Loe raamatut: «Отцы и деды»

Глава 1

Лин

Стою, слушаю, как родители наши орут благим матом и понимаю, что хочу испариться отсюда куда подальше. Да вот хотя бы в горы к деду Мерлину. Пусть оторвется от своих архиважных дел Главы Совета чародеев и вправит мозги внученьке своей любимой – то есть, матушке моей, Дульсинее, которая вместе с папенькой Терином из ума на старости лет выжила. Это ж надо додуматься! Не иначе как мои родители упились гномьей водки в компании с королем Вальдором и королевой Аннет. А как еще объяснить «гениальную» идею, которая им в головы пришла? Вызвали они нас с Иоханной к себе и заявили:

– Детки, поздравляем, вы поженитесь!

Нет, ну это как это? А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я жениться на этой белесой мечте идиота? На этой расфуфыренной капризной бестолковой Зулкибарской принцессе… которая, к тому же, на три года меня старше! За что мне такое наказание?

– А хрен вам по всей морде не надо, дорогие родители? – спросил я и вежливо уточнил: – Всем четверым.

Странно, но Иоханна меня поддержала. Даже не стала нос морщить и цедить сквозь зубы как обычно «фи, как грубо» ну или что-нибудь в этом роде.

– Ты как со старшими разговариваешь? – рявкнула мать, возмущенно потрясая тапком.

Нет, вы ничего такого не подумайте, она у меня маг-предметник, и тапок, весь утыканный брюликами, это ее магический предмет. Какое счастье, что я в папу пошел, он жестовик. А то наградила бы судьба таким же вот предметом как у маменьки, или как у деда – стоптанным башмаком.

Вообще-то мне и от матери кое-какие умения достались. Вот, например, могу любой предмет зарядить так, как предметники это проделывают. То есть магию на заряженном мной предмете ни один, даже самый крутой маг не заметит, пока эта вещь по нему не вдарит чем-нибудь неприятным. Разница в том, что предметники такое могут проделать только один раз в жизни со своим магическим предметом, а я сколько угодно так делать могу. Правда, заряд не очень мощный получается и ненадолго.

Я в детстве частенько это свое умение использовал не в самых благородных целях – для подлянок. Сначала нянькам устраивал, потом придворным. Один раз вот матери «повезло». Ну, то есть собирался не ей, а получилось, что получилось. Зарядил я канделябр, пару нужных пассов совершил, настроил на взрыв такой маленький, но неприятный, и стал ждать, когда этот ханжа, дворецкий наш, пойдет. Он всегда, проходя, его трогал, наверно, проверял все ли финтифлюшки на месте. Но мне крупно не повезло. За него мать схватилась, естественно, не заметив, что канделябр того – под магическим напряжением. Что тогда было. Полный восторг! Мать с искаженной от злости физиономией, вся в копоти, с торчащими дыбом волосами, орала так, что я думал, оглохну.

В итоге меня отправили в магическую школу уму-разуму учиться. Не скажу, чтобы мне там сильно понравилось. У магов ведь как все устроено – если обнаружились у ребенка магические способности, дорога ему на обучение. А поскольку магия не раздается по сословиям, народ в школе собирается всякий разный – от нищих до принцев. По этой причине много лет назад (вроде бы после Последней Магической Войны) было принято решение, что волшебники отказываются от фамилий и титулов, как только поступают на обучение. Ну, то есть, вот неважно, из какой семьи ты произошел, важнее, насколько ты силен, как волшебник. Даже отец мой, когда его в школу отправили, перестал представляться как Терин Эрраде Кайвус Третий. Был просто Терином и все. Я вот когда в школу попал, тоже был просто… даже не Мерлином, а Лином. Но вот незадача – благодаря Сфере Правды деда и ушлым менестрелям историю знакомства моих мамы с папой не знает разве что слепоглухонемой. Ну и эта наша семейная черта – один глаз голубой, другой желтый, тоже свое дело сделала. Так что как бы я ни представлялся, все равно одноклассники поняли, что я княжич Мерлин Эрраде Кайвус Первый. Ну и началось. Кто-то подхалимничал. Кто-то пытался показать, насколько он круче меня. От подхалимов я отмахивался. С наглецами дрался. Одним словом, было мне нескучно. Целый год я вот так «не скучал», а потом пара одноклассничков развела меня на «слабо».

