– Жив, – заметив, что грудь его едва заметно, но ритмично вздымается, хмыкнул Шон, – повезло бедолаге.
– Скорее повезло нам, чем ему, – губы Гранда изогнулись в мрачной усмешке, – потому что о смерти ему теперь придется очень долго молить… Свяжи ему руки и помоги очнуться. Да, и еще амулет с него сними, – указал он на блеснувший в складках плаща на груди серебристый вензель на толстой витой цепи.
– Ладно тебе… – снимая амулет и отдавая брату, просительно пробормотал Шон, – он же еще мальчишка совсем. Зачем так с ним?
– Он враг! – яростно, будто отрубив, выдохнул Гранд, забирая из его руки амулет. – Поэтому если не будет откровенен, я или сам его наизнанку выверну или Тореса заставлю это сделать. И только попробуй вмешаться! Пожалеешь!
Уже привыкший, что его брат, раньше с трудом обуздывающий свой буйный нрав, теперь в угоду матери начал вести себя на редкость покладисто и практически перестал спорить, Шон был несколько удивлен тем напором, что слышался сейчас в его голосе, и сверкающей во взгляде яростью.
– Гранд, ну зачем ты так… – он с укоризной качнул головой.
– Заткнись и делай, что сказал! – лицо брата, хоть и выглядевшее из-за наброшенной личины по-детски утонченно, исказил гнев, а тон не оставлял сомнений, что он находится в крайне раздраженном состоянии и менять решений не намерен. Шон тяжело вздохнул и, привычно уступив брату, который всегда им верховодил, принялся связывать руки пленника.
Торес, узнавший, что убиты караульные, а принц Грейт со своим учителем пропали, в ярости просто рвал и метал. Начальник охраны стоял перед ним ни жив, ни мертв, страшась услышать приказ о собственной мучительной казни. В это время к ним подбежал один из охранников с докладом, что принц вернулся, причем вместе с плененным гамаэльтом.
– Считай, что второй раз родился, – зло бросил Торес и повернулся к охраннику: – Где принц?
– Идет сюда вместе с пленником, – охранник указал в сторону приближающихся Гранда и Шона, которые вели перед собой связанного гамаэльта.
Как только они подошли к навесу из пальмовых ветвей, где стоял Торес, тот тут же раздраженно рявкнул, обращаясь к Гранду:
– Тебе кто позволил со стоянки отлучаться? Совсем с головой не дружишь?
– Я виноват в том, что не успел испросить дозволения, правитель, – Гранд покорно склонил голову, – но обстоятельства сложились так, что помедли мы хоть немного, и ему, – он кивнул в сторону пленника, – удалось бы сбежать, и смерть наших ратников осталась бы неотомщенной. Я не мог допустить такого, даже рискуя навлечь на себя Ваш гнев.
– Думаешь, его жизнь стоит твоей? – Торес чуть сбавил тон, но брови его еще по-прежнему мрачно супились.
– Правитель, – Гранд вскинул на него глаза, и губы его тронула лукавая улыбка, – я привык, что моя мать представляет меня всем несмышленым ребенком, нуждающимся в постоянной опеке, но мне казалось, что Вы уже смогли убедиться, что это не совсем так и, по крайней мере, о своей собственной безопасности я способен позаботиться. Так неужели, несмотря на это, Вы подобно ей, будете отслеживать каждый мой шаг?
– Ладно, – Торес не смог сдержать усмешки, – отслеживать подобно ей не буду. Она и вправду неоправданно опекает и контролирует тебя. Однако пообещай, что рисковать так больше не станешь. Гамаэльты слишком хитры, и это могла быть тщательно подготовленная ловушка именно для тебя. Тебе повезло, что они о тебе, видимо, еще не прознали.
– А мы, если Вы, конечно, не против, правитель, сейчас все их планы узнать и сможем, если допросим этого их лазутчика. Пусть расскажет, что им известно и что подготавливают. Не зря же я за ним столько времени по дебрям мотался.
– Допросим, допросим, но ты все же пообещай перед этим, не посоветовавшись, больше на рожон не лезть. А то твоя мать тут камня на камне не оставит, случись с тобой что.
