Люди, которые сделали Игры. Бизнес-рецепты большого проекта

Глава 7
Как мы убили «русский дедлайн»

Главное – не сдаваться. Нужно найти слабые места и сделать их своими козырями.

Александр Овечкин – российский хоккеист, левый крайний нападающий и капитан клуба НХЛ «Вашингтон Кэпиталз». Обладатель Кубка Стэнли 2018 года. Трёхкратный чемпион мира.

Провожу первый вводный курс для новичков. Рассказываю об особенностях проекта – о масштабе, видении, особенностях. Говорю:

– У этого проекта несдвигаемый дедлайн. Церемония открытия начнется 7 февраля 2014 года ровно в 20:14. Ни минутой позже.

После курса наш единственный на тот момент иностранный сотрудник удивленно возражает:

– Marina, what a culture gap! deadline can’t be movable or immovable. It’s a DEADline! («Марина, какой культурный пробел! Дедлайн не может быть сдвигаем или нет. Это ДЕДЛАЙН!»)

Слово «дедлайн» (пер. с англ. – «мертвая линия») – по сути черта, за которой ничего нет. Легкое отношение к дедлайну как к переменной величине – еще одна наша национальная особенность. В одном из коротких роликов про Россию «This is Russia» говорится, что дедлайн – это не черта, которую мы пересекаем, а линия, вдоль которой мы идем.

О том, чтобы придерживаться в этом проекте принципа самурая, у которого, как известно, нет цели, а есть только путь, не может быть и речи.

Тогда мы вводим понятие «dead deadline» («мертвая-мертвая линия»). В таком определении оно выглядит и звучит железобетоннее некуда. Но при этом до данной черты икс, которая должна разделить нашу жизнь на «до» и «после», еще очень далеко. Отсюда, со старта, она не выглядит судным днем и не внушает ужаса. Сила энергии дедлайна теряется во времени, мы осознаем его головой, но не ощущаем сердцем, происходит своеобразное дисконтирование будущего. Чтобы каждый день чувствовать пульс времени и синхронизировать его с ритмом нашей работы и жизни, мы вешаем на входе в офис часы countdown – с обратным отсчетом.

Фото 10. Часы обратного отсчета не дают расслабиться ни на секунду

Часы первыми встречают нас на входе в офис и изменившейся комбинацией чисел напоминают, что времени осталось еще на восемь часов меньше. Ты выходишь выпить кофе – на обратном пути часы вновь высвечивают потраченные минуты и секунды. На табло просто изменилась пара чисел, но ты знаешь – они невосполнимы. Так время для нас становится ощутимо физически.

Дедлайн обладает невероятной силой. Силой необратимости и ценности времени, энергии. Останавливаться нельзя. Движение для нас уже было не просто жизнь, а способ добраться до дедлайна.

Теперь мы помним о дедлайне каждую секунду.

Глава 8
Пожар идет по плану

Все прожекты должны быть зело исправны, дабы казну зряшно не разорять и Отечеству ущерба не чинить. А кто прожекты абы как станет ляпать, того чина лишу и кнутом драть велю.

Петр I – последний царь всея Руси и первый Император Всероссийский.

Знаете, почему в России проблемы с планированием? Потому что этот вопрос никак не удается спланировать к обсуждению. Это шутка, но в ней, как всегда, смешного лишь доля. Как тушить пожар – мы сразу впереди всех на линии огня, еще и бесплатные советы будем раздавать. Предотвращать? А смысл? Тушить же умеем. В общем, пока гром не грянет и не клюнет жареный петух – мужик не перекрестится и инструкцию не прочитает.

Теоретический прыжок в будущее сделан – большая идея сформулирована. При этом в реализации права на ошибку у нас нет – что называется, умри, но сделай с того света. Для этого нужен алгоритм действий и самое сложное – соблюдение всех его пунктов и сроков. И нам удается перевернуть традицию и действовать не как обычно в России, а поступательно и по плану. Причем план пишется не от сегодняшнего дня в будущее, а от того самого целевого состояния, обратным отсчетом. Для этого нужно понять, как видение превратить во что-то более осязаемое.

