Loe raamatut: «Месть Лисьей долины»

Font:

* * *

«Какие красивые человеческие экземпляры встречаются в нашем провинциальном Тарасове!» – думала я, глядя в зеркальное стекло витрины магазина. К сожалению, я имела в виду вовсе не себя. Хотя я тоже очень ничего – стройная брюнетка ростом метр восемьдесят, спортивного телосложения и без единого грамма лишнего веса. Мое умозаключение относилось к двум прелестным близняшкам в свадебных платьях. Красотки отражались в витрине магазина сантехники, на бордюр которого я поставила ногу, чтобы перевязать шнурок. Я вышла на обычную утреннюю пробежку, слегка запыхалась и использовала развязавшийся шнурок как удобный предлог передохнуть. Все-таки мне уже не восемнадцать.

Невесты поднимались по ступеням ЗАГСа, держа в руках одинаковые букеты. И платья на красотках были одинаковые – длинные, из кремовых кружев. Только прически и головные уборы разные: у одной – флердоранж, у другой – воздушная шляпка с короткой фатой. Вот чего я не понимаю, так это того, как можно выходить замуж за компанию! Предполагается, что это уникальный, неповторимый, самый счастливый день в жизни жениха и невесты… и вдруг рядом твоя точная копия, да еще в точно таком же платье?! Нет-нет-нет! Ни за что! Когда я, единственная и неповторимая, решу наконец выйти замуж, рядом со мной не будет и тени соперницы!

Хотя близнецы – люди особенные, считается, у них особая связь друг с другом. Кстати, и женихи тоже похожи – не близнецы, но, кажется, определенно братья. Одинаковые смуглые лица с голубыми узкими глазами, одинаковые костюмы сливочного цвета и сиреневые цветы в петлице. На этом сходство заканчивалось. Один – высокий спортивный красавец, второй – ростом брату по плечо, накачанный, широкоплечий, но неуклюжий и косолапый как медведь.

Что ж, женское сердце – загадка. Тем более что в наши непростые времена девушки выходят замуж не только по любви. Может быть, у этого косолапого богатый папа? И прагматичную невесту, сделавшую правильный выбор, ждет ослепительное будущее?

Кстати, очень похоже, что я угадала верно – свадьба была непростая, из категории ВИП. ЗАГС был закрыт для обычных посетителей, со стоянки убрали посторонние машины, остались только лимузины гостей. Лестница, по которой поднимались невесты, была покрыта алым ковром, точно красная дорожка на Каннском кинофестивале, да еще огорожена столбиками и красными лентами, чтобы никто посторонний не смог испортить богатым девочкам самый счастливый день.

И гости были тоже непростые – никаких фигуристых теток в дешевых платьях, никаких поддатых красношеих мужичков в непривычных тесных галстуках. Женская половина группы гостей вызывала в памяти слово «леди». Мужская заставляла руку тянуться к калькулятору. Совокупные состояния гостей явно многократно превышали бюджет нашей области. Некоторые физиономии были мне хорошо знакомы – наш Тарасов город небольшой, все мало-мальски богатые и знаменитые здесь на виду. Кое-кого из гостей я знала еще ближе – в свое время они были вынуждены прибегать к моим дорогостоящим услугам.

Но самым верным признаком того, что свадьба, как снесенное незабвенной Курочкой Рябой яичко, не простая, а золотая, была охрана.

На охрану я смотрела куда более ревнивым взглядом, чем на прелестных невест и их наряды. В конце концов, замуж я пока не собираюсь, а вот охрана – это моя работа. Дело в том, что я телохранитель. Единственная женщина-телохранитель в нашем городе. Очевидно, устроители свадьбы обратились в какое-то охранное агентство – уж слишком одинаковыми были костюмы на мальчиках из охраны. Как следует завязав шнурок и вдоволь налюбовавшись на ВИП-свадьбу, я было собралась продолжать пробежку.

Звук, который раздался в следующую секунду, можно было принять за хлопок откупориваемого шампанского или автомобильный выхлоп. Но я-то знала – это выстрел. Самый счастливый день явно пошел не по сценарию.

