Полное собрание стихотворений

Ахилл на валу

Отлило – обдало – накатило —

– Навзничь! – Умру.

Так Поликсена, узрев Ахилла

Там, на валу —

В красном – кровавая башня в плёсе

Тел, что простер.

Так Поликсена, всплеснувши: “Кто сей?”

(Знала – костер!)

Соединенное чародейство

Страха, любви.

Так Поликсена, узрев ахейца

Ахнула – и —

Знаете этот отлив атлантский

Крови от щек?

Неодолимый – прострись, пространство! —

Крови толчок.

13 сентября 1923

Последний моряк

О, ты – из всех залинейных нот

Нижайшая! – Кончим распрю!

Как та чахоточная, что в ночь

Стонала: еще понравься!

Ломала руки, а рядом драк

Удары и клятв канаты.

(Спал разонравившийся моряк

И капала кровь на мя-

тую наволоку…)

А потом, вверх дном

Стакан, хрусталем и кровью

Смеясь… – и путала кровь с вином,

И путала смерть с любовью.

“Вам сон, мне – спех! Не присев, не спев —

И занавес! Завтра в лёжку!”

Как та чахоточная, что всех

Просила: еще немножко

Понравься!… (Руки уже свежи,

Взор смутен, персты не гнутся…)

Как та с матросом – с тобой, о жизнь,

Торгуюсь: еще минутку

Понравься!..

15 сентября 1923

Крик станций

Крик станций: останься!

Вокзалов: о жалость!

И крик полустанков:

Не Дантов ли

Возглас:

“Надежду оставь!”

И крик паровозов.

Железом потряс

И громом волны океанской.

В окошечках касс,

Ты думал – торгуют пространством?

Морями и сушей?

Живейшим из мяс:

Мы мясо – не души!

Мы губы – не розы!

От нас? Нет – по нас

Колеса любимых увозят!

С такой и такою-то скоростью в час.

Окошечки касс.

Костяшечки страсти игорной.

Прав кто-то из нас,

Сказавши: любовь – живодерня!

“Жизнь – рельсы! Не плачь!”

Полотна – полотна – полотна…

(В глаза этих кляч

Владельцы глядят неохотно).

“Без рва и без шва

Нет счастья. Ведь с тем покупала?”

Та швейка права,

На это смолчавши: “Есть шпалы”.

24 сентября 1923

Пражский рыцарь

Бледно – лицый

Страж над плеском века —

Рыцарь, рыцарь,

Стерегущий реку.

(О найду ль в ней

Мир от губ и рук?!)

Ка – ра – ульный

На посту разлук.

Клятвы, кольца…

Да, но камнем в реку

Нас-то – сколько

За четыре века!

В воду пропуск

Вольный. Розам – цвесть!

Бросил – брошусь!

Вот тебе и месть!

Не устанем

Мы – доколе страсть есть!

Мстить мостами.

Широко расправьтесь,

Крылья! В тину,

В пену – как в парчу!

Мосто – вины

Нынче не плачу!

– “С рокового мосту

Вниз – отважься!”

Я тебе по росту,

Рыцарь пражский.

Сласть ли, грусть ли

В ней – тебе видней,

Рыцарь, стерегущий

Реку – дней.

27 сентября 1923

“По набережным, где седые деревья…”

По набережным, где седые деревья

По следу Офелий… (Она ожерелья

Сняла, – не наряженной же умирать!)

Но все же

(Раз смертного ложа – неможней

Нам быть нежеланной!

Раз это несносно

И в смерти, в которой

Предвечные горы мы сносим

На сердце!..) – она все немногие вёсны

Сплела – проплывать

Невестою – и венценосной.

Так – небескорыстною

Жертвою миру:

Офелия – листья,

Орфей – свою лиру…

– А я? —

28 сентября 1923

Ночные места

Темнейшее из ночных

Мест: мост. – Устами в уста!

Неужели ж нам свой крест

Тащить в дурные места,

Туда: в веселящий газ

Глаз, газа… В платный Содом?

На койку, где все до нас!

На койку, где не вдвоем

Никто… Никнет ночник.

Авось – совесть уснет!

(Вернейшее из ночных

Мест – смерть!) Платных теснот

Ночных – блаже вода!

Вода – глаже простынь!

Любить – блажь и беда!

Туда – в хладную синь!

Когда б в веры века

Нам встать! Руки смежив!

(Река – телу легка,

И спать – лучше, чем жить!)

Любовь: зноб до кости!

Любовь: зной до бела!

