Tsitaadid raamatust «Моя собака любит джаз», lehekülg 3

   Декабрьскому восстанию тысяча девятьсот пятого года был посвящен у нас в школе лыжный забег. Я связывал лыжи веревочкой, напяливал штаны с лампасами и говорил:

   — Чтобы не опозорить честь школы, я туда пойду.

   А папа:

   — Может, наоборот? Чтобы не опозорить, сиди дома?

Мама упала в обморок. А папа забеспокоился и спросил:

— Что это за грохот?

Недавно еще я спрашивал у папы:

— Скажи, как это влюбиться? Вот я, — говорил я, — никак не могу влюбиться.

А он отвечал:

— Андрюха, не горюй! Хороший человек — он всегда влипнет.

А я не могу вполголоса. И я не люблю не звенеть ложкой в чае, когда размешиваю сахар. Приходится себя сдерживать, а я этого не могу

Трудно Косолрукову не вести себя самодовольно. Он везде первый — и в учёбе, и в труде. Он даже вёл записи, кто первый ученик класса, кто второй… И себя везде ставил первым.

Я застыл у черты и как дурак улыбался, а кругом расстилались бескрайние вечнозелёные снега.

Я люблю утро первого сентября. Когда приходит пора идти в школу. Мама с папой всегда осыпают меня подарками. В этот раз они купили мне фонарик и торжественно преподнесли со словами, что ученье — это свет! Папа также вручил набор юного слесаря и сказал такую фразу, что труд сделал из обезьяны человека.

Еще папа купил мне хорошего Шварценеггера — его портрет, где он — с одним выпученным глазом.

— Кумиры есть кумиры, — сказал папа, — надо же курить им фимиам.

Он прекратил добывать еду, позабыл дорогу в прачечную, год не брал в руки веник.

- Я уже не представляю себе папу метущим, - жаловалась мама, - а только мятущимся.

Если он смотрел телевизор и возникали помехи, папа говорил:

- Летающие тарелки пронеслись над Орехово-Борисовым в сторону Бирюлево или Капотни.

Он совсем забросил нас, землян. Он распахнул сердце космосу. И мы - папины близкие: я, мама и наша такса Кит - высыпались из его сердца, как горох.

Он прекратил убивать тараканов, клопов и комаров. Комары из него всю кровь высосали, а папа смотрит на них с любовью, а ночью чешется и вскрикивает сквозь сон: "Не убий!".