Я резко обернулась и успела уловить металлический блеск пистолетного ствола. На другой стороне улицы человек в зеленой бейсболке с длинным козырьком продолжал целиться в нарядную толпу гостей. Я просканировала взглядом эту толпу, чтобы понять, кто же выбран жертвой. Не надо было звать эксперта, чтобы понять – целью киллера были новобрачные. Точнее, один из женихов – тот, что выше ростом, с голливудской внешностью. Сейчас молодой человек неподвижно лежал на ступенях ЗАГСа, и на его кремовом костюме расплывалось ярко-алое пятно. Причем лежал он головой вниз – для живого человека такая поза не характерна. Невеста что-то выкрикнула – очевидно, имя жениха, отбросила в сторону букет и рухнула на колени. Тонкие руки в белых перчатках до локтей гладили и тормошили неподвижное тело. Все остальные свидетели этой кошмарной сцены – и гости, и случайные прохожие, и – самое поразительное – охрана – застыли, парализованные невероятностью случившегося. А, знаю я этих – проводят время в спортзале, думают, кубики пресса помогут в критическую минуту, а лицензия и ствол под мышкой гарантируют отсутствие неприятностей… Вот она, критическая минута настала! Чего застыли? Этот тип, пока вы раздумываете, получает возможность на следующий выстрел, ясно, ослы?

Сестра-близняшка овдовевшей невесты пронзительно закричала. Это был такой жуткий крик, что я вздрогнула. В нем не было ничего человеческого – так кричит раненое животное, так воют пациенты сумасшедшего дома, утратившие остатки разума.

Этот ужасный вопль заставил всех очнуться. Гости побежали вверх по ступеням, прочь от опасного места, торопясь укрыться за дверями ЗАГСа. Невеста прекратила звать убитого, сползла ниже по ступеням и положила голову жениха к себе на колени, не обращая внимания на кровь, пачкавшую французские кружева. Какой-то мужчина, преодолев встречное движение толпы гостей, пробился к бедняжке-невесте и зачем-то набросил пиджак ей на плечи – как будто это могло защитить ее от пули киллера. Впрочем, ничего удивительного – в минуты опасности неподготовленные люди часто совершают нелогичные поступки. Помню, как-то раз я охраняла престарелую мамашу местного мафиози. Нам пришлось спасаться бегством от конкурирующей структуры. Пожилая дама все это время бережно прижимала к груди какой-то предмет. Я не стала проявлять излишнего любопытства – мало ли, может быть, у нее там фамильные бриллианты. Так вот, когда опасность была позади, я полюбопытствовала и обнаружила, что все это время мой охраняемый объект прижимал к груди фарфоровую чашечку с изображением уточек на снегу.

Простительно, если так поступает старушка. Но вот поведение охраны повергло меня в шок. Один из сопровождавших, очевидно, был приставлен лично к невесте. Его сбил с ног падающий жених, и тот скатился по ступеням и теперь барахтался внизу, в складках алой бархатной дорожки. Другой, что должен был охранять близняшку, проморгал момент покушения, но зато потом решил компенсировать ловлю ворон в критический момент – он прыгнул на близняшку и сбил ее с ног – совершенно как Кевин Костнер в фильме «Телохранитель», только вот «Не-е-ет!» не кричал. Девушка принялась вырываться и вопить еще громче, вдобавок за нее вступился жених, похожий на медведя в костюме и накачанный не на шутку – он схватился с телохранителем.

Остальные охранники – их было шестеро, все в черных костюмах – рванулись к киллеру. Вопиющая глупость, верный способ словить пулю. Не знаю, кто инструктировал этих мальчиков, только он позабыл им сказать, что их первостепенная задача – сохранение жизни и безопасности объекта. А нейтрализация угрозы – задача вторая. Если у киллера при себе запасная обойма, он перещелкает стильных мальчиков в черных костюмах, как куропаток. И ничто не помешает ему приняться за гостей.