Рис. 3. Из Видения рождаются 11 стратегических целей, а потом – планы

Создание проектно-ориентированной организации становится нашим внутренним флагманским проектом. Даже Счетная палата выдала нам сертификат о лучшем проектном управлении в стране.

Павел Алферов – один из первых, с кого начинается планирование в Оргкомитете.

С Павлом мы знакомы еще со времен ТНК-BP. Он пришел в Оргкомитет заниматься методологией и внедрением проектного управления, а потом стал директором Департамента знаний, информации и методологии.

«Лично меня проект привлек масштабом, – рассказывает Павел Алферов. – Это был вызов. Было интересно на него ответить. Я считаю, что России очень не хватает больших проектов. Это то, в чем мы сильны, что нам нравится, что мы можем делать, как никто. Наша сила заключается в том, что мы можем собраться и сделать».

За основу мы берем инструкцию по подготовке к Олимпиаде и по ходу работы ее улучшаем. У МОК есть документ «Техническое руководство по управлению Играми», где описаны основные этапы: от первого шага в подготовке до церемонии открытия в виде так называемых контрольных точек промежуточных результатов, которые нужно достичь к определенному времени. То есть один большой аврал заменяется рядом менее крупных авралов. Важно, чтобы формулировка контрольной точки звучала не в неопределенной форме «сделать, достичь, разработать», а в совершенной – «сделано, достигнуто, разработано», то есть как будто ты обоими кроссовками уверенно на промежуточном финише.

Рис. 4. Подход к планированию. От Видения к планам действий

В базовой версии МОК насчитывается около 900 контрольных точек. Мы тоже начали с них. Но в результате прояснения задач и уточнений «довели» количество контрольных точек до 28 000.

Многие из этих точек – общие, интеграционные, связанные между собой. Если что-то идет не так в одной функции, то это может – по принципу домино – повлиять на результаты других функций.

Путь в 28 000 контрольных точек мы начинаем с очень простой вещи: организовываем ежемесячные встречи всех руководителей команды – Проектный комитет, и на этих встречах оцениваем промежуточные результаты выполнения плана, делаем прогноз на ближайшие три месяца.

В нашем плане мы используем простую кодировку «Светофор». Зеленый цвет означает, что мы сделали запланированное и уверены в том, что выполним контрольные точки будущего периода; желтый – мы не полностью выполнили то, что планировали, и не уверены, что можем на 100 % выполнить; красный – мы не выполнили того, что планировали и, скорее всего, сделать не сможем. «Светофор» наглядно показывает, за какой отрезок времени и насколько мы продвинулись по маршруту.

Вначале мы все красим в зеленый цвет, но не потому, что безоговорочные молодцы. Просто страшно признаться, что ты чего-то не сделал или не сможешь сделать. Нужно мужество, чтобы встать и сказать: «Я не смог, у меня не получилось. Я крашу эту точку в красный цвет». Ситуация усугубляется внешним контуром, ведь не выполнить задачу невозможно в принципе.

Видя это, Дмитрий Чернышенко меняет правила игры – легализует красный. Если не можете по каким-то причинам что-то сделать, ставьте как есть: красный значит красный. Общее напряжение немного спадает. Но как только мы научились признавать, что не все и не всегда можем сделать в срок, как едва не угодили в очередную ловушку. К каждому из нас появляются претензии. Ловлю негатив и я. Команда бурлит внутренними жалобами, нервозностью и возмущением.

– У меня нет людей, как я могу все это сделать? Скажите HR, чтобы быстрее искал сотрудников.

– Вы заморозили пять моих позиций по персоналу, теперь не ждите зеленки. Это невозможно.

И хотя после каждого Проектного комитета хочется уехать куда-то далеко и надолго, очевидно, что коллеги правы. Люди на сегодня – их единственный ресурс. И их никогда не будет столько, сколько надо.

По-человечески мы все друг друга понимаем, но каждый хочет от другого стопроцентной отдачи, чтобы закрыть свои цели в этом проекте. И хотя каждый Проектный комитет сопровождается нервным витком новых споров и конфронтаций, это целебно для команды. Мы видим, как зависим друг от друга и любое напряжение в этих связках приводит к боли и потерям. Это мотивирует объединяться и искать узкие места. Одна голова – хорошо, а коллективный разум – в разы лучше.