Вода – любит концы.

Река – любит тела.

4 октября 1923

Подруга

“Не расстанусь! – Конца нет!” И льнет, и льнет…

А в груди – нарастание

Грозных вод,

Нот… Надёжное: как таинство

Непреложное: рас – станемся!

5 октября 1923

Поезд жизни

Не штык – так клык, так сугроб, так шквал, —

В Бессмертье что час – то поезд!

Пришла и знала одно: вокзал.

Раскладываться не стоит.

На всех, на всё – равнодушьем глаз,

Которым конец – исконность.

О как естественно в третий класс

Из душности дамских комнат!

Где от котлет разогретых, щек

Остывших… – Нельзя ли дальше,

Душа? Хотя бы в фонарный сток

От этой фатальной фальши:

Папильоток, пеленок,

Щипцов каленых,

Волос паленых,

Чепцов, клеенок,

О – де – ко – лонов

Семейных, швейных

Счастий (klein wenig!)^[44]

Взят ли кофейник?

Сушек, подушек, матрон, нянь,

Душности бонн, бань.

Не хочу в этом коробе женских тел

Ждать смертного часа!

Я хочу, чтобы поезд и пил и пел:

Смерть – тоже вне класса!

В удаль, в одурь, в гармошку, в надсад, в тщету!

– Эти нехристи ильнут же! —

Чтоб какой-нибудь странник: “На тем свету”…

Не дождавшись скажу: лучше!

Площадка. – И шпалы. – И крайний куст

В руке. – Отпускаю. – Поздно

Держаться. – Шпалы. – От стольких уст

Устала. – Гляжу на звезды.

Так через радугу всех планет

Пропавших – считал-то кто их? —

Гляжу и вижу одно: конец.

Раскаиваться не стоит.

6 октября 1923

“Древняя тщета течет по жилам…”

Древняя тщета течет по жилам,

Древняя мечта: уехать с милым!

К Нилу! (Не на грудь хотим, а в грудь!)

К Нилу – иль еще куда-нибудь

Дальше! За предельные пределы

Станций! Понимаешь, что из тела

Вон – хочу! (В час тупящихся вежд

Разве выступаем – из одежд?)

…За потустороннюю границу:

К Стиксу!..

7 октября 1923

Побег

Под занавесом дождя

От глаз равнодушных кроясь,

– О завтра мое! – тебя

Выглядываю – как поезд

Выглядывает бомбист

С еще-сотрясеньем взрыва

В руке… (Не одних убийств

Бежим, зарываясь в гриву

Дождя!) Не расправы страх,

Не… – Но облака! но звоны!

То Завтра на всех парах

Проносится вдоль перрона

Пропавшего… Бог! Благой!

Бог! И в дымовую опушь —

Как об стену… (Под ногой

Подножка – или ни ног уж,

Ни рук?) Верстовая снасть

Столба… Фонари из бреда…

О нет, не любовь, не страсть,

Ты поезд, которым еду

В Бессмертье…

14 октября 1923

“Брожу – не дом же плотничать…”

Брожу – не дом же плотничать,

Расположась на росстани!

Так, вопреки полотнищам

Пространств, треклятым простыням

Разлук, с минутным баловнем

Крадясь ночными тайнами,

Тебя под всеми ржавыми

Фонарными кронштейнами —

Краем плаща… За стойками —

Краем стекла… (Хоть краешком

Стекла!) Мертвец настойчивый,

В очах – зачем качаешься?

По набережным – клятв озноб,

По загородам – рифм обвал.

Сжимают ли – “я б жарче сгреб”,

Внимают ли – “я б чище внял”.

Все ты один, во всех местах,

Во всех мастях, на всех мостах.

Моими вздохами – снастят!

Моими клятвами – мостят!

Такая власть над сбивчивым

Числом у лиры любящей,

Что на тебя, небывший мой,

Оглядываюсь – в будущее!

16 октября 1923

Око

Фонари, горящие газом,

Леденеющим день от дня.

Фонари, глядящие глазом,

Не пойму еще – в чем? – виня,

Фонари, глядящие наземь:

На младенцев и на меня.

23 октября 1923

“Люблю – но мука еще жива…”

Люблю – но мука еще жива.

Найди баюкающие слова:

Дождливые, – расточившие все

Сам выдумай, чтобы в их листве

Дождь слышался: то не цеп о сноп:

Дождь в крышу бьет: чтобы мне на лоб,

На гроб стекал, чтобы лоб – светал,

Озноб – стихал, чтобы кто-то спал

И спал…

Сквозь скважины, говорят,

Вода просачивается. В ряд

Лежат, не жалуются, а ждут

Незнаемого. (Меня – сожгут).