Кажется, я поняла, что это за ребятишки. Охранное агентство «Альбатрос-98» было стойким объектом моей неприязни с первых дней работы в этом городе. Человек, который его основал, имел смутные представления о профессии бодигарда, зато парился в бане с мэром и хорошо усвоил значение термина «понты». Красивые накачанные мальчики на тяжелых джипах выглядели стильно, признаю, но годились больше для антуража – вот, мол, какой я крутой, какая у меня профессиональная охрана. В ухе проводки, темные очочки, одинаковые костюмы и каменные подбородки. Короче, «не влезай – убьет!». А шестимесячные курсы телохранителей им бы не помешали. Если бы эти ребята знали хотя бы азы, они бы не бросились скопом ловить киллера, который, кстати, совершенно никуда не торопился, не налетели бы друг на дружку, не запутались бы в лентах, не повалили бы с грохотом металлические столбики и не образовали бы позорную кучу-малу из барахтающихся накачанных тел. При виде этой картины хотелось закрыть глаза и провалиться от стыда сквозь асфальт.

Но я не стала этого делать. Вместо этого я оценила обстановку. Одна из невест баюкала на коленях голову убитого жениха. Вторая била букетом телохранителя, которому уцелевший жених наносил техничные удары в корпус. Четверо охранников намертво запутались в столбиках и лентах. Только два мальчика в черных костюмах умудрились выбраться из свалки и теперь неслись вниз по лестнице, но безнадежно не успевали. Потому что самый главный человек в этой картине всеобщего безумия, невысокий тип в зеленой бейсболке, снова поднял руку с пистолетом.

Он что, всю свадьбу перестрелять собрался?! Вот ведь какой упорный попался киллер! Обычно, выполнив заказ, профи стремится как можно быстрее раствориться в толпе. Это не так сложно, как кажется – достаточно свернуть за угол, сбросить ствол в коллектор, скинуть куртку и снять приметную бейсболку – кстати, такие вещи надевают специально, чтобы отвлечь внимание от лица, и потом все свидетели как один будут указывать единственную запомнившуюся примету – вот эту самую дурацкую шапку с козырьком, с надписью «Лепрекон» – рекламой недавно открывшейся пивной.

Но наш киллер не собирался останавливаться на достигнутом. Ему было мало одной жертвы. А я находилась ближе всех к нему – кстати, на линии огня.

Мне ничего не оставалось, как кинуться на него. Очень нездоровое занятие, честно говоря. На мне спортивный костюм, от пули он не защищает. Если тип в бейсболке хотя бы поведет стволом в мою сторону, придется рыбкой падать на асфальт. Но, видимо, у меня был устрашающий вид, я неслась прямо на киллера и орала: «Никому не двигаться! Спецоперация!» Мне нужно было привлечь внимание как можно большего числа прохожих, это затруднит отход стрелку. При виде меня «лепрекон» опустил оружие и кинулся бежать. У меня прямо камень с души свалился. Это хорошо, значит, отстреливаться не собирается, а хочет только одного – убраться подальше. Вот как раз этого я ему и не позволю…

На мне была спортивная форма и кроссовки для бега. Конечно, на Олимпийских играх мне не выступать, но бегаю я вполне прилично. Но киллер оказался удивительно проворным. Его белые кроссовки так и мелькали. На бегу он сделал характерное движение – убрал оружие в кобуру под мышкой. Я не возражала. Теперь впереди соревнование в скорости и выносливости, да еще в хорошем знании местных закоулков. Что ж, без ложной скромности скажу – тут мне равных нет. Последние пару лет я бегаю по утрам в этом районе и отличнейшим образом изучила все проходные дворы.

Но гордиться собой мне оставалось недолго. На бегу я периодически орала: «Стой! Держите!» в надежде, что кто-то из прохожих сделает подножку киллеру, и тогда я его нейтрализую. Но прохожие вели себя удивительно мудро – они расступались, давая убегавшему убийце дорогу. Что ж, возможно, на их месте я поступила бы точно так же.

