– Ты практически не грешишь против истины… Они меня побаиваются, – губы Къяры изогнула хищная улыбка, ноздри возбужденно дрогнули, а в глазах мелькнуло выражение крайней жестокости.
– Правильно делают, – Виард довольно усмехнулся. Он явно гордился своей ученицей и не скрывал этого.
Отдав меч ученику, он вновь повернулся к Къяре и заботливо поинтересовался: – Искупаться хочешь или сразу пить чай пойдем?
– Хочу. Пойдем к озеру.
– Хорошо, моя девочка, как скажешь. Регмир, сбегай за полотенцем и принеси к озеру.
– Да не надо бегать, – улыбнулась Къяра, и в руках изумленного юноши тут же оказалось большое мягкое полотенце.
– Я все время забываю, что ты маг, – Виард покачал головой.
– Не мудрено, с тобой я магию не использовала.
– Могла бы и сейчас не использовать… – едва заметная улыбка тронула губы воина.
– Как скажешь, – Къяра щелкнула пальцами, и полотенце исчезло из рук Регмира.
– Верни полотенце, у меня таких нет, – тут же потребовал Виард.
– На тебя не угодишь. То не используй магию, то полотенце верни. Ты меня замучил. На тебе полотенце, даже два, только отстань.
Къяра раздраженно махнула рукой, и у нее в руках появились два полотенца, которые она передала Виарду.
– Замечательная вещь, – рассматривая полотенца, заметил тот, – треольский хлопок как я понимаю. Ну и что ты злишься?
– Я не люблю дважды делать одно и то же.
– Знаю, – кивнул тот, – но иногда полезно себя преодолевать.
– Слушай, можешь ты перестанешь меня учить, а? По-моему, я уже вышла из этого возраста.
– А, по-моему, учиться никогда не поздно… К тому же тебя учить сплошное удовольствие, не то, что этого балбеса, – Виард кивнул в сторону ученика и, заметив, что тот не отводит глаз от Къяры, раздраженно произнес: – Ты что это так уставился на Владетельницу? А ну глаза долу опустил!
Юноша тут же потупил взор.
– И домой ступай, приготовь что-нибудь, сделай чай… – раздраженно продолжил воин и после небольшой паузы добавил: – Что стоишь, я непонятно сказал? А ну бегом! – проводив взглядом побежавшего домой ученика, Виард повернулся к Къяре: – Ну а ты что стоишь? Пошли к озеру.
– Я спросить хотела: с чего это ты вдруг не дал мне разобраться с твоим учеником? – иронично глядя на него, поинтересовалась она.
– Удовольствие забить его до смерти я хочу приберечь для себя.
– Почему решил, что я его убью?
– Ты не заметила, какую плеть избрала?
– Обычную…
– Может для киритов и обычную, но я впервые вижу плеть с металлическими вставками.
– Ты отстал от жизни… Я привыкла к такой.
– Ну и самое главное, он мой ученик, – Виард выделил слово «мой», – и вопрос об его наказании буду решать только я.
– Законно. Вопросов больше нет, – согласно кивнула Къяра.
– Кстати, я учту то, что ты сказала. Выберу как-нибудь на досуге какую-нибудь сухую болотную кочку и попробую поучить его владеть своим телом. Возможно, что именно в этом и загвоздка.
– Ничего себе, меня значит, он заставлял на землю падать, а ему будет мягкие болотные кочки выбирать, – шутливо возмутилась она.
– Ты себя с ним не ровняй. Из тебя я воителя делал, а из него в лучшем случае рядовой ратник получится.
– Невысоко же ты его ценишь.
– Да уж, что есть… Способностей никаких, только дурь играет… Ты заметила, как он на тебя смотрел?
– Дурь лечится наказанием, работой и временем.
– Думаешь, такая тоже так лечится?
– И такая тоже, – кивнула Къяра и, развернувшись, зашагала по тропинке к озеру.
– Ну что ж, посмотрим, – покачав головой, Виард отправился следом.
Озеро встретило их свежим ветерком над темной гладью воды. Солнце уже клонилось к закату, и было похоже на большой огненный шар, запутавшийся в вершинах сосен. Его редкие, пробивающиеся сквозь густую хвою лучи золотили берег озера и прибрежные кусты.
