Полное собрание стихотворений

“Каждый стих – дитя любви…”

Каждый стих – дитя любви,

Нищий незаконнорожденный.

Первенец – у колеи

На поклон ветрам – положенный.

Сердцу ад и алтарь,

Сердцу – рай и позор.

Кто отец? – Может – царь.

Может – царь, может – вор.

14 августа 1918

“Надобно смело признаться, Лира…”

Надобно смело признаться, Лира!

Мы тяготели к великим мира:

Мачтам, знаменам, церквам, царям,

Бардам, героям, орлам и старцам,

Так, присягнувши на верность – царствам,

Не доверяют Шатра – ветрам.

Знаешь царя – так псаря не жалуй!

Верность как якорем нас держала:

Верность величью – вине – беде,

Верность великой вине венчанной!

Так, присягнувши на верность – Хану,

Не присягают его орде.

Ветреный век мы застали, Лира!

Ветер в клоки изодрав мундиры,

Треплет последний лоскут Шатра…

Новые толпы – иные флаги!

Мы ж остаемся верны присяге,

Ибо дурные вожди – ветра.

14 августа 1918

“Мое убежище от диких орд…”

Мое убежище от диких орд,

Мой щит и панцирь, мой последний форт

От злобы добрых и от злобы злых —

Ты – в самых ребрах мне засевший стих!

16 августа 1918

“А потом поили медом…”

А потом поили медом,

А потом поили брагой,

Чтоб потом, на месте лобном,

На коленках признавалась

В несодеянных злодействах!

Опостылели мне вина,

Опостылели мне яства.

От великого богатства

Заступи, заступник – заступ!

18 августа 1918

Гению

Крестили нас – в одном чану,

Венчали нас – одним венцом,

Томили нас – в одном плену,

Клеймили нас – одним клеймом.

Поставят нам – единый дом.

Прикроют нас – одним холмом.

18 августа 1918

“Если душа родилась крылатой…”

Если душа родилась крылатой —

Что ей хоромы – и что ей хаты!

Что Чингис-Хан ей и что – Орда!

Два на миру у меня врага,

Два близнеца, неразрывно-слитых:

Голод голодных – и сытость сытых!

18 августа 1918

Але

1. “Не знаю, где ты и где я…”

Не знаю, где ты и где я.

Те ж песни и те же заботы.

Такие с тобою друзья!

Такие с тобою сироты!

И так хорошо нам вдвоем:

Бездомным, бессонным и сирым…

Две птицы: чуть встали – поём.

Две странницы: кормимся миром.

2. “И бродим с тобой по церквам…”

И бродим с тобой по церквам

Великим – и малым, приходским.

И бродим с тобой по домам

Убогим – и знатным, господским.

Когда-то сказала: – Купи! —

Сверкнув на кремлевские башни.

Кремль – твой от рождения. – Спи,

Мой первенец светлый и страшный.

3. “И как под землею трава…”

И как под землею трава

Дружится с рудою железной, —

Все видят пресветлые два

Провала в небесную бездну.

Сивилла! – Зачем моему

Ребенку – такая судьбина?

Ведь русская доля – ему…

И век ей: Россия, рябина…

24 августа 1918

“Безупречен и горд…”

Безупречен и горд

В небо поднятый лоб.

Непонятен мне герб,

И не страшен мне гроб.

Меж вельмож и рабов,

Меж горбов и гербов,

Землю роющих лбов —

Я – из рода дубов.

26 августа 1918

“Ты мне чужой и не чужой…”

Ты мне чужой и не чужой,

Родной и не родной,

Мой и не мой! Идя к тебе

Домой – я “в гости” не скажу,

И не скажу “домой”.

Любовь – как огненная пещь:

А все ж и кольцо – большая вещь,

А все ж и алтарь – великий свет.

– Бог – не благословил!

26 августа 1918

“Там, где мед – там и жало…”

Там, где мед – там и жало.

Там, где смерть – там и смелость.

Как встречалось – не знала,

А уж так: встрелось – спелось.

В поле дуб великий, —

Разом рухнул главою!

Так, без женского крика

И без бабьего вою —

Разлучаюсь с тобою:

Разлучаюсь с собою,

Разлучаюсь с судьбою.

26 августа 1918

“Кто дома не строил…”

Кто дома не строил —

Земли недостоин.

Кто дома не строил —

Не будет землею:

Соломой – золою…

– Не строила дома.

