– Конунг, прошу тебя…
Раннег обернулся и встретился с ней глазами. Морок тут же пропал, и конунг почувствовал, что его рука вновь обрела свободу, но движения не продолжил.
– Что ты просишь? – произнес он, даже не успев разозлиться на чародейку за наведенные чары, так быстро она их развеяла.
– Позволь мне сразиться с твоим ратником… Корону я сниму и чарами пользоваться не буду. Я думаю, тогда сомнений не останется ни у кого.
Конунг мечом приподнял голову Феруза:
– Может, и ты этого хочешь?
– Да! Я бы с удовольствием с ней сразился особенно без короны… – Феруз впервые поднял глаза, и взгляд его встретился с взглядом конунга.
Во взгляде молодого воина было столько азарта, что Раннегу даже стало немного жаль его. В молодости он тоже был таким, и лишь с возрастом пришла мудрость и взвешенность при принятии решений.
– Видишь, и воин твой не против, – к нему приблизилась Къяра.
– Хочешь устроить показательную казнь? Тебя он так разозлил? – не отводя глаз от Феруза, но обращаясь к ней, спросил Раннег.
Теперь, когда приступ ярости миновал, конунг решил извлечь все плюсы из представившейся ситуации. Он заставит воинов не только почитать и уважать новую Владетельницу, но и бояться.… Это будет ему только на руку. И ради этого он пожертвует тем, кого, только что чуть было, не убил сам.
– Зачем же казнь, конунг. Он честный воин, и если сам почувствует, что слабей, то сдастся… – голос Къяры был мелодичен и полон сладкого очарования.
Конунг понял, что хочет предложить Къяра, и чтобы не поддаться искушению и продолжить задуманное, резко перебил ее:
– Он считает, что подчиниться женщине – позор. И мои уверения, что ты, прежде всего воин, и пришла к нам с миром, для него ничего не значат. Что ж, замечательно. Сразись, Феруз, с той, принять власть которой, ты так опрометчиво посчитал бесчестьем, но учти, если она тебя не убьет, а пощадит, ты станешь ее рабом. Так что пощады у нее не проси! – он отвел меч и, отупив в сторону, убрал его в ножны.
– Неужели ты считаешь, конунг, что я могу проиграть женщине? – Феруз гордо вскинул голову.
– Ты видимо слабоумный или плохо меня слушал. Победить ученицу Виарда невозможно. Но раз тебе захотелось, попробуй, только помни о том, что я тебе сказал, – зло выдохнул Раннег, после чего повернулся к Къяре: – Ты будешь сражаться так?
Роскошное, длинное платье Къяры плохо подходило для поединка, и именно на это намекал конунг.
Къяра покачала головой. Потом легко, сверху вниз, провела рукой по платью. И на глазах, изумленно замерших, воинов расшитое золотом, парчовое платье превратилось в шелковый, облегающий фигуру, черный с золотой отделкой костюм.
– На этом магия закончится, – улыбнулась она и, сняв диадему, протянула ее конунгу.
Раннег кивнул начальнику стражи, и тот тут же с поклоном, бережно приняв символ магии, отошел в сторону.
– Хочешь, чтобы тебе принесли новый меч или возьмешь мой?
– Любой, конунг.
Раннег вытащил свой меч, и рукоятью вперед передал его Къяре. Потом взмахнул рукой.
Все отступили к стенам. Лишь Къяра и Феруз, да еще трупы, поверженных конунгом воинов, остались посреди залы. Одного взгляда конунга на охранников было достаточно, чтобы те немедленно бросились выносить тела из залы.
Дождавшись, когда охранники закончат, конунг, обернулся к Ферузу: – Начинай.
Феруз резко вытащил меч из ножен и сделал выпад. Къяра легко уклонилась. Феруз провел еще атаку, еще и еще, но все безрезультатно. Къяра без особых затруднений уходила от атак и не давала своему сопернику ни сократить, ни увеличить ту минимальную дистанцию между ними, которую с самого начала выбрала для боя. Она не работала на сильное опережение, двигаясь с противником практически синхронно, она лишь чуть-чуть опережала его. Каждый удар Феруза приходился на место, где она была секунду назад и в сантиметре от нее.