– Хорошо, правитель. Я буду стараться без Вашего согласия на рожон не лезть. Только зря Вы так считаете. Моя мать тяготится, что у нее такой сын, и вряд ли огорчится, случись, что со мной не по ее вине.
– Сопляк! Да как ты смеешь! – Торес шагнул к нему и в ярости наотмашь ударил. – Извинись за свои слова немедленно!
– Извините, правитель. Я сожалею, что разгневал Вас, – Гранд тут же покорно склонил голову, а потом осторожным движением отерев кровь с лица, с усмешкой добавил: – только это правда.
– Ты рехнулся что ли, о матери, да еще и Владетельнице такие слова говорить, да к тому же в них упорствовать? – Торес с силой схватил его за плечо, разворачивая к себе и заглядывая в глаза. – Думаешь, спущу тебе их?
– Она будет рада, если не спустите… – Гранд сам уперся в него взглядом.
– Давай, выкладывай, что за дух тьмы меж вами прогулялся, что она считает, что ты ее власть приемлешь, лишь потому, что она сильней, а ты полагаешь, что она порадуется твоей кончине? – Торес тоже не сводил с него напряженного взгляда. – Ведь о такой матери лишь мечтать можно: и сильна, и разумна, и во всех отношениях достойна, да и о тебе всячески печется. Что тебя не устраивает?
– Меня устраивает все. Это я ее не устраиваю. Так что проблема не в ней, а во мне.
– Глупец ты, – Торес разжал руку и, саркастически хмыкнув, отвел взгляд, – она хочет из тебя достойного наследника вырастить, а ты в амбиции впадаешь. Ладно, возможно ты просто мал еще, чтобы это уразуметь. Пройдет время, поймешь, что такой матерью гордиться надо и почитать. А пока не понял, чтобы я больше подобных разговоров не слышал. Услышу еще хоть раз, найду способ заставить тебя очень об этом пожалеть. Ясно?
– Да, правитель, – Гранд вновь потупился.
– Что ж, радует, что ты хоть сообразителен, хочется надеяться, что и через свои амбиции в скором времени переступить сможешь, – кивнул тот и обернулся к охраннику стоящему поодаль: – Палача приведи и пусть инструменты захватит. Тут кое-кому язык развязать надо, и скорее всего, его помощь лишней не окажется, насколько я знаю, гамаэльты упрямы и несговорчивы.
Однако вопреки ожиданиям Тореса помощь палача им не потребовалась. Хрупкий паренек, всхлипывая и сглатывая испуганные слезы, подробно отвечал на все вопросы. Рассказав, и как охраняются проходы, и что существует система их полного перекрытия. И что на подходах к ним находятся многочисленные ловушки, которые можно обойти, лишь зная, как они устроены.
– По-моему, он рассказал все, что знает, – Торес повернулся к Гранду, – и с допросом можно закругляться.
– Правитель, можно я поговорю с ним?
– Давай.
Гранд шагнул к связанному гамаэльту и, рукой приподняв его подбородок, заглянул в глаза:
– Мне только кажется или ты и впрямь рассказал нам то, что к действительности имеет столь же малое отношение, как прошлогодний дождь к сегодняшнему зною?
– Вам лишь кажется, господин, я все честно рассказал… – срывающимся голосом тут же заверил тот.
Внешне они были примерно одного роста и одинаковой комплекции, однако пленник и без того худенький и невысокий сжался под его взглядом так, что стал казаться чуть ли не вдвое меньше.
Его страх заглушил все мысли, которые до того опосредованно пытался сканировать Гранд, и которые по его внутреннему ощущению свидетельствовали либо о лукавстве пленника либо о том, что он что-то недоговаривает. Причем испуг был настолько нарочитым, что Гранд еще больше утвердился в мысли, что пленник что-то умело скрывает. Он попытался жестко просканировать сознание пленника и не смог. Казалось кроме ужаса в голове гамаэльта не осталось ни одной мысли.
– Проклятье, – Гранд скривился.
– Тебе что-то не по нраву? – удивленно посмотрел на него Торес.