Не уверена, что смогу ответить на вопрос, зачем я преследовала типа в зеленой бейсболке. Я не служу в полиции, никто не нанимал меня охранять близняшек-невест. Между прочим, я жизнью рискую! Киллеру достаточно нескольких секунд, чтобы вытащить оружие и продырявить меня. Так зачем же я бегу?

Скорее всего, сработала многолетняя привычка «служить и защищать». Кроме того, в этой спине, обтянутой курточкой из кожзаменителя, в этот момент для меня сконцентрировалось все зло, с которым мне довелось столкнуться в жизни. А еще у меня перед глазами стояло лицо невесты.

Погоня длилась уже минут пять. Для реальной погони – не сцены из голливудского блокбастера – это много. Тип в бейсболке начал снижать темп. Ага, выдохся! Впереди виднелся перекресток. Киллер затравленно оглянулся на бегу, прибавил скорости и исчез за углом. Когда я вбежала в проулок, там было пусто, только пыль кружилась в столбе солнечного света. Передо мной был тупик с глухими, без окон и дверей, кирпичными фасадами. Куда же делся киллер? За это время выбраться на крышу не успел бы даже Ямакаси из знаменитого фильма. Летающая тарелка его забрала, что ли?

Я остановилась, тяжело дыша и озираясь. За моей спиной послышался тяжелый топот, и по обе стороны от меня возникли двое в черных костюмах. Это наконец добежала охрана. Один из мальчиков поправил проводок в ухе и растерянно сказал:

– Первый, Первый, я Пятый. Объекта не вижу. Запрашиваю инструкции.

Вот кретины! Инструкции он запрашивает. Мой взгляд упал на решетку водосточного коллектора. Если исключить вмешательство инопланетян, это был единственный возможный путь отхода. Я подцепила ржавую решетку, и та неожиданно легко поддалась под пальцами. Н-да, похоже, я погорячилась, хвастаясь своим знанием местных реалий. А киллер оказался не так глуп – он вовсе не спасался бегством, как заяц через поля. Этот тип заранее приготовил себе путь отхода и целенаправленно двигался к нему.

Второй охранник, тот, что без проводка в ухе, подошел и наклонился над ямой, откуда слышался далекий плеск воды и где царила непроглядная тьма. Ладно, дружок, похоже, ты не боишься словить пулю оттуда, из темноты. Он достал телефон, включил фонарик и посветил вниз. Присвистнул и сказал:

– Все. Упустили. Ушел, сволочь.

– Конечно, ушел! – невесело усмехнулась я. Обидно было до слез. – Улитка – и та сработала бы быстрее. Чему вас только учат в вашем агентстве…

В этот момент они переглянулись, синхронно шагнули ко мне и продемонстрировали, что кое-какая выучка у них все же есть. Они заломили мне руки – от неожиданности я даже не стала сопротивляться – и уложили лицом в асфальт.

Глава 1

Нежаркое сентябрьское солнце ласково пригревало, просвечивало сквозь золотую листву, играло ослепительными бликами на воде залива, в который входила яхта. Кораблик был так себе – не больше пятнадцати метров в длину. От белизны его паруса и обшивки резало глаза. На боку золотыми буквами было выведено название: «Счастливчик».

Две сногсшибательные красотки, свысока смотревшие на меня с борта яхты, ничуть не напоминали плачущих, дрожащих девочек, которых всего три дня назад я впервые в жизни увидела на ступенях ЗАГСа. Тем не менее это были именно они – Тина и Лиза Горенштейн. Темные очки скрывали припухшие от слез глаза – вот все, что напоминало о случившемся. Стоящий между близнецами мужчина, одетый в белоснежные брюки, тельняшку и мягкие туфли для яхтинга, обнимал девушек за плечи. Это был Аркадий Горенштейн, опекун и дядя близняшек. И этот человек сегодня утром предложил мне работу.

В моем любимом фильме «Крестный отец» есть замечательная фраза, которая повторяется, если мне не изменят память, в каждой из трех частей фильма: «И они сделали ему предложение, от которого нельзя отказаться». Именно такое я получила от господина Горенштейна.