Со стороны это смотрелось очень красиво. Всем наблюдателям стало казаться, что бой перестал быть реальным поединком. Казалось, что в тренировочной схватке участвуют два бойца, долгое время заучивавших все движения друг друга, чтобы добиться такой синхронности. Однако скоро эта иллюзия начала пропадать. Стало явно заметно, что Феруз устал, стал нервничать, и выпады его стали носить более беспорядочный и непродуманный характер. К тому же Къяра умело обходила лужи крови, оставшиеся на полу. А Феруз в пылу битвы уже пару раз прошелся по ним, и теперь его ноги, оставляя за собой кровавые следы, скользили по полу, не давая четко координировать движения.
На очередной его атаке, резким выпадом отбив удар, Къяра заставила его отступить. Воин не был готов к такому повороту событий, он чуть замешкался, чем тут же воспользовалась Къяра. Она, развернувшись, ушла из-под замаха меча, и оказалась за спиной своего противника. Перебросив меч в левую руку, она захватила правой рукой сзади локоть его правой руки, а затем стремительно, вывернула ее и сильно сжала, заставляя воина разжать пальцы и выпустить меч.
Меч со звоном выпал из онемевшей руки кирита. В то же мгновение, подавшись всем телом вперед и словно обхватив противника, она приставила свой меч к его горлу. Феруз, взбешенный своим поражением, рванулся, окончательно выворачивая себе правую руку, рвя все связки и мышцы, прямо на меч Къяры.
Среди зрителей послышались взволнованные возгласы, все были уверены, что Феруз сейчас рухнет на пол с перерезанным горлом, но этого не произошло. Къяра моментально отбросила меч, немного отклонилась, и мощным толчком, как бы продолжая его движение, повалила лицом вниз, быстро перехватив при этом его вывернутую руку с локтя за запястье.
Феруз попытался вырваться, опираясь на левую руку, но резкий и сильный удар ногой в плечо, вновь повалил его на пол, выбив ему и другую руку из сустава. При этом Къяра таким образом выкручивала его правую руку, что от боли он едва не терял сознание.
Поняв, что попытки освободиться бесполезны, Феруз перестал сопротивляться, и в то же мгновение чародейка отпустила его и, подняв меч, отошла в сторону. Феруз с трудом поднялся. Обе руки воина были сильно повреждены, и висели как плети, даже при большом желании он не мог ими пошевелить. Подойдя к Къяре, он встал на колени, потом с мольбой взглянул на нее:
– Убей! – прошептали его губы.
Къяра перевела взгляд на конунга.
Тот смотрел ей прямо в глаза, и в них Къяра прочла ответ. Конунг хотел, чтобы она либо очень жестоко казнила, либо очень сильно унизила воина, в любом случае так, чтобы остальным было неповадно даже думать о неповиновении.
Хоть Къяра и не любила жестокие игры, играть в них она умела хорошо. Глаза ее тут же сузились, а губы сложились в недобрую усмешку. Кончиками пальцев она приподняла подбородок Феруза, заглянула в глаза, и заговорила вкрадчиво и тихо. Однако было в ее голосе что-то такое, что напоминало ледяной ветер, и он стылым холодом заползал в душу каждого, кто его слышал:
– Ты хочешь легко отделаться… но не получится. Ты оскорбил меня и своего конунга… И не сумел доказать своего права на это. А теперь ищешь легкой смерти? Не выйдет. Умирать ты будешь долго, очень долго… и мучительно… Я умею это делать и с помощью магии, и без нее… Ты ведь знаешь, как пытают предателей, позволивших себе усомниться в нерушимости клятвы принесенной ими? Или мне рассказать тебе о том как медленно и постепенно с них живьем сдирают кожу, прижигают каленым железом, а потом льют расплавленный металл им в глотку… Конечно, ты еще не принес свою клятву мне… но ты посмел усомниться в выборе твоего конунга, которому присягал, и посмел сказать, что его выбор – это позор не только для тебя, но и для рода. Кто дал тебе это право? Как ты посмел раскрыть свой поганый рот, чтобы произнести это… Если я всего лишь женщина и позор для рода киритов, то почему ты не сумел противостоять мне, держа в руках меч! Может я прибегла к магии? Отвечай! – голос Къяры постепенно набирал силу и на последних словах громовым раскатом разнесся по зале.