Баюкай же – но прошу, будь друг:

Не буквами, а каютой рук:

Уютами…

24 октября 1923

“Ты, меня любивший фальшью…”

Ты, меня любивший фальшью

Истины – и правдой лжи,

Ты, меня любивший – дальше

Некуда! – За рубежи!

Ты, меня любивший дольше

Времени. – Десницы взмах!

Ты меня не любишь больше:

Истина в пяти словах.

12 декабря 1923

“Оставленного зала тронного…”

Оставленного зала тронного

Столбы. (Оставленного – в срок!)

Крутые улицы наклонные

Стремительные как поток.

Чувств обезумевшая жимолость,

Уст обеспамятевший зов.

– Так я с груди твоей низринулась

В бушующее море строф.

Декабрь 1923

Двое

1. “Есть рифмы в мире сём…”

Есть рифмы в мире сём:

Разъединишь – и дрогнет.

Гомер, ты был слепцом.

Ночь – на буграх надбровных.

Ночь – твой рапсодов плащ,

Ночь – на очах – завесой.

Разъединил ли б зрящ

Елену с Ахиллесом?

Елена. Ахиллес.

Звук назови созвучней.

Да, хаосу вразрез

Построен на созвучьях

Мир, и, разъединен,

Мстит (на согласьях строен!)

Неверностями жен

Мстит – и горящей Троей!

Рапсод, ты был слепцом:

Клад рассорил, как рухлядь.

Есть рифмы – в мире том

Подобранные. Рухнет

Сей – разведешь. Что нужд

В рифме? Елена, старься!

…Ахеи лучший муж!

Сладостнейшая Спарты!

Лишь шорохом древес

Миртовых, сном кифары:

“Елена: Ахиллес:

Разрозненная пара”.

30 июня 1924

2. “Не суждено, чтобы сильный с сильным…”

Не суждено, чтобы сильный с сильным

Соединились бы в мире сем.

Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,

Брачное дело решив мечом.

В братственной ненависти союзной

– Буйволами! – на скалу – скала.

С брачного ложа ушел, неузнан,

И неопознанною – спала.

Порознь! – даже на ложе брачном —

Порознь! – даже сцепясь в кулак —

Порознь! – на языке двузначном —

Поздно и порознь – вот наш брак!

Но и постарше еще обида

Есть: амазонку подмяв как лев —

Так разминулися: сын Фетиды

С дщерью Аресовой: Ахиллес

С Пенфезилеей.

О вспомни – снизу

Взгляд ее! сбитого седока

Взгляд! не с Олимпа уже, – из жижи

Взгляд ее – все ж еще свысока!

Что ж из того, что отсель одна в нем

Ревность: женою урвать у тьмы.

Не суждено, чтобы равный – с равным…

...................................…………………

Так разминовываемся – мы.

3 июля 1924

3. “В мире, где всяк…”

В мире, где всяк

Сгорблен и взмылен,

Знаю – один

Мне равносилен.

В мире, где столь

Многого хощем,

Знаю – один

Мне равномощен.

В мире, где всё —

Плесень и плющ,

Знаю: один

Ты – равносущ

Мне.

3 июля 1924

Octpob

Остров есть. Толчком подземным

Выхвачен у Нереид.

Девственник. Еще никем не

Выслежен и не открыт.

Папоротником бьет и в пене

Прячется. – Маршрут? Тариф?

Знаю лишь: еще нигде не

Числится, кроме твоих

Глаз Колумбовых. Две пальмы:

Явственно! – Пропали. – Взмах

Кондора…

(В вагоне спальном

– Полноте! – об островах!)

Час, а может быть – неделя

Плаванья (упрусь – так год!)

Знаю лишь: еще нигде не

Числится, кроме широт

Будущего…

5 июля 1924

Под шалью

1. “Над колыбелью твоею – где ты…”

Над колыбелью твоею – где ты? —

Много, ох много же, будет пето.

Где за работой швея и мать —

Басен и песен не занимать!

Над колыбелью твоею нищей

Многое, многое с Бога взыщем:

Сроков и соков и лет и зим —

Много! а больше еще – простим.

Над колыбелью твоей бесправной

Многое, многое станет явным,

Гласным: прошедшая сквозь тела

….…. – чем стала и чем была!

Над колыбелью твоею скромной

Многое, многое Богу вспомним!