Наш разговор был коротким.

– Евгения Максимовна Охотникова? – вежливо уточнил приятный баритон в трубке.

– Слушаю вас. – Я уже узнала собеседника, но давала ему возможность сделать ход первым.

– Аркадий Горенштейн, доброе утро. Хочу еще раз принести вам свои искренние извинения за непрофессиональные действия сотрудников охранного агентства.

Я невольно усмехнулась:

– Все в порядке. Не вы же проводили им инструктаж.

Но собеседник не остановился в попытках загладить ущерб:

– Но именно я обратился в охранное агентство «Альбатрос», поручил им обеспечить безопасность мероприятия – свадьбы моих дорогих девочек. Никогда себе этого не прощу.

Я промолчала. Да уж. Следовало навести справки и выяснить, кто же в нашем городе самый крутой профи. А теперь что толку казниться? Все равно ничего не исправишь.

Кажется, последнюю фразу я пробормотала вслух, потому что Горенштейн горячо воскликнул:

– Вот именно, нужно постараться все исправить!

Я задумалась. Убитый жених, молодой человек из состоятельной татарской семьи по имени Марат Акчурин, еще два дня назад был похоронен на мусульманском кладбище города. Его брат Дамир, несостоявшийся жених второй близняшки, лежал в больнице – сломал запястье о челюсть охранника. Киллер скрылся в подземном коллекторе, примет его никто не запомнил – кроме пресловутой зеленой бейсболки с «Лепреконом», как и следовало ожидать. Важным гостям тоже досталось – одна дама вывихнула ногу, когда бежала по ступенькам, а солидного бизнесмена увезли в больницу с гипертоническим кризом. Не понимаю, что здесь можно было исправить.

– Речь идет о безопасности моих племянниц, – продолжал горячиться Аркадий Станиславович. – Ради этого я ничего не пожалею. Скажите, вы сейчас свободны? Согласны взяться за охрану Лизоньки и Валентины?

Мое молчание Горенштейн принял за колебания и пустил в ход тяжелую артиллерию:

– Гонорар за услуги на ваше усмотрение. Я уже говорил, что ничего не пожалею, лишь бы мои дорогие девочки были в безопасности.

Это и было предложение, от которого нельзя отказаться. Конечно, я могла сказать гордое «нет», но не видела в этом смысла. Мне предлагают работу, так зачем отказываться? На дворе мировой экономический кризис, с экрана телевизора, который смотрит моя тетя, нам не устают об этом повторять. Но я лукавила. Меня привлекала даже не сумма с приятным количеством нулей – хотя и это тоже важно. Мне было просто любопытно. Больше всего мне хотелось поближе познакомиться с семьей Горенштейн. Об этой семейке – точнее будет сказать, промышленном клане – в городе ходили разные слухи. Дескать, стартовый капитал братья получили не слишком законным путем, еще будучи комсомольскими функционерами. В их деловые тайны не удалось сунуть нос еще никому, а кто пытался – дышит через трубочки. Ни одна акция их предприятий не ушла за пределы семьи, все активы распределены между своими. Семейно-промышленный комплекс Горенштейнов процветал, и никакие кризисы ему были не страшны.

Я знала, что миллионер с семейством проживает в собственном поместье. Семирадово – так называлось до Октябрьского переворота столетней давности имение графа Шувалова, ныне выкупленное бывшим комсомольским функционером. Наведя справки, я выяснила, что на территорию поместья не ступала нога ни одного дизайнера, архитектора или специалиста по ландшафтам местного разлива. Всю работу по поддержанию благополучной жизни в поместье выполняли люди, специально вывезенные ради этого из столицы. Врач, садовники, повар, горничные сменялись каждые полгода, Аркадий Горенштейн не скупился, наемные работники уезжали довольными, но никто не возвращался назад. Через шесть месяцев в поместье появлялась новая смена. Подбором персонала для миллионера занималось специальное агентство. Естественно, все это не могло не породить самых диких слухов.