Ну и совершил я свой великий подвиг – зарядил бюст Мерлина Первого в кабинете противного старикана Забелиуса, который вел у нас исключительно скучный предмет – магическое право.

Кто же знал, что именно в тот день, когда я свою подлянку организовал, эта «святая троица» с проверкой явится? А они вот явились. Заслуженные волшебники, члены Совета чародеев Домериус, Аводым и Даробам собственной персоной. С телохранителем своим бессменным – Барутом. И вовсе я не виноват, что Баруту сдуру захотелось бюст этот заряженный потрогать, а Даробам решила это пресечь и за рукав его дернула. Вот по ним обоим и вдарило. Нехило так. Ну и итог очевиден – преподавательский состав в ужасе, началось расследование, меня на раз вычислили, потому что я своей способности не скрывал особо, и кто-то из одноклассников потрудился заложить меня со всеми потрохами. И был я с позором отправлен домой.

Отец замучил нравоучениями, мать орала так, что стекла звенели, но в итоге порешили, что быть мне на домашнем обучении под чутким руководством родителей. В частности, отца, потому что мать-предметница ничему полезному меня – жестовика, научить не могла.

Я это к чему? Это я к тому, что всему я обучен, и все, что положено магу знать, знаю и умею, и Иоханна эта, моль бледная, зря недоученным магом меня обзывает. Как в детстве дразнила, когда меня из школы попёрли, так и продолжает. Взрослая вроде девица, а ведет себя как… идиотка, одним словом! Благо, что сейчас, почти как умная, во всем со мной соглашается. Жениться нам не надо – Иоханна со мной согласна. Хрен вам по всей морде – и тут Иоханна, блонда моя ненаглядная, тоже не против!

И вот, видя такое наше единодушное несогласие, родители наши возмутились. Мать матом заорала. Отец глазами засверкал и холодно так процедил:

– Я с вами, Мерлин-младший, позже поговорю о вашем поведении.

Ну все, началось! Если его светлость Терин начинает родному сыну выкать, то это все! Это гаси свет бросай гранату, как моя маменька говорит. Я не совсем понимаю, что такое граната, а мать толком объяснить не может, но прикольно звучит. Прикольно – это тоже из маменькиного лексикона. Отец морщится, конечно, и поправляет меня время от времени, только вот прилипло ко мне это словечко – не оторвать.

Мать моя вообще много всяких странных выражансов употребляет, потому что выросла в ином мире. Но это другая история.

– Да как ты смеешь дочь мою, благородную принцессу, отвергать! – зашелся в праведном гневе король Вальдор, а королева его глазками хлоп-хлоп и слезу пустила.

– Это что это, если она у тебя благородная такая, то ее и отвергнуть нельзя? – завелась мать. – Мы и сами не на помойке найдены!

– Я тебя именно на помойке и нашел. Одной только пыли за диваном было, будто там со времен Мерлина Первого не убирались!

– Ах ты, мышь недобитая! Давно тапки над головой не летали?

– Дульсинея, я бы попросил вас, – начал было отец, но если мать понесло, то заткнуть ее может разве что дед. У деда и голос громче, и словарный запас богаче. Папе до него далеко.

– А ты помолчи, жопа волшебная! – перебила мать и опять на короля Вальдора накинулась: – Кто бы говорил? Пыль моя ему не понравилась! Забыл, как сам грязный и вонючий в темнице сидел и чесался, будто шелудивый поросенок?

– Дуся, а не заткнуться ли тебе? – кажется, король Вальдор окончательно разозлился. – Где бы и кем ты сейчас была, если бы я тебя не нашел и не свел с Терином?

