– С чего вдруг Вы решили меня об этом спросить, Владетельница? – он обалдело уставился на нее.
– Тебе так сложно ответить? – она раздраженно поморщилась.
– По-моему, не мне Вам этот вопрос задавать… – в его глазах плескалось непонимание.
– Мы долго не общались… – она поспешно отвела взгляд.
– Вы считаете, я растерял все свои умения?
– В параллель удержать, а потом отвести и блоком зафиксировать, пока использовать не закончу, сможешь? – вновь подняла на него свои выразительные глаза Къяра.
– Я не утратил своих способностей.
– Замечательно. Значит, поможешь мне, – она удовлетворенно кивнула.
– Конечно, с удовольствием.
Она повернулась к Торесу и поманила его, а потом в ее руках появилась большая кружка, которую она протянула ему и указала на котелок:
– Пей.
Тот кивнул и, зачерпнув кружкой горячее зелье, залпом выпил, после чего передернул плечами и поморщился:
– Редкостная гадость.
– Выпить надо все.
– Понятно, – правитель Вериниги поморщился и, вылив остатки варева в кружку, вновь приник к ней губами. Допив все без остатка, он отер губы и повернулся к Къяре: – Теперь что?
– Иди сюда, Торес.
Она уложила его посреди поляны и, сев ему на ноги, повела рукой, открыв арку, внутри которой колыхалось облако с древней энергетикой, после чего повернулась к Рафу:
– За спиной встань, поддержи и блоком зафиксируй, когда действо начну.
– Э! Подожди! Ты что забыла, что я так не работаю? Подожди чуть-чуть.
Раф поспешно стал раскладывать вокруг нее камни, обозначающие точки привязки.
После чего встал за ее спиной.
– Вот теперь я готов, – проговорил он и тихо начал читать заклинание.
Къяра повела рукой и, перераспределив энергетику, накрыла ею Тореса. Раф зафиксировал облако, и она стало медленно вести руками от ног к голове своего супруга. Тело того выгнула судорога и он захрипел, но Къяра не останавливалась. Медленно ведя ладонью над судорожно извивающимся под ее воздействием телом хрипло стонущего Тореса, она очищала его организм от въевшейся в него заразы. Закончила она не скоро, лишь тогда, когда под ее рукой Торес перестал так сильно корчиться и скрипя зубами стонать. Тогда она перехватила у Рафа блок, сняла его и, отправив остатки древней энергетики в арку перемещений, захлопнула ее. После чего поднялась. Торес, как только она встала, повернулся на бок и чуть приподнялся на руках, после чего его стало безудержно выворачивать.
– Не волнуйся, так и должно быть. Твой организм освобождается от этой мерзости. Так что все в порядке, – тихо ободрила его Къяра.
Дождавшись, что спазмы у него закончатся, она шагнула к нему и помогла подняться.
– Ноги не держат, – улыбнувшись через силу, хрипло проговорил он.
– И не надо. Вон дойдешь до дерева и можешь лечь поспать. А когда проснешься, все будет в полном порядке.
Увидев, что Торес еле идет, Раф шагнул к ним и помог довести его до указанного Къярой места, где она его уложила и, положив руку на лоб, легким ментальным воздействием быстро усыпила.
Как только Торес уснул, Раф вопросительно посмотрел на Владетельницу:
– Къяра, что с тобой?
Она удивленно посмотрела на него, явно озадаченная его вольностью в обращении, а потом недоуменно пожала плечами:
– О чем ты?
– Ты прям сама не своя…
– Я не понимаю, Раф… – она раздраженно поморщилась.
– Ты боишься, что я ему что-то лишнее скажу? Не бойся, при нем я постараюсь ничего не говорить.
– Это замечательно, но я все равно не понимаю о чем это ты.
– Ты держишь все время блок, ничего не спросила о Виарде, мне глупые вопросы какие-то задаешь… Я тоже ничего не понимаю, Къяра, – развел он в растерянности руками.
– О Виарде? – она чуть замялась, а потом вскинула на него свои лучистые глаза: – А почему ты сам мне о нем не расскажешь?
– Он умер, Къяра. Пять лет назад умер. Мы похоронили его под дубом у площадки для боя.
