Loe raamatut: «Я и мой король»

Глава 1

Мягкое, едва ощутимое прикосновение. Кончики чужих пальцев касаются обнаженной кожи, повторяя вырез моего платья. Я вздрагиваю от неожиданности…

Надо же, а я и не заметила как он подкрался.

Странно, каменные плиты замка должны были известить меня. Но отчего-то погасили звук шагов.

Нет. Не может быть. Этого просто не может происходить со мной.

Чуть усиливающийся нажим – по шее вверх. И… Кончики его пальцев легко, невесомо проникают проникая за… Сжимаю кулаки, вижу в отражении окна мужскую фигуру. Огромную, мощную, нависшую надо мной… Я понимаю, кто это… Я боюсь его – до бессилия, до немоты, до потери пульса. Потому что понимаю, что ему надо. И осознаю свою слабость перед этим человеком.

Его пальцы подбираются к волосам. Перебирают длинные рассыпавшиеся по спине пряди – незамужняя дева носит их распущенными. Эти правила едины для всех сословий. Будь они неладны, те правила! Теперь точно не сбежать. Сколько раз меня уже ловили за волосы. Больно, между прочим! Очень!

Дева. Незамужняя. Надолго ли?

Из моей груди вырвался нервный всхлип.

Отец-отец… Почему ты не объяснил мне, что делать в такой ситуации? Я умею вести хозяйство в поместье, могу устроить прием на сотни человек, прекрасно образована, но… Что делать, когда надо мной раздается тяжелое дыхание мужчины, который не является моим мужем. И никогда им не будет. Как так получилось, что я осталась беззащитна. И в моем доме теперь…

Опекун.

Что мне делать? Закричать? Да так, чтобы прибежали слуги? И опозориться на веки вечные? Рвануть прочь. Но он сильнее, намного сильнее. И его руки уже на моей шее… Отчего-то мне всё время кажется, что он хочет накрутить мои волосы на кулак, рвануть их… И…

Как страшно развернуться и посмотреть ему в глаза. Я беззвучно шепчу: “Пусти. Не надо…” Но он не слышит. Жарко дышит над ухом.

Жутко ощущать себя пойманной в ловушку мышью. Да еще и рядом с котом. Именно такова теперь моя роль. Я не настолько глупа, чтобы не понимать очевидного. Богатая наследница. И неНавистный господин Бренфорд – опекун из дальних родственников. Потомок некогда знатного рода, но… Ни состояния, ни сильного магического дара. После внезапной смерти моего отца королевским указом я оказалась в полной власти этого человека.

Лакомый кусочек. Единственная оставшаяся в живых представительница древнего магического рода. Единственная наследница огромных земель, приносящих такой доход, что у опекуна с первой же минуты, как он прибыл сюда, глаза загорелись алчным блеском. И богатство он оценил. И… меня.

Угораздило меня женщиной родиться! Несправедливость какая! Нет у меня жениха. Нет мужа. Нет обретенной магии, с помощью которой я бы этого негодяя по стене замка размазала. Есть жаждущий моего тела женатый опекун. Если сдамся, он станет полноправным владетелем этих земель. Мне же достанется участь опороченной бездомной побродяжки. И магия… что тогда станет с моей магией? Я возможно её лишусь навсегда, так и не успев обрести. Таковы её законы. Законы магии.

Сбежать? Но земли и замок не отпустят… Им нужен владелец, к которому они привязаны, который подпитывает их своей магией. Иначе все зачахнет – истощатся рудники, перестанет плодоносить земля, начнется падеж скота и засуха. Земля помнит, что такое уже было. И не допустит повторения.

Замкнутый круг. Я не имею права покинуть пределы своих угодий в поисках жениха. Да даже кинуться к королю в ноги и попросить о защите не могу. Ведь король в столице, а я тут. И главное – я понятия не имею, как пробудить магию и не потерять связь с землями. Знаю лишь как могу всё потерять. Что уж тут говорить о любви… Это непозволительная роскошь. Эх… А ведь когда-то я наивно об этом мечтала!

Руки опекуна тем временем оглаживают мою спину, плечи, спускаются к талии и проскальзывают к животу.

Стыдно. Боже, как же стыдно!