– Ты еще скажи, что моя судьба – это исключительно твоя заслуга! Сказал бы лучше спасибо за то, что я не настаивала, когда твой папенька поженить нас хотел! А то огребал бы у меня сейчас на правах законного мужа!

– Нет уж, о разноглазая предметница, огребать у нас Терин любит!

И вот тут-то настал, как говорит моя матушка, мандоса трындец, потому что отец вышел из себя.

Иоханна

Порой я жалею о том, что мой папа – не Терин Эрраде. Во-первых, на мой взгляд, он гораздо красивее отца. Хотя он уже и старый, но все еще стройный, держится с достоинством. А папа… Папа… Мой отец – король. Но иногда, кажется, если об этом не знать, его можно принять, ну не знаю, за кого. За дворянчика какого-нибудь мелкопоместного. Во-первых, он в последнее время немного располнел, и, хотя и кричит на каждом шагу о том, что полнота государя свидетельствует о спокойствии в стране, думаю, страна отсутствие у него лишних десяти килограмм как-нибудь бы пережила. Во-вторых, отец у меня любитель покричать. Такой импульсивный! Мне кажется, это просто неприлично. Конечно, я никогда не решусь произнести это вслух. Воспитанные принцессы не критикуют родителей прилюдно. Максимум, на что я способна, это зафиксировать свои мысли в дневнике. А с кем мне еще поделиться? Королевство наше достаточно уединенное, подруг, равных по статусу, у меня нет. А общаться с людьми, заведомо ниже меня по положению – увольте!

Это вот семейство князей Эрраде в полном составе может появляться у нас, когда им вздумается. Все же маги. Остальным для нанесения нам визита требуется соблюдение значительного числа процедур и преодоление многих, многих километров дороги.

Нет, в чем-то я наших родителей понимаю. Их стремление поженить нас с Мерлином-младшим является вполне закономерным. Родители очень давно знакомы, уважают друг друга, мы с Лином свободны. Пока.

Но, во-первых, я не готова к браку. Я совершенно не собираюсь пока рожать детей, как бы папа мне на внуков ни намекал. У меня полно планов, которым замужество может очень серьезно помешать.

Во-вторых, даже если допустить возможность вступления в брачный союз, то не с Лином же! Этот мажонок недоученный (даром, что княжич) не обладает ни внешностью, ни манерами. Если бы он пошел в отца, вопросов бы не было, но он же вылитая Дульсинея! Я просто не в состоянии представить это на троне. Признаться честно, мне порою жаль князя Эрраде – рядом с ним два… Как бы их назвать? Два таких странных экземпляра. В самом деле, отчего я не дочь Терина? Вот папе моему такой отпрыск, как Лин, точно бы больше подошел.

Вот и сейчас Дульсинея, папа и Лин заняты выяснением отношений, мама молчит, как обычно, а я просто в стороночке сижу. Размышляю. Привычная, надо сказать, картина.

Но тут Терин Эрраде встает, хлопает ладонями по столу (странный, надо сказать, для него жест – ему руки беречь положено) и произносит:

– Молчать всем.

И, действительно, все умолкают. Даже папенька мой с Дульсинеей. Умолкают и удивленно так на Терина смотрят.

– Если вас, ваше величество Вальдор, – холодно проговаривает князь, – не устраивает кандидатура моего сына в качестве мужа принцессы Иоханны, то мы вынуждены удалиться. Огребать, как вы только что выразились, я более не намерен. Дульсинея, Мерлин, домой.

Успеваю заметить лишь удивленные глаза Дульсинеи и радостные – Лина, и все, нет у нас больше визитеров. Исчезли.

Глава 2

Лин

Пронесло! Свадьба отменяется! Но вот то, что предки наши поссорились, это нехорошо. Все-таки дружат уже столько лет… а сколько, интересно? Наверно, лет двадцать точно дружат. Ну, может, чуть больше.