– Повести, спящие под замком, —

Много! а больше еще – сглотнем.

Лишь бы дождаться тебя, да лишь бы…

Многое, многое станет лишним,

Выветрившимся – чумацкий дым!

...........................……………

Всё недававшееся – моим!

5 августа 1924

2. “Запечатленный, как рот оракула…”

Запечатленный, как рот оракула —

Рот твой, гадавший многим.

Женщина, что от дозору спрятала

Меж языком и нёбом?

Уж не глазами, а в вечность дырами

Очи, котлом ведёрным!

Женщина, яму какую вырыла

И заложила дёрном?

Располагающий ста кумирнями

Идол – не столь заносчив.

Женщина, что у пожара вырвала

Нег и страстей двунощных?

Женщина, в тайнах, как в шалях, ширишься,

В шалях, как в тайнах, длишься.

Отъединенная – как счастливица-

Ель на вершине мглистой.

Точно усопшую вопрошаю,

Душу, к корням пригубившую…

Женщина, что у тебя под шалью?

– Будущее!

8 ноября 1924

3. “Так – только Елена глядит над кровлями…”

Так – только Елена глядит над кровлями

Троянскими! В столбняке зрачков

Четыре провинции обескровлено

И обезнадежено сто веков.

Так – только Елена над брачной бойнею,

В сознании: наготой моей

Четыре Аравии обеззноено

И обезжемчужено пять морей.

Tак только Елена – не жди заломленных

Рук! – диву дается на этот рой

Престолонаследников обездомленных

И родоначальников, мчащих в бой.

Так только Елена – не жди взывания

Уст! – диву дается на этот ров

Престолонаследниками заваленный:

На обессыновленность ста родов.

Но нет, не Елена! Не та двубрачная

Грабительница, моровой сквозняк.

Какая сокровищница растрачена

Тобою, что в очи нам смотришь – так,

Как даже Елене за красным ужином

В глаза не дерзалось своим рабам:

Богам. – “Чужеземкою обезмуженный

Край! Всё еще гусеницей – к ногам!”

11 ноября 1924

“Пела как стрелы и как морены…”

Пела как стрелы и как морены,

Мчащие из-под ног

С звуком рвущегося атласа.

– Пела! – и целой стеной матрасной

Остановить не мог

Мир меня.

Ибо единый вырвала

Дар у богов: бег!

Пела как стрелы.

Тело?

Мне нету дела!

8 ноября 1924

Попытка ревности

Как живется вам с другою, —

Проще ведь? – Удар весла! —

Линией береговою

Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове

(По небу – не по водам!)

Души, души! быть вам сестрами,

Не любовницами – вам!

Как живется вам с простою

Женщиною? Без божеств?

Государыню с престола

Свергши (с оного сошед),

Как живется вам – хлопочется —

Ежится? Встается – как?

С пошлиной бессмертной пошлости

Как справляетесь, бедняк?

“Судорог да перебоев —

Хватит! Дом себе найму”.

Как живется вам с любою —

Избранному моему!

Свойственнее и съедобнее —

Снедь? Приестся – не пеняй…

Как живется вам с подобием —

Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,

Здешнею? Ребром – люба?

Стыд Зевесовой вожжою

Не охлестывает лба?

Как живется вам – здоровится —

Можется? Поется – как?

С язвою бессмертной совести

Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром

Рыночным? Оброк – крутой?

После мраморов Каррары

Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен

Бог – и начисто разбит!)

Как живется вам с сто-тысячной —

Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною

Сыты ли? К волшбам остыв,

Как живется вам с земною

Женщиною, без шестых

Чувств?

Ну, за голову: счастливы?

Нет? В провале без глубин —

Как живется, милый? Тяжче ли —

Так же ли – как мне с другим?

19 ноября 1924

“Вьюга наметает в полы…”

Вьюга наметает в полы.

Всё разрывы да расколы! —

И на шарф цветной веселый —

Слезы острого рассола,

Жемчуг крупного размола.

19 ноября 1924

Сон

1. “Врылась, забылась – и вот как с тысяче…”

Врылась, забылась – и вот как с тысяче-

футовой лестницы без перил.

С хищностью следователя и сыщика

Все мои тайны – сон перерыл.

Сопки – казалось бы прочно замерли —

Не доверяйте смертям страстей!

Зорко – как следователь по камере

Сердца – расхаживает Морфей.

Вы! собирательное убожество!

Не обрывающиеся с крыш!