Он не замечает моих попыток освободиться. Спиной чувствую, как прижалось ко мне крепкое мужское тело. Его рваное дыхание щекочет кожу у уха, вызывая странные ощущения и будоража сознание. Кажется, все мои чувства сейчас сконцентрировались именно там – где его губы едва ощутимо касаются кожи. Отталкиваю. Но руки дрожат. Силы в них нет. Совсем.

И тут меня как огнём опаляет: я что же? Не хочу, чтобы он отпустил? Хочу откинуться назад. И позволить… Почувствовать себя защищенной им?! Поддаться на это бесстыдство?

Кристиана… Какой позор… Это не твой мужчина. У него даже жена есть. Ты никогда не сможешь назвать его своим, никогда не сможешь глаза поднять, случись что…

– Пусти! – рвусь я.

Недоумение в глазах – сама не знаю почему, но оно меня радует. Он что же – ожидал, что я на всё согласна? Только потому, что он зажал меня около окна?

Мысли были здравыми, но я… всё ещё была под магией ощущений: волнами мурашек, то тут, то там проносящимся по телу. Порой едва сдерживаю рвущуюся наружу дрожь. Странное, обжигающее томление, что могло прорваться пожаром. И…

Не бывать этому!

С такой мыслью крутанулась в кольце его рук, желая высказать ему в лицо всё, и…

Мои губы болезненно обожгло поцелуем.

Жёстким. Требовательным. Подчиняющим.

Приятно ли это? Не знаю. Странное ощущение. Слишком сильное. Какое-то болезненное. В моих фантазиях поцелуй представлялся иначе. Это должно было произойти нежно. Может быть, аккуратно… Как объятия любящей нянюшки – заменившей мне мать. Видимо, я заблуждалась. А опекун всё продолжает и продолжает. Его руки уже совсем беззастенчиво тискают моё тело. Местами до боли. До синяков.

Он что – с ума сошел?

– Не смей! – говорю ему прямо в лицо.

Не слышит…

Дернулась пару раз в попытке вырваться. Да какое там! Где он – взрослый крепкий мужчина, и где я? Силы изначально не равны. Если бы моя магия была при мне… Но, увы.

Послышались чьи-то шаги, и меня наконец-то отпустили. Я, подхватив юбки, стремглав бросилась прочь, желая скрыться. Чтобы никто не видел моих полыхающий от смущения щёк и явно припухших губ. Выступивших на глазах слёз. Это так унизительно! Наследница древнего рода… Не способная постоять даже за себя.

Мчусь. Мимо проносятся знакомые с детства коридоры, галереи, лестницы. И даже на бегу кажется что образы предков изображённых на картинах провожают меня осуждающими взглядами. Сверлят в спину. Безмолвно шепчут:

"Кристиана… Позор тебе!"

– Что с вами, моя госпожа! – кинулась ко мне Лесси, едва я влетела в свои покои.

Взгляд её серых глаз взволнован. Посмотрела на себя в зеркало, и взмолилась всем богам, чтобы никто не заметил меня, пока я неслась по коридорам замка. Картина та ещё: волосы всклокочены, губы припухли, глаза странно блестят, щеки… Да что уж там! Даже уши и те полыхают румянцем. Совершенно неподобающий вид для целомудренной девы, наследницы древнего рода.

– Надо было вашему батюшке, – поджала губы нянюшка, – задуматься о том, как вас обезопасить! Это же уму непостижимо.

– Лесси, – я кинулась ей на грудь и расплакалась. – Стыдно как. И… Что мне делать…

Нянюшка заозиралась и тихо прошептала мне на ухо:

– Нельзя вам просто так с девственностью расставаться.

– Что? – внутри как пожар полыхнул.

– Ох, это вашему батюшке такие разговоры с вами начинать. Чего тянул. Чего жениха хорошего не нашел? Всё думал – вы маленькая ещё. А теперь. Этот… ходит, зыркает! И жена его… Ой, разорят нас, барышня, разорят. И вы…

– Говори, что знаешь? – у меня даже слезы высохли.

– Толком ничего.

– А догадываешься?

– Магия на девственность вашу завязана. Как есть, завязана. То ли в специальном месте, на алтаре её надо отдать, то ли… добровольно, то ли с мужем законным. То не ведаю.