– Это печальная новость, – тихо проговорила она и отвернулась.
Однако Раф был готов поклясться, что это известие не вызвало у нее никаких эмоций.
– Я сошелся с Мартой, у нас дочь, – продолжил он.
– Это замечательно, – не поворачиваясь, кивнула она.
– Ты не сердишься? Я рад… боялся, что ты разгневаешься, что мы твоего дозволения не испросили.
– Я так понимаю, это было достаточно проблематично, раз я так давно не была здесь, – она усмехнулась. – Да, кстати, про Клариссу. Если она чем-то докучает тебе, ты волен любым способом заставить ее соблюдать устав и порядки тобой установленные. Здесь ты полновластный хозяин.
– У тебя была Лада? Это она попросила?
– Лада? – растерянно переспросила Къяра.
– Ну да, чародейка с севера. Ее Ладой зовут. Ей удалось пообщаться с тобой?
– Удалось, – опустив глаза, едва слышно подтвердила она, почувствовав, что солгать так, чтобы Раф не ощутил это, ей уже не удастся.
– А почему она не вернулась сюда? Что с ней? – Раф не сводил с нее испытующего взгляда.
– Ее больше нет, – скулы Владетельницы напряглись, и она поспешно отвернулась. – Забудь о ней.
– Ее убил тот маг, что предал тогда твою любовь?
– Ты о ком? – она подняла голову и с удивлением посмотрела на него.
– После того, как Лада ушла к тебе, здесь появился тот маг, что забрал тебя тогда беременную и из-за которого ты потеряла ребенка. Он искал Ладу и заставил меня все рассказать о ней.
– Опиши мне его.
– Зачем? Он почти не изменился с того времени. Такой же высокий, поджарый, с короткими каштановыми волосами чуть тронутыми сединой и изумрудными холодными глазами. Неужели ты думаешь, я мог ошибиться?
– Ты ошибся вряд ли… – мрачно усмехнулась она, – похоже, опять ошиблась я…
– Он вновь переиграл тебя?
– Получается, что так, – она раздраженно поморщилась. – И давай больше не будем об этом.
– Къяра, я ничего не понимаю… Ты говоришь какими-то загадками и даже сейчас напряжена так, будто я враг тебе… Неужели ты до сих пор сомневаешься в моей преданности? Что произошло, что мало того ты столько лет не вспоминала о нас, так и сейчас держишь себя так, будто ждешь от меня какого-то подвоха?
– Не была здесь, потому что была больна после схватки с Крагонвергом и скрывала от всех, что растеряла большинство своих способностей…
– Къяра, мы что больной, полумертвой и совсем без способностей тебя не видели? Почему ты не пришла сюда? Ведь ты должна была понимать, что тебя здесь любят, какими бы не были твои способности, и никто не предаст ни при каких обстоятельствах.
– Извини, Раф… Я разучилась доверять… Но я постараюсь научиться вновь. Ты мне поможешь? – она заглянула ему в глаза, и Раф утонул в бездне ее взгляда.
– Ты задаешь странные вопросы. Неужели я всей своей жизнью не доказал, что достоин доверия? – срывающимся от волнения голосом проговорил он. – Кстати, ты не боялась мне доверять раньше, когда почти не знала… а теперь, когда мы вместе через столько прошли, говоришь такое… Что изменилось, Къяра?
– Я изменилась… К сожалению, изменилась я, Раф… Похоже, что я потеряла всех друзей, утратив свои способности, и теперь, восстановив их, не верю уже никому…
– Ну нас ты не потеряла, о нас ты просто забыла, и я не понимаю почему.
– Мне трудно объяснить почему. Просто так сложилось… – она печально улыбнулась. – К тому же у вас наверняка и без меня проблем хватало.
– Къяра, поддержать тебя всем, чем можем, и для Виарда, пока он был жив, и для меня с Регмиром лишь в радость.
– Я учту это на будущее.
– Да уж, пожалуйста, учти, – Раф с улыбкой заглянул в глаза и тихо спросил, кивнув на Тореса: – Ты счастлива с ним?
– Сложный вопрос, но мне кажется, что да, – она лукаво усмехнулась.
– Я рад, что ты сумела вылечить сердце… я уж и не надеялся.