– Вот сто к одному, правитель, – обернулся к нему Гранд, – скрывает он что-то, но никак не пойму что. Прикидываться парень мастак.
– Уверен? Если хочешь, могу приказать пытать мальчишку, пока или он не расколется или у тебя сомнения не отпадут.
– Было бы неплохо, – кивнул Гранд.
– О, господин, – юный гамаэльт нервно передернул плечами, – я же все рассказал… Что Вы хотите еще знать? Сжальтесь, не надо пыток.
– Принц, – руки Гранда просительно коснулся Шон.
– Не лезь! – резко оборвал его тот и, упершись взглядом в глаза пленника, с напором выдохнул: – Я хочу знать, что ты скрываешь! И добьюсь ответа по любому, даже если палачу придется долго потрудиться. При этом умереть я тебе не дам, думаю, ты уже понял, на что я способен и поверишь на слово.
– Я расскажу все, что захотите, господин, но я не понимаю, что Вы еще хотите, услышать…
– То о чем ты даже думать боишься! Если же сию минуту я не услышу об этом, палач наизнанку тебя вывернет, и я не стану его останавливать, даже когда ты начнешь говорить.
– Я не рассказал лишь об амулете, что Вы у меня забрали… Все остальное Вы уже знаете.
– Проклятье, это ж элементарно, и как я мог забыть, – Гранд раздраженно поморщился, сообразив, что мог бы и сам догадаться расспросить пленника о свойствах столь необычного амулета. – Давай рассказывай, и подробно.
Гамаэльт нервно облизнул губы, а потом тихо выдохнул:
– Он способен раскрыть чрево горы, поэтому и боялся говорить о том.
– Как он это делает?
– Это ключ… мой ключ… я должен приложить его к каменным вратам в каньоне судьбы, накрыть рукой и надрезать руку…
– Правитель, – Гранд обернулся к Торесу, – мне кажется, нам имеет смысл изменить направление нашего движения и направиться к этому каньону.
– Грейт, это может быть ловушка. Вести войско туда глупость несусветная. Узкая каменная щель, если завалить выход, то этот каньон прекрасная западня.
– А я Вам на что? Я любой завал в момент уберу. Или Вы не доверяете мне?
– Я просто слишком хорошо знаю гамаэльтов. Это столь хитрые бестии, что обведут вокруг пальца, не заметишь как.
– Но только не меня! – Гранд раздраженно сжал руку в кулак, в глазах его полыхнул гнев. – Вы до сих пор полагаете, что моя мать перестраховывается, опасаясь меня? Так вот, у нее для этого есть очень веские основания, потому что по силе я ей не намного уступаю, и если бы хотел, то не только от всех этих гамаэльтов, но и от Вашего войска мокрого места не оставил… Поэтому не надо относиться ко мне как к несмышленому мальчишке. Я лишь ради ее прихотей умения свои до сих пор не использовал. И дальше, если Вы того пожелаете, использовать не стану, но не потому, что не умею ничего… Хотите и дальше и войско, и меня вокруг гор таскать – воля Ваша. Только учтите, что у Вас был шанс, больше ни одного воина не потеряв, всех гамаэльтов или истребить, или в рабов обратить. Но настаивать не смею.
Торес, заинтересованно смотревший на него во время всей его тирады, одобрительно усмехнулся:
– А из тебя толк должен получиться… И темперамент, и напор… причем аргументированный. Ладно, давай подробно: что задумал?
– Если я получу доступ к чреву горы, я запущу туда импульс, рождающий страх и безумие. Все обитатели или выйдут, или сдохнут… Вам останется у известных нам выходов расставить посты, чтобы пленить, согласившихся сдаться.
– Заманчиво… – Торес в задумчивости почесал затылок.
После того как Торес с Грандом отправились с войском к Нерингерскому хребту, Къяра через некоторое время вернулась во дворец в Лорене. На удивленный вопрос отца, в кабинет которого она пришла, зачем ей понадобилось оставлять сына в Вериниге, раздраженно повела плечом:
– Надоел, пусть там смирению поучится.
– На мой взгляд, на редкость опрометчивый поступок, – Маграт, сидевший за письменным столом встал и нахмурился. Решение дочери его если не удручило, то явно озадачило.