С одной стороны, вполне понятная прихоть состоятельного человека, помешанного на приватности. С другой – к чему все эти тайны в стиле графа Монте-Кристо? Неужели Горенштейнам действительно есть что скрывать?

Ничего удивительного, что меня разбирало любопытство. Вообще-то я не имею привычки соваться в чужие дела, терпеть не могу пересуды, сплетни. Я даже так называемую светскую хронику в тетиных журналах пропускаю, не читая. Но тут и меня зацепило.

Вот поэтому я приняла предложение Аркадия Станиславовича. Но не только. В тот момент, когда я вмешалась, когда не позволила киллеру выстрелить снова, а потом еще и пустилась в погоню, – в тот момент между мной и сестрами Горенштейн протянулась нитка, которой, думаю, мойры ткут человеческие судьбы. Аркадий Горенштейн был убежден, что киллер целился в одну из его дорогих девочек и попросту промахнулся. А значит, я спасла жизнь Лизе или Валентине. А человек, которому ты сохранил жизнь, тебе уже не чужой. И ты начинаешь чувствовать за него ответственность, даже помимо воли. Получается, я в ответе за этих девочек, рыжих близняшек. Но сначала мне предстоит с ними познакомиться.

Белоснежная яхта вошла в залив и причалила к пирсу. Я поднялась с нагретых солнцем досок и подхватила сумку с одеждой и необходимым снаряжением. Обычно я предпочитаю передвигаться на собственном автомобиле – стареньком верном «Фольксвагене». Но господин Горенштейн особо упомянул, что на территорию его поместья посторонний транспорт не допускается, и исключений не будет сделано ни для кого. Что ж, я привыкла к тому, что у богатых свои причуды. Поэтому за мной и приплыла белоснежная красавица-яхта. Правда, я не ожидала, что Аркадий Станиславович прибудет лично, да еще возьмет с собой племянниц. Впрочем, на борту судна им вряд ли угрожает опасность.

Симпатичный белокурый матрос скинул мне трап, и по сияющим металлическим ступенькам я поднялась на борт «Счастливчика».

– Познакомьтесь, девочки, – произнес Аркадий Станиславович, – это Евгения Охотникова, ваш телохранитель. Она лучшая в своем деле, так что слушайтесь ее, и все будет хорошо.

Сестры переглянулись. Поскольку глаза их были скрыты непроницаемыми стеклами очков, я не могла понять, о чем думают близнецы. Но все же утверждение их дяди о том, что все будет хорошо, показалось мне чересчур оптимистическим. Конечно, я сделаю все возможное (и невозможное, кстати, тоже), чтобы обеспечить безопасность сестер… но как можно говорить «все будет хорошо» девушкам, одна из которых потеряла жениха, убитого прямо на глазах, а другая перенесла сильный стресс?

Но, видимо, сестры хорошо изучили характер дяди. Наверное, для Аркадия такая фраза была нормальной, потому что девушки синхронно сморщили точеные носики и уставились на меня.

– Мои дорогие племянницы Лиза и Тина. – Аркадий приобнял девушек за плечи. Очевидно, миллионер принадлежал к тому типу людей, которые не могут долго концентрироваться на чем-то одном. Внимание Горенштейна привлек маневр, который совершал, выводя яхту на открытую воду, стоящий у руля юноша. Миллионер махнул рукой и весело крикнул:

– Алекс, ты нас угробишь! Пусти-ка меня за штурвал!

Отодвинув плечом рулевого, Аркадий Станиславович принялся умело управлять яхтой. Было видно, что на борту он не просто пассажир, как частенько бывает со многими владельцами – деньги, чтобы купить судно, у них есть, а времени и желания учиться нет. Но Горенштейн явно был опытным капитаном. В стильной тельняшке и белых парусиновых брюках, с развевающимися по ветру волосами – миллионер выглядел эффектно.