– Почему?
– Я знал, что ты сильная и можешь вынести такое, что никому и не снилось… поэтому не удивился, когда ты решила вырвать из души все чувства и запретить себе быть счастливой, посвятив свою жизнь лишь служению на благо Владения… Особенно в свете того, что твоей любовью воспользовались, чтобы начать манипулировать… Но все равно, на мой взгляд, это невыносимая ноша – жить с такой опустошенной душой… Поэтому я чрезвычайно рад, что в твоем сердце вновь начали возрождаться чувства.
Запрокинув голову, Къяра устремила взгляд в синь небес. Ей безмерно захотелось подробно расспросить Рафа обо всем, что их связывало, и что он знал о ней. Но страх, что если она признается, что ничего не помнит, то он сможет этим воспользоваться, победил. И она лишь тихо прошептала:
– Мне приятно, что ты так ко мне относишься… и я небезразлична тебе.
Раф долгое время молчал, потом тихо, едва слышно выдохнул:
– Мне, наверное, не стоило бы говорить это, но я все равно скажу…. Я столь долго был привязан к тебе приворотом, что и без него до сих пор не могу разлюбить и трепетно люблю тебя… Я, конечно, не претендую ни на какие твои ответные чувства… Просто знай: тебе стоит лишь пальцем пошевелить и я исполню все, что ты пожелаешь, лишь бы угодить тебе и иметь лишний раз счастье лицезреть тебя.
– У тебя жена, Раф…
– Ты хочешь намекнуть, что если бы ее не было, это что-то бы изменило?
– Не знаю, Раф… не знаю… но считаю, что наличие твоей жены однозначно исключает возможность каких-либо отношений кроме искренней дружбы и поддержки.
– Тебе не помешали жены Сареса и наложницы Тореса, но мне ты ставишь в упрек то, что я сошелся с Мартой. Зачем? Хочешь наказать за то, что не страдал все эти десять лет, воя на луну, словно голодный волк? Ты думаешь, я бы посмел, если бы имел малейшую надежду, что мои чувства к тебе могут найти хоть какой-то отклик в твоей душе?
– Уж чего точно не хочу, так это наказать… ни в малейшей степени, поверь… Мне просто не хочется ломать твою жизнь… и, в общем-то, никогда не хотелось… я совершенно не подхожу для любви… а ты слишком дорог мне, чтобы мучить тебя непонятно какими отношениями со мной… Все мои избранники не нуждаются в искренних и нежных чувствах, а ты ценишь в первую очередь их. Марта – прекрасная супруга, не рушь то, что между вами наверняка есть. Она без сомнения любит тебя именно так, как тебе необходимо: искренне и нежно… ты достоин счастья ощущать такие чувства… а я на них не способна…
– Так ты из-за этого так долго здесь не появлялась? Хотела, чтобы у меня все чувства к тебе перегорели?
– Ты зришь прямо в корень, – Къяра грустно усмехнулась, – я опасалась, что если появлюсь здесь, вымотанная своими проблемами, то взвалив их на тебя, вновь растравлю тебе душу… Мне не хотелось брать что-то, зная, что взамен ничего я отдать не сумею …
– Къяра, – он осторожно взял ее руку и поднес к губам, – я все понял. Но я все равно люблю тебя… не так остро как раньше, просто как недоступную мечту и сказку, не требуя ответных чувств, мне вполне хватает твоего дружеского расположения. Поэтому прошу: не избегай нас больше. Мне будет приятно, если я хоть чем-то смогу помочь тебе. Ведь в любом случае мы друзья и твои проблемы, это – мои проблемы. Я все сделаю для тебя, что в моих силах.
– Хорошо, договорились, – она с улыбкой кивнула и указала в сторону спящего Тореса: – Кстати, я благодарна за то, что уже сделал.
– Да всегда, пожалуйста. Я не особо и утрудился этим. Даже интересно было.
Вернувшись вместе с Торесом во дворец в Вериниге, Къяра устало опустилась в кресло:
– Можешь проводить меня в мои апартаменты и приказать, чтобы принесли что-нибудь поесть туда? Я проголодалась.
– Ты не хочешь есть в зале?
– Я жутко устала, с ног валюсь и никого не хочу видеть. Хочу лишь поесть и отдохнуть.