– Не нравится, прикажи вернуться и держи при себе. Кабалит на нем твой, так что проблем для тебя больших не вижу, – презрительно фыркнув, резко бросила она в ответ.
– Что это с тобой, радость моя? Чем я тебя обидел, что ты в таком тоне со мной разговариваешь? – он с изумлением воззрился на нее.
– Извини, отец, – тут же сбавила тон Къяра, – просто не вижу причин по которым мое решение может иметь хоть какие-то негативные последствия. Сын пообещал слушаться Тореса, а тот, считая его своим сыном, вряд ли что ему во вред предпримет… но даже если и предпримет, Гранд должен справиться. Я многому его научила, да и Норлан постарался. Хотя именно его науку лучше бы из мальчишки вытрясти.
– Что имеешь ввиду?
– Он лжив и подлость пороком не считает.
– Не самый большой недостаток для мага, скорее даже достоинство.
– Отец, прекрати! Терпеть не могу такие шутки.
– Это не шутка, радость моя, а объективная реальность.
– Еще скажи, что ты сам подобным не брезгуешь, – скривила губы Къяра. – Не надо. Не разочаровывай меня, отец.
– Радость моя, ты начинаешь впадать в амбиции, и тебе начинает изменять твоя обычная разумность. Такие методы не годятся только среди соратников, если же подобным способом я могу нейтрализовать противника, особенно превосходящего меня по силе, то безусловно я использую и подлость, и обман. Ты кстати ведь наверняка тоже что-то подобное применила, чтобы Крагонверга нейтрализовать, потому что никаким другим способом избавиться от него было невозможно. Я сам учил этому тебя. Так что не строй из себя невинную овечку. Если не помнишь о том, еще не значит, что сама на подобные ухищрения не шла. Другое дело, что твоему сыну необходимо вбить в голову, что ни с тобой, ни со мной использовать такие трюки недопустимо, с этим не спорю, ну а с другими, то почему бы и нет…
Маграт с усмешкой посмотрел на дочь, которая в конце его длиной тирады, взяв с письменного стола маленькую статуэтку дракона, начала задумчиво вертеть ее в руках, и замолчал.
В молчании прошло достаточно долгое время, потом Къяра поставила статуэтку на место и вскинула на него пристальный взгляд:
– Возможно, ты прав… скорее всего, совершенно прав… Но мне очень тяжело осознать и принять это. Вся моя внутренняя сущность протестует…
– Это естественно. Внутри ты отчасти дракон, а они ложь по определению не приемлют. Мы очень долго с тобой тренировались, чтобы ты и в образе дракона могла лгать, обыгрывая любую ситуацию в выгодную для тебя сторону. Ты просто забыла об этом, как и о многом другом, но надеюсь, что эти навыки, как и остальные, со временем восстановятся.
– Может быть… может быть… – она тяжело вздохнула, нахмурилась и отвернулась.
– Ну, радость моя, – Маграт шагнул к ней и, притянув к себе, ласково обнял, – не хмурься и не злись. Терпеть не могу, когда ты такая. Что тебя утешит?
– Не знаю… – она, тут же прильнув в ответ, доверчиво склонила голову на его плечо, – мне так хочется все вспомнить… Сложно каждый раз натыкаться на провал в памяти и понимать, что необходимо заново выстраивать некогда уже выстроенные взаимоотношения или учиться тому, что когда-то наверняка уже знала… Я постоянно нивелирую на грани, рискуя попасть в глупое положение и не оправдать чьих-то ожиданий… особенно твоих… я боюсь оказаться не той, которую ты любил… боюсь потерять твою любовь… от этого, наверное, и злюсь…
– Если ты будешь вести себя достойно правительницы, на все остальное, что бы ты ни творила, я закрою глаза, – крепче прижимая ее к себе и нежно поглаживая по волосам, тихо прошептал Маграт. – Не бойся. Все будет хорошо, моя радость. А про сына тебе сказал, потому, что, держа его при себе, тебе было бы легче его поведение контролировать. Он достаточно мощный маг, при этом еще по-детски глуп и непредсказуем, поэтому даже с кабалитом без надзора оставлять его, по меньшей мере, опасно… причем не столько для него, сколько и для государства, и для тебя, как его правительницы. Мои слова продиктованы лишь желанием помочь тебе избежать лишних сложностей… и волнением за тебя, как за мою дочь и как за правительницу Империи, созданию которой я посвятил жизнь. Ты слишком самонадеянна и доверчива, и мне не хотелось бы, чтобы из-за этих черт ты разрушила то, что стоило мне таких трудов.