Я лишь кивнула. О чем-то таком я догадывалась. Предполагала. Но…

– Как узнать? – спросила у верной служанки.

В ответ она только развела руками.

Несколько дней я не покидала своих комнат. Здесь меня никто не смел тревожить. Вот только нервничать от этого не перестала. Раз за разом прокручивала воспоминания о последней встрече с господином Бренфордом. Представляла, что было бы, если… Если он добьётся того чего желает. Я смутно, но представляла что произойдет.

Как-то я случайно подслушала разговор кухарок. Они не замечая моего присутствия обсуждали исполнение супружеского долга. Больше охая, чем по существу говоря, сплетничая о какой-то Люсси, и её отношениях с мужем. Одно я поняла из причитаний точно: это всё действо длится недолго и его можно перетерпеть. Выходит, это неприятно, возможно даже больно. Вряд ли мне такое могло бы понравиться. Хотя, служанки говорили о том, что бедняжке просто с мужем не повезло. А если… Нет, вряд ли мне это может понравится. Наверное. Но всё равно почему-то хочется узнать, что было бы дальше?

Кристиана. Стоп! Тебе что – реально хотелось, чтобы опекун продолжил?! Сорвал платье… Дальше фантазия не шла. И наверное, хорошо. И правильно!

От всех этих воспоминаний и порочных фантазий щеки предательски горят огнём, а голова идет кругом. Лесси только неодобрительно косится на меня и молча покачивает головой.

Кстати, на моём теле действительно проявились синяки. Их обнаружилось куда больше, нежели я ожидала. Нянюшка натирала их специальными мазями, приговаривая, что у меня очень нежная кожа… Нет-нет да возводя очи к небесам со словами:

– Боги, пусть бы Его Величество приструнил этого нахального опекуна, – она осеняла себя кругом триединых. – А лучше и вовсе бы его заменили. Негоже сироту обижать! Грех это.

В какой-то момент её слова нашли отзыв в моей душе. Слишком странные мысли бродили в голове, слишком яркие фантазии поселились во снах будоража сознание. Как будто меня околдовали. И я вдруг стала опасаться, что могу сдаться на волю опекуна. Всю жизнь ведь потом жалеть буду.

Что мне делать? Что? Как представитель древнего рода я имею право на личное обращение к Его Величеству. Так почему бы не послать гонца…

Целую ночь сочиняла письмо. Всё казалось не так и не эдак. Ещё бы, я ведь пишу самому королю! И за советом не к кому обратиться. Уж очень вопрос личный. Стыдно такое писать. Стыдно доверить свои мысли бумаге.

На утро то ли фантазия иссякла, то ли и вправду наконец-то получилось что-то приличное. Я растопила воск – специальный, для писем, от отца еще остался. И запечатала своим перстнем наследницы. Теперь никто, кроме его величества, не сможет вскрыть послание. Осталось передать его с Лесси оруженосцу отца. Надеюсь, на его преданность можно положиться. Теперь оставалось лишь ждать, и надеяться на чудо: что письмо не перехватят в пути, что король не останется глух к моей мольбе о помощи.

Взобравшись на вершину одной из башен, я смотрела на городок, приютившийся у подножия замка. На поля вдалеке. На чернеющий лес. И ощущала себя пленницей. Сказочной принцессой, которую сторожит ужасный дракон. Жаль, что у этой принцессы нет своей магии. Как жаль. И принца мечтающего меня покорить совершив подвиг и освободив из неволи тоже нигде не видно.

– Сколько можно взаперти сидеть? – ворчала нянюшка. – Надо хандру смыть, моя маленькая госпожа. Я распорядилась в господской помывочной горячей воды организовать…

Мммм… Прозвучало это более чем соблазнительно. Купаться… Знает Лесси, как меня из комнаты выманить. Воду я всегда любила. Летними тёплыми деньками тайком даже на лесное озеро бегала. А сейчас весна хоть и вошла в права, но водица пока не прогрелась. Да и боязно к озеру идти при опекуне. Это в замке он хоть как-то сдерживается, хотя в последний раз явно перешел все границы. Да и замок полон слуг и рыцарей. И большинство из них пришлого не любят. А там? Там может произойти всё что угодно. Он ведь моих “нет” не слышит. Да и я сама. Веду себя недопустимо. И… не дай боги, сдамся… Понимаю что глупо это, но тело рядом с ним словно и не моё становится.

