Странный запах тростника

Светлой памяти Н.П. Макаровой и моему родному городу

В последний день лета двое друзей, перешедших в девятый класс – Илья Митриев и Слава Ладушкин – сидели на крыше заброшенного мясокомбината. Рядом со Славой валялся противогаз, который он нашёл в подвале здания и зачем-то потащил с собой.

Мясокомбинат в Фёдоровске пополнил число городских заброшек сравнительно недавно. Илья и Слава тогда ходили в начальную школу. Взрослые до сих пор сетовали, что, дескать, загнулось последнее предприятие – предыдущим был хлебозавод. Подростковые же мозги реагировали на это привычным словосочетанием «это Россия» и переключались на свои заботы. Как, в общем-то, и у взрослых.

Ребята не были идейными любителями заброшенных зданий: не ездили по полуразрушенным пионерлагерям, не играли в «Дозор», не лазили на охраняемые объекты ради порции адреналина. Просто тридцать первое августа обоим хотелось провести красиво, и крышу сочли достойным вариантом. До сегодняшнего дня они сюда не забирались.

Обсуждались планы на вечер. Илья предлагал сходить на дискотеку «Прощай, лето» в клубе посёлка Речной, а Слава – закрыть купальный сезон.

– Да что я, дебил в реку сейчас лезть?

– По-моему, там не холодно.

Ладушкин вообще был настоящим моржом: в этом году он искупался в Фёдоровке уже в начале мая. И ледяная река казалась ему гораздо более заманчивой перспективой, чем «Прощай, лето». «Да, ты не такой как все и не любишь дискотеки», – пропел в голове голос Земфиры. Вот незадача, теперь песня не отвяжется.

А ещё вспомнились искренние слова крепыша-шестиклассника Вани Грибова, знакомого по юнармейскому школьному отряду, где они оба состояли: «И как вы, такие непохожие, дружите»?

– Мы маленькие дети, храним свои секреты, в лицо нам дует ветер…

Это зазвонил телефон у Ильи. Он посмотрел на экран и скривился:

– Сева! Да пошёл он…

– Что вот ему надо? – без восторга отозвался Слава.

Сева был командиром упомянутого выше отряда. Персонаж очень серьёзный, правильный и довольно надменный, он встретил на своём жизненном пути яркого антагониста – Илью. Даже летом они умудрились поссориться (буквально на днях, в юнармейском чате), и Севина девушка Лена тщетно пыталась их помирить.

– Давай взорвём, как это было год назад… – Мелодия звонка доиграла до припева, а Митриев так и не взял трубку. Он лишь подпевал песне и слегка пританцовывал. Получалось у него просто, естественно и гармонично, и Слава ощутил привычную, ленивую даже зависть.

Через минуту зазвучала бодрая старинная песня «Rocky road to Dublin». Пожалуй, во всём городе такое могло стоять на звонке только у Ладушкина. Вот нравился ему своеобразный ритм ирландской музыки, и всё.

Подумав пару секунд, Слава принял вызов и сразу поставил на громкую связь.

– Слава, привет. Это Сева звонит.

– Да узнал я. Ты у меня записан.

– Не отвлекаю?

– Нет.

– В общем, шестого числа в Рябинках будут открывать водозаборный узел. От нашего отряда нужно не меньше пяти человек. Ты поедешь?

– Я подумаю.

– Хорошо. Думай до завтра, потому что Андрею Евгеньевичу списки подавать.

– Договорились. Пока.

– Достали эти узлы водозаборные, – зевнул Илья. – Нам там что опять делать, воду пить из стаканчика? Лучше б хоть раз за лето в поход сходили!

По чердачной лестнице ребята спустились внутрь мясокомбината. Неожиданно Илья сделал предупреждающий знак и присел на корточки. Слава последовал его примеру и прошептал:

– В чём дело?

– Тихо! Там, короче, торчок закладку по ходу ищет. Смотри, – Илья показал на парня в чёрном спортивном костюме, который находился этажом ниже.