История зарождения их дружбы даже в балладах воспета, можно сказать, классика. Они-то по своему желанию вряд ли бы такими подробностями поделились, это без их согласия вышло. Вальдор на маме моей чуть не женился. То есть, он этого не хотел, и она не хотела. В день свадьбы, когда их уже практически окрутили, они свою историю выложили в качестве причины, по которой не могут стать мужем и женой. Конечно, история была бы очень и очень подредактированной, если бы дед не повесил над ними Сферу Правды.

И вот что мне странно – мать и Вальдор сами через это прошли, то есть чуть не вступили в брак по принуждению, и теперь вот делают то же самое – пытаются насильно окрутить своих детей! И, главное, отец не против! Да какой там! Он даже настаивает! Интересно, ему самому понравилось бы, если бы его в моем возрасте, в семнадцать лет, женить пытались непонятно, на ком? Лучше бы моя мать за Вальдора замуж вышла! Во-первых, тогда отпала бы необходимость жениться на Иоханне, потому что ее бы на свете не было… или моей сестрой была бы. Во-вторых, был бы у меня в отцах такой вот вальяжный король, а не тиран, который меня в ежовых рукавицах держит. Точнее, пытается держать.

Телепортировались мы домой, и тут у мамы опять голос прорезался:

– Ты, Терин, растудыть тебя в качель, из ума выжил на старости лет? Нашел, на кого обижаться! На Вальдора! Как будто в первый раз от него подобное заявление слышишь!

– Надоело! – отрезал отец. – Сегодня он перегнул, намекнув на наше недостаточно благородное происхождение.

– Да ладно тебе! Подумаешь, намекнул! – фыркнула мать. – Проще надо относиться к выходкам этого мыша недобитого! Ну, намекнул он тебе, превратил бы его в кого-нибудь, и пусть Аннет его целует хоть сзади, хоть спереди. Ей не впервой!

Отец на мать покосился, но промолчал. А я захрюкал, сдерживая смех. Помню я этот инцидент. Мне тогда лет десять было, но, как вчера, помню. В Зулкибаре все происходило, на балу по случаю тринадцатилетия Иоханны. Не знаю даже, что там отец с королем Вальдором не поделил, да только король меч выхватил, а отец нехорошо так усмехнулся и бац! Вот уже не Вальдор, а толстая такая мерзкая жаба сидит и глаза таращит. Королева Аннет в обморок брякнулась, придворные дамы визжат, мать моя Дульсинея хохочет, Иоханна на все это дело смотрит, серьезно поджав губы. Ханжа она, эта Иоханна, вот уже тогда, в тринадцать лет такой была, а сейчас и того хуже стала.

Международный скандал тогда не разгорелся исключительно благодаря королеве Аннет, которая быстро из обморока вышла и отважно жабу Вальдора поцеловала, тем самым расколдовав. Вальдор, как человеком стал, отца моего обругал, получил от мамы моей оплеуху, кратко, но емко высказал, что он думает обо всем семействе князей Эрраде, и на том скандал закончился. Все четверо покинули общество, чтобы уединиться на террасе и спокойно гномьей водки попить, без свидетелей. То есть свидетель у них был – я. Я за ними тогда шпионить сунулся. Очень мне, дураку наивному, хотелось проверить, насколько правдивы слухи придворных о том, что мои и иоханнины родители непотребным оргиям придаются. Проверил. Мать меня засекла и так за уши оттаскала, что я обо всяких оргиях и думать забыл. А дома отец еще добавил – такую лекцию мне прочитал, что уж лучше бы меня мама еще раз пятнадцать за уши отодрала, чем все это слушать.

В общем, это я к тому, что мать права была, сказав, что надо было сегодня короля превратить в какую-нибудь гадость. Это его очень хорошо в чувства приводит, сразу перестает зазнаваться и дружелюбнее становится.

– Надоело, – повторил отец и уточнил: – надоело с ним миндальничать! Ему почти пятьдесят, а разума так и не нажил. С меня довольно – хамство его терпеть!