Къяра скинула одежду и нырнула в прохладную воду. Виард последовал ее примеру. Купалась Къяра долго, когда она подплыла к берегу, одетый Виард уже ждал ее на берегу с полотенцем в руках.
– Мне помочь тебе или ты хочешь, чтобы я отвернулся? – спросил он, глядя прямо на нее.
– Ты думаешь, за это время я вспомнила о застенчивости? Ошибаешься. Я ее потеряла совсем, – с мрачной усмешкой ответила она. – Мне она ни к чему. Если кому-то при виде меня приходят в голову непристойные мысли, то они оказываются последними в его голове.
– Об этом я знаю и знаю уже давно, – согласно кивнул Виард.
Къяра вышла из воды, и сильные руки воина начали растирать полотенцем ее обнаженное тело.
* * *
Вернувшись в избушку, Виард и Къяра увидели накрытый стол, горящий очаг и над ним чайник, булькающий кипятком. На столе стоял котелок с тушеным мясом куницы, а Регмир ставил на стол тарелки и чашки. Увидев вошедших, он тут же опустился на колени.
– Встань и помоги Владетельнице вымыть руки, – приказал ему учитель. Регмир тут же поспешно встал и, взяв кувшин, таз и небольшое полотенце, замер у двери.
Къяра подошла, вымыла руки, вытерла их, прошла к столу и села, затем руки вымыл Виард. Юноша убрал кувшин, вынес таз с водой, вернулся и в нерешительности замялся у входа.
– Накорми его и отправь куда-нибудь, – тихо попросила Виарда Къяра.
– Марш в лес и к дому ближе, чем на пятьсот метров, не подходить, пока не позову, – не озадачивая себя даже выбором предлога, приказал тот.
– Еды ему дай с собой и огниво, боюсь, что ему долго в лесу сидеть придется… – посоветовала Къяра.
– Еды он сегодня не заслужил, а огниво пусть возьмет, – жестко ответил воин и обернулся к Регмиру: – Ты, почему еще здесь?
Регмир молча взял огниво и тут же вышел.
Виард сел и, разложив мясо по тарелкам, принялся за еду. Къяра последовала его примеру. Ели они молча.
Потом Виард встал, подбросил дров в очаг, снял с огня чайник и, заварив в чашках чай с травами, вновь опустился на свое место. Чай они так же пили молча.
Сделав последний глоток, воин отодвинул чашку и тяжело облокотился на стол: – Ну и зачем же ты пожаловала, моя девочка?
Къяра тоже отодвинула пустую чашку и в упор посмотрела на него: – Я хочу, чтобы ты рассказал мне об Алике.
Скулы воина напряглись, он скрипнул зубами, сжал кисти рук так, что побелели пальцы, и ничего не ответил. Къяра не торопила его. Она сидела на табурете прямо напротив него, гордо выпрямив спину, глядя ему прямо в глаза, и тоже молчала. Минут через пять Виард хрипло проговорил:
– Я ничего тебе не скажу.
– Скажешь…
– Нет, – воин отвел взгляд, – можешь делать что хочешь, хоть пытай, рассказывать ничего не буду.
– Зачем же пытать. Пытать я тебя не собираюсь, я просто прошу.
– Можешь не просить, это бесполезно.
– Неужели? – Къяра помолчала немного, затем продолжила: – Конечно, бесстрашный воин глух к женским просьбам. Тебе не привыкать… К ее просьбам ты тоже был глух, когда тащил ее из родительского замка? Или ты ей рот заткнул, чтобы она тебя не особо сильно своими мольбами донимала? Действительно, что стоят женские мольбы? Они лишь слова, которые развеет ветер. И что стоят женские слезы? Это лишь вода, которую высушит солнце. Что все это по сравнению с деньгами, обещанными Владетелем, которые можно славно промотать на хмельных пирах и пьяных застольях, со смехом вспоминая ту, что молила о пощаде…
– Прекрати! – воин вскочил, в ярости отшвырнул стол и схватил Къяру за плечи.
Она тут же неуловимым движением сбросила его руки со своих плеч и, обхватив в свою очередь его предплечья, с такой силой рванула вниз, что Виард не удержался и упал на колени рядом с ней.