После трёхминутного наблюдения стало ясно, что Митриев прав. Парень рылся в завале кирпичей, периодически сверяясь с мобильником. Наконец, он нашёл то, что искал. Илья быстро включил камеру телефона, сфокусировал на руках наркомана и приблизил.

– Фен или герыч. Порошок, короче, какой-то, – прокомментировал он для Ладушкина.

В глазах Ильи горели азарт и любопытство. Он покосился на Славу, но не заметил в нём такой же увлечённости происходящим: тот смотрел на парня с тоскливой растерянностью.

– Молодой такой. Лет двадцать от силы.

– Сейчас прикинь бы он нас заметил! Особенно когда я через телефон смотрел… Решил бы, что я снимаю.

Не оглядываясь по сторонам, наркоман направился вниз по лестнице.

– Давай пока не будем выходить, – Илья удобнее устроился за их укрытием – рядом ржавых железных бочек. – Идёт, блин, никуда не смотрит… Ментам такого хлопнуть как нефиг делать.

Слава молчал. Он как-то не сталкивался с этой сферой раньше и не думал о ней (если не считать классных часов о вреде наркотиков, на которых он просто занимался своими делами). Это Илья пару раз заходил на тематические ресурсы в «Даркнете» и кое-что знал. Но дальше дело не пошло, заказывать и пробовать он ничего не собирался.

Выждав пять минут, ребята спустились и вышли из здания. Не то чтобы они боялись парня лет на пять старше себя, просто понимали, что такой человек непредсказуем, да и не планировали с кем-то связываться в принципе.

***

На следующее утро Митриев и Ладушкин стояли на торжественной линейке. Не со своим классом, а с юнармейским отрядом, и одетые не в школьную форму, а в алые футболки, береты и песочного цвета брюки.

У Ильи на скуле темнела ссадина: вчера они выбрали-таки дискотеку. Подвыпивший паренёк проехался по поводу Славиных неважных танцевальных способностей, и Митриев вступился за достоинство друга – сначала словесно, но инцидент быстро перерос в драку, встрять в которую Ладушкин даже не успел. Ситуацию быстро разрулил «смотрящий» Речного, который дал леща комментатору и заставил его извиниться перед друзьями. Может, из благородства, а может, хотел повоспитывать свою шестёрку.

А Слава зато немного кашлял. На обратном пути он решил всё же окунуться: болезненная тяга взять всё от последнего летнего дня, да и так загадочно и маняще смотрелась Фёдоровка под оранжевым месяцем… А может, хотел что-то доказать себе после эпизода на дискотеке. В этот раз организм его подвёл.

Когда отряд стоял ещё не шеренгой, а в произвольном порядке, к ребятам подошёл Сева.

– Привет, Слава. Привет, Илья. Я до тебя не смог вчера дозвониться. Ты, наверно, занят был.

«Занят был» прозвучало с иронией, но не с явной, как сказало бы абсолютное большинство людей, а с едва заметной. Интеллигентной и тонкой.

– Привет. Я уже в чате всё прочитал.

– Поедете?

Слава и Илья переглянулись.

– Можно… – высказался Ладушкин.

– Короче, поедем.

– Тогда зайдите после линейки к директору расписаться за безопасность.

И Сева ушёл к своей девушке, умной, красивой и весёлой Лене. Что Митриев, что Ладушкин неоднократно размышляли на тему: «Ну что она в нём нашла?»

Ребята, в частности Илья, едва успели рассказать отряду о вчерашних приключениях, когда зам по безопасности дал команду строиться.