– Нет… – Феруз скорее простонал, чем ответил.
– Громко и четко! Я использовала магию в поединке с тобой?
Феруз судорожно облизнул пересохшие губы и постарался ответить громко, как того потребовала Къяра: – Нет!
– Хорошо, что ответил честно… – голос Къяры стих и вновь заледенел, – однако это не меняет сути дела. Ты оскорбил своего конунга и меня, и за это заплатишь очень высокую цену…
– Я полностью в твоей власти, – прошептал Феруз. Он изо всех сил пытался перебороть страх, который подступал к горлу и туманил разум. Слова чародейки рождали в его душе ужас, который сотрясал все его тело нервной дрожью, и унять ее он был не в силах.
– Ты действительно признаешь мою власть? – видя, что ее речь дала ожидаемый результат, Къяра чуть-чуть изменила тон. В нем послышалось участие. Она предоставляла воину возможность вступить в диалог, и он не преминул ей воспользоваться.
– Я полностью признаю твою власть и раскаиваюсь в том, что совершил… Если бы ты дала мне возможность искупить мой проступок… – глаза кирита молили о пощаде.
– Проступок? Ты называешь это всего лишь «проступком»?!!
Слова падали, словно хлыст, и Феруз непроизвольно съеживался под каждым из них:
– Я не знаю, как это назвать…
– Предательство это! – Къяра, рявкнула это так, что даже закаленные в боях воины, стоящие в зале, невольно втянули головы в плечи.
Обвинение это повергло беднягу в такой шок, что он, отдернув подбородок с руки Къяры, повалился перед ней ниц, и его слова смешались с рыданиями:
– Я не хотел… я был готов принять твое Владетельство… но я не думал, что женщина может быть воином… прости… пощади… это не предательство… я не предавал конунга, я был готов принять его волю… я лишь хотел удостоверится… пощади…
Выждав некоторое время, за которое, как ей показалось, все присутствующие успели вдоволь насмотреться на морально сломленного тысячника, осмелившегося перечить ей и конунгу, Къяра повернулась к Раннегу:
– Конунг, мне он не присягал, присягал лишь тебе… Как ты считаешь, он тебя предал или нет? Тебе решать.
Раннег правильно понял ее вопрос и тут же начал прикидывать, что ему выгоднее: простить и еще больше унизить или завершить жестокой казнью уже начатое представление. Внимательно посмотрев на собственных соратников, конунг понял, что все они находятся в очень подавленном состоянии, и решил что, казнив Феруза, к тому же так жестоко, как пообещала Къяра, вместо покорности они могут получить обратный эффект.
– Оскорбление действительно было, но было ли предательство, это сложный вопрос… Он говорил о том, что согласен исполнить мою волю, но требовал объяснений. Я думаю, его действия предательством не являются. Так что передо мной он невиновен. Однако он оскорбил тебя, и должен понести за это кару… Я пообещал, что сделаю его твоим рабом. Так вот, он твой. Поступай с ним так, как сама пожелаешь… – конунг кивнул одному из охранников.
Тот подошел к Ферузу снял с него перевязь, удерживающие ножны меча, потом подобрал с пола выроненный воином меч, вложил его в ножны и положил все это к ногам чародейки.
– Благодарю тебя, конунг. Тогда я разберусь с ним позже… когда мы останемся с ним наедине… – в интонации Къяры было столько скрытой угрозы, что все присутствующие на мгновение почувствовали себя очень неуютно и возблагодарили небеса, что наказание этой хрупкой на вид девушки падет не на их головы.