– Я не Алика, хоть на нее и похожа, – отходя к окну, зло процедила она сквозь зубы, – и со мной этот номер не пройдет… Сам же учил, должен знать.
– Не похожа ты на нее… Хотя бы, потому что у Алики были золотые волосы, – сердито ответил воин, – да и глаза у тебя не ее. Тебе в глаза глянешь, и удавиться хочется, а ей в глаза посмотреть – это райское блаженство испытать.
– Так что же ты ее тогда отцу моему продал?
– Да не продавал я ее, и вообще все не так было… – Виард тяжело поднялся.
– Тогда подними стол, сядь и расскажи, как было.
– Зачем тебе это?
– Я хочу знать правду о моей матери. А больше мне спросить не у кого.
– От кого ты узнала о ней? – Виард поднял стол и начал собирать с пола осколки разбитой посуды.
– Я случайно встретила ее бывшую служанку, – Къяра обернулась и, увидев, что Виард собирает осколки, раздраженно заметила: – Да оставь ты их, я потом все восстановлю.
– Зачем же, Владетельница, Вам так утруждать себя, я и сам справлюсь, раз сам разбил.
– Ну что ж дело твое… не хочешь, не надо, – Къяра помолчала немного, а потом тихо добавила: – Последний раз спрашиваю: ты расскажешь мне о моей матери?
– Что ты хочешь знать?
– Все, что знаешь ты.
– Хорошо, я расскажу, – Виард тяжело вздохнул и вновь сел за стол, – садись, история будет долгой…
Къяра вернулась к столу и вновь села напротив воина, мрачно проговорившего: – Застольем все не закончилось, с пьяного застолья все началось…
Он помолчал немного, переносясь мысленно в то время, и начал свой рассказ:
– Я тогда был наемником Маграта и после очередной моей удачной вылазки, он одарил меня особенно щедро. Я устраивал пиры и застолья такие, что он не брезговал ими сам… И вот на одном из таких пиров, когда все уже изрядно набрались, за исключением конечно его, ты знаешь, он практически не пьет, однако веселью не мешает… потянуло кого-то за язык сказать, что наши женщины чрезвычайно хороши… Я тут же брякнул что хоть и хороши, а небось в гареме Владетеля получше будут… Маграт ответил, что хоть сейчас отдаст мне весь гарем, если я ему привезу всего лишь одну. Ну и я, конечно же, согласился. А чего не сделаешь по пьяни… Маграт тут же приказал привести всех женщин гарема, и гульба пошла полным ходом… И только потом я узнал, кого он имел в виду. Мало того, что Алика была дочерью могущественного треольского мага Ореста, так она еще и сама была магом. Не таким конечно, как ее отец, но и не из последних… Я впал в уныние, но Маграт заявил мне, что всю магическую дребедень берет на себя и у него есть план. Вот в соответствии с этим планом мы дождались, когда Орест покинул свой дворец и уехал на несколько дней. Тогда я, взяв с собой браслет Рогнеды, который мне дал Маграт… Надеюсь, ты знаешь, что это такое? – Виард вопросительно взглянул на Къяру.
– Знаю, – тут же кивнула она. – Он не дает использовать магию сфер.
– Так вот, я, взяв его с собой, отправился ночью во дворец Ореста. Тихо сняв всю охрану, я ворвался в спальню Алики. Она спала, и практически ничего не успела предпринять до того, как я надел на нее браслет Рогнеды. Я оглушил ее служанку, пытавшуюся позвать на помощь, связал Алику и заткнул ей рот. Затем я унес ее, перебив по дороге всех, кто пытался мне помешать. В соответствии с планом, я с Аликой пару дней кружил в окрестных лесах, иногда оставляя в условленных местах то ее шарф, то клок одежды, и только после этого отправился в обратный путь. Зачем это надо было Маграту, не знаю, но только когда мы добрались до его дворца, острия пик у ворот были украшены головами Ореста и его ближайших военачальников…
Виард помолчал немного. Было видно, что воспоминания ему даются нелегко. Когда он заговорил вновь, в глазах его появилось выражение неизбывной тоски:
– Алика действительно всю дорогу плакала и молила меня снять с нее браслет, который, как ты знаешь, может снять лишь тот, кто надел… молила отпустить ее, обещая все, что я только пожелаю. Но я не мог ее отпустить, я поклялся ее привезти… Когда она увидела у входа во дворец голову своего отца, она потеряла сознание, я на руках внес ее во дворец и отдал ее бесчувственное тело Маграту.