Но Лиза и Тина не разделяли увлечений дяди, им были одинаково скучны и белый парус, и свежий, пахнущий речной водой ветер, и яркое не по-осеннему солнце. Девушки вежливо кивнули мне и спустились в каюту. Решив, что моя работа начинается с того момента, как я поднялась на борт, я последовала за сестрами. Но оказалось, что девушки вовсе не горят желанием меня видеть. Рядом с просторным салоном у девочек была своя каюта – комфортабельная, но небольшая. Одна из близняшек – кажется, это была Лиза – вежливо сообщила, что у них болит голова. Так и сказала: «У нас головная боль». Как будто голова у них была одна на двоих. Я не стала настаивать – у нас еще будет время познакомиться поближе. В конце концов, на борту яхты девушки в безопасности. Поэтому я вернулась на палубу.

Аркадий Станиславович уже утратил интерес к судоходству, вернул руль белокурому Алексу и теперь сидел в шезлонге, потягивая лимонад. Горенштейн указал мне на второе полотняное кресло. Пришлось сесть.

– Как вам мои девочки? – спросил миллионер таким тоном, как будто лично родил на свет обеих.

– Для девушек, перенесших такое потрясение, выглядят поразительно уравновешенными, – честно ответила я.

– Да, на долю бедных близнецов выпало много испытаний, – горько произнес Аркадий. – Вы ведь знаете, что произошло в нашей семье шесть лет назад?

Разумеется, я знала. В Тарасове не было ни единого человека, который бы не был в курсе страшной трагедии, случившейся в этой семье.

Шесть лет назад главой клана Горенштейн был вовсе не Аркадий Станиславович, а его старший брат Борис. Неизвестно, кому перешел дорогу удачливый бизнесмен, но, видимо, кто-то пожелал ему смерти. Вероятно, причина для ненависти была основательная, потому что враг Горенштейна не стал нанимать киллера, убивающего одной пулей из снайперки с расстояния в километр. Нет, все было куда страшнее. Автомобиль, в котором ехали бизнесмен с женой Татьяной и двумя дочерьми-близнецами, взлетел на воздух. Борис и его супруга погибли на месте. Девочки уцелели каким-то чудом – видимо, они были не пристегнуты, и взрывной волной их выбросило в окно.

Двенадцатилетние близнецы остались сиротами. С того страшного дня заботу о девочках взял на себя их дядя.

– Очень сочувствую бедным девушкам, – вполне искренне сказала я.

– Мы с Анной постарались сделать все возможное, чтобы загладить последствия трагедии. Не знаю, насколько нам это удалось, – вдохнул Аркадий Станиславович. – Анна – это моя супруга. Еще с нами проживает мой взрослый сын Вадим. Он почти ровесник моим девочкам.

Мне показалось, или, когда миллионер заговорил о собственном сыне, его голос звучал прохладно – ничего похожего на то обожание, которое слышалось всякий раз, когда речь заходила о близняшках.

Я уже заметила, что Аркадий Горенштейн не умел долго задерживать внимание на чем-то одном. Вот только что он грустил, вспоминая о трагедии, унесшей жизнь его брата и невестки. Миг – и мужчина уже отвлекся, с видом собственника принялся указывать мне на красоты местной природы.

– Смотрите, вон уже видно Семирадово, – пояснял миллионер. – Там у нас березовая роща, а это ферма. Мы не покупаем продукты, все выращивается в собственном хозяйстве. Это теплицы – видите, блестят на солнце? Зимой там даже персики растут. Это коровник, только швейцарские и европейские породы. А там, за деревьями, пасека. Любите мед, Евгения?

Похоже, миллионер принадлежал к числу увлекающихся натур. Он с одинаковым жаром рассказывал о своих коровах и лошадях, перге и пчелином подморе (понятия не имею, что это такое, и знать не хочу). Я вежливо слушала, кивала с заинтересованным видом и в нужным местах восклицала: «Да что вы? Неужели! Как интересно!» В моем весьма специфическом учебном заведении нас специально обучали слушать самого нудного собеседника без малейших признаков неудовольствия. Аркадий Горенштейн не был занудой – просто слишком увлекающимся человеком. Пожалуй, он был даже очень мил. Но мне было совершенно незачем знать, какой приплод дают его коровы. Куда больше меня интересовало то, что имело отношение к близнецам. Пару раз я попыталась перевести разговор на сестер, спросила, где учились девочки. Но Горештейн беседы не поддержал. Вместо этого он шутливо спросил:

– Ну-ка, Евгения, скажите мне, что говорят о нас в городе?