26 августа 1918

“Проще и проще…”

Проще и проще

Пишется, дышится.

Зорче и зорче

Видится, слышится.

Меньше и меньше

Помнится, любится.

– Значит уж скоро

Посох и рубище.

26 августа 1918

“Со мной не надо говорить…”

Со мной не надо говорить,

Вот губы: дайте пить.

Вот волосы мои: погладь.

Вот руки: можно целовать.

– А лучше дайте спать.

28 августа 1918, Успение

“Что другим не нужно – несите мне…”

Что другим не нужно – несите мне:

Все должно сгореть на моем огне!

Я и жизнь маню, я и смерть маню

В легкий дар моему огню.

Пламень любит легкие вещества:

Прошлогодний хворост – венки – слова…

Пламень пышет с подобной пищи!

Вы ж восстанете – пепла чище!

Птица-Феникс я, только в огне пою!

Поддержите высокую жизнь мою!

Высоко горю и горю до тла,

И да будет вам ночь светла.

Ледяной костер, огневой фонтан!

Высоко несу свой высокий стан,

Высоко несу свой высокий сан —

Собеседницы и Наследницы!

2 сентября 1918

“Под рокот гражданских бурь…”

Под рокот гражданских бурь,

В лихую годину,

Даю тебе имя – мир,

В наследье – лазурь.

Отыйди, отыйди, Враг!

Храни, Триединый,

Наследницу вечных благ

Младенца Ирину!

8 сентября 1918

“Колыбель, овеянная красным…”

Колыбель, овеянная красным!

Колыбель, качаемая чернью!

Гром солдат – вдоль храмов – за вечерней…

А ребенок вырастет – прекрасным.

С молоком кормилицы рязанской

Он всосал наследственные блага:

Триединство Господа – и флага.

Русский гимн – и русские пространства.

В нужный День, на Божьем солнце ясном,

Вспомнит долг дворянский и дочерний —

Колыбель, качаемая чернью,

Колыбель, овеянная красным!

8 сентября 1918

(Моя вторая дочь Ирина – родилась 13-го апреля 1917 г., умерла 2-го февраля 1920 г. в Сретение, от голода, в Кунцевском детском приюте.)

“Офицер гуляет с саблей…”

Офицер гуляет с саблей,

А студент гуляет с книжкой.

Служим каждому мальчишке:

Наше дело – бабье, рабье.

Сад цветочками засажен —

Сапожищами зашибли.

Что увидели – не скажем:

Наше дело – бабье, рыбье.

9 сентября 1918

Глаза

Привычные к степям – глаза,

Привычные к слезам – глаза,

Зеленые – соленые —

Крестьянские глаза!

Была бы бабою простой —

Всегда б платили за постой —

Все эти же – веселые —

Зеленые глаза.

Была бы бабою простой —

От солнца б застилась рукой,

Качала бы – молчала бы,

Потупивши глаза.

Шел мимо паренек с лотком…

Спят под монашеским платком

Смиренные – степенные —

Крестьянские глаза.

Привычные к степям – глаза,

Привычные к слезам – глаза…

Что видели – не выдадут

Крестьянские глаза!

9 сентября 1918

“А взойдешь – на краешке стола…”

А взойдешь – на краешке стола —

Недоеденный ломоть, – я ела,

И стакан неполный – я пила,

............………...., – я глядела.

Ты присядь на красную скамью,

Пей и ешь – и не суди сурово!

Я теперь уже не ем, не пью,

Я пою – кормлю орла степного.

28 сентября 1918

1918 год

(Отрывок из баллады)

…Корабль затонул – без щеп,

Король затанцевал в Совете,

Зерна не выбивает цеп,

Ромео не пришел к Джульетте,

Клоун застрелился на рассвете,

Вождь слушает ворожею…

(А балладу уничтожила: слабая. 1939 г.)

“Два цветка ко мне на грудь…”

Два цветка ко мне на грудь

Положите мне для воздуху.

Пусть нарядной тронусь в путь, —

Заработала я отдых свой.

В год..........…………….......

Было у меня две дочери, —

Так что мучилась с мукой

И за всем вставала в очередь.

Подойдет и поглядит

Смерть – усердная садовница.

Скажет – “Бог вознаградит, —

Не бесплодная смоковница!”

30 сентября 1918

“Ты дал нам мужества…”

Ты дал нам мужества —

На сто жизней!

Пусть земли кружатся,

Мы – недвижны.