– Теринчик, ну какие глупости ты говоришь! Скажи еще, что мы с ними насмерть поругались из-за такой фигни и больше общаться не будем!

Мать по-настоящему расстроилась. Я ее понимаю. Здесь, в княжестве нашем, у нее друзей нет, побаиваются ее. Волшебница все-таки, да еще такая импульсивная, чуть что не так – тапком по морде хрясь! И вот уже пополнилось княжество еще одним тараканом с каким-нибудь немыслимым условием освобождения, типа поцелуя от деда Мерлина или, на худой конец, от короля Вальдора. Так что нет у маменьки здесь друзей, не считая отца, конечно. А в Зулкибаре королева Аннет и вдовствующая королева Брианна, вальдорова мачеха – подружки ее закадычные. Ну и сам Вальдор тоже друг ей, хоть и ругаются они порой так, что можно подумать, будто ненавидят друг друга.

– Не будем общаться. Привыкайте к этому, Дульсинея, – холодно ответил отец и исчез.

Мать беспомощно посмотрела на меня. А я что? Я тут не причем. Я не заставлял их на пустом месте ссориться насмерть! Потому я только плечами пожал и руками развел, мол – прости, мам, но ничем помочь не могу и сваливаю.

– Лин!

Грозный окрик матери убил меня в прыжке. То есть никуда я не свалил, покорно остановил телепортацию и, как настоящий хороший сын, процедил сквозь зубы:

– Да, мама?

– Ты, действительно, на Иоханне так сильно жениться не хочешь? Или из вредности выпендриваешься?

– Действительно, не хочу.

– Ну, она же красивая, вон фигуристая какая!

– Зато дура!

– Кто дура? Иоханна дура? Ну, ты, сын, даешь стране угля, хоть мелкого, но до… кхм… много короче. Да всем бы такими «дурами» как Иоханна быть!

– Мать, она меня на три года старше!

– Ну и что? Отец твой вот меня вообще на пять лет старше и ничего.

– Это другое дело, когда жена младше мужа, – возразил я. – Ну что на вас нашло вдруг? Обязательно надо нас поженить? И, кстати, как давно вы к этому решению пришли?

– Ну, вообще-то давно, – немного смущенно призналась мать. – Тебе год исполнился, когда мы решили через вас породнится.

– Матушка, а у нас вы не подумали спросить? – холодно процедил я. – Или наше согласие не обязательно? Достаточно вашего хотения?

Мать на меня неодобрительно зыркнула и пробурчала, что когда я так себя веду, то становлюсь, похож на отца не в лучшем из его настроений и мне это не к лицу.

– Мам, мне жаль, что вы поссорились, – посочувствовал я, – но я не собираюсь ради вашего примирения жениться на Иоханне. Да и она на это не пойдет, даже если я буду ей под окном серенады петь.

– С твоим слухом, точнее с полным отсутствием такового, только волков в лесу распугивать! – откровенно прокомментировала моя «добрая» мама. – Придется самой придумывать, как Терина с Валем помирить.

Я задумчиво проводил взглядом удаляющуюся мать. Бедная старушка, ведь все закончится тем, что скандал отцу учинит с мордобоем и летающими по помещению предметами, а толку будет – ноль! Придется действовать самому. Из-за нас с Иоханной предки поссорились, нам и мирить их.

Придя к такому решению, я телепортировался в Зулкибар. В покои принцессы. Неприлично, конечно, но в любом другом месте меня кто-нибудь заметить мог и королю доложить. А королю необязательно знать, что я вернулся. Кто его знает, что ему в голову взбредет? Вальдор горазд на решения всякие неразумные, еще велит меня в темницу заточить, чтоб до свадьбы не сбежал. И все. Тогда уже точно не помирятся наши с Иоханной родители никогда!