– Я постараюсь ничего не рушить, отец… – Къяра потерлась щекой о его плечо. – И сына без контроля надолго оставлять не стану, не волнуйся.
– Вот и умница, моя радость.
В это время в дверь кабинета постучали.
Маграт отстранился от дочери и, сбросив с периметра магический занавес, холодно проронил:
– Да, войди.
Дверь отворилась, и на пороге показался Артес:
– Владетель, Вы просили немедленно принести доклад наместника северного Треола, как только приедет гонец, – с поклоном проговорил он, протягивая бумаги.
Взяв бумаги, Маграт, нетерпеливо повел рукой:
– Иди.
– Отец, почему Артес здесь, а не подле принцессы Инги? – Къяра неприязненно скривила губы. Ее напрягал этот маг, являющийся долгое время любовником ее сестры и знающий об их длительной подмене.
– На мой взгляд, нецелесообразно держать мага такого уровня в качестве сиделки. С этими функциями достаточно успешно справляются и обычные слуги, – усмехнулся Маграт, указывая на Артеса, застывшего в дверях, как только понял, что речь о нем. – Так что если у тебя нет веских оснований требовать его изгнания из дворца, я бы предпочел его оставить подле себя. Тут он мне пригодится больше, чем рядом с твоей безмозглой сестрицей.
– У меня вообще пока нет никаких оснований требовать его изгнания, но мне казалось логичным не разлучать его с Ингой.
Маграт недовольно нахмурился:
– Артес сошелся с ней не по любви, так что если печешься о его чувствах, не утруждайся, а если о сестрице своей, то учти, ее чувства меня волнуют не более позапрошлогоднего дождя и жертвовать своим комфортом ради ее удовольствия я не намерен. Хотя, насколько я знаю, и она с ним была исключительно от безысходности. Так что никаких чувств тут с обеих сторон не наблюдалось… поэтому никакой логики тут нет… Вообще никакой. Кстати, учти: меня дико раздражают любые упоминания об этой кретинке. Так что если не хочешь, чтобы я начал искать повод, чтобы отправить ее на плаху, постарайся больше разговоров о ней со мной не заводить, – его густые брови совсем сошлись на переносице, а скулы угрожающе напряглись. – И вообще, оставь меня, я хотел проверить доклад треольского наместника, что-то налоги начали падать…
– Хорошо, отец, – не стала спорить Къяра. Рассерженный вид отца не предвещал ничего хорошего, и ей не хотелось вступать с ним в конфронтацию. – Увидимся за ужином, – улыбнувшись, она вышла.
Артес тут же последовал за ней, а в коридоре тихо окликнул:
– Владетельница…
– Что тебе? – она резко обернулась.
– Может быть, Вы позволите поговорить с Вами наедине?
Недовольно скривив губы, Къяра после недолгих размышлений, решила, что ей не помешает узнать, что подвигло Артеса просить ее аудиенции, поэтому хмуро проронила:
– Хорошо, через час ко мне в апартаменты подойди, – и резко развернувшись, поспешила удалиться.