И ребра – стойкие

На мытарства:

Дабы на койке нам

Помнить – Царство!

Свое подобье

Ты в небо поднял —

Великой верой

В свое подобье.

Так дай нам вздоху

И дай нам поту —

Дабы снести нам

Твои щедроты!

30 сентября 1918

“Поступью сановнически-гордой…”

Поступью сановнически-гордой

Прохожу сквозь строй простонародья.

На груди – ценою в три угодья —

Господом пожалованный орден.

Нынче праздник слуг нелицемерных:

Целый дождь – в подхваченные полы!

Это Царь с небесного престола

Орденами оделяет – верных.

Руки прочь, народ! Моя – добыча!

И сияет на груди суровой

Страстный знак Величья и Отличья,

Орден Льва и Солнца – лист кленовый.

8 октября 1918

Сергиев день

“Был мне подан с высоких небес…”

Был мне подан с высоких небес

Меч серебряный – воинский крест.

Был мне с неба пасхальный тропарь:

– Иоанна! Восстань, Дева-Царь!

И восстала – миры побороть —

Посвященная в рыцари – Плоть.

Подставляю открытую грудь.

Познаю серединную суть.

Обязуюсь гореть и тонуть.

8 октября 1918

“Отнимите жемчуг – останутся слезы…”

Отнимите жемчуг – останутся слезы,

Отнимите злато – останутся листья

Осеннего клена, отнимите пурпур —

Останется кровь.

9 октября 1918

“Над черною пучиной водною…”

Над черною пучиной водною —

Последний звон.

Лавиною простонародною

Низринут трон.

Волочится кровавым волоком

Пурпур царей.

Греми, греми, последний колокол

Русских церквей!

Кропите, слезные жемчужинки,

Трон и алтарь.

Крепитесь, верные содружники:

Церковь и царь!

Цари земные низвергаются.

– Царствие! – Будь!

От колокола содрогаются

Город и грудь.

9 октября 1918

“Молодой колоколенкой…”

Молодой колоколенкой

Ты любуешься – в воздухе.

Голосок у ней тоненький,

В ясном куполе – звездочки.

Куполок твой золотенький,

Ясны звезды – под лобиком.

Голосочек твой тоненький,

Ты сама колоколенка.

Октябрь 1918

“Любовь! Любовь! Куда ушла ты…”

Любовь! Любовь! Куда ушла ты?

– Оставила свой дом богатый,

Надела воинские латы.

– Я стала Голосом и Гневом,

Я стала Орлеанской Девой.

10 октября 1918

“Осень. Деревья в аллее – как воины…”

Осень. Деревья в аллее – как воины.

Каждое дерево пахнет по-своему.

Войско Господне.

14 октября 1918

“Ты персияночка – луна, а месяц – турок…”

Ты персияночка – луна, а месяц – турок,

Ты полоняночка, луна, а он – наездник,

Ты нарумянена, луна, а он, поджарый,

Отроду желт, как Знание и Знать.

Друг! Буду Вам верна, доколе светят:

Персидская луна – турецкий месяц.

14 октября 1918

“Утро. Надо чистить чаши…”

Утро. Надо чистить чаши,

Надо розы поливать.

Полдень. Смуглую маслину

Держат кончики перстов.

Колокол звонит. Четыре.

Голос. Ангельская весть.

Розы политы вторично.

Звон. Вечерняя заря.

Ночь. Чугунная решетка.

Битва голосов и крыл.

15 октября 1918

“А всему предпочла…”

А всему предпочла

Нежный воздух садовый.

В монастырском саду,

Где монашки и вдовы,

– И монашка, и мать —

В добровольной опале,

Познаю благодать

Тишины и печали.

Благодать ремесла,

Прелесть твердой основы

– Посему предпочла

Нежный воздух садовый.

В неизвестном году

Ляжет строго и прямо

В монастырском саду —

Многих рыцарей – Дама,

Что казне короля

И глазам Казановы —

Что всему предпочла

Нежный воздух садовый!

15 октября 1918

“Дочери катят серсо…”

Дочери катят серсо,

Матери катят – сердца.

И по дороге столбом

Пыль от сердец и серсо.

15 октября 1918

“Не смущаю, не пою…”

Не смущаю, не пою

Женскою отравою.

Руку верную даю —

Пишущую, правую.

Той, которою крещу

На ночь – ненаглядную

Той, которою пишу

То, что Богом задано.