Знали бы, как на перинах лёжачи

Преображаешься и паришь!

Рухаешь! Как скорлупою треснувшей —

Жизнь с ее грузом мужей и жен.

Зорко как летчик над вражьей местностью

Спящею – над душою сон.

Тело, что все свои двери заперло —

Тщетно! – уж ядра поют вдоль жил.

С точностью сбирра и оператора

Все мои раны – сон перерыл!

Вскрыта! ни щелки в райке, под куполом,

Где бы укрыться от вещих глаз

Собственных. Духовником подкупленным

Все мои тайны – сон перетряс!

24 ноября 1924

2. “В мозгу ухаб пролёжан…”

В мозгу ухаб пролёжан, —

Три века до весны!

В постель иду, как в ложу:

Затем, чтоб видеть сны:

Сновидеть: рай Давидов

Зреть и Ахиллов шлем

Священный, – стен не видеть!

В постель иду – затем.

Разведены с Мартыном

Задекою – не все!

Не доверяй перинам:

С сугробами в родстве!

Занежат, – лести женской

Пух, рук и ног захват.

Как женщина младенца

Трехдневного заспят.

Спать! Потолок как короб

Снять! Синевой запить!

В постель иду как в прорубь:

Вас, – не себя топить!

Заокеанских тропик

Прель, Индостана – ил…

В постель иду как в пропасть:

Перины – безперил!

26 ноября 1924

Приметы

Точно гору несла в подоле —

Всего тела боль!

Я любовь узнаю по боли

Всего тела вдоль.

Точно поле во мне разъяли

Для любой грозы.

Я любовь узнаю по дали

Всех и вся вблизи.

Точно нору во мне прорыли

До основ, где смоль.

Я любовь узнаю по жиле,

Bcero тела вдоль

Стонущей. Сквозняком как гривой

Овеваясь гунн:

Я любовь узнаю по срыву

Самых верных струн

Горловых, – горловых ущелий

Ржавь, живая соль.

Я любовь узнаю по щели,

Нет! – по трели

Всего тела вдоль!

29 ноября 1924

“Ятаган? Огонь…”

Ятаган? Огонь?

Поскромнее, – куда как громко!

Боль, знакомая, как глазам – ладонь,

Как губам —

Имя собственного ребенка.

1 декабря 1924

“Живу – не трогаю…”

Живу – не трогаю.

Горы не срыть.

Спроси безногого,

Ответит: жить.

Не наша – Богова

Гора – Еговова!

Котел да логово, —

Живем без многого.

1 декабря 1924

Полотерская

Колотёры-молотёры,

Полотёры-полодёры,

Кумашный стан,

Бахромчатый штан.

Что Степан у вас, что Осип —

Ни приметы, ни следа.

– Нас нелегкая приносит,

Полотеров, завсегда.

Без вины навязчивые,

Мы полы наващиваем.

По паркетам вз’ахивая,

Мы молей вымахиваем.

Кулик краснопер,

Пляши, полотер!

Колотилы-громыхалы,

Нам все комнаты тесны.

Кольцо бабкино пропало —

Полотеры унесли.

Нажариваем.

Накаливаем.

…Пошариваем!

…Пошаливаем!

С полотеров взятки гладки:

Катай вдоль да поперек!

Как подкатимся вприсядку:

“Пожалуйте на чаёк!”

Не мастикой ясеневы

Вам полы намасливаем.

Потом-кровью ясеневы

Вам полы наласниваем:

Вощи до-бела!

Трещи, мебеля!

Тише сажи, мягче замши…

Полотеров взявши в дом —

Плачь! Того гляди, плясамши,

Нос богине отобьем.

Та богиня – мраморная,

Нарядить – от Ламановой,

Не гляди, что мраморная —

Всем бока наламываем!

Гол, бос.

Чтоб жглось!

Полотерско дело вредно:

Пляши, в пот себя вогнав!

Оттого и ликом бледны,

Что вся кровь у нас в ногах.

Ногой пишем,

Ногой пашем.

Кто повыше —

Тому пляшем.

О пяти корявых пальцах —

Как и барская нога!

Из прихожей – через зальце —

Вот и вся вам недолга!

Знай, откалывай

До кола в груди!

… Шестипалого

Полотера жди.

Нам балы давать не внове!

Двери – все ли на ключе?

А кумач затем – что крови

Не видать на кумаче!

Нашей ли, вашей ли —

Ляжь да не спрашивай.

Как господско дело грязью

Следить, лоску не жалеть —

Полотерско дело – мазью

Те следочки затереть.