И я снова вспомнила, как… он касался. Стыдно же – дышать невозможно. Но…

Едва слышно скрипнула дверь, приоткрываясь.

– Всё готово, – послышался голос служанки.

Я благодарно улыбнулась и последовала за ней. Миновала лестницу, коридоры. Воздух наполнился влагой, запахом мыльного корня и масел. Вот мы и на месте. Налево общая помывочная для прислуги, справа для господ. Мужчины и женщины используют одни и те же помещения, только время для посещения различное выбирается. Меня никто не посмеет тревожить, об этом верная Лесси позаботится.

– Вам помочь? – спросила нянюшка, как у маленькой.

– Я сама, – говорю упрямо.

– Но помыть! И волосы!

Лишь бессильно махнула рукой – вот что-что, а с Лесси спорить совершенно бесполезно.

Ослабив шнуровку, скинула верхнее платье. Оно скользнуло к ногам. Я невольно поежилась, оставшись в одной нижней рубахе. Прохладно. Пара шагов к огромной дубовой бадье, от которой призывно идёт пар.

Коснулась кончиками пальцев водной глади. Мммм… Горячая! Едва ли не обжигающая. Всё, как я люблю. На природе мне и прохладная в радость, но если есть возможность окунуться в горячую, то… Прямо-таки урчать, как довольной кошке хочется от удовольствия.

Начинаю погружать в воду ногу. Нарочно неторопливо. Острые иголочки жара опаляют кожу, вызывая мурашки по всему телу. Для пущей устойчивости берусь за края лохани и начинаю садиться. На миг замираю привыкая к ощущениям влаги и жара.

Мерный плеск воды, и вот моё тело уже окутывает приятная нега. Тепло. Хорошо. Все тревоги отступают. Заботливые руки служанки касаются моих плечей. Плавными мягкими движениями начинают их поглаживать. Затем спину… Руки… Это расслабляет.

Прикрыв глаза, откидываюсь на край лохани. Сначала Лесси поможет расслабиться, снимет напряжение, затем немного понежусь в водичке, а как горячего малинового отвара на меду выпью, так и за помывку можно будет браться.

Лесси знает, что делать. Она с детства при мне. Сначала мать заменила, ведь та родами умерла. Теперь вот и отца не стало. Зато появился опекун! Господин Бренфорд. Б-рен-фо-рд… Какое-то неприятное родовое имя. Как будто он вовсе и не в родстве с нами.

И вот зачем я о нем вспомнила? Так же хорошо было. Успокоилась ведь. А сейчас?

Чтоб ему неладно было! Понимаю, что нехороший он человек, что воспользоваться моим положением желает. Себе во благо, мне во вред! И всё равно возненавидеть его никаких сил нет. Может в той ненависти я бы силу черпала, чтобы отталкивать его раз за разом…

Не хочу о нём думать. Не сейчас! Все проблемы отложу на потом, а пока отдохну.

Руки служанки порхают по моему телу словно бабочки. Даруют покой, материнскую ласку, нежность, ненавязчиво разминают окаменевшие от напряжения последних дней мышцы.

– Отдыхайте, госпожа… – тихо прошептала она и видимо удалилась за отваром.

Лежу. Наслаждаюсь. Локоток положила на край бадьи и пальчиками по водной глади вожу туда-сюда. Поверхность от этого слегка волнуется, играет моими влажными волосами, щекоткой откликаясь на уровне ключиц. И эти ощущения отдалённо напоминают прикосновения губ опекуна к моей коже… Там, в коридоре, возле окна.

На миг погружаюсь с головой под воду, желая смыть ненужные воспоминания. Звуки становятся иными, тишина начинает аж звенеть. Хорошо-то как! Дыхания не хватает, выныриваю наружу, и замираю.

Видимо выходя Лесси не прикрыла плотно дверь. Со стороны общей помывочной доносятся странные звуки. Будто стонет кто.

Я заозиралась в поисках служанки. Ну да, та ещё не вернулась.

Может кто поскользнулся? Встать не может, вот от боли и стонет?