Левая – она дерзка,

Льстивая, лукавая.

Вот тебе моя рука —

Праведная, правая!

23 октября 1918

“Героизму пристало стынуть…”

Героизму пристало стынуть.

Холод статен, как я сама.

Здравствуй, – белая-свет-пустыня,

Героическая зима!

Белый всадник – мой друг любимый,

Нынче жизнь моя – лбом в снегу.

В первый раз воспеваю зиму

В восемнадцатом сем году.

23 октября 1918

“Бури-вьюги, вихри-ветры вас взлелеяли…”

Бури-вьюги, вихри-ветры вас взлелеяли,

А останетесь вы в песне – белы-лебеди!

Знамя, шитое крестами, в саван выцвело.

А и будет ваша память – белы-рыцари.

И никто из вас, сынки! – не воротится.

А ведет ваши полки – Богородица!

25 октября 1918

“Я берег покидал туманный Альбиона…”

Я берег покидал туманный Альбиона…

Батюшков.

“Я берег покидал туманный Альбиона”…

Божественная высь! – Божественная грусть!

Я вижу тусклых вод взволнованное лоно

И тусклый небосвод, знакомый наизусть.

И, прислоненного к вольнолюбивой мачте,

Укутанного в плащ – прекрасного, как сон —

Я вижу юношу. – О плачьте, девы, плачьте!

Плачь, мужественность! – Плачь, туманный Альбион!

Свершилось! – Он один меж небом и водою!

Вот школа для тебя, о, ненавистник школ!

И в роковую грудь, пронзенную звездою,

Царь роковых ветров врывается – Эол.

А рокот тусклых вод слагается в балладу

О том, как он погиб, звездою заклеймен…

Плачь, Юность! – Плачь, Любовь! – Плачь, Мир! —

Рыдай, Эллада!

Плачь, крошка Ада! – Плачь, туманный Альбион!

30 октября 1918

“Сладко вдвоем – на одном коне…”

Сладко вдвоем – на одном коне,

В том же челне – на одной волне,

Сладко вдвоем – от одной краюшки —

Слаще всего – на одной подушке.

1 ноября 1918

“Поступь легкая моя…”

Поступь легкая моя,

– Чистой совести примета —

Поступь легкая моя,

Песня звонкая моя —

Бог меня одну поставил

Посреди большого света.

– Ты не женщина, а птица,

Посему – летай и пой.

1 ноября 1918

“На плече моем на правом…”

На плече моем на правом

Примостился голубь-утро,

На плече моем на левом

Примостился филин-ночь.

Прохожу, как царь казанский.

И чего душе бояться —

Раз враги соединились,

Чтоб вдвоем меня хранить!

2 ноября 1918

“Чтобы помнил не часочек, не годок…”

Чтобы помнил не часочек, не годок —

Подарю тебе, дружочек, гребешок.

Чтобы помнили подружек мил-дружки —

Есть на свете золотые гребешки.

Чтоб дружочку не пилось без меня —

Гребень, гребень мой, расческа моя!

Нет на свете той расчески чудней:

Струны– зубья у расчески моей!

Чуть притронешься – пойдет трескотня

Про меня одну, да все про меня.

Чтоб дружочку не спалось без меня —

Гребень, гребень мой, расческа моя!

Чтобы чудился в жару и в поту

От меня ему вершочек – с версту,

Чтоб ко мне ему все версты – с вершок,

Есть на свете золотой гребешок.

Чтоб дружочку не жилось без меня —

Семиструнная расческа моя!

2 ноября 1918

“Кружка, хлеба краюшка…”

Кружка, хлеба краюшка

Да малинка в лукошке,

Эх, – да месяц в окошке, —

Вот и вся нам пирушка!

А мальчишку – погреться —

Подарите в придачу —

Я тогда и без хлебца

Никогда не заплачу!

2 ноября 1918

“Развела тебе в стакане…”

Развела тебе в стакане

Горстку жженых волос.

Чтоб не елось, чтоб не пелось,

Не пилось, не спалось.

Чтобы младость – не в радость,

Чтобы сахар – не в сладость,

Чтоб не ладил в тьме ночной

С молодой женой.

Как власы мои златые

Стали серой золой,

Так года твои младые

Станут белой зимой.

Чтоб ослеп-оглох,

Чтоб иссох, как мох,

Чтоб ушел, как вздох.

3 ноября 1918

Але

Есть у тебя еще отец и мать,

А все же ты – Христова сирота.