В итоге мы теперь даем обещания не ДЧ, не Проектному комитету и не протоколу, а друг другу. Мы научились быть честными сами с собой, поняв, что какого бы цвета ни была точка, это не имеет отношения к твоей силе или слабости. Она не ты и не про тебя. Количество нашего общения постепенно переходит в качество.

Через какое-то время приходит осознание, что в этом проекте не будет лучших и худших: мы либо все победим, либо… Впрочем, другой вариант мы даже не рассматриваем.

Глава 9
Ам-би-декст-ри-я Оргкомитета

Олимпийским страстям можно противопоставить только олимпийское спокойствие.

Константин Кушнер – российский историк, поэт, афорист.

Оргкомитет – пример организации с конфликтующими стратегическими приоритетами: c одной стороны – эффективность, оптимизация бюджета, минимизация рисков, четкие, отлаженные процессы, контрольные точки, с другой – развитие, творчество, инновации. Нашей динамичной и быстро растущей организации нужно научиться сочетать в принципе несочетаемое, ведь успешное соединение традиций и инноваций в одном флаконе – редкое явление.

Согласно биологии, в мире рождается не более 1 % амбидекстров (Амбидекстри´я (от лат. ambi – «оба» и лат. dexter – «правый») – врожденное или выработанное в тренировке равное развитие функций обеих рук, без выделения ведущей руки, и способность человека выполнять двигательные действия правой и левой рукой с одинаковой скоростью и эффективностью). Амбидекстрия, как утверждают ученые, способствует более нативному пониманию действительности, и, как следствие – такие люди становятся более успешными.

Вот и мы для того, чтобы успешно делать проекты, вынуждены стать своеобразными амбидекстрами от бизнесa, хотя изначально, конечно, ведущими у нас являются руки только с одной из сторон тела.

Например, мне легко дается креативная мысль. Я могу придумать самые разные решения задач (недаром на ВМиК мы тренировались доказывать теоремы несколькими способами), а способность оценить все риски и составить карту «минного поля» со схемой путей обхода у меня, как и левая рука, развита меньше.

Функцию риск-менеджера в Оргкомитетe выполняет особенный человек – Елена Афанасьевна Преснова. Она по сути топ-менеджер. Отвечает за внутренний аудит, а это значит, что без ее согласования в Оргкомитете не происходит вообще ничего.

Все творческие планы и безумные идеи проходят фейсконтроль в ее кабинете: «Оставьте документ – я посмотрю». Каждую бумагу Елена Афанасьевна сканирует глазами всех возможных проверяющих органов, находит много рисков и зацепок, которые для нас остаются невидимыми, а значит, опасно недооцененными. На нас Елена Афанасьевна оказывает очень полезное воздействие, заставляя также мобилизировать риск-настороженность: как сделать проект и при этом избежать рисков? как экспериментировать и при этом иметь гарантированно позитивный результат?

При этом Елена Афанасьевна – человек с на удивление несочетаемыми в теории качествами. Строжайший контролер на рабочем месте, вне работы она воплощение творческой мысли: прекрасно поет, читает стихи, танцует, украшение и душа наших вечеров. Вот такая психологическая амбидекстрия.

Поначалу жизнь и работа в напряжении и постоянном творческом конфликте выбивают из колеи и заставляют скучать по размеренному ритму прошлой жизни, что была у нас до Сочи. Однако постепенно эта противоречивость задач и последовательная непоследовательность становятся для нас нормой. Что нам помогает:

Многосценарность – у нас всегда было несколько вариантов сценария развития проекта – must, nice, excellent (обязательно, прекрасно, превосходно – пер. с англ.)

Частые коллегиальные обсуждения топ-командой всех возможностей и рисков. Это позволяет быть в контакте и не терять из виду множество деталей.

Последовательное движение. В этом случае мы оцениваем риски на каждой контрольной точке и двигаемся вперед – решительно, но аккуратно.