По знаку конунга охранники оттащили Феруза в угол залы, а начальник охраны с поклоном вернул ей диадему. Отдав конунгу его меч, Къяра надела диадему, и ее внимательный взгляд заскользил по лицам, стоящих напротив нее, военачальников. Все они в основном были подстать своему конунгу: атлетического сложения, в основном рыжеволосые и бородатые богатыри. На их обветренных и испещренных шрамами лицах читалась суровость, отвага и храбрость, которую они не раз доказали в бою. Однако сейчас головы их были склонены, и ни один из них не посмел поднять глаза на Къяру, чтобы встретиться с ней взглядом. Они все явно были сломлены духом и испытывали благоговейный трепет перед своей новой Владетельницей. Конунг добился того результата, который ожидал. Так в его войске не воспринимали даже Маграта в первые дни его победы.
– Я жду присяги… – Къяра нахмурила брови, и в ее голосе явно послышалось легкое недовольство.
Военачальники опустились на колени.
– Присягнет каждый, лично мне! Это воины ваши завтра будут присягать толпой. А сегодня я хочу увидеть глаза каждого. Вас не так уж и много… – тон Къяры не допускал возражений.
Военачальники поднялись, из их ряда вышел один, подошел к Къяре, достал из ножен меч, протянул ей и, не поднимая головы, вновь опустился на колени.
– Я хочу видеть твои глаза, и знать твое имя и пост в войске! – приказала она, взяв протянутый меч.
– Норис, Владетельница, первый тысячник левого фланга – произнес воин, поднимая голову. В глазах его не было страха, что могло показаться по его первоначальной позе, была лишь подавленность и покорность. Он расстегнул ворот рубахи и обнажил грудь. Къяра приставила меч к его груди.
Не отводя взгляда от ее глаз, тысячник произнес: – Я принимаю твою власть Владетельница и клянусь тебе в вечной преданности! -затем подал корпус немного вперед, и на клинке засверкали капли крови.
– Я принимаю твою клятву, Норис, первый тысячник левого фланга, – глядя воину прямо в глаза, произнесла Къяра, затем отстранила меч и рукоятью вперед протянула ему.
Кровь с клинка исчезла, воин принял меч и, поцеловав лезвие, убрал его в ножны, поднялся и отошел в противоположный угол залы.
К Къяре тут же подошел другой… и перед ее глазами потекла череда военачальников, произносивших свои имена и занимаемые ими посты. Все они были подавлены, но клятву давали искренне и непритворно. К концу обряда, наработанная годами упорных тренировок, привычка запоминать большое количество информации позволила Къяре знать поименно всю элиту войска Раннега. Она была уверена, что рано или поздно ей это пригодится.
Приняв клятву последнего военачальника, Къяра обернулась к Раннегу: – Я удовлетворена, можешь отпустить начальников твоего войска. Надеюсь, что завтра еще до рассвета они приведут к присяге своих воинов…
– Да, Владетельница, – кивнул ей конунг и повернулся к своим военачальникам.
– За час до рассвета войско должно быть построено на… – он ненадолго задумался, – на поле у въезда в северные ворота. Понятно?
– Да, конунг, – ответил целый хор голосов.
– Хорошо, можете идти, – разрешил конунг.
И военачальники поспешили покинуть залу, где обычный пир так неожиданно превратился в обряд принятия новой Владетельницы.
Дождавшись, когда все военачальники покинут залу, Раннег заставил присягнуть Къяре начальника охраны и всех охранников. Когда же и с этим было покончено, он глазами указал на Феруза, стоявшего на коленях в углу под наблюдением двух охранников.
– Его отвести куда-нибудь?
– Зачем? – Къяра удивленно пожала плечами, – по-моему, ходить он может и сам. Руки я ему, конечно, повредила, но ноги-то целы…
– Встань и подойди ко мне, – приказала она, обращаясь к Ферузу.
Тот молча поднялся и выполнил приказание. Затем Къяра подобрала с пола положенный ей под ноги меч и подошла к Лиату, который все это время стоял у стены, безучастно наблюдая за происходящим: – Устал?
– Нет.
– Молодец, скоро отдохнешь, – Къяра улыбнулась, ласково потрепала супруга по щеке и протянула ему меч Феруза, – возьми, потом отдашь.
– Раннег, – тут же обратилась она к конунгу, – ты хотел посмотреть, как строятся дворцы. Не передумал?