Виард тяжело вздохнул, заново переживая события того времени и, покачав головой, продолжил:
– Я тут же уехал. Владетель не возражал и сразу отпустил меня, и я почти десять месяцев мотался по пределам, пил запойно, брался за самую невыполнимую работу, надеясь, что меня угробят в какой-нибудь переделке.
– Почему?
– Ты еще спрашиваешь почему? Да влюбился я в Алику без памяти. Жить я без нее не мог…
Виард замолчал.
– И что было дальше? – нетерпеливо спросила Къяра.
– Дальше… а дальше мне приснился сон. Странный сон. Я увидел Алику, она смотрела на меня и плакала, а потом опустилась на колени и произнесла: «молю, вернись и помоги мне!». Этот сон мне стал сниться каждую ночь. Что это было, не знаю…
– Это магия земли. Она хотела, чтобы ты видел этот сон.
– Возможно… Тогда я не знал этого, но все равно не выдержал и вернулся. В тот же вечер мне передали записку от Алики, в которой она просила помочь ей бежать. Я сделал все, что она просила… Когда Маграт уехал, я пробрался во дворец, нашел Алику и снял с нее браслет Рогнеды. После этого она сделала нас невидимыми для стражи, и мы прошли в одну из опочивален, где в колыбели лежали две крошечные малютки.
– Детей было двое? – удивленно переспросила Къяра.
– Да. Я же сказал, – раздраженно подтвердил Виард и продолжил: – Она взяла детей, и мы перенеслись из дворца, даже не знаю куда… в какую-то пещеру. Там Алика попросила меня развести костер, а сама положила детей на пол и распеленала их. Я понял, что это две девочки, очень похожие друг на друга и различающиеся только цветом волос. Когда я развел огонь, Алика достала браслет Рогнеды и, создав длинные щипцы с деревянными ручками, взяла ими браслет и раскалила его над пламенем костра. Потом она быстро надела его на руку светловолосой малютке. Раздался страшный крик, и Алика склонилась над ребенком, произнося какие-то заклинания… Это было ужасно. Я не знал что делать: то ли отбирать у нее орущего младенца, то ^pли не вмешиваться. Я решил, что она – мать, и лучше знает, что делать с собственными детьми. К тому же ребенок быстро успокоился, Алика видимо сняла заклинаниями боль. Однако сама она очень устала: была вся бледная как полотно, и руки у нее тряслись. Она сняла браслет с ребенка и протянула мне, прося раскалить его снова. Я взял щипцами браслет и поднес к пламени костра. Когда он раскалился, я протянул ей щипцы, но она не успела их взять. Потому что в это самое мгновение в пещере появился Маграт. Он резко взмахнул рукой, и Алика, хрипло вскрикнув, как подкошенная упала на пол, а я так и застыл со щипцами в руке, не в силах даже пошевелиться. «Дрянь!» – прошептал Маграт, наклоняясь над Аликой. Потом он взял на руки малышку, которой Алика не успела надеть браслет, и покачав головой, произнес: «Прости, моя маленькая наследница, я чуть было не опоздал».
– Так… теперь понятно, почему я ничего не знаю ни о матери, ни о сестре… – прокомментировала Къяра. – И как ты сумел выкрутиться из столь сложной ситуации?
– А никак… С ребенком на руках Маграт повернулся ко мне, и я провалился в какую-то черную бездну. Очнулся я уже в его подвалах, закованный в цепи. Я знал, что меня ожидает за попытку побега с его супругой, и каждый день ждал пыток и казни, но Владетель не торопился. Пришел он ко мне лишь через несколько месяцев. Войдя, он подождал, пока я опущусь перед ним на колени, и бросил передо мной ошейник с шипами, наподобие тех, что надевают на злобных и неуправляемых собак. А потом спросил: надену ли я его сам или ему звать палача. Я надел сам, и сам затянул так, что от боли темнело в глазах. После этого он коснулся его, и он превратился в эту тонкую цепочку, – воин рукой коснулся цепочки, охватывающей его шею.