Ты родилась в водовороте войн, —

А все же ты поедешь на Иордань.

Без ключика Христовой сироте

Откроются Христовы ворота.

5 ноября 1918

“Царь и Бог! Простите малым…”

Царь и Бог! Простите малым

Слабым – глупым – грешным – шалым,

В страшную воронку втянутым,

Обольщенным и обманутым, —

Царь и Бог! Жестокой казнию

Не казните Сашеньку Разина!

Царь! Господь тебе отплатит!

С нас сиротских воплей – хватит!

Хватит, хватит с нас покойников!

Царский Сын, – прости Разбойнику!

В отчий дом – дороги разные.

Пощадите Стеньку Разина!

Разин! Разин! Сказ твой сказан!

Красный зверь смирен и связан.

Зубья страшные поломаны,

Но за жизнь его за темную,

Да за удаль несуразную —

Развяжите Стеньку Разина!

Родина! Исток и устье!

Радость! Снова пахнет Русью!

Просияйте, очи тусклые!

Веселися, сердце русское!

Царь и Бог! Для ради празднику —

Отпустите Стеньку Разина!

Москва, 1-ая годовщина Октября.

_______

Дни, когда Мамонтов подходил к Москве – и вся буржуазия меняла керенские на царские – а я одна не меняла (не только потому, что их не было, но и) потому что знала, что не войдет в Столицу – Белый Полк!

“Мир окончится потопом…”

– Мир окончится потопом.

– Мир окончится пожаром;

Так вода с огнем, так дочерь

С матерью схватились в полночь.

– Дух Святой – озерный голубь,

Белый голубочек с веткой.

– Пламенный язык над <русым>

Теменем – и огнь в гортани.

7 ноября 1918

“Песня поется, как милый любится…”

Песня поется, как милый любится:

Радостно! – Всею грудью!

Что из того, что она забудется —

Богу пою, не людям!

Песня поется, как сердце бьется —

Жив, так поёшь…

9 ноября 1918

“Дело Царского Сына…”

Дело Царского Сына —

Быть великим и добрым.

......................

Чтить голодные ребра,

Выть с последней солдаткой,

Пить с последним бродягой,

Спать...............………..

В сапогах и при шпаге.

А еще ему дело:

Встать в полночную пору,

Прочь с дороженьки белой —

Ввысь на вышнюю гору…

Над пучиной согнуться,

Бросить что-то в пучину…

– Никогда не вернуться —

Дело Царского Сына!

9 ноября 1918

“Благодарю, о Господь…”

Благодарю, о Господь,

За Океан и за Сушу,

И за прелестную плоть,

И за бессмертную душу,

И за горячую кровь,

И за холодную воду.

– Благодарю за любовь.

Благодарю за погоду.

9 ноября 1918

“Радость – что сахар…”

Радость – что сахар,

Нету – и охаешь,

А завелся как —

Через часочек:

Сладко, да тошно!

Горе ты горе, – соленое море!

Ты и накормишь,

Ты и напоишь,

Ты и закружишь,

Ты и отслужишь!

9 ноября 1918

“Радость – что сахар…”

Красный бант в волосах!

Красный бант в волосах!

А мой друг дорогой —

Часовой на часах.

Он под ветром холодным,

Под холодной луной,

У палатки походной —

Что столб соляной.

Подкрадусь к нему тихо —

Зычно крикнет: – “Пароль!”

– Это я! – Проходи-ка,

Здесь спит мой Король!

– Это я, мое сердце,

Это – сердце твое!

– Здесь для шуток не место,

Я возьму под ружье.

– Не проспать бы обедни

Твоему Королю!

– В третий раз – и в последний:

Проходи, говорю!

Грянет выстрел. На вереск

Упаду – хоть бы звук.

Поглядит он на Север,

Поглядит он на Юг,

На Восток и на Запад.

– Не зевай на часах! —

Красный бант в волосах!

Красный бант в волосах!

10 ноября 1918

“Нет, с тобой, дружочек чудный…”

Нет, с тобой, дружочек чудный,

Не делиться мне досугом.

Я сдружилась с новым другом,

С новым другом, с сыном блудным.

У тебя – дворцы-палаты,

У него – леса-пустыни,

У тебя – войска-солдаты,

У него – пески морские.

Нынче в море с ним гуляем,

Завтра по лесу с волками.

Что ни ночь – постель иная:

Нынче – щебень, завтра – камень.