– Разве от таких зрелищ отказываются? – вопросом на вопрос ответил тот.
– Тогда пойдем…
– Уберите здесь все! – приказал конунг начальнику стражи и вслед за Къярой вышел из залы.
* * *
Къяра вышла из замка, в сопровождении Раннега, Лиата и Феруза, обогнула его, пересекла большой задний двор и подошла к скале, которая подступала вплотную к крепостным стенам вокруг замка, являясь как бы их продолжением.
– Милое местечко, – произнесла она, сложила руки перед собой, а потом развела их в стороны.
Над руками Къяры возникло мерцающее сияние, которое, соскользнув с ее рук, тихо растеклось у подножья скалы и стало медленно подниматься вверх, заволакивая отвесные уступы и обнажая фасад дворца с колоннами, высокой парадной лестницей и открытой террасой. Казалось, под натиском мерцающего облака, скала отступает, высвобождая из своих недр то, что скрывала долгое время.
Къяра ступила на лестницу и стала медленно подниматься по ней, держа руки перед собой ладонями вверх. И чем выше она поднималась, тем четче становились формы дворца, явственнее прорисовывался резной рисунок каменных колонн, аркад и портала, выше поднимались своды, и объемней становилась терраса перед парадными дверьми.
Лиат, для которого подобные чудеса были не в диковинку, спокойно поднимался вслед за Къярой по лестнице, в то время как Раннег и Феруз остолбенев, изумленно таращили глаза, не в силах шагнуть на то, что еще секунду назад было скалистым откосом.
Поднявшись на террасу, Къяра опустила руки и с улыбкой обернулась: – Конунг, лестница не развалится, поднимайся…
– Благодарю, Владетельница, но если это не приказ, я бы предпочел пока воздержаться от посещения твоего дворца… – Раннег был ошеломлен и не скрывал этого.
– Ну что ж воля твоя, конунг. Была бы честь предложена… У меня к тебе лишь две просьбы…
– Да.
– У западного въезда, в перелеске стреножены два скакуна. Пусть их приведут и поставят в северном крыле моего нового дворца, там конюшня, – Къяра указала рукой в сторону от Раннега. Тот повернулся и увидел, что соседняя часть скалы превратилась в длинную пристройку, действительно напоминавшую конюшню.
– Хорошо. А какая вторая?
– Вторая сложнее, – она сбежала по ступенькам, подошла к нему вплотную и тихо прошептала: – Не плюй на лестницу и дворец, когда я уйду, пожалуйста, – и ее веселый смех разнесся в вечернем сумраке.
– С чего ты решила Владетельница, что я собирался это сделать? – Раннег поражено посмотрел на нее.
– Достаточно взглянуть на тебя, конунг, – сквозь смех произнесла Къяра,– чтобы стало понятно, что моя магия вызывает у тебя стойкое чувство неприятия и отвращения. Потерпи всего лишь до утра, и на рассвете я отдам тебе диадему.
– Да нет у меня никакого отвращения. Ты же ее не в бою используешь, и не мор насылаешь… я просто такого никогда не видел. Это точно не морок?
– Феруз, поднимись на террасу! – перестав смеяться, жестко приказала Къяра.
Неуверенно и медленно молодой воин стал подниматься по лестнице. Поврежденные руки его бессильно болтались, и это предавало ему еще большую нетвердость в движениях.
Къяра с усмешкой наблюдала за ним.
– Ну вот видишь, не сорвался и не провалился, – обернулась она к Раннегу, – и завтра все это как туман не растает…
– Занятно… Ты и впрямь творишь чудеса, – протянул конунг.
– Какие же это чудеса, конунг… обычная магия. Ну так как, выполнишь мою просьбу?
– Твоя просьба для меня равносильна приказу, Владетельница, – Раннег склонил голову.
– Перестань, конунг, – Къяра мягко дотронулась до его плеча и улыбнулась – это действительно всего лишь просьба.
– Твоя магия, Владетельница, прелестна… Я не буду на нее плевать, обещаю, – конунг неожиданно для себя понял, что ему понравилось то, что делала их новая Владетельница, однако, испугавшись этого чувства, поспешно добавил: – но корону твою завтра я все равно заберу.