Артес проводил ее долгим взглядом. После возвращения Къяры он пребывал в смятении. Та, которую он в своих мечтаниях давным-давно сделал своим кумиром, теперь не только была несказанно холодна с ним, но и старалась избегать любого общения. Ко всему прочему, его удивляло, что Владетель не только не захотел вернуть дочери власть над ним, но и периодически находил повод подчеркнуть, что он лично его маг, и та не вправе распоряжаться его судьбой. Случись такое когда-то, Артес был бы чрезвычайно доволен, но сейчас, когда из образа Къяры он создал себе идеал, такой поворот событий его не особо радовал, и он никак не мог выработать хоть какую-то линию поведения с Къярой. Ее нарочитые отстраненность и дистанцированность озадачивали его и даже пугали. За все это время она ни разу не поинтересовалась как дела у сестры и не захотела с ней увидеться. Лишь рядом с Магратом она оживлялась, и на губах ее появлялась едва заметная нежная улыбка, в остальное время она была раздраженно-мрачной и хмурой. Все окружение у нее ничего кроме недовольства не вызывало, и все придворные просто обмирали от страха при одном ее появлении, чувствуя таившуюся во всем ее облике скрытую угрозу. Артес терялся в догадках как на счет того, ценой чего ей удалось выбраться из колодца желаний, так и насчет того, что послужило причиной столь резкого изменения ее характера.
Через час он постучал в ее апартаменты и, услышав: «Входи», отворил дверь. Къяра сидела в кресле у окна и что-то читала. Когда же он вошел и с поклоном приблизился, отложила книгу и, набросив магический занавес, холодно проронила:
– Что хотел?
– Хотел полюбопытствовать, чем я прогневал Вас? – склонился он перед ней еще ниже.
– Ничем, – она равнодушно повела плечом.
– Вам пришлось не по нраву, что я был близок с Вашей сестрой?
– С чего ты взял, что это может хоть как-то трогать меня? Мне абсолютно безразлично, Артес, с кем ты был близок, – Къяра раздраженно поморщилась.
– Тогда в чем причина Вашего неприязненного отношения ко мне? Чем я провинился?
– На основании чего ты сделал такие выводы?
– Вы избегаете общения со мной, негативно воспринимаете каждое мое появление. Я хочу узнать причину, – Артес выпрямился и не сводил с нее пристального взгляда.
– Ты по какому праву так со мной разговариваешь? – она резко встала и с размаху ударила его по щеке. – Считаешь, что раз принадлежишь отцу, я не найду на тебя управу? Найду! Можешь не сомневаться! – ее глаза недобро сузились, в них полыхнула плохо-сдерживаемая ярость.
Артес, неотрывно глядя на нее, медленно опустился на колени:
– Владетельница, в Вашей власти наказать меня как угодно, я покорно приму любое наказание. Так разгневавший Вас вопрос я задал лишь с одной целью – постараться исправить то, что так раздражает Вас во мне и в моем поведении … – он нервно сглотнул. – Я очень хочу заслужить Ваше расположение, Владетельница.
– Зачем тебе это? Хочешь выйти из-под власти отца? – недобро кривя губы, хмуро проронила она.
– Что Вы, Владетельница… Я и помыслить о таком не смел… Я лишь хотел уверить Вас в моей преданности. Я помню, что Вы для меня сделали, и хотел заверить, что, несмотря на то, что кабалит на мне теперь не Ваш, мое сердце и моя жизнь принадлежит Вам наравне с Вашим отцом…
Ярость, полыхающая в ее взгляде, несколько улеглась, и она тихо проронила:
– Можешь встать, и если хочешь доказать мне свою преданность, то лучше забудь о том, что было раньше, и начинай строить отношения со мной с чистого листа.
– Я понял… Конечно… Вы вправе требовать доказательств, Владетельница, – Артес медленно поднялся и после непродолжительного молчания продолжил: – Надеюсь, моя откровенность будет первым шагом. Вы знаете, что Ваш наследник не сын Вашей сестры?
– Я-то знаю, а вот ты откуда знаешь? – она удивленно чуть приподняла брови.
– Я долгое время был при Грейте поэтому догадался, что незадолго до Вашего появления, Владетель заменил его кем-то, кто лишь его личину носит.
– Моим сыном заменил, – мрачно усмехнулась Къяра, – так что если хочешь голову на плечах сохранить, то обо всех подменах тебе лучше молчать.
– Что ж это замечательно. Значит, статус-кво восстановлен. Будьте уверены, Владетельница, кроме Вас и Владетеля о подменах я никому и слова не промолвлю ни при каких обстоятельствах.
– Это радует, что собственной голой дорожишь и похоже с ней дружишь, – она удовлетворенно кинула.