А вдруг это Лесси? Голос-то женский вроде…

Я стрелой выскользнула из бадьи. На пол с мокрой рубахи и волос заструилась вода. Сама едва не поскользнулась, чудом успев вцепиться в бортик лохани. Подхватила приготовленное Лесси огромное полотенце, обернулась им. Не приличествует госпоже в таком виде перед челядью конечно показываться, но вдруг там и вправду кому-то помощь требуется?

Осторожно, чтобы не поскользнуться, пробралась к слегка приоткрытым дверям. Прислушалась. Тихо. Может показалось? Ан нет! Вот же опять стон. Скорее даже всхлип!

Звук шёл со стороны общей помывочной.

Шлепая по холодному каменному полу босыми ногами, прошлась до дверей. И замерла. Что делать-то? Вот так вот взять и войти? А если там… Да не если, там точно кто-то может быть не одет. Я слыхала простолюдины как есть – голышом моются!

От одной этой мысли щеки опалило жаром смущения.

Тихо приблизилась к двери, взялась за ручку, собираясь открыть, и… Замерла, осознав то, чему свидетелем стала…

Глава 2

Кажется в этот миг я повзрослела. Внезапно. И неотвратимо.

В раздевалке, на скамье лежала женщина. И я неслась, чтобы помочь? Наивно полагая, что ей плохо? О не-е-ет! Судя по выражению лица, ей хорошо. Очень-очень хорошо! Одна только блаженная улыбка чего стоит.

Хотела выяснить в чем дело? Выяснила. Вот уйти бы, но любопытство взяло вверх над всеми нормами приличий, смущением и здравым смыслом. Вместо этого я сделала крадущийся шаг вперед, чтобы понять: чем же она там занята? Выглянула из-за двери…

То что предстало моему взору было… Шокирующе. Невозможно. Развратно… И неимоверно чувственно. Я невольно затаила дыхание, боясь выдать своё присутствие. Но уйти не смогла. Ноги словно к полу вмиг приросли. Позор… Не ей позор. Мне.

Стою. Смотрю. От нехватки воздуха уже голова кружиться начинает. Тихонечко вдыхаю. Выдыхаю. Понимаю что тем кто за дверью сейчас точно не до меня. Что они слишком увлечены процессом. Но страшно – вдруг меня заметят?

Но уйти… было просто невозможно.

Что там происходило, в полной мере я всё равно не понимала. Но предполагала, что это и есть тот самый долг, о котором тогда шептались служанки.

Не знаю, но слово “долг” для меня значило что-то другое. Что-то типа лечь. Зажмуриться и потерпеть пока муж не сделает то ради чего пришёл. Это ву моем понимании должно быть… Менее волнующее. И как такое удовольствие может быть… долгом? Выглядело это… Страстно? Чувственно? Да! Да! И ещё раз да!

Вот мужчина и женщина только что возлежавшие на палатях и хитро сплетавшиеся телами, поднялись на ноги. Он обнял её со спины, погладил руками живот, плавно скользнул ладонями к упруго качнувшимся грудям. Словно взвесил аккуратные полушария. Легонько помял их. Женщина прикрыв глаза издала стон, слегка откидываюсь назад, словно ложась на его грудь. И даже это нехитрое действие кажется доставляло ей удовольствие. Мужские губы начали покрывать поцелуями её шею, плечо одно, второе…

Я невольно прикоснулась кончиками пальцев к своим ключицам. Мягко, едва касаясь кожи, медленно провела до плеча и оттуда к шее. Хотелось понять, что испытывает эта женщина при его поцелуях?

Жарко задышала сама, услышав ее тихий вскрик, явно никак не связанный с болью. Меня словно огнем опалило.

Его пальцы сжали вершинки её грудей. Рот женщины приоткрылся и оттуда вырвалось:

– Ооооо…

Мои собственные пальца гладили мою шею. Ощущения отдалённо напоминали прикосновение опекуна, там, возле окна. Вот только сейчас они стократ усилились. Хотелось чего-то большего. Непонятного, неизведанного. Жаркого. Стыдного… Я смотрела – и не могла оторвать взор. По возможности повторяя их движения. Вот сквозь облепившую тело мокрую рубаху прикоснулась к собственным соскам и едва сумела сдержать рвущийся наружу стон. До чего же сладкое ощущение! О боги! А звуки… Какие они издавали звуки! И… Стоны… Хриплые, приглушенные…

Крик женщины, рык мужчины. Захотелось сделать еще один шаг. Но… Куда? К ним? Или прочь? Уйти. Надо уйти.