– Так это у тебя кабалит, – удивилась Къяра, – вот уж никогда бы не подумала… Мне и в голову не приходило проверить твою цепочку.
– Я не знаю, как это называется, но это именно та вещь, о которой я тебе рассказал.
– Это магический ошейник, с его помощью пленяют магов. Первый раз вижу, чтобы его использовали не по назначению… Надо будет учесть.
– Не знаю как насчет магов, а меня он при помощи этой штуки контролировал здорово. Испытав разочек, чем карается неповиновение, больше испытывать не хочется.
– Ну это кому как, – усмехнулась Къяра. В обители она научилась, превозмогая боль, рвать кабалиты.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что не все такие сообразительные, как ты.
– Неужели попадается кто-то, кто может этому противостоять?
– Нет, но не все понимают это сразу, – слукавила Къяра.
– Я понял достаточно быстро и был готов повиноваться, но Маграт не потребовал от меня этого. Он отправил меня сюда, взмахом руки сотворил здесь эту избу и, оставив мне меч и кое-какие необходимые вещи, запретил покидать это безлюдное место. Около пяти лет я вообще не видел людей. Я обустроил кое-как свой быт и скоро привык к одиночеству. А потом в ловчую яму, на окраине отведенного мне Магратом участка, свалился заблудившийся торговец, ехавший с товаром на ярмарку. Сначала я хотел его убить, а товар забрать. Но потом мне в голову пришла лучшая мысль, и я забрал его товар, отдав взамен добытые мной шкуры. Так и пошло. Торговец сначала один, а потом и с другими, раз в два-три месяца приезжал к условленному месту и разводил костер, увидев который, я приходил и приносил им взамен их товара шкуры волков, лис, рысей, соболей, куниц, белок, а иногда и медведей. А еще через семь лет Маграт мне привез тебя и потребовал, чтобы я тебя учил. Ты не представляешь, как я тебя ненавидел первое время…
– Почему не представляю? Я это испытала. Я только не понимала, почему.
– Ты была бы похожа на Алику, как две капли воды, если бы не твои волосы и самое главное твои глаза. У твоей матери были глаза как ласковое лазурное небо. А твои глаза, моя девочка, это два огромных, бездонных, синих озера, которые тогда были холоднее льда. И ты, маленькая девочка, умела смотреть так, что мне становилось не по себе. Ты никогда не плакала и никогда ни о чем не просила. Ты была наследницей Владетеля, и это чувствовалось сразу. А еще я считал, что именно из-за тебя погибла Алика, что только ради тебя Маграт хотел заполучить ее.
– А ты уверен, что она погибла?
– Я не осмелился спросить… Но что он с ней еще мог сделать? Ведь даже ты на мой вопрос: «где твоя мать?», не задумываясь, ответила, что у тебя нет матери, – Виард потер лоб рукой, и продолжил: – Иногда, когда ты о чем-то размышляла, мне начинало казаться, что ты смотришь как она, и что ты ее маленькое продолжение. Но стоило мне приблизиться к тебе, и ты тут же становилась неприступно холодной и, даже стоя на коленях, ты была наследницей Маграта, а не дочерью Алики. Как же мне хотелось выбить из тебя этот дух, заставить заплакать, о чем-то попросить… Но это мне не удавалось, я не мог тебя сломить и бесился от собственного бессилия. Тогда я и попросил торговцев привезти самогон.
– Ну, продолжение истории я знаю… Теперь многое становиться более понятным. Я только не понимаю, с чего это ты отношение ко мне поменял.