– Ты даже поесть со мной не хочешь?
– Тебе ближайшие сутки лучше не есть.
– Почему?
– Тошнить будет.
– Но я чувствую себя замечательно.
– Поэтому есть тебе и не надо… я тебя сегодня так энергетически напитала, дня три чувствовать голод не будешь… К тому же твои вкусовые рецепторы после зелья все равно вкус пищи не ощутят, поэтому еда кроме рвотного рефлекса не вызовет ничего… Так что проводи меня ко мне в комнаты и развлекайся, а о еде не вспоминай.
– Къяра, – он шагнул к креслу, в котором она полулежала, и, опустившись перед ней на колени, взял руку и стал нежно целовать каждый пальчик, – я даже не поблагодарил тебя, за все, что ты для меня сделала, любимая…
– Забудь… не стоит это благодарности, – она едва заметно качнула головой.
– Ты спасаешь мою жизнь и говоришь, что это не стоит благодарности.
– Это мой долг. Приложить все силы к тому, чтобы мой супруг был здоров и мог полноценно управлять своим владением на благо моего, – бесстрастно проронила она, устало опустив веки.
– Ты великолепна, – усмехнулся он, обнажая в широкой и открытой улыбке ровный ряд зубов. – Если бы ты не была такой уставшей, задушил бы в объятьях…
– Считаешь не уставшую душить легче? – она удивленно приоткрыла один глаз.
– Уставшую просто не рискну… я несу ответственность за твою жизнь не в меньшей степени, чем ты за мою, – он встал и осторожно подхватил ее на руки: – Я тебя сейчас отнесу в твои комнаты и ты отдохнешь, моя дорогая… А вот когда отдохнешь, тогда уже и зацелую и объятиями задушу…
– Приятная перспектива, – Къяра, обхватив за шею, склонила голову ему на плечо. – Мальчиков еще проведать не забудь, пока я отдыхать буду.
– Конечно-конечно, я помню, что взялся учить и контролировать Грейса.
Торес отнес Къяру в ее апартаменты и, нежно поцеловав в висок, опустил на кровать:
– Отдыхай, дорогая. Еду тебе сейчас же принесут. Ты что хочешь?
– Все равно что. Главное быстро.
– Я постараюсь, чтобы тебе не пришлось ждать, – улыбнулся он и вышел.
Проследив, что уже через пять минут в ее комнаты внесли подносы с яствами, Торес удовлетворенно кивнул и направился в крыло дворца, где жила Грета с детьми.
Увидев его, черноокая и пышногрудая красавица с выразительными глазами вскочила с дивана, где сидела и, упав на пол, поползла к нему, извиваясь всем телом и слезно причитая:
– Господин мой, я не со зла, я уверена была, что безвредно оно… не гневайтесь…
– Заткнись! – Торес махнул рукой, и два дюжих евнуха подхватили ее под связанные за спиной руки и поставили перед ним.
Всхлипывая Грета замерла, потупив глаза в пол.
Еще один жест рукой, и евнухи сорвали с нее одежду и, привязав за волосы, подвесили к потолочной балке, а ноги привязали к кольцу в полу, чтобы она не могла брыкаться.
Раскачиваясь в воздухе и дрожа всем телом, Грета тихо скулила, не смея больше ничего говорить. Она повернула голову, пытаясь поймать его взгляд. Ее красивое лицо было искажено страхом, по щекам нескончаемым ручьем текли слезы, а в глазах застыла мольба и отчаяние.
Торес шагнул к ней ближе, неспешно оглядывая красивое упругое тело, которое совершенно не испортили троекратные роды. Совсем скоро он не оставит даже воспоминания о былой красоте этой женщине, дерзнувшей покуситься на его свободную волю и из-за этого почти смертельно отравившей.
– Позволь умереть, – умоляюще выдохнула она.
– Ты умрешь… но позже… – он зло усмехнулся.
– Пощади… – ее губы жалобно скривились. – Я любила тебя, родила тебе детей, я не желала тебе зла… пощади…
– Ты считаешь, я должен быть благодарен тебе, что у меня есть твои выродки, которых ты наверняка наградила такой же подлой сущностью? – он брезгливо поморщился и обернулся к евнухам: – Приступайте.