Ее иронично-снисходительный тон немного покоробил Артеса, но он, решив не обращать на него внимания, тут же подобострастно улыбнулся:
– Мне лестно, Владетельница, что у Вас, наконец, сложилось обо мне впечатление как о разумном и искренне преданном Вам слуге, уважающем Вашу силу и могущество, наравне с Вашим отцом.
– Ты действительно стал любовником сестры лишь из-за сложившихся обстоятельств и не опечален разлукой с ней?
Заметив впервые в глазах Къяры огонек заинтересованности, Артес испугался выложить всю подноготную их с Ингой взаимоотношений. Уж больно настороженно отнеслась к нему Владетельница, да и сурово-холодной становилась при одном упоминании имени сестры, к тому же резкая фраза о недопустимости его апелляций к прошлому занозой сидела в голове.
– Наши взаимоотношения с Вашей сестрой строились в основном исходя из требований Владетеля, поэтому сказать, что теперь я тоскую без нее, было бы большим преувеличением, – постарался он не вдаваться в подробности.
– Хорошо, я поняла… значит, отец реально оценивает сложившуюся ситуацию. Это радует, – ее губы впервые за весь разговор тронуло подобие улыбки. – Кстати, какие у тебя взаимоотношения с Грейтом?
– В свете того, что он Ваш сын, хорошие.
– Не поняла.
– Мальчик продемонстрировал мне силу. Кому-нибудь другому я бы не преминул припомнить это, а ему спущу.
– Ты на редкость откровенен, – улыбка на ее лице стала шире. – Мне нравится это. Только спускать не обязательно. Вот вернется он из Вериниги, и попрошу отца сделать тебя его учителем. Мальчишке не помешает покорности поучиться, только не убей мне его.
– Владетельница, – он шагнул ближе и припал к ее руке, – что Вы такое говорите… я ни в жизнь не посмею причинить вред Вашему сыну.
– Я надеялась на такой ответ. Что ж, будем считать ты сумел доказать, что я могу доверять и рассчитывать на твою помощь. Иди, – она осторожно отвела от ее губ свою руку и сделала жест, приказывающий ему удалиться.
– Благодарю, – Артес с поклоном вышел. На душе было радостно от того, что ему удалось растопить лед во взаимоотношениях с Владетельницей и сквозь неприступную холодность вновь проступило ее хорошее к нему отношение.
После ухода Артеса Къяра вновь опустилась в кресло и взяла отложенную книгу, но читать уже расхотелось. Мысли все время перескакивали на разговор с Артесом, и она прокручивала его в голове, пытаясь оценить: не допустила ли какую-нибудь оплошность, и не сумел ли он каким-либо способом переиграть ее, ведь из-за кабалита отца прочесть его истинные мысли она не могла, а верить магам, уже перестала. Из-за неумения разбираться в дворцовых интригах, общение с любыми магами теперь ее сильно напрягало, и за резкостью в общении и раздражительностью она скрывала элементарный страх снова поверить тому, кто сумеет умело обыграть ее.
Никаких промахов со своей стороны она не отыскала, но страх, что все равно что-то могла не учесть, занозой сидел внутри и, не сумев от него избавиться, она поднялась и направилась в апартаменты отца.
– Что-то случилось? – удивленно спросил Маграт. – Ты вроде бы попрощалась до ужина.
– Я посоветоваться хотела, если ты не занят, конечно.
– Ради тебя я отложу все дела, – поднялся он из-за стола и подойдя ласково коснулся плеча: – Я весь во внимании.
– Я разговаривала с Артесом. Он уверяет, что предан мне наравне с тобой. Как думаешь, зачем ему это нужно?
– А сама что думаешь по этому поводу?