– Когда во время того пьяного избиения, я не смог привести тебя в чувство, и поднял тебя с пола, еле живую, с разодранной до костей спиной, ты мне до боли напомнила Алику. Я вспомнил, как вез ее Маграту и тем самым убил ее, а теперь я чуть не убил тебя, причем также абсолютно незаслуженно. Только тогда она плакала, а ты плакать не будешь… И еще я не понимал, почему Маграт не вмешивается, хотя может контролировать происходящее. Ведь ты могла умереть… А потом я вспомнил твои слова про наказание, понял, что ты говорила о себе, и испугался, что могу потерять последнее, что осталось от Алики, могу потерять тебя…
Виард помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:
– Как я тебя молил, чтобы ты исцелила себя, ты знаешь… Но ты оказалась подлинной дочерью своего отца, тебя можно было убить, но изменить твое решение было невозможно. А уж после того, что мне сказал Владетель, я понял, что твои решения уважает даже он. Хотя его отказ поверг меня просто в шок. Я ожидал всего: что он накажет или даже казнит меня, или что заберет тебя, но то, что он оставит все, как есть, даже не оказав тебе никакой помощи, мне и в голову не приходило.
– Но он же оставил тебе лекарственную мазь.
– Оставил, после того как я пообещал тебя придушить, чтобы ты не мучилась. И еще посоветовал мне почаще промывать твои раны моим запасом самогона.
– А я полагала, что это ты сам придумал, чтобы меня еще помучить.
– Нет, думать в тот момент я был вообще не способен. Как ты это все вынесла, до сих пор не понимаю…
– Да ладно тебе. Успокойся. Это были цветочки по сравнению с тем, что мне пришлось испытать в обители магов.
– Ты считаешь, меня это может успокоить?
– Виард, посмотри на меня внимательно. Я похожа на жертву измученную злобными извергами?
– Не особо…
– Вот и расслабься. Я благодарна и им, и тебе, и считаю, что вы все выучили меня замечательно.
– Ты говоришь это сейчас, после того, как я тебе все рассказал?
– А что ты мне такого рассказал, что у меня должно было поменяться отношение к тебе? То, что ты похитил мою мать для моего отца – так это исключительно вас троих касается. То, что ты любил мою мать – это вообще дело лично твое. То, что ты попытался увезти ее от мужа – так это касается только моего отца. А то, что ненавидел меня первое время – так я и так это чувствовала, причину только не знала.
– Тогда зачем тебе было знать все это?
– А вот это вопрос уже другой. Информация никогда лишней не бывает. Теперь я знаю, кто была моя мать, знаю, что у меня была сестра. И еще знаю, что ты очень нужен для чего-то моему отцу, потому как выходки, подобные твоей, он никогда не прощает.
– А не думаешь, что для того, чтобы тебя выучить?
– Если бы только для этого, то ты бы, как только выучил меня, был бы мучительно казнен. Особенно в свете сложившихся между нами отношений…
– Думаешь?
– Уверена. Я слишком хорошо знаю отца. Ты нужен ему еще для чего-то…
– И для чего же я ему нужен?
– Пока не знаю… – задумчиво призналась Къяра.
– Девочка моя, – Виард нежно взял ее за руку и поднес к губам, – я так боялся этого разговора, я знал, что когда-нибудь ты узнаешь все, и был уверен, что потеряю тебя… Ты знаешь, что ты очень дорога мне? – слова воину давались с трудом.
– Знаю и знаю давно. Поэтому и не сомневалась, что ты мне все расскажешь…
– Тебе не расскажешь пожалуй… – воин усмехнулся, – ты всегда добивалась того, что хотела.
– И не стыдно так нагло врать, а? Когда это я добивалась всего, чего хотела? Да я была самой покорной ученицей на свете. А ты этим беззастенчиво пользовался и тиранил меня бедную и беззащитную… – рассмеялась Къяра.
– Какую, какую ты говоришь? Беззащитную? Да ты только на площадке и слушалась меня, да и то не всегда, беззащитная ты моя… А дома… как глянешь и проронишь свое «да, учитель», так что похлебка киснет и удавиться хочется, так и желание пропадает вообще о чем-то тебя просить.
– Ты просил? Это когда это ты меня о чем-то просил? Ты только командовать умеешь… Просил он меня… как же.
– А сколько раз я просил тебя использовать магию, чтобы залечить раны после тренировок?
– Ну, ничего себе, сначала он изобьет, а я потом используй магию, чтобы ему в следующий раз удобнее бить меня было. Хотя все равно один раз ты меня заставил, а еще говоришь, что я всегда настаивала на своем.