Поев, Къяра откинулась на мягкие подушки широкой кровати и утомленно прикрыла глаза. С одной стороны хотелось отключиться и уснуть, а с другой разговор с Рафом сидел занозой в сердце и будоражил воображение. Что и как ее могло так тесно связывать с этим чистосердечным и так ей понравившимся еще в образе Лады волхвом? Почему она не сошлась с ним, если ощущала его искренние чувства? Неужели из-за Норлана? Ведь Раф обмолвился, что тот беременную забрал ее от него… Может, она пыталась бежать к Рафу, пытаясь сохранить ребенка, а Норлан, вновь сыграв на ее чувствах, заставил к нему вернуться, чтобы опять обмануть…
Образ Норлана притягивал и пугал одновременно. С одной стороны она не чувствовала его лжи. Все слова дышали искренностью и любовью. А с другой, она была уверена, что он лжет. Больше всего ее поразила реакция Норлана, когда она появилась у него забрать Шона и задать те вопросы, о которых говорил отец. Губы Норлана лишь тронула печальная улыбка, и он, устремив на нее пронзительный ясный взгляд, тихо поговорил: – Я все подтвержу, моя Лаона. Мне жаль, что ты не даешь объясниться, однако это твое право, и раз я допустил глупость, откровенно не поговорив с тобой, то теперь ты вольна делать из этого любые выводы… Но я знаю, ты сумеешь во всем разобраться и все равно рано или поздно вернешься ко мне, потому что так, как я, тебя любить не будет никто…
Эти слова до сих пор рвали душу. Сознание периодически вытаскивало то один, то другой эпизод из их совместной жизни, когда она была так счастлива, слушая его слова о любви и предложения отдать ей все, вплоть до его свободы. Но она не разрешала себе думать об этом, прерывая все размышления установкой, что все это было ложью, и Норлан наверняка был уверен в ее чувствах и точно знал, что она откажется от всего и не станет ничего проверять и требовать.
– Ненавижу! Как же я ненавижу его! – она сжала руку в кулак и, повернувшись, зарылась головой в подушки, пытаясь отогнать мучительные воспоминания. – Как же ему удалось так пленить мое сердце? И ведь даже поговорить с ним боюсь… боюсь, что вновь обманет, потому что сделать это легче легкого… сама готова оправдать его и наврать себе, что угодно, лишь бы вернуть те чувства… Прав был отец, если бы не долг и звание Владетельницы я бы уже летела к нему и, простив все, с радостью стала его прикроватным ковриком… Проклятье! Может, убить его, а потом грустно оплакивать могилу? Это было бы замечательно… и ни чувства, что тобой воспользовались, как последней идиоткой, ни комплексов, ни мучений… Лишь сказка об умершей прекрасной любви.
Она села на кровати и помотала головой:
– Все! Не хочу думать о нем! Его для меня не существует! Зараза самоуверенная… Сейчас… прибежала к тебе… как же… Держи карман шире! Даже не вспомню о тебе больше ни разу! Так и знай! Ты умер для меня! Умер! – поняв, что начала уже мысленно говорить с ним, Къяра обхватила голову руками, стараясь переключиться на что-нибудь другое. – Так мне нужно срочно заняться чем-нибудь… срочно… Что там Торес у меня делает? – она вскинула вверх руку и раздраженно поморщилась. Увиденная картина ее не порадовала, однако была поводом отвлечься от собственных переживаний.
Войдя в комнаты, где евнухи под наблюдением Тореса жестоко избивали его наложницу, Къяра раздраженно поморщилась.
– Ведь просила не торопиться с разборками.
– Дорогая, – он поднял руку, останавливая евнухов, – ты просила не трогать ее до того времени пока не узнаешь насколько сильно она мне навредила. А теперь ты не только знаешь это, но и устранила проблему. Так что я не понимаю, чем ты недовольна.
Къяра долгим взглядом посмотрела на обезображенное ударами плети тело наложницы, которая уже и кричать не могла, а лишь сипло хрипела. Потом шагнула к ней и решительным движением свернула шею. Дернувшись, ее тело тут же безвольно обвисло, а Къяра повернулась к евнухам, указав на него рукой:
– Уберите.