– Ну с этим, конунг, никто и не спорит. За час до рассвета жди меня здесь. Я хочу вместе с тобой подъехать к войску.
– Обязательно, Владетельница. Я буду тебя ждать здесь даже раньше. Какого ты хочешь, чтобы тебе подготовили коня?
– Раньше не надо… за час. А коня конечно лучше моего, я к нему привыкла.
– Если мои воины найдут коней там, где ты сказала, какого им оседлать для тебя?
– Найдут, куда они денутся… Вороного иноходца.
– Хорошо, Владетельница.
– Тогда до завтра, конунг.
Къяра взбежала по ступеням дворца, хлопнула в ладоши, и массивные двери распахнулись перед ней. Она знаком приказала Ферузу и Лиату следовать за собой и вошла во дворец. Пропустив входящих, двери медленно сомкнулись за их спинами.
Конунг, стоя у ступеней дворца, наблюдал за уходом Къяры. В душе у него царило смятение. Не потому, что войско должно было завтра принести клятву новой Владетельнице, это было делом решенным, и должно было пройти достаточно легко. Проблема была в другом. Раннег чувствовал, что чародейка с волосами цвета ночи непостижимым образом пленила его сердце. Такого с ним никогда не было. Ему хотелось быть с ней, разговаривать, выполнять любые ее прихоти. Только что-то подсказывало ему, что она в этом не нуждается, и от этого на сердце лежала тяжесть. Он вспомнил, как держал ее сегодня, обхватив руками, а она даже не сопротивлялась, вспомнил ее голос то несказанно нежный, то повелительный и жесткий, вспомнил звонкий раскатистый смех, и синие бездонные глаза… «Прямо чары какие-то», – подумал он, и сам понял нелепость пришедшей к нему мысли. Он ощущал, что магических чар не было, был лишь необыкновенное сплетение того, что он не мог не оценить. Бесстрашие, отвага, сила, властность и одновременно неописуемая прелесть, статность и нежность обаяния слились необыкновенным сплавом в этой темноволосой красавице. Раннег затряс головой, отгоняя преследующий его образ. Надо было отдать распоряжения охранникам, чтобы они привели коней новой Владетельницы.
* * *
Маграт ходил взад и вперед по зале, словно рассерженный леопард. Было видно, что он растерзает любого, кто попадет ему под горячую руку. Поэтому начальник охраны, едва распахнув дверь, тут же упал на колени.
– Ваше приказание выполнено, Владетель.
– Где он? – рявкнул Маграт так, что начальник охраны уткнулся лицом в пол и втянул голову в плечи.
– Прикажете ввести?
– Давно уже приказал! Два часа назад приказал!!!
Маграт щелкнул пальцами, и сорвавшаяся с их кончиков, голубая искра вонзилась в согнутую спину начальника охраны. Тот сдавленно охнул и тут же задом начал отползать в проем дверей, знаком призывая охранников, стоявших в коридоре.
Охранники, не медля, ввели в залу высокого, седовласого старика и сразу же вышли, страшась гнева Владетеля.
– Приветствую Вас, Владетель, – старик склонил голову.
– Ну и что с ней? – спросил вместо приветствия Маграт, и рукой жестко схватил старика за подбородок.
– Она установила блокиратор магии на весь предел, – ответил старик.
– Без тебя знаю. Почему он изменил напряженность по краям?
– Владетель, я не могу точно знать, я могу лишь догадываться…
– Ну и о чем ты догадываешься?
– Например, она могла снять с себя магический концентратор.
– Зачем? Она что, совсем рехнулась? – Маграт отпустил подбородок старика и схватил его за горло. – Грег, это была твоя идея – отправить ее к киритам… И если с ней что-то случится, ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю…
– Владетель, – прохрипел старик, – отпустите… Вы же знаете, она жива…
– Да. Знаю… Но я не знаю что с ней, – Маграт разжал руки. – Ты разговаривал с ней, перед ее поездкой. Зачем ей могло понадобиться снимать диадему?