А уж мазь хороша!

– Занялась пороша! —

Полодёры-полодралы,

Полотёры-пролеталы,

Разлет-штаны,

Паны-шаркуны,

Из перинки прасоловой

Не клопов вытрясываем,

По паркетам взгаркивая —

Мы господ вышаркиваем!

Страсть-дела,

Жар-дела,

Красная гвардия!

Поспешайте, сержанты резвые!

Полотеры купца зарезали.

Получайте, чего не грезили:

Полотеры купца заездили.

18 декабря 1924

“Ёмче органа и звонче бубна…”

Ёмче органа и звонче бубна

Молвь – и одна для всех:

Ох, когда трудно, и ах, когда чудно,

А не дается – эх!

Ах с Эмпиреев и ох вдоль пахот,

И повинись, поэт,

Что ничего кроме этих ахов,

Охов, у Музы нет.

Наинасыщеннейшая рифма

Недр, наинизший тон.

Так, перед вспыхнувшей Суламифью —

Ахнувший Соломон.

Ах: разрывающееся сердце,

Слог, на котором мрут.

Ах, это занавес – вдруг – разверстый.

Ох: ломовой хомут.

Словоискатель, словесный хахаль,

Слов неприкрытый кран,

Эх, слуханул бы разок – как ахал

В ночь половецкий стан!

И пригибался, и зверем прядал…

В мхах, в звуковом меху:

Ах – да ведь это ж цыганский табор

– Весь! – и с луной вверху!

Се жеребец, на аршин ощерясь,

Ржет, предвкушая бег.

Се, напоровшись на конский череп,

Песнь заказал Олег —

Пушкину. И – раскалясь в полете —

В прабогатырских тьмах —

Неодолимые возгласы плоти:

Ох! – эх! – ах!

23 декабря 1924

Жизни

1. “Не возьмешь моего румянца…”

Не возьмешь моего румянца —

Сильного – как разливы рек!

Ты охотник, но я не дамся,

Ты погоня, но я есмь бег.

Не возьмешь мою душу живу!

Так, на полном скаку погонь —

Пригибающийся – и жилу

Перекусывающий конь

Аравийский.

25 декабря 1924

2. “Не возьмешь мою душу живу…”

Не возьмешь мою душу живу,

Не дающуюся как пух.

Жизнь, ты часто рифмуешь с: лживо, —

Безошибочен певчий слух!

Не задумана старожилом!

Отпусти к берегам чужим!

Жизнь, ты явно рифмуешь с жиром:

Жизнь: держи его! жизнь: нажим.

Жестоки у ножных костяшек

Кольца, в кость проникает ржа!

Жизнь: ножи, на которых пляшет

Любящая.

– Заждалась ножа!

28 декабря 1924

“Пела рана в груди у князя…”

Пела рана в груди у князя.

Или в ране его – стрела

Пела? – к милому не поспеть мол,

Пела, милого не отпеть —

Пела. Та, что летела степью

Сизою. – Или просто степь

Пела, белое омывая

Тело… “Лебедь мой дикий гусь”,

Пела… Та, что с синя-Дуная

К Дону тянется…

Или Русь

Пела?

30 декабря 1924

Крестины

Воды не перетеплил

В чану, зазнобил – как надобно —

Тот поп, что меня крестил.

В ковше плоскодонном свадебном

Вина не пересластил —

Душа да не шутит брашнами!

Тот поп, что меня крестил

На трудное дело брачное:

Тот поп, что меня венчал.

(Ожжясь, поняла танцовщица,

Что сок твоего, Анчар,

Плода в плоскодонном ковшике

Вкусила…)

– На вечный пыл

В пещи смоляной поэтовой

Крестил – кто меня крестил

Водою неподогретою

Речною, – на свыше сил

Дела, не вершимы женами —

Крестил – кто меня крестил

Бедою неподслащенною:

Беспримесным тем вином.

Когда поперхнусь – напомните!

Каким опалюсь огнем?

Все страсти водою комнатной

Мне кажутся. Трижды прав

Тот поп, что меня обкарнывал.

Каких убоюсь отрав?

Все яды – водой отварною

Мне чудятся. Что мне рок

С его родовыми страхами —

Раз собственные, вдоль щек,

Мне слезы – водою сахарной!

А ты, что меня крестил

Водой исступленной Савловой

(Так Савл, занеся костыль,

Забывчивых останавливал) —

Молись, чтоб тебя простил —

Бог.

1 января 1925