Появился я неудачно – аккурат напротив зеркала во всю стену и, как полоумный, шарахнулся от собственного отражения. Нервишки что-то шалят у вас, уважаемый Мерлин Эрраде! Испугался самого себя в зеркале! Хорошо еще, что Иоханны нет, а то подняла бы на смех. С нее станется гадость какую-нибудь ляпнуть, типа: «не мудрено, что ты от своего отражения шарахаешься, будь я так страшна, тоже испугалась бы»

Ну, вот не нравлюсь я ей, блонде этой высокородной. Нисколечки не нравлюсь. И глаза мои – один желтый другой голубой – ужасны. И тощий я слишком (ага, не чета ее папеньке растолстевшему), и волосы у меня неприлично рыжего цвета. А вот и не рыжего, кстати, а каштанового, как у мамы.

Я повертелся перед зеркалом, пришел к выводу, что статью я в отца пошел и лицом на него похож, во всяком случае, нос у меня не такой длинный, как, скажем, у матери или у деда.

– Никогда таких самовлюбленных мужчин не видела. С таким упоением у зеркала вертишься. Тебе бы, Лин, женщиной родиться.

И опять я, как истерик последний, подпрыгнул на месте с перепугу. Правда через секунду в себя пришел и гневно уставился на Иоханну. Оказывается, здесь она все это время была – на подоконнике сидела, за шторой. Окна в Зулкибарском дворце большие и шторы соответствующие, вот я ее сразу и не заметил. Хотя должен был об этом подумать, знаю же, что блонда эта с детства любит на подоконниках за шторами ныкаться. Ей там, видите ли, размышляется лучше. Какие такие размышления могут быть в этой блондинистой головушке, ума не приложу. Вот разве что глупости всякие типа той, что она мне сейчас ляпнула. Что, если я мужчина, мне в зеркало нельзя на себя посмотреть?

– А что, – отвечал я, – из меня очень даже симпатичная девица получилась бы. Не чета тебе, моль бледная.

– Да уж, вылитая Дульсинея из тебя получилась бы. – оскорблено прошипела Иоханна. – Такая же рыжая, худая и крикливая. Ты и сейчас копия твоей матери. Даже волосы отрастил чуть не до пола.

Это она перегнула. Волосы у меня не до пола вовсе. Ну да, длинные, но это не для того, о чем она там подумала… даже представлять не хочу, что именно она подумала! Мне эти волосы, между прочим, жизнь спасли!

Год назад дело было. Схлестнулся я с одним из членов Совета чародеев. Ну, то есть он первый начал. Сижу себе у деда, этого самого деда жду, никого не трогаю, а тут заявляется убожество наше бледное, то есть советник Козюлиус собственной персоной. Весь в черном, с пришитыми к мантии крылышками своими дурацкими, и уныло у меня интересуется, где господин Глава Совета? Глава Совета – это дед мой Мерлин. Я злой тогда был, не в настроении, ну и ответил где… в рифму ответил, складненько так. А этот убогий обиделся. Так слово за слово, дошло до драки. А как маги дерутся? Ясно, что не кулаками, а магией. Этот придурок крылоносный – маг посредственный, некромант-жестовик, как и мы с отцом, только до нас ему далеко, слабаку этому. Ну, то есть это я тогда так думал. Ошибся.

Хорошо меня этот колдушок приложил и, что странно, на этом останавливаться не собирался, добить решил. Еще и орал при этом, как он всех нас ненавидит и с каким удовольствием меня прикончит. Нас это, надо полагать, Эрраде? Интересно, что плохого мы ему сделали? Я бы спросил у него, но какие тут вопросы, когда я на коленях стою, как козел контуженный на дрожащих копытцах, а сволочь эта совсем близко подошла и собирается долбануть меня чем-то неприятным и наверняка необратимым. Это вам не невинные шалости с превращением в мышь! А я уже защитное заклинание сплести не успею, какое там заклинание, если руки дрожат? На мое счастье я тогда на спор не стригся, волосы уже приличной длины отрасли, ну и вот с перепугу, не зная, что еще предпринять, зарядил я волосы своим способом, башкой мотнул и мажика этого по ногам волосами зацепил. Ему и в голову не пришло защиту ставить, не увидел магии, и… В общем с тех пор у деда в аквариуме живет черный кузнечик, и целовать его в ближайшие лет этак миллион дед не планирует. А именно такое условие освобождения я этому придурку поставил. А потому что не стоило нападать на внука Главы Совета у него же, у Главы, дома! Одним словом, с тех пор я коротко не стригусь. Мало ли как дело обернется. Да и к лицу мне. Во всяком случае, девушкам нравится. Всем, кроме этой вот, наследницы престола расфуфыренной. Но надо быть терпимее к женщинам. Они все-таки пол слабый и местами глупый.