– Кириты уверены, что маг теряет свои способности без концентратора. И вряд ли они догадываются, что ее уровень магии позволяет ей работать и без него.
– Умно… Она что, хочет их уговорить?
– Не все ли равно, Владетель, как она добьется повиновения? В любом случае рано или поздно она станет такой, какой Вы желаете ее видеть.
– Такой поворот все затягивает, и мне не нравится слово «поздно».
– Зачем Вам торопиться? Все решится в свое время, и Вы тому поспособствуете.
– Я не могу за ней наблюдать.
– А Вам и не надо. Если Вы пошлете в восточный предел шпионов и соглядатаев, будете допрашивать менестрелей и странников, то будете знать о любом ее поступке, и сможете с помощью внешних ситуаций влиять на ее поведение.
Грег старался говорить миролюбиво и спокойно. Все последнее время, пока Маграт обдумывал и решал, как усмирить дочь, он балансировал на тонкой грани, разрываясь между привязанностью к любимой ученице и приказаниями Владетеля, рискуя каждый раз навлечь на себя ярость и гнев последнего.
– Грег, как я смогу на нее влиять, если она, установив свое Владетельство там, как и здесь уйдет в затворницы?
– Владетель, в Заморье полно и магов, и чародеев средней руки. Если распустить слухи, что кириты более не под Вашей властью, а Къяра, ради их устоев отказалась от магии и их не защищает, то найдется немалое число желающих свести с ними счеты. А где война, там и диктатура…
– Ты прав… Хорошо. Займись этим. И знай, если что-то пойдет не так, мало тебе не покажется…
– Я знаю, Владетель.
– Вот и замечательно. Иди.
Грег, поклонившись, вышел, а Маграт подошел к сводчатому окну и в ярости стукнул кулаком по мраморному столику стоявшему рядом. Столик не выдержал удара и развалился на несколько больших кусков. Вид мраморных обломков несколько успокоил Владетеля. Он подцепил носком туфли самый маленький из кусков и, перевернув его, пробормотал:
– Развалится самый прочный монолит, если знать его точку напряжения и приложить к ней достаточное усилие… а вот знать бы, где такая точка в твоей системе ценностей, дочка… Ну ничего, я найду ее.
Постояв еще немного над обломками, Владетель решительным шагом вышел из залы и направился в подземелье. Ему было необходимо снять нервное напряжение, и он знал каким способом проще всего этого добиться.
Распахнув дверь большой пыточной камеры, он смерил взглядом вытянувшегося в струнку палача и проронил:
– Приведи кого-нибудь из осужденных, лучше всего девушку…
* * *
Войдя в только что созданный ею дворец, Къяра огляделась и осталась довольна. Еще во время их с Лиатом длительной поездки до замка Раннега, она в мельчайших деталях продумала план и обстановку дворца, и когда пришло время воплотить это в жизнь, особых проблем не испытывала. Конечно, пришлось вносить в план кое-какие изменения, связанные с привязкой к местности и окружающей обстановкой, но это были уже мелочи. Получилось все чудесно: и солидно, и не особо мрачно, и самое главное удобно.
– Лиат, – обратилась она к супругу, – вон за той дверью – внутренние покои. Там ты найдешь все, что тебе возможно потребуется, и сможешь отдохнуть. А я хочу пообщаться с нашим пленником. Его меч, кстати, можешь оставить здесь.
– Хорошо, – кивнул Лиат, положил меч Феруза на небольшой столик у стены и скрылся за указанной Къярой дверью.
– Иди за мной, – приказала Къяра Ферузу и распахнула другую боковую дверь. Воин послушно двинулся за ней. Къяра прошла по длинному коридору мимо целого ряда дверей и, остановившись напротив одной из них, представила, что она хочет видеть внутри, а потом резко распахнула дверь и вошла. Феруз вошел вслед за ней, и дверь за ним захлопнулась.
Горевшие по стенам светильники освещали большое помещение, полностью соответствовавшее пыточным камерам, которые Къяра видела во дворце своего отца. Обстановка камеры должна была одним своим видом сломить и подавить любого сюда вошедшего.
