Loe raamatut: «Болотные огоньки»

Ведунья склонилась всем телом, неторопливо раскручивая большое светлое блюдо, полное яблок, и взгляды всех людей в комнате, как заворожённые, устремились вслед за ленивой круговертью плодов. Яблоки были разные: и крупные нежно-розовые, так и сочащиеся сладким ароматом, и мелкие зеленоватые дички, и лежалые, тронутые плесенью желтушки, и тёмно-коричневые, полностью гнилые, проминающиеся от любого движения.

Маричка, переминающаяся с ноги на ногу рядом с ведуньей, ещё раз провела неторопливым взором по лоснящемуся от душного воздуха комнаты лицу Серго, по тускло поблёскивающему в свете свечей золотому шитью его кафтана, по пальцам с пухлыми ямочками, цепко нависшими над кружащимися яблоками. Сейчас, когда парень закрыл глаза по обычаям гадания, можно было рассматривать его без опаски.

«Да он вроде и красивый… – нехотя подумала Маричка. – Вон ведь Леля так по нему сохнет… И богатый… Радоваться надо, что он меня выбрал…» Но слова матери и тёток не помогали – ни раньше, когда они приговаривали их, кружась над будущей невестой с отрезами ткани, примеряя, что больше к лицу, ни сейчас, когда девушка повторяла их мысленно.

Взгляд Марички зацепился за ссохшееся, почти чёрное яблоко, подкатившееся к пальцам Серго, и в голове резко бухнуло: «Хоть бы гнилушку взял. Может, ещё откажутся. Его мать сильно верит в приметы…» Девушка украдкой глянула на полную женщину с сурово сведёнными бровями, сидящую среди других на длинной скамье вдоль стены. Та не только зрением, но и словно бы всем телом устремилась к происходящему в руках старухи-ведуньи. Казалось, что если даже грохнет сейчас над домом и начнёт рушиться крыша, то и тогда она не оторвётся от гадания.

Маричка покосилась на своих родителей. Отец сидел чинно, выпрямив спину, со спрятанной в углах губ улыбкой, успокоенный тем, что ведунья подтвердила чистоту и здоровье его дочери. Матушка тревожно перебирала пальцами углы расшитого платочка и, часто моргая, бегала взглядом то на яблоки, то на Серго, то на иконы в углу комнаты.

Наконец ведунья проскрипела:

– Добрый молодец Серго, время выбирать невесту.

И сразу ладонь рухнула вниз, прижимая добычу к блюду. В комнате как ветер пролетел от множества вдохов. Не открывая глаз, парень уже заулыбался, чувствуя под пальцами приятно-твёрдую полноту.

Раздался довольный клёкот ведуньи:

– Ох ты ж, добрый молодец! Уж выбрал, так выбрал! Знать, твоя по праву невестушка-то! Дай-ка сюда, дай…

Серго радостно глянул на плод в своей руке – сплошь розовый, без единого изъяна, – бросил торжествующий взгляд на родителей и подал яблоко старухе.

Та отрезала кусочек и вложила его парню в рот.

– Ну, попробуй. Как тебе невеста?

Неторопливо пережёвывая, Серго огладил хозяйским взором тело Марички и наконец с улыбкой произнёс:

– Сладкая.

И сразу все вскочили со скамеек. Матушка подбежала к Маричке, обняла её и, утирая выступившие слёзы, забормотала: «Счастливая ты, счастливая, дочка!..» Отец подступил к родителю Серго, чтобы окончательно обговорить детали завтрашней свадьбы.

Маричка снова покосилась на парня – он не отрывал от неё довольного прищура, с наслаждением похрустывая яблоком. До завтра ему не положено было прикасаться к ней, но смотреть уже можно было сколько угодно. Девушка скользнула взглядом на его губы – влажные от сока, перекатывающиеся в постоянном движении – и представила, как завтра ей придётся целовать их. Проглотив, Серго широко улыбнулся, показывая белые зубы, и откусил новый кусок. Маричку точно ударило образом: эти зубы вместо яблока впиваются в её тело, оставляя тёмно-красные следы на белой коже. Она брезгливо отвела глаза.