И уж любит он, сударик,

Чтобы светло, как на Пасху:

Нынче месяц нам фонарик,

Завтра звезды нам лампадки.

Был он всадником завидным,

Милым гостем, Царским Сыном, —

Да глаза мои увидел —

И войска свои покинул.

10 ноября 1918

“Новый Год. Ворох роз…”

Новый Год. Ворох роз.

Старый лорд в богатой раме.

Ты мне ленточку принес?

Дэзи стала знатной дамой.

С длинных крыл – натечет.

Мне не надо красной ленты.

Здесь не больно почет

Серафимам и студентам.

Что? Один не уйдешь,

Увези меня на Мальту.

Та же наглость и то ж

Несравненное контральто!

Новый Год! Новый Год!

Чек на Смитсона в букете!

– Алчет у моих ворот

Зябкий серафим Россетти!

10 ноября 1918

“Ты тогда дышал и бредил Кантом…”

Ты тогда дышал и бредил Кантом.

Я тогда ходила с красным бантом.

Бриллиантов не было и <франтов>

…………………………………

Ели мы горох и чечевицу.

Ты однажды с улицы певицу

– Мокрую и звонкую, как птица —

В дом привел. Обедали втроем.

А потом – ...... как боги —

Говорили о горячем гpoгe

И, дрожа, протягивали ноги

В черную каминную дыру.

Пили воду – ........ попойка! —

Ты сказал: – “Теперь, сестричка, спойте!”

И она запела нам о стойкой

Всаднице и юном короле.

Ты сказал: “Любовь и Дружба – сестры”,

И она надела мне свой пестрый

Мокрый бант – и вспыхнул – красный остров! —

.........................…………………..

Целовались – и играли в кости.

Мы с тобой уснули на помосте

Для углей, – звонкоголосой гостье

Уступив единственный тюфяк.

10 ноября 1918

Барабанщик

1. “Барабанщик! Бедный мальчик…”

Барабанщик! Бедный мальчик!

Вправо-влево не гляди!

Проходи перед народом

С Божьим громом на груди.

Не наемник ты – вся ноша

На груди, не на спине!

Первый в глотку смерти вброшен

На ногах – как на коне!

Мать бежала спелой рожью,

Мать кричала в облака,

Воззывала: – Матерь Божья,

Сберегите мне сынка!

Бедной матери в оконце

Вечно треплется платок.

– Где ты, лагерное солнце!

Алый лагерный цветок!

А зато – какая воля —

В подмастерьях – старший брат,

Средний в поле, третий в школе,

Я один – уже солдат!

Выйдешь цел из перебранки —

Что за радость, за почет,

Как красотка-маркитантка

Нам стаканчик поднесет!

Унтер ропщет: – Эх, мальчонка!

Рано начал – не к добру!

– Рано начал – рано кончил!

Кто же выпьет, коль умру?

А настигнет смерть-волчица —

Весь я тут – вся недолга!

Императору – столицы,

Барабанщику – снега.

А по мне – хоть дно морское!

Пусть сам черт меня заест!

Коли Тот своей рукою.

Мне на грудь нацепит крест!

11 ноября 1918

2. “Молоко на губах не обсохло…”

Молоко на губах не обсохло,

День и ночь в барабан колочу.

Мать от грохота было оглохла,

А отец потрепал по плечу.

Мать и плачет и стонет и тужит,

Но отцовское слово – закон:

– Пусть идет Императору служит, —

Барабанщиком, видно, рожден.

Брали сотнями царства, – столицы

Мимоходом совали в карман.

Порешили судьбу Аустерлица

Двое: солнце – и мой барабан.

Полегло же нас там, полегло же

За величье имперских знамен!

Веселись, барабанная кожа!

Барабанщиком, видно, рожден!

Загоняли мы немца в берлогу.

Всадник. Я – барабанный салют.

Руки скрещены. В шляпе трирогой.

– Возраст? – Десять. – Не меньше ли, плут?

– Был один, – тоже ростом не вышел.

Выше солнца теперь вознесен!

– Ты потише, дружочек, потише!

Барабанщиком, видно, рожден!

Отступилась от нас Богоматерь,

Не пошла к московитским волкам.

Дальше – хуже. В плену – Император,

На отчаянье верным полкам.

И молчит собеседник мой лучший,

Сей рукою к стене пригвожден.

И никто не побьет в него ручкой:

Барабанщиком, видно, рожден!

12 ноября 1918