Принятие неопределенности на каждом этапе проекта; понимание, что на каждой стадии может возникнуть новый сценарий из-за вновь возникших обстоятельств.

Глава 10
О деньгах и людях

Я составляю план на день, на неделю, на месяц, на четыре года.

Я просчитываю каждый свой шаг. И знаете, это помогает, причем не только в спорте.

Уле-Эйнар Бьорндален – норвежский биатлонист, восьмикратный олимпийский чемпион, самый титулованный биатлонист в истории зимних Олимпийских игр.

Лозунг советских времен «Кадры решают все» Международный олимпийский комитет трансформировал в «Люди, которые делают Игры». В реальности все так и есть. Можно построить все спортивные объекты до последнего катка, но если нет нужного количества квалифицированных людей, Игры не состоятся. Ведь игры создают не стадионы и трассы. Их делают люди.

Сколько нужно таких людей-создателей? Ответить на этот вопрос нам нужно на самом старте подготовки к Играм, то есть за семь лет до нашего олимпийского часа икс. И учесть при этом тот факт, что затраты на людей – самая значительная часть расходов на организацию Олимпиады, которая занимает до 30 % всего бюджета.

Звездочку к задаче добавляет еще и то, что персонал Игр по составу и разнообразию кардинально отличается от команды любой традиционной бизнес-компании.

В Оргкомитете 55 разных функциональных направлений: спорт, организация питания, технологии, телерадиовещание, управление объектами, церемонии, строительство, протокол, защита бренда и т. д.

Рис. 5. Функциональные направления Оргкомитета

Каждое из направлений имеет свою специфику, план работы, своего босса в МОК. Например, в направлении «Транспорт» есть люди, которые водят автобусы, автомобили; работают на объектах; дежурят в транспортном депо и на стоянках, управляют расписанием. В направлении «Спорт» – сотрудники, которые участвуют в подготовке склона или льда, помогают судьям, стоят в зоне финиша. . Для этих работ необходимы разные категории работников, включая волонтеров и подрядчиков.

Возникает мысль – почему бы не пересадить на сочинскую почву опыт Солт-Лейк-Сити и Ванкувера? Хотя бы частично. Но для нас это не вариант. Дело в том, что единой формулы для разных Игр нет, поэтому клонировать опыт этих городов в Сочи мы не можем. В том числе и потому, что для одних и тех же работ требуется разное количество персонала. Так, в Турине автобусами управляли водители, а в Солт-Лейк-Сити – волонтеры. В Турине было много спортивных волонтеров, а в Солт-Лейк – в два раза меньше. Нужно очень глубоко понимать специфику местного рынка труда, чтобы оценить, почему там принимались те или иные решения.

У нас два города – Москва и Сочи, отсутствие экспертизы по многим вопросам, чрезмерные стандарты и требования со стороны – например, в протокольном обеспечении мероприятий или взаимодействии с госорганами.

Чтобы решить такую задачу, нужен визионер и математический гений в одном флаконе из закаленного стекла. Я знаю такого человека – он работал в моей команде в ТНК-BP – и зову его на помощь – Дима Петраков. Он любит головоломки и сложные расчеты. Многих при виде уравнений, где неизвестных больше, чем переменных, еще со времен школьной алгебры бросает в дрожь под парту. А для Димы это стимул и источник вдохновения. Услышав про задачу, он говорит «да» и приходит к нам заниматься планированием персонала.

Фото 11. Дмитрий Петраков, эксперт по планированию персонала, во время игр HR объекта «Куб», в котором проводились соревнования по керлингу

Руководствуясь известной мудростью «проси больше, дадут все равно меньше», руководители не стесняются и планируют свои потребности с запасом: пусть здесь будет человек 100, а здесь 70. Ну и вон там все 500.

Несколько дней подряд мы не отрываемся от расчетов и кофе: изучаем историю, складываем, вычитаем, берем производные, делаем прогнозы, создаем математическую модель сначала штатного, а потом всего персонала.

Рис. 6. Планируемая численность штатного и временного персонала

Сравниваем планы руководителей с нашей моделью. Разница – в 40 000 человек. Можно вывести население небольшого российского города в Сочи и сделать еще одну Олимпиаду. Мягко говоря, перебор.