– Я не ссориться сюда пришел, – примирительно сказал я и даже галантно Иоханне руку подал, помогая с подоконника слезть. Она мою руку приняла с исключительно противным выражением на лице. Нет, мордашка привлекательная, вот если бы она такие выражансы на ней не строила, то я, может быть, даже симпатию какую к ней как к женщине испытывал. А так… дрянь высокомерная и больше никто она.

– Неужели пришел просить моей руки? – пошутила Иоханна, но как-то не очень весело пошутила, как будто наполовину верила, что я, и правда, за такой глупостью сюда явиться мог.

– Да я скорее налысо побреюсь! – огрызнулся я. – Даже не мечтай о таком счастье!

Иоханна оценивающе так на меня посмотрела и решила:

– Лысый ты будешь еще менее привлекательным, маг недоученный. Так волосы хоть уши твои большие скрывают, и вид у тебя более-менее приличный… хоть и похож со спины на тощую девицу.

– Это я недоученный? – разозлился я, не обращая внимания на прочие глупости… кстати, нормальные у меня уши, врет она все!

– Если бы доученный был, то не телепортировался бы с таким шумом, я даже проснулась.

– Ах, так вот каким размышлениям ты за шторой предаешься! Дрыхнешь!

Мне стало смешно, а Иоханна губы поджала, глаза презрительно сощурила. Дошло до дуры, что сама себя выдала.

– Конечно, я задремала, что неудивительно. День выдался утомительный, гостей принимать пришлось, родители решили меня замуж за недоумка выдать.

– Я недоумок? Да ты… ты…

Довела она меня! Я к ней по серьезному делу пришел, а она язвит, растудыть ее в тудыть!

– Проблемы со словарным запасом? – вкрадчиво спросила блонда эта… что б ей!

Ну да, кончились слова. И терпение кончилось!

– Кошка драная! Да на такую, как ты, даже наш старый кот Василий не позарится!

А потом был окончательный и бесповоротный большой трындец! Иоханна даже пискнуть не успела, как ее дымок сизый окутал, и вот уже из кучи ее одежды вылезает кошка. Белая, с голубыми глазами. Не драная совсем, но все равно при этом растерянная и несчастная.

– Пипец! – от ужаса, на что-то более цветистое моего словарного запаса в тот момент не хватило.

Иоханна оскорблено мяукнула, села и мрачно на меня уставилась.

Я заклинание случайно и со злости кинул. Даже не сплел толком. И привязку не сделал. В таких случаях любой поцелуем расколдовать может. К сожалению, никого, кроме меня, поблизости не наблюдалось, так что пришлось мне самому подвиг этот совершать. Пока кто-нибудь сюда не вошел и не случился международный скандал.

Я поспешно плюхнулся перед принцессой на колени и, преодолевая отвращение, чмокнул ее в кошачий нос. Нет, против кошек я ничего не имею, но это же Иоханна! Одно утешает – сейчас она в человека обратно превратится, естественно, без одежды будет и я, наконец, узнаю, свое ли у нее богатство такое монументальное или она себе в корсет что-то подкладывает последние лет пять?

К моему, да и к ее удивлению, ничего не произошло. Она не расколдовалась! Это что это получается? Я привязку сделать успел? Какую?!

– Иоханна, ты это… ты можешь говорить! – распорядился я.