– Так это всего раз было, и ты прекрасно знала, что я тогда порвал тебе связки случайно.
– Ты ведь хотел, чтобы я не использовала магию? Хотел. Я и не использовала.
– Не использовала, как же… а кто пытался меч затачивать с помощью магии?
– Так это в самом начале было, я же даже не поняла, что магию нельзя использовать вообще. Я думала, что ее нельзя применять к тебе. А ты избил меня так, что я неделю ни сесть, ни лечь нее могла. Изверг.
– Девочка моя, – воин поднялся из-за стола и опустился перед ней на колени. – Я знаю, что был очень несправедлив к тебе, особенно первое время. Ну прости дурака старого. Только откуда же я мог знать, что ты не поняла? Ты же всегда молчала.
– Виард, встань сейчас же! Я же шучу!
– Я не могу слышать от тебя это слово даже в шутку… – Виард поднялся, отошел к окну и отвернулся, всматриваясь в темноту, – не поверишь, но я сразу твою белку вспомнил. И что меня дернуло подстрелить ее… до сих пор простить себе не могу.
– Ты до сих пор ее помнишь? – Къяра снова тихо рассмеялась.
– Двое суток поиска, объяснение с Магратом и три месяца твоего ледяного общения забыть трудно. Особенно то, что ты вытворяла на площадке, – Виард обернулся к ней.
– Да ладно тебе, ты ведь нашел выход из создавшегося положения.
– Да, но через три месяца и совершенно случайно. До сих пор не могу в это поверить. Почему ты так боялась этого?
– Я знала, что так наказывают детей, но меня так никогда не наказывали, и мне тогда казалось, что это будет очень унизительно, если ты меня выдерешь прутом. А когда ты впоследствии сделал это, я перестала бояться. Как ты решился потерять такой козырь? Ведь причина-то была пустяковая.
– Я знал, что тебе необходимо через это переступить и решился на это, хотя знал, что за этим последует.
– Так ты сделал это нарочно? Знал, что я перестану бояться, а заодно и перестану подчиняться? Знал, и все равно сделал?
– Девочка моя, тогда я уже прекрасно знал и твой характер и то, что унижения ты не прощаешь. Я догадывался, через что мне придется пройти, чтобы заслужить твое прощение.
– Про это вообще не вспоминай. Я даже представить себе не могла, что ты решишься на такое…
– Это был тоже урок. Не особо приятный для меня, но необходимый тебе.
– Да, потом я поняла это. Но тогда я испугалась больше, чем когда-либо… Даже вспоминать не хочу, – Къяра тряхнула головой, отгоняя воспоминания.
Виард вновь отвернулся к окну, долго смотрел в непроглядную тьму, а потом спросил: – Девочка моя, мне конечно очень приятно с тобой разговаривать, но скажи мне честно, не пора ли тебе во дворец? Тебя там никто не ищет? Уже ночь.
– Это мягкий намек на то, что мне пора покинуть твое жилище?
– Нет. Это только вопрос. Если ты согласишься остаться на ночь, я буду очень рад.
– Я хочу остаться…
– Так нет вопросов, оставайся. Вон кровать, располагайся. А я пойду прогуляюсь.
– Регмира наказывать пойдешь?
– Ты на редкость догадлива.
– Ты пообещал наказать его так, как я пожелаю.
– Пообещал. И как ты хочешь, чтобы я наказал его?
Къяра пристально посмотрела на Виарда:
– Не наказывай его.
– Ты считаешь, что он не заслужил наказания? Ты понимаешь, что от меня требуешь?
– Ты обещал… – протянула она, недовольно скривив губы.
– Ты хочешь поругаться со мной?
– Вы только посмотрите на него, он отказывается выполнять обещания, и меня же еще и пугает. Ну и не надо… Ну и поступай с ним как хочешь, – Къяра демонстративно встала, отвернулась, подошла к кровати, стоявшей в углу избушки и села.
Виард пристально посмотрел на нее, покачал головой и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Плотный сумрак ночи сразу окутал его. Он осмотрелся и заметил вдалеке пламя костра. Сообразив, где его ученик развел костер, Виард хоженой тропкой отправился к знакомой поляне. Тихо приблизившись к костру, воин замер, внимательно наблюдая за учеником.