В колонках заиграла минусовка песни «Школьные годы». Волнительный, чуть печальный мотив заставил друзей задуматься о том, что они уже в девятом. Часть таких привычных одноклассников скоро уйдёт, и класс объединят с «бэшками», с которыми у «ашек» отношения так себе. Впрочем, Илья собирался после девятого покинуть школу: у него была странноватая мечта стать преподавателем информатики, и он приглядел себе какой-то московский колледж. Учился Митриев неважно, особенно по русскому, с учителями конфликтовал и задерживаться здесь ещё на два года не планировал. А вот Слава оставался. Его планы на жизнь тоже не отличались обыденностью: Ладушкина тянуло… в агрономы. Он с удовольствием возился в огороде, держал в вазе на столе букет пшеницы, летом привозил в прицепе мотоблока охапки иван-чая и знал биологию лучше половины одиннадцатиклассников. Слава уже готовился не к ОГЭ, а к ЕГЭ. Для поступления он выбрал главный аграрный, Тимирязевку, и в этом году собирался туда на день открытых дверей.

Неожиданно среди первачков (шеренга которых стояла лицом ко всей школе на крыльце) началось какое-то странное, явно не запланированное программой движение. Все ребята начали передавать гелевые шары, которые с самого начала праздника держали в руках, стоявшей в центре худенькой смуглой девочке. Её лицо при этом было крайне серьёзным и взволнованным.

Директор Лариса Константиновна растерялась. По традиции, первоклассники должны были загадать желание и выпустить шарики в конце линейки. И главное, зачем они это делают? Что за странный каприз?

Ведущие из десятого говорили абстрактные фразы о корабле знаний, который понесёт школьников по волнам жизни, и директор без особого ущерба мероприятию попросила у них микрофон.

– Ребята, первоклассники, что вы делаете? Зачем Ане Ширинкиной столько шариков? – Директор старалась говорить спокойно и убедительно. – Вам скоро выпускать их и загадывать желание. Аня, верни шарики обратно ребятам.

– Она улететь просто хочет! – в повисшей тишине сообщил кто-то из Аниных однокашников. Сказано это было совершенно серьёзным голосом.

После секундного осознания школа грянула смехом. Ни до, ни после Митриев и Ладушкин не слышали, чтобы одновременно хохотало такое количество людей. Они тоже от души развеселились.

– Во молодёжь пошла! – прокомментировал Илья.

А девочка заплакала, у неё задрожали руки, и гроздь шаров – не меньше пятнадцати штук – улетела в небо. Аня закрыла руками лицо. Директор сказала что-то накрашенной ведущей, и та спешно отвела девочку в сторону и начала её утешать. Через толпу к ним пробралась мама Ширинкиной.

– Так, дорогие ребята, дорогие родители, мы продолжаем… Мы продолжаем праздник. Потише, пожалуйста! – Лариса Константиновна повысила голос.

Классные руководительницы с неодинаковым успехом цыкнули на своих подопечных.

– Сейчас перед нами выступит советник главы Фёдоровского городского округа Баулин Михаил Сергеевич.

К микрофону вышел дородный немолодой мужчина. Директор тем временем под десятками любопытных глаз двинулась к героине дня.

– Девочку жалко, – произнёс Слава.

– Да ладно. Что ей будет, она же мелкая.

– Да я не про то!

– А про что?

– Ну… Расстроилась, наверно, что не полетела.

– Да чтоб она полетела, надо было, чтобы ей вся школа по шарику дала. И учителя, и уборщицы, и повара, и менты за забором.

– Это да…

– Вот интересно, – Илья развернулся к Славе, начисто нарушив шеренгу, – допустим, у неё всё получилось. Она поднялась. Как она планировала приземляться?

Сева уж с минуту кидал на друзей любезные взгляды, но они, увлекшись обсуждением, не замечали этого. В ситуацию решила вмешаться Лена.

– Илья! – громким шёпотом окликнула она Митриева с дружеским укором в голосе.

Илья обернулся, изобразил жестами извинение и поспешно вернулся в строй.

– Наверно, она об этом не думала, – ответил Слава. – Для неё было главное взлететь.

– Ладно, давай помолчим, а то Сева сейчас окосеет.