Если честно, я не помнил, успел ли колдануть на этот счет. Просто так, на всякий случай сказал. И зря сказал. Потому что принцесса заговорила.

И эта принцесса морщила нос всякий раз, когда я выражался? Да она сама при большом старании мать мою Дульсинею переплюнет!

– Ваше высочество, прекратите ругаться. Вам не к лицу.

Принцесса замолкла на полуслове. Да, отец прав, это всегда срабатывает. Действует на орущих девиц как ушат холодной воды. Главное, морду каменную сделать и сказать это с арктическим холодом в голосе. До отца мне, конечно, далеко, но и я при желании так «отвыкать» могу, что мама не горюй!

Иоханна

Мне не к лицу?! Он хотел сказать – не к морде?! Не к мордочке? Да что же это такое. Мамочка моя! Что же это такое?!

Я завертелась на месте, пытаясь оглядеть себя со всех сторон. Я же кошка, кошмар какой – я кошка. Даже когда этот недоумок Лин полез ко мне целоваться, я готова была это стерпеть. Да все, что угодно, лишь бы этот кошмар прекратился! Что? Нет? Нет?!

– Лиииин! – кричу я. – Что ты наделал, глупая твоя голова?!

А он глядит на меня. На лице раскаяние написано. Да что мне с этого его раскаяния?

Я… Я… я какая-то глупая белая кошка. Как хочется плакать. Все, я плачу. Что? Что это за мерзкий вой? Это я?! О, нет. Даже порыдать не могу – мне мой собственный голос противен.

– Ну что же ты так убиваешься? – несчастным голосом произносит Лин. – Придумаю я что-нибудь.

– Думай быстрее! – говорю. – Я не могу в таком виде во дворце появиться. А что подумают мои родители?! О!

– Ну, – бормочет он, – что они могут подумать? Что папа мой сюда заходил, но вместо гадостей всяких сотворил вполне себе симпатичную кошечку.

Это комплимент?

– А может, – тут же добавляет этот мажонок, – тебе обратно и не превращаться? Ты мне кошкой гораздо больше нравишься! Я бы, может, на тебе даже и женился. Это ж так забавно! Ее кошачье величество…

А вот с этого места он уже перестает говорить и начинает отчаянно верещать. Он что, и в самом деле, думал, что котам когти исключительно для красоты нужны?

– Дура, – угрюмо бормочет Лин, – слизывая кровь с царапин.

Тоже мне, человек нашелся!

– Вот что, – говорю, усаживаясь на пол и оборачивая лапы хвостом, – мальчик. Мне все равно, как ты собираешься это делать, но ты обязан немедленно, слышишь? Немедленно превратить меня обратно в человека. В противном случае…

А что я могу с ним сделать-то? Покусать?

– В противном случае я за себя не ручаюсь. Мяу. Тьфу, понял, да?

Лин задумывается.

– Предлагаю следующее, – заявляет он спустя пару минут весьма деловым голосом, – мы сейчас с тобой отправляется к моему деду. Мерлину. Знаешь такого?

Закатываю глаза. Он что, и в самом деле, за слабоумную меня держит? Кто же его не знает!

– Дед, – продолжает Лин, – точно что-нибудь придумает. Если честно, я подозреваю, что нечаянно твое превращение к его поцелую привязал. Прости, у меня это обычно само собой получается.

Ну вот, не хватало еще, чтобы меня всякие пропахшие перегаром старики лобызали! Пусть они хоть пять раз великие маги! Впрочем, чего только не сделаешь ради спокойствия в государстве.

– Ладно, – мурлычу я, – пойдем к Мерлину. Но только учти, мажик, если что-то опять пойдет не так…

Он только фыркает в ответ.

– Да ты, – отвечает, – деда моего плохо знаешь! Чтобы у него, да что-то не так!

Накаркал, ворона несчастная. И отчего у меня способностей к магии нет? Сидел бы сейчас на ветке и не вредил.