Но откуда взять для этого сил?

Моя грудь налилась, потяжелела будто перед "грязными днями". В животе разгорается непонятный огонь. Словно там откуда-то появился упругий горячий клубок, и он медленно крутится то в одном направлении, то в другом… Не болезненно, но и не сказать что приятно. Скорее как-то странно. Это доставляет дискомфорт. Хочется поежиться, чтобы облегчить своё состояние. Но страшно: вдруг меня услышат?

Чьё-то лёгкое прикосновение к плечу заставило вздрогнуть. Дыхание остановилось. Как и сердце.

Я резко обернулась, сгорая от стыда. Меня застали в такой момент! Позор! Какой позор!

Рядом, недовольно поджав губы, стояла Лесси, жестами показывая, что надо возвращаться в господскую помывочную.

Сделала движение в указанном направлении и замерла от переполнявших меня ощущений. Щеки пуще прежнего залились румянцем. Ещё бы! Прежде мне не доводилось испытывать что-то подобное.

В промежности стало непривычно жарко, влажно и как-то упруго? Там, кажется, всё набухло, как напитавшаяся горячей воды плотная губка. Бедра невольно сжимались плотнее, будоража тело и сознание. Внезапно потяжелевшая грудь колыхнулась. Мокрая ткань нижней рубахи обтянула её, словно чьи-то руки. Ставшие неимоверно чувствительными соски сладко заныли. Мои пальцы так и тянулись сжать их, в попытке заглушить ощущения. Или усилить?

Лесси, подхватив меня за локоток, буквально потащила прочь.

Каждый шаг – словно сладкая пытка. Невыносимо мучительная. Но безумно приятная.

Шла, будто провинившаяся маленькая девочка, ждущая нагоняя от строгой наставницы. Но нянюшка вопреки ожиданиям браниться не стала. Лишь жестом показала, чтобы я забиралась в бадью.

Вода всё ещё была горячей, хоть и не обжигала как прежде. А может виной тому собственные ощущения? Моё тело горело от увиденного, и причина крылась отнюдь не в смущении. Я чего-то хотела, но не понимала чего именно. Возможно таких же прикосновений? Ласки? Объятий? Поцелуев?

Начиная погружаться в воду, не сдержала стон. Удивительно, как изменилось восприятие казалось бы обычных вещей. Прикосновение воды к телу не просто расслабляло, оно заставляло млеть и таять от неизведанного доныне удовольствия. Нестерпимо желать чего-то…

О боги! Ну за что вы посылаете мне такие искушения? Это невыносимо!

– Любопытство до добра не доводит… – тихо, но без явного укора произнесла нянюшка, намыливая мочалку. – Ни к чему приличной деве видеть такое непотребство. Вы же не служанка какая, бесстыдно так…

Так и хотелось сказать, что ничего такого я и не видела. Никакого непотребства! Ни то чтобы меня тянуло солгать, или оправдаться… Нет! Просто… Это было… Как картина великого художника! Как вкус изысканного пирожного. Это было красиво! Эстетично. Чувственно. И уж точно слово "непотребство" неуместно при описании увиденного.

Сама Лесси посвятила свою жизнь мне. Неотлучно была рядом со мной, сколько себя помню, наверное с моего рождения. Мужа у неё никогда не было. По крайней мере ничего подобного мне никогда не говорили. Замок это не то место, где легко утаить какие-либо секреты. А учитывая её характер, она не опустилась бы до интрижек вне священных уз брака. Верная, добрая, нежная, понимающая всё, кроме всяких глупостей типа плотских утех. Помню, как она поучала меня на будущее: "Выйдя замуж, ты должна будешь возлечь с супругом дабы исполнить свой долг во имя продолжения рода…" Речи о чувствах, эмоциях, ощущениях не шло, только долг.

А… удовольствие? О нём разговора не было. Или его и не предполагалось. А почему?

Опять же тот подслушанный мною разговор служанок. Вряд ли кто-то станет сплетничать о чем-либо обычном, таком как у всех. Это попросту никому не интересно. А значит… Значит той женщине именно что не повезло с мужем. Ей приходилось терпеть, вместо того чтобы получать удовольствие. Она не могла наслаждаться его близостью. Лишь страдала. Бедняжка.