Те тут же бросились исполнять приказ и быстро вышли, унося безжизненное тело той, которая некогда была одним из главных сокровищ дворца.
Торес недовольно скривился:
– С чего решила избавить ее от справедливой расплаты?
– Дорогой, тебе вновь повезло… Небеса явно благоволят тебе, раз спустили с рук столь непродуманный поступок. Я не успела предупредить, но мне и в голову не пришло, что ты, не посоветовавшись со мной, столь поспешно начнешь разборки… Дело в том, что твой организм ближайшие сутки очень уязвим и восприимчив к заклятьям и проклятьям, особенно произнесенным на пике чувств, при прощании с жизнью. Вот прокляла бы она тебя перед смертью, и даже я ничего сделать бы не смогла… Так что это не ее я избавила от расплаты, а тебя от риска…
– Извини, что не посоветовался с тобой… – он шагнул к ней и нежно обнял, – но уж больно хотелось с этой стервой рассчитаться… Я так понимаю, что Синтию тоже пока лучше не трогать.
– Хотя бы сутки… потом можешь убить.
– Нет. Убивать не стану. Зачем убивать? Ведь она в отличие от Греты, еще пригодиться может.
– Тоже правильно… – Къяра усмехнулась и после небольшой паузы спросила: – Сына моего навещал?
– Не успел. Но сделаю это в ближайшее время, не волнуйся. Кстати, посоветоваться с тобой хотел.
– Советуйся.
– Раз ты хочешь воспитать в нем чувства, присущие воину, мальчику не помешает окунуться в реальные боевые действия. Как ты отнесешься к предложению расширить мои западные границы и покорить небольшой народец, что живет в горах Нерингерского хребта?
– Они тревожат тебя набегами?
– Пока нет, но кто знает, как дальше будет. Уж больно они независимые и гордые. К тому же обладают неординарными способностями не хуже магов. От таких что угодно можно ожидать.
– Что за народ?
– Гамаэльты. Говорят, их прародителями были ночные эльфы и гномы. И они унаследовали от одних утонченный облик и способность к чародейству, а от других любовь к подземельям, драгоценностям и разным механизмам. В темноте видят что совы, про слух вообще молчу. Недаром длинноухие. Силой, конечно, не блещут, но ловкости хоть отбавляй. И живучи словно, кошки, не иначе как подобно им по девять жизней у каждого, потому как убить гамаэльта это очень постараться надо.
– И зачем тебе их покорять?
– Через их владения не пройти, без огромного налога, да и то лишь после долгих переговоров, а в обход не менее месяца лишнего пути. Так что эти гамаэльты мне, что кость в горле.
– Думаешь, они перестанут ей быть, если силой их в пещеры загонишь?
– Я думаю, они перестанут ей быть, если мы с тобой вместе их из этих гор выкурим.
– Хочешь их всех уничтожить?
– Только если не покорятся. Если покорятся, пусть живут.
– Уговорил. Обучить сына ратному делу под твоим руководством чрезвычайно заманчиво. К тому же, не люблю, когда кто-то, пользуясь территориальным преимуществом, начинает диктовать условия тем, кто находится под моей рукой. Однако, соглашаюсь лишь на условии, что сын будет тебе помогать исключительно как рядовой воин, применяя магию лишь с твоего разрешения и только в исключительных случаях, когда без нее и не обойтись, а я подключусь лишь, если без меня и моей магии уже совсем никак будет…
– Хочешь, дать испытать мальчишке тяжесть ратного труда?
– Очень. Он нетерпелив, выдержка напрочь отсутствует, а уж про умение переступать через боль и страх вообще не говорю… Одним словом, если ты заставишь его пройти сквозь все тяготы наравне с рядовыми бойцами, я буду несказанно признательна тебе. Причем, было бы желательно, чтобы условия его быта были даже хуже, чем у рядовых твоих ратников.
– Къяра, ты что? Зачем такие крайности? К тому же он ведь еще ребенок…
– Оруженосцы твоих ратников наверняка примерно того же возраста и ничего…
– Он принц крови. Это унижение ставить его в подобные же условия, – Торес нахмурился. – С чего ты решила так обойтись с собственным сыном?