– Твоя роль – быть мясником, – говорит на это Дмитрий Чернышенко. – Не стесняйся, режь, если считаешь нужным.

Считаем нужным резать. Собираем руководителей, рассказываем всем про созданную низкотраекторную модель численности.

Дима Петраков лично работает с каждым из руководителей, ныряет в его бизнес с головой, вместе с ним делает расчеты.

Цифровые, с обратным ходом забирают у нас еще несколько дней, а с мертвой точки дело так и не сдвигается. Наши доводы, аргументы и факты руководители не слышат. Не можем мы обосновать, например, «Технологиям» или «Медицине», почему людей должно быть в разы меньше, чем планировалось. «Я не готов подписаться на задачи с таким количеством людей», – говорит один из лидеров. Мои коллеги близки к тому, чтобы совершить мини-революцию.

Переговоры заходят в тупик.

Если пророка в своем отечестве не нашлось, то его нужно найти за его пределами. Нам нужен эксперт с опытом прошедшей Олимпиады, который набил руку именно в планировании численности персонала и может ответить на наши вопросы. Я решаю пригласить в команду иностранца.

Даррен Хьюз, американец из Солт-Лейк-Сити, участвовал в Играх 2002 года. Даррен как сгусток энергетической плазмы – жизнерадостный и при этом дотошный. Он словно врач, на совет которого вся надежда, внимательно выслушивает наши трудности и, не сводя с нас глаз, бешено бьет по клавишам компьютера. По-моему, он записывает не только слова, но и паузы.

Совместными усилиями мы коллективно рождаем первый план численности персонала.

Дарен трет виски. Почему в функции «Строительство» у нас на 30 % больше людей, чем в Ванкувере и Турине, понятно. Нам нужно построить все объекты, а не один стадион. А вот почему такое превышение численности персонала, например, в бухгалтерии, протоколе, неясно. У Даррена нет объяснений, зато нашелся аргумент: «It's the cost of doing business in Russia» («Это цена ведения бизнеса в России» – пер. с англ). План численности ложится в основу бюджета.

Даррен, кстати, проработает с нами все семь лет, станет частью команды, а потом мы будем вместе вести семинары в разных странах.

И хотя позже мы будем пересматривать численность еще много раз – сверху вниз, снизу вверх, – точность самого первого плана оказалась равной 80 %. Впоследствии, в течение всех лет, мы будем уверенно двигаться по вектору, который задал Даррен, с минимальными отклонениями.

На рис. 18 показаны итерации планирования численности персонала на Олимпийские игры.

Рис. 7. Метод последовательных итераций. Планируем численность персонала на Олимпийские игры

Через три года мы начинаем использовать новый метод планирования персонала под названием Dot Planning («точечное планирование» – пер. с англ.). Метод очень визуальный, поэтому помогает четко увидеть свой план, как будто смотришь на картину, отойдя от нее на несколько шагов. Каждая функция отмечается маленькими стикерами в форме кружочка определенного цвета. Каждый стикер – человек. На карту объекта стикеры наклеиваются в тех местах, где, согласно гипотезе, должны работать люди.

Цветные самоклеющиеся стикеры-точки всех цветов радуги Даррен привез нам из Америки.

Фото 12. Точечное планирование на спортивном объекте

Затем мы рассказываем друг другу, что будут делать «наклеенные стикеры» – люди. Например, вот здесь волонтеры встречают зрителей: один стоит у прохода, другой – у трибуны, третий – запасной. Задаем друг другу вопросы, вникая в работу соседа, гармонизируем планы. Потом точки легко конвертируем в людей.

Чуть позже уже упомянутый Сергей Доброхвалов, сделает прорыв: создаст виртуальные модели объектов и сотрудников, и мы сможем расставлять не точки на автокадовских чертежах, а селить человечков онлайн в 3D-изображение объекта. Единственная претензия к Сергею – гендерное неравенство: все человечки были «мальчиками». Случись игры в 2021 году, вопросов к Сергею могло быть намного больше, но это были 2000-е, и эпоха новой гендерной этики еще не наступила.