Тем временем заботливые руки нянюшки осторожно намыливают моё взбудораженное тело. Приятно. Но хочется чего-то иного. Не этих по-матерински ласковых прикосновений. А уверенных. Сильных. Мужских.

На краткий миг Лесси отвлеклась. Может мочалку опять намыливала? И вот вновь моё тело расслабляется под чужими прикосновениями…

Стоп!

Грубоватые. Жёсткие. Не такие как обычно…

Чужие?! Не её!

Распахиваю глаза.

– О боги! – вырвалось наружу.

Невольно вжимаюсь в бортик лохани, в попытке оказаться подальше от тянущихся к моей груди рук. Рук опекуна!

Я хотела мужских рук? Получите! Ох, правду говорят: бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться! Или желая, стоило своевременно конкретизировать, что не объятий Рэдфорда хочется? Иных?

Былые желания вмиг выветрились из головы. Одно дело – бесплотные фантазии, и другое – реальный мужчина рядом. Ещё и… Женатый! Жаждущий не столько меня, сколько власти над моими имениями. Землями. Богатством.

В масляных глазках блеск предвкушения. На губах самодовольная ухмылочка. Как же хочется стереть её с этого лица! Навсегда! Чтобы больше не видеть. Никогда! Чтобы никогда больше не будоражили меня его прикосновения. Не смущали. Не вынуждали краснеть. Плакать в подушку, ожидая когда же сойдут синяки. Чтобы не бояться. Не дрожать от мысли что не устою, сдамся. Что в угоду страсти лишусь не только чести, лишусь всего.

Сама не понимаю как такое возможно? Когда его рядом нет, вполне трезво мыслю. А когда рядом… Почти готова отдать всё что для меня воистину ценно.

Но что я, слабая девушка, могу противопоставить взрослому опытному мужчине? Сильному. Уверенному. Не ведающему слова – нет.

В панике озираюсь. Лесси зажалась в угол. Обнимает себя за плечи, словно пытаясь согреться или укрыться. Огромные серые глаза распахнуты. В них плещет граничащий с животным, какой-то первобытный, ужас.

Как же этот гад успел здесь всех застращать! Словно паук вьёт свою паутину. Затягивает неугодных в свои тенета. Мучает, истязает. А ведь не так и давно прибыл в мой замок. Преподнёс Его Величество подарочек в виде опекуна. И даже не оспорить это решение – где король, а где я? Весточка в столицу дошла ли? Может посыльного перехватили? Само сообщение прочитать не смогут, конечно, но если оно не дойдет до адресата…

Угораздило же меня женщиной родиться! Слабой! Беззаботной! Беспомощной!

Все эти мысли и переживания пронеслись вихрем в голове и отступили. Не до них, когда в твою сторону загребущие лапы тянутся.

Рывок. Мужчина вмиг оказался там, где ещё секунду назад была я. Да, ускользнула – метнулась к противоположной стороне бадьи. Повезло. Благо та просторная, места для маневров хватает. Вот только я в ней словно в ловушке, а наружу выскочить в мокрой рубахе стыдно. Она же от воды почти прозрачной становится, и тело облепляет так, что становишься считай голой. Да и сковывает движения, словно путы. Это помню по недавней прогулке.

Тем временем плюхнула вода. Раздалась приглушенная ругань. Ага, господин Бренфорд по инерции едва ли не по плечо окунулся. Так ему и надо. Вода уже остыла, пусть охолонится немного, как наша кухарка говорит.

Рассчитывал меня облобызать, облапать. Не бывать этому! Не понимаю, как его жена всё это терпит? Не слепая же, должна видеть что происходит. Или… Деньги и власть затмевают всё?

– Поиграть захотелось? – вытряхивая воду из рукава, осклабился опекун.

Меня аж передёрнуло от этой его ухмылочки. Вспомнилось, как на днях он зажал меня в коридоре. Как его похотливые губы накрыли мой рот. Не давая дышать. Причиняя боль. Как эти руки шарили по моему телу. Сжимали, порою до дикой боли, оставляя на нежной коже синяки. И вот, едва они сошли и снова!