Феруз не оказался исключением, войдя и осмотревшись, он почувствовал страх и обреченность, поняв, что слов на ветер чародейка не бросает, и ему предстоит долгая и мучительная смерть. Нервно поведя плечами, он перевел взгляд на нее.
Къяра, стояла, прислонившись к станку для пыток.
– Ну что? Перепугался? – усмехнулась она. – Сам ко мне подойдешь или силой тебя тащить?
Феруз стиснул зубы и решил, что ни за что не даст повода считать себя трусом и постарается умереть достойно, как бы сложно это не было. Он взглянул ей прямо в глаза и шагнул к ней.
– Конечно сам, госпожа.
– На колени!
Феруз послушно опустился рядом с ней на колени, но взора не отвел. Взгляд Къяры был жестким и холодным, а губы по-прежнему кривила недобрая усмешка.
– Догадываешься, что тебя ждет?
– Вы рассказали, госпожа. Даже в деталях…
– И ты не пытаешься этого избежать?
– Я не понимаю о чем Вы, госпожа… После того, как я проиграл бой, я принадлежу Вам. И в Вашей власти делать со мной все, что Вам заблагорассудится, – судорожно сглотнув, Феруз кивнул на стоящие в камере станки и приспособления.
– Это я знаю… Мне интересно у тебя не появилось желание избежать наказания? – произнесла Къяра и, обхватив двумя руками правое плечо воина, крепко сжала.
Феруз хрипло вскрикнул, потом заскрежетал зубами и потупил взгляд, но даже не попытался вырваться. Отпустив правое плечо, Къяра также обхватила руками левое и снова крепко сжала. На этот раз Феруз не проронил ни звука, хотя по напрягшимся мышцам, было видно, что больно ему не меньше, чем в первый раз.
– Так ты не ответил на мой вопрос, – Къяра разжала руки.
– Вы шутите, госпожа… Разве это возможно? – голос воина был хриплым, он тяжело дышал.
– Почему бы нет… Желание может быть всегда. Другой вопрос есть ли реальные возможности для его осуществления или нет…
– Я ничего не понял, госпожа… Вы говорите загадками, – Феруз вновь поднял глаза, в них читалось искреннее непонимание.
– Подними руки и заведи их за голову! – вместо пояснений приказала Къяра.
В глазах Феруза непонимание сменилось изумлением. Он был удивлен требованием его новой хозяйки и не мог уяснить, что она от него хочет. Последние часы он даже не пытался шевелить руками, так как это вызывало лишь острую боль и не приносило никакого результата.
– Я не люблю повторять дважды, – раздраженно проронила она.
Феруз напряг мышцы, ожидая резкой боли, но к его глубокому изумлению, руки свободно поднялись, и он с легкостью завел их за голову, выполняя приказание Къяры. Чародейка немыслимым образом сумела восстановить его суставы, мышцы, связки и сухожилия, даровав рукам прежнюю свободу движений.
– Замечательно… Надеюсь, это был последний раз, когда ты так нерасторопно выполнил мое приказание.
– Да, госпожа, – Феруз отвел глаза, он прекратил попытки осмыслить происходящее и решил, что будет тупо, не задумываясь выполнять требования чародейки, какими бы они не были.
Къяра поняла это, однако ее это не устраивало.
– Ты даже не удивлен?
– Я уже не способен удивляться, госпожа.
– Не хочешь узнать, зачем я это сделала?
– Зачем сделали? Наверное, чтобы удобнее было подвергнуть наказанию… – в голосе воина слышалось безразличие и отрешенность.
– Нет, чтобы у тебя появился шанс… – Къяра кончиками пальцев приподняла подбородок воина, вынуждая запрокинуть голову, и перехватила его взгляд, – мне нужен слуга, преданный и покорный, безропотно сносящий даже несправедливые наказания, и беспрекословно выполняющий все приказания… Если ты такой, то у тебя есть шанс остаться в живых и не быть подвергнутым тем пыткам, о которых я говорила.
– Разве раб может быть другим?
– Ты воин, Феруз… Вполне возможно, что ты предпочтешь смерть, даже мучительную, жизни в рабстве, тем более у женщины.