Регмир сидел и с отсутствующим выражением лица механически подбрасывал в костер сухие ветки из большой стопки заранее заготовленного хвороста, лежавшей недалеко от него. Он думал о приехавшей сегодня Владетельнице. Вспоминал ее великолепную фигуру, ее сказочно-прекрасную прическу из густых иссиня-черных волос, украшенную золотой диадемой. Красавица была жестокой и одновременно прекрасной. Она была недоступна и все равно чрезвычайно желанна. Даже когда она сердилась на него и хотела забить плетью, она не потеряла своего очарования. Регмир закрыл глаза, и воспоминания о том, как ее руки касались его, обхватывали его плечи, и он чувствовал спиной ее такой гибкий стан, угодливо приукрасив прошлое, яркой чередой закружились перед его мысленным взором. «А как она сражалась… – размышлял Регмир. – От руки такой женщины приятно и умереть».
Внезапно он ощутил на себе чей-то взгляд и поднял глаза. Рядом с ним стоял его учитель и мрачно смотрел на него. Регмир поспешно вскочил и опустился на колени.
Вначале весь долгий вечер он ждал его появления и страшился, боясь даже думать о том, какое наказание он выберет для него, но потом мысли о прекрасной Владетельнице прогнали страх.
Ничего не говоря, Виард отошел от ученика и опустился на землю рядом с костром. Регмир удивленно посмотрел на него, но подняться с колен без разрешения не осмелился. Минут десять прошло в молчании. Потом Регмир не выдержал и прервал молчание волновавшим его вопросом:
– Учитель, Владетельница уже уехала?
– Что?!! – Виард резко поднялся, шагнул к ученику и, руками схватив за плечи, рывком поднял его с колен и тряхнул.
– Учитель, я лишь спросил… – дрогнувшим голосом пробормотал Регмир, пытаясь, после рывка учителя, удержаться на ногах.
– Глаз на нее положил, сучье отродье? – почувствовавший настроение ученика, Виард был взбешен.
– Учитель… Что Вы? Чем я прогневал Вас?
– Ты не знаешь, в каком тоне следует говорить о Владетельнице? Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, как о ней должно говорить и как на нее должно смотреть?
Лицо Виарда исказил гнев, и он сжал руками плечи Регмира так, что тот закусил губы, чтобы не застонать, а потом, подняв на него испуганный взгляд, срывающимся голосом заверил:
– Я понял, учитель… этого больше не повторится… я никогда не посмею больше… Я даже взглянуть не посмею больше на Владетельницу…
Виард глубоко вздохнул, пытаясь справиться с приступом гнева. Ему хотелось жестоко избить ученика, но просьба Къяры сдерживала его. Ему не хотелось ее огорчать, поэтому, переборов себя, он разжал руки, отступил на шаг и с угрозой в голосе произнес:
– Запомни, если я хоть раз замечу, что ты проявил недолжную почтительность к ней, даже в мыслях своих… от тебя лишь мокрое место останется.
Регмир поспешно опустился на колени и клятвенно поднял руку: – Я клянусь, учитель, я не посмею… даже помыслить о Владетельнице непочтительно не посмею.
– Смотри, – хмуро процедил сквозь зубы Виард, – на первый раз поверю… Встань.
Юноша поднялся, не поднимая глаз, приблизился к нему и, склонившись, поцеловал его руку. Виард резко отдернул ее:
– Прекрати! Не у Владетеля на приеме… Ступай к дому, но в дом не входить, пока Владетельница не выйдет.
– Да, учитель, – почтительно поклонившись еще раз, проговорил Регмир и быстро пошел по тропинке в сторону дома.
Виард остался у костра. Он сел и в задумчивости стал смотреть на яркие, пляшущие языки пламени. Сегодняшний разговор с Къярой настроил его на сентиментальный лад, и он погрузился в воспоминания. Он вспомнил ее сакраментальное «Да, учитель», которое для него в ее устах было равносильно ругательству. Причем именно в ее устах. И раньше, и сейчас подобное обращение от ученика он воспринимал как должное. Виард усмехнулся, припоминая то время. Картинки их с Къярой совместной жизни, вереницей потекли перед его мысленным взором.