– Торес, вот скажи: если по какой-то причине, например, чтобы выиграть битву, тебе придется на какое-то время отказаться от всех своих привилегий, ты согласишься?
– Безусловно. Я во многих сражениях не то, что шатер с собой не таскал, сутками с коня не слезал.
– Вот! Я хочу, чтобы мой сын тоже так мог. И чтобы этому его научил ты!
– Ладно, любимая… – он мрачно усмехнулся. – Хочешь, чтобы в походе не было различий между правителями и подданными, их не будет. Но тогда тебе тоже придется обойтись без личного шатра. Я вовсе их брать не буду. Я не позволю тебе в моих владениях унижать нашего сына, ровняя его с чернью. И если хочешь организовать для него дополнительные трудности, терпеть их будешь наравне с ним.
– В таком случае я вовсе не поеду с вами. Не дело это, Владетельнице с войском скитаться, коли достойный полководец имеется. К тому же в таких тяжелых для женщины условиях, – она капризно скривила губы.
– А ты коварна и безжалостна, дорогая…
– А ты сомневался? – коснувшись кончиками пальцев его щеки, она поймала его взгляд и, порывисто прильнув к нему, впилась в губы страстным поцелуем.
Через пару минут она отпрянула, давая ему отдышаться, и со смехом спросила:
– Ну как, будешь брать шатер для нас или нет?
– Я соглашусь оставить тебя здесь, – с трудом восстанавливая дыхание и отворачиваясь, хмуро проронил он. – Захочешь, сама навестишь, тебе то большого труда вряд ли стоить будет. А без твоего желания тащить тебя с войском резона, и правда, нет.
– Что ж, это разумное решение… И мне по нраву, что чувствам ты не даешь возобладать над здравым смыслом. К тому же встреча, время которой могу выбрать по собственному усмотрению, меня несказанно прельщает. Только не жди, что соскучусь быстро, – игриво усмехнулась она.
– Ты вольна в этом, как и во многом другом, – не оборачиваясь, ответил он.
Она подошла к нему сзади и ласково коснулась волос:
– Я рада, что ты понимаешь это.
Он обернулся и рывком прижал к себе, страстно выдохнув:
– Подобные решения даются мне непросто. Ты сводишь меня с ума… Рядом с тобой я не способен ни о чем мыслить, кроме как о том как побыстрее заключить тебя в объятья… Так что действительно будет лучше, если ты лишь изредка будешь навещать нас… Но пока мы еще не расстались, разреши, я воспользуюсь моментом, – и увлек ее в сторону дивана.
Гранд вместе с Шоном шел по опушке, проверяя посты часовых. После того как они с правителем Вериниги отправились в поход к Нерингерскому хребту, чтобы покорить гамаэльтов, Торес часто давал ему подобные поручения. У него с правителем Верениги с самого начала похода сложились достаточно дружеские отношения. Торес старался излишне не опекать его и давал проявлять самостоятельность, выслушивая даже на собраниях, где нередко соглашался с его планами, а если не соглашался, то обязательно объяснял, почему настаивает на другом решении. Вот и сейчас он согласился с его предложением разбить лагерь ближе к лесистому склону горы, где в полуденный зной могли бы найти желанную прохладу и кони, и люди, попросив лишь поставить магический блок по периметру.
Они обошли уже более половины постов, когда вдруг воздух наполнился свистом летящих стрел. Гранд, даже не успев сообразить, что делает, так как сработал наработанный во время занятий с Ладой автоматизм, метнулся в сторону Шона и, свалив его на землю, попытался установить дополнительный магический барьер. Однако стрелы, даже не отклонившись, с легкостью преодолели его, впившись в двух стражников, сопровождающих их. Гранд, вскинул руку, посылая магический импульс, убивающий все живое по направлению, откуда прилетели стрелы, однако предсмертных вскриков, свидетельствующих, что он достиг цели, не последовало. Нечего не понимая в происходящем, он осторожно поднялся с земли, сканируя пространство. Шон тоже последовал его примеру и шагнул к корчившим в муках пораженным стрелами воинам, стараясь магическим посылом извлечь стрелы и заживить раны у ближайшего к нему, потом недоуменно пожал плечами:
– Ничего не понимаю. Впервые вижу цельнометаллические стрелы абсолютно невосприимчивые к магическому потоку.