Была бы у меня магия – не рискнул бы лезть! Увы… Это у простых смертных она хоть и слаба, но пробуждается или нет вне зависимости от каких-либо условий. Мы – потомки древних родов связаны традициями и обрядами. Вопрос – какими именно в моем случае. Папа не успел поведать. Придется познавать всё методом проб и ошибок как поговаривал наш алхимик. Проще сказать тыкаться носом наобум как новорожденный слепой котенок. А там уж как повезет.

Ещё пару раз мне удалось уйти от тянущихся в мою сторону рук, и… Я попалась!

Как птица в силках, затрепыхалась в сильных мужских объятиях. И как назло, едва успевшее остыть желание испытать неведомое, пробудилось с новой силой. Опять его прикосновения вызывают странное помутнение рассудка! Я, мысленно проклиная свою странную реакцию, едва ли не сама потянулась к его губам. С довольным смешком, он зафиксировал ладонью мой затылок. И медленно, очень медленно стал склоняться к моим губам. Он так явно наслаждался происходящим, моей слабостью и слабоволием… А я только смотрела в его глаза, понимая, что сейчас…

Как сквозь сон я уловила вскрик нянюшки, тотчас, впрочем смолкший.

– Попалась, – услышала я перед тем, как его губы жадно впились в мой рот, не то целуя, не то кусая, засасывая, причиняя почти нестерпимую боль.

Я вскрикнула – и он, пользуясь этим, тут же запустил язык в меня. Боги, как мерзко! Зачем же вот так тыкать языком в живого человека?! А он только прижал к себе еще теснее. Какое каменной тело… Пальцы сжали сосок…

Я думала глядя на ту парочку, что это приятно? О нет! Пронзившая всё тело боль вмиг отрезвила. И я поняла, что не хочу. Не хочу всего этого! Забилась, закричала “Нет”! Но вырвалось только лишь невнятное полупридушенное бормотание.

– Горячая девочка. Плохая девочка, – бормотал он, перестав терзать мой рот и склонившись к груди.

– Не смей! – закричала я.

И тут…

Со всех сторон раздался странный гул. Скрежет. Пол… Стены… Потолок… Бадья с водой… Всё пришло в движение. Задрожало.

Опекуна отбросило от меня прочь, словно сильным порывом ветра. Он вылетел из бадьи и растянулся навзничь на полу. Но сразу же вскочил, издав рык раненого разъяренного зверя. Недобро сощурив глаза шагнул ко мне. Стены снова заходили ходуном. Завибрировали.

– Замок… – вдруг осознав прошептала я.

Он услышал мой призыв. И защитил меня.

– Ты что творишь, девчонка! – заорал опекун, оставаясь при этом на месте.

Смотрите-ка, а предусмотрительность ему не чужда.

– Уйдите, – приказала я.

Стало тихо-тихо. Казалось, всё вокруг прислушивалось к моим словам. Мгновение спустя громогласно хлопнула дверь. Мы с няней остались одни.

– Простите… – залепетала служанка. – Он… Он… Я и пошевелиться не могла. Магия у него есть… Не ведаю какая, но она есть…

Я лишь рукой махнула, прерывая поток её оправданий. И так понимаю, что она запугана до смерти, и ничем помочь не могла. Вот только магия, которой, оказывается, обладает опекун, стала для меня неприятным сюрпризом. И… что делать дальше? Сегодня мне повезло. Я узнала, что на прямую просьбу о помощи замок ответит. Но станет ли он вмешиваться и дальше? Сможет ли? Ведь это расход магической энергии, которую и взять сейчас неоткуда, чтобы восполнить. Отец мертв, а из меня хозяйка… Пока никакая.

И я хороша! Вот что со мной творится? Почему вопреки здравому смыслу, прекрасно понимая последствия, таю, стоит ему ко мне прикоснуться? Головой вроде всё понимаю, а тело не слушается. Я такая испорченная? Я “плохая девчонка”, как он бормотал?

Я прижала ладони к лицу и расплакалась. Какой ужас. Какой стыд. Позор!

– Я чуть не сдалась… – всхлипнула я.

– Мне кажется это не вы, моя госпожа, это какая-то магия на вас так действует… – тихо произнесла Лесси и набросила на меня простыню.