– Теряюсь в догадках и не верю, но если ты возражать не станешь, услугами его воспользуюсь и, заставив учить Гранда, стравлю с ним. Насколько я знаю, у них уже был конфликт, и наблюдая за их взаимоотношениями, я, возможно, смогу выяснить истинные причины как мотивации Артеса так и отношения ко мне сына…
– К тебе начинает возвращаться не только механическая память тела, но и навыки правления и руководства подданными, что не может меня не радовать, – притянув дочь к себе, Маграт нежно поцеловал ее в висок. – А еще меня радует, что, как и раньше, советоваться со мной для себя зазорным не считаешь… На мой взгляд, Артес достаточно покладистый маг, и возможно действительно желает заручиться твоей поддержкой, понимая, что в перспективе ты станешь единовластной Владетельницей, и лишь от тебя будет зависеть его судьба. А возможно, он не оставил планов посеять меж нами неприязнь и вражду, чем в свое время пытался заниматься и лишь мое жесткое пресечение любых сплетен и наветов на тебя заставило его отказаться от подобных действий. Поэтому на твоем месте контроль я бы ввел для него суровый, потому что есть вероятность того, что он не сам с Грандом сцепится, а тебя постарается с ним стравить или нас с тобой рассорить…
– Зачем ему это может быть нужно?
– Когда-то он открыто ненавидел тебя, не скрывая своих чувств, и мечтал стать моим преемником. Потом, поняв, что им ему не стать, гонор свой поубавил и в открытую выступать против тебя перестал, но кто знает, что у него осталось за душой…
– Он сказал, что помнит, что я для него сделала… Что я сделала для него?
– После очередного его выступления против тебя, я отдал тебе ключ от его кабалита в надежде, что или прикончишь или жестко построишь, ну и ты каким-то способом заставила его повиноваться и принять твою власть. Однако вопреки всем правилам кабалит его со свертки сняла, что после твоего исчезновения сделало его неподконтрольным никому, доставив мне, конечно же, некоторые хлопоты по поводу обретения над ним власти, но, как видишь, я сумел с ними справиться. Так что его слова – благодарность за сохраненную ему жизнь, но я бы в них не особо верил, потому что чувством благодарности маги его уровня не обременены и высказывают его не иначе как с определенными целями.
– Ты знаешь, почему я не оставила на свертке его кабалит?
– Потому что в некоторых вопросах была упряма до жути. Ты не поставила на свертку ни один из своих кабалитов, видимо, уверенная в собственных силах и непобедимости. При этом заверила меня в обратном, и об истинном положении я узнал лишь, когда все твои кабалиты разом потеряли силу.
– Ты сильно на меня злился за ложь?
– Я с ума сходил от горя, что потерял тебя, как я мог злиться, радость моя? Хотя хлопот мне твое решение прибавило немало. Но больше всего я намаялся с твоей Линдой… Мне до сих пор приходится держать ее в цепях в подвале, потому что власть мою она не приемлет.
– Ну и почему ты не прикончил ее, если она отказалась покориться тебе?
– Маги ее уровня – редкость. Я надеялся, что когда-нибудь она все же изменит свое решение.
– А кто такая эта Линда?
– Твой бывший маг и твоя любовница, причем безумно в тебя влюбленная…
– Почему ты не рассказал мне о ней раньше?
– Если честно, то не нравились мне твои такие увлечения… Я, конечно же, мирился с ними, куда деваться, – Маграт тяжело вздохнул, – но напоминать самому о твоей любовнице мне не хотелось. Так что, я бы и дальше молчал о ней, если бы к слову не пришлось…
– Как у меня могла быть любовница, – на этом слове губы Къяры брезгливо дрогнули, а в глазах промелькнуло неверие, – если я, по твоим же уверениям, безумно любила Норлана?
– Возможно, ты пыталась его этим зацепить, потому что Линда его бывшая ученица, как и его пассия, родившая ему сына, а возможно, у тебя, и правда, тяга к женщинам такого типа была. Потому что еще в детстве ты точно такую же себе приглядела и развлекалась с ней.
– И ты не остановил меня? – она нервно сглотнула и в замешательстве коснулась рукой лба.
– Я ведь уже говорил, что старался ни в чем не ограничивать тебя, следя лишь, чтобы ты не роняла свой имидж и престиж в ситуациях, связанных с управлением Империей. В остальном, дитя мое, тебе было позволено все. Как впрочем, и теперь. Могу хоть сейчас эту Линду тебе вернуть. Развлекайся с ней и дальше, ежели желаешь.