Tsitaadid raamatust «Бесстрашная»
- Лукас Горяцкий, двадцать семь лет. Доход - стабильный. Коплю на собственный озерный остров. Имею лошадь, двуколку и большое желание официально ухаживать за вашей дочерью! - выпалил на одном дыхании Лукас, не сходя с порога.
- Нет, - раздался лаконичный ответ.
- Что? - изумился он.
- Почему нет?! - выпалила я. - Где я еще найду парня с двуколкой и конем?
- С лошадью, - тихонечко поправил Лукас.
- Да хоть с коровой и козой в придачу!
Полы халата разошлись, открывая пижамные штаны, ровные, без единой морщинки, точно аристократы спали болванчиками, выпрямив руки и ноги. Вдруг захотелось, чтобы у Кастана, как у любого обычного, неловкого и не слишком удачливого человека, слетела домашняя туфля с замятым задником. Проскакала бы по ступенькам, а суним Стомма на одной ноге попрыгал бы следом, ведь наступать на ледяной пол голой ступней было жуть как неприятно. Однако конфуза не случилось. Видимо, у педанта не имелось привычки сминать задники на домашних туфлях.
Я сам… сам могу обтереться… подтереться… В смысле, натереться…
детского гробика, сохранившаяся во влажной глубине даже за пятнадцать лет. Видимо, на похороны не пожалели денег, и дерево обработали специальным заклятьем против гниения. Кое-как могильщики вытащили ящик в форме вытянутого шестиугольника, оказавшийся на удивление тяжелым. Аристократ с волнением следил за рабочими, тащившими ношу к телеге. Неожиданно один из могильщиков поскользнулся, зашатался, стараясь вернуть равновесие, но все равно, матюгнувшись, выронил гроб. Ящик рухнул на землю, крышка отлетела, и оттуда на глазах у побледневших свидетелей выкатились речные валуны. Со звоном раскололось о камень белое личико вылетевшей из гроба фарфоровой куклы. Одним уцелевшим глазом бедняжка уставилась в серое небо. Люди боялись пошевелиться. В
усадили за знакомый длинный стол с поцарапанной крышкой. Через некоторое время, когда поток
Актерка с жадностью вырвала бумажен
– Катарина, просыпайся… Я вздрогнула
- Почему ты опять мне тыкаешь?
- Вы ехали на моей спине совершенно пьяная, нима Войнич, я решил, что мы стали немножечко ближе.
Оценив мой облагороженный портками вид, отец почесал густую бороду и заметил: – В штанах ты выглядишь приличнее, чем без них. – Благодарю.
— Дорогая, — сдержанно произнес папа, — я, конечно, не берусь утверждать, но мне кажется, ты кое-что забыла.
— Что? — Я помедлила и для порядка потрясла сумкой, проверяя, на месте ли гравират. — Вроде все взяла.
— Ты забыла надеть штаны.