Я непонимающе уставилась на Аркадия, и тот пояснил:

– О нашей семье ходят самые невероятные слухи.

– О да! – усмехнулась я.

– Так просветите меня.

Ладно, сам напросился. Я приятно улыбнулась и сообщила:

– Чаще всего говорят, что вы используете рабский труд в своем поместье. Будто бы все эти люди, что работают в Семирадове, живут в бараках, и на ночь вы приковываете их цепями.

Горенштейн искренне, как ребенок, расхохотался:

– Боже, какой бред. Евгения, но ведь вы не верите во всю эту чушь? Есть куда более простые способы. Например, деньги. Все, кто работает на меня, – тут Горенштейн сделал кивок в мою сторону, что, очевидно, означало «Включая и вас, моя дорогая», – получают приблизительно в полтора-два раза больше, чем платят за ту же работу другие. Разница в деньгах не столь ощутима для меня, зато люди очень благодарны. Возможность получать больше, работая столько же, необычайно привлекательна для наших соотечественников.

Ага, называется «халява». А то, что за не такую уж большую прибавку человек старается не за страх, а за совесть и выкладывается на все сто, как-то не учитывается.

– Так-так, – Горенштейн заинтересованно склонился ко мне и побарабанил пальцами по колену, – какие еще слухи доходили до ваших ушей?

– Что вы прячете в поместье сумасшедшего престарелого отца.

– Кого?! – изумился миллионер.

– Отца. Дескать, вы получили громадное наследство, а папашу держите под замком, чтобы не путался под ногами.

– Какими, однако же, злыми бывают люди, – помрачнел мужчина. – Наш дорогой отец покоится на кладбище под мраморной плитой. Я заказал ее в Карраре. Отец всю жизнь мечтал поехать в Италию, но так и не успел. Папа был инженером на заводе сельхозтехники. Разумеется, никакого наследства он нам не оставил.

Я обратила внимание, что Горенштейн все время говорил «мы», «нам». Очевидно, имел в виду себя и погибшего брата Бориса, отца близняшек.

– А еще я слышала, что у вас гарем из таиландских танцовщиц, и ни одна и них не старше восемнадцати, – решила я напоследок повеселить миллионера, но тот уже утратил интерес к теме.

– А вот и моя супруга, – как-то невесело проговорил Аркадий, указывая на женщину, которая стояла на белом причале, оборудованном специально для яхты.

Близнецы поднялись на палубу, только когда наш кораблик пришвартовался. Расторопный матрос выдвинул трап, и мы сошли на берег.

– Алекс, проследи, чтобы яхта была готова к завтрашнему дню, – обернувшись на сходнях, крикнул миллионер. – Я собираюсь пройти до Зеленой косы и обратно, пока погода позволяет.

– Хорошо, Аркадий Станиславович, – покорно ответил белокурый помощник.

Анна Горенштейн встретила нас неприязненным взглядом холодных голубых глаз, а девочкам достались еще и упреки:

– Лиза, Валентина, вы одеты совершенно не по сезону. Уже осень, на воде прохладно. Совершенно не собираюсь заниматься вашим лечением, раз вы сами не следите за здоровьем. Вы уже взрослые девушки.

Близнецы мрачно молчали.

– Лиза, как тебе не стыдно? – не отставала женщина. – Я еще понимаю, Тина, но ты – разумная девочка, и вдруг такое легкомыслие!

Девушки никак не показали, что слова мачехи обращены к ним. Повернулись и направились к дому, стройные, красивые и равнодушные.

Значит, бедным сироткам досталась классическая мачеха – как из страшной сказки. Интересно, что означает фраза Анны Горенштейн? Она сказала, что Лиза – разумная девочка. А Тина, получается, не слишком?