Он выдернул одну из стрел рукой и скривился:
– Вот дрянь… они полые, и похоже, что с ядом… Помоги мне, – он повернулся к брату, – мне одному не справится.
Гранд повел рукой, потом поморщился:
– Оставь их, им уже не помочь. Пошли лучше посмотрим, кто так умело магические барьеры прошибает. Кажется мне, я нашел след, – он шагнул в сторону леса.
– Стой, ты что, так и оставишь их умирать? – непонимающе выдохнул ему в спину Шон.
– То, что я буду держать их за руку, вряд ли поможет им выжить. А прикончить их, чтобы избавить от мучений, ты и без меня можешь. Мне, к твоему сведению, магией пользоваться без разрешения Тореса вообще запрещено, – не оборачиваясь, кинул он, углубляясь в лес.
– А в лес идти без его разрешения и без меня, значит можно? – крикнул ему вслед Шон. После чего, быстро послав магический импульс, убивший хрипящих и выгибающихся от нестерпимой боли охранников, бросился догонять брата.
– Ходить в лес он мне не запрещал, а ты волен сопровождать меня, если желаешь, – усмехнулся тот, когда он его догнал, а затем резко поднял руку в предостерегающем жесте: – Замри!
Шон послушно застыл на месте, стараясь даже не дышать.
– Одноразовые самострелы с низкоуровневым магическим спуском, – Гранд указал на раскидистое дерево с закрепленными на ветвях металлическими конструкциями. – А под ними скорее всего растяжка где-нибудь должна стоять… Ну точно. Пригнись! – скомандовал он и подняв с земли камень бросил к корням дерева. В воздухе вновь зазвенели стрелы и впились в ствол дерева.
– Умно… – Шон распрямившись с удивлением стал рассматривать торчащие из коры оперенные металлические стержни. – Интересно, где стрелок? Как думаешь: уже ушел?
– Далеко не мог уйти. Ему видеть нас надо было, чтобы вовремя самострелы запустить. Но находился он где-то в стороне… иначе бы под волну мою попал… а так она его миновала. Ничего, сейчас найдем, есть тут возмущенность поля, да и в информационном поле след остался. Никуда не денется голубчик.
Он поднял руку и, читая заклинание, стал делать кругообразное движение пальцами. Вокруг тут же поднялся ветер, и в воздухе запахло озоном, а потом вдалеке сверкнула молния и ветер донес слабый вскрик.
– А вот и наш противник объявился, рассмеялся Гранд, опуская руку. Сейчас найдем.
– Ты убил его?
– Нет, лишь сферой недвижимости накрыл. Решил, что живой он нам намного интереснее будет. Пошли! – он быстро зашагал в сторону, откуда раздался вскрик, и Шон поспешил за ним.
Однако когда они подошли к сверкающей сфере, созданной Грандом. Под ней никого не оказалось. Но окровавленные следы рядом с ней свидетельствовали, что хоть Гранд и не промахнулся, но пленнику удалось сбежать.
– Проклятье. Это как же ему удалось? – Гранд снова поднял руку и повел пальцами. Потом скривился. – Похоже, у него какой-то амулет с собой, и он его активировал. Не чувствую следа и информационное поле чисто. Что ж, придется так искать, – он устремил взгляд на следы, оставленные на земле, и медленно пошел вперед.
– Ты умеешь читать следы? – удивился Шон, заметив, что Гранд уверенно идет и там, где явные следы крови и заломы веток уже исчезли.
– Мать, еще в образе Лады учила… и по следу идти, и траекторию стрел вычислять, ну и вообще много чего другого показывала. Я тогда фыркал, конечно, что дурь это, ан видишь, пригодилось, – неохотно пояснил Гранд, внимательно всматриваясь в землю и обступающие их кусты.
Через некоторое время он резко вскинул руку вверх, и тут же с хриплым стоном, с ветвистого дерева рядом с ними свалился худенький, но очень жилистый подросток, одетый в плащ цвета листвы. Одно плечо у него было неестественно приподнято и все в крови. Шон, шагнув ближе, склонился к нему и осторожно повернул.