– В этом году в школе вас ждут приятные сюрпризы, – говорил Баулин. – Мы произвели кое-какой ремонт, и надеюсь, вы отблагодарите нас хорошими оценками.

Друзья переглянулись. Позавчера они ходили получать учебники и видели школу изнутри.

– Какой нахрен ремонт?! – прорвало Илью. – Пара пластиковых окон и дырки в линолеуме залатали… линолеумом другого цвета?

Митриев действительно перечислил все изменения, забыв разве что новую дверь в столовой. В остальном школа осталась такой же: убитый асфальт вокруг, не менявшийся с момента укладки – больше тридцати лет; окна в деревянных рамах, которые дребезжали на переменах и не защищали зимой от холода; полы в кабинетах, распевавшие под ногами на тоскливые минорные лады. Более того, в школе не было актового зала. Пять лет назад его признали аварийным, снесли и никак не могли изыскать средства для пристройки нового.

На Илью обернулся стоявший неподалёку работник администрации. Сева перехватил его взгляд и с искренним раздражением сказал:

– Илья, Слава, тише! Как дети себя ведёте!

– Не так! Надо, короче, гаркнуть: «Разговорчики в строю! Пять нарядов вне очереди!» – поддразнил Митриев. Уж очень зацепили его слова о ремонте, и он никак не мог остыть.

Сева с непередаваемым видом вздохнул, закатил глаза и покачал головой.

***

– Да, она, конечно, очень умная и начитанная девочка. Но вы понимаете, что сегодня Аня просто скомкала нам мероприятие? Во-первых, была нарушена традиция. Для первоклассников сегодня такой важный день. Они должны были выпустить шарики, загадать желание.

Илья и Слава стали невольными свидетелями этого разговора в кабинете директора. Документ, в котором им следовало расписаться, куда-то задевался, и растерявшийся Андрей Евгеньевич вытаскивал всё из ящиков стола.

– Ну, видимо, для них дороже были прилипалы, – миролюбиво улыбнулась Анина мама. Как выяснилось, её дочь на репетициях к торжественной линейке подкупила одноклассников прилипалами за оказанную сегодня услугу.

– И вообще, эта традиция для природы не лучшая идея, – подал голос одиннадцатиклассник Ярик Михалёв, который минуту назад вошёл в кабинет и успел только поздороваться.

– Ярослав, а ты чего здесь забыл?

– Мы с Инной Борисовной договаривались, что она анализы воды сделает из реки для моего проекта. Хотел ей пробу передать, – Ярик продемонстрировал пластиковую бутылку.

– На столе её оставь и иди.

Михалёв последовал совету Ларисы Константиновны.

– Наш главный эколог… Допустим, Бог с ними, с шариками, – улыбнулась директор. – Но школу успокоить невозможно было! Все классы стояли и гоготали. И если у вашего ребёнка такая тяга к полётам, она больше ничего в этом духе делать не будет? Ещё парашют себе из зонтика придумает и спрыгнет откуда-нибудь… из окна.

– Я специально пропустила рассказ «Где начинается небо» в сборнике Яковлева, когда ей вслух читала. Не будет. Она не такая глупая девочка. Одно дело – попытаться взлететь с земли, а другое – откуда-то прыгнуть. У нас же не прыгает с пятого этажа.

По лицу директора можно было заметить, что она не знает такого рассказа. А если бы кто-то пригляделся к Аниному лицу (она смотрела в пол), то понял бы, что сегодня сборник замечательного писателя Юрия Яковлева будет изучен более тщательно. Оказывается, там о полётах не только «Непослушный мальчик Икар»…

– Ань, ну ты не будешь больше пытаться куда-то улететь?

Не поднимая глаз, девочка помотала головой.

– Вот следующим летом отправимся на Камчатку, почти девять часов будешь в небе. Потом подрастёшь – с парашютом можно будет прыгнуть.

Видно было, что Аню ничего из этого не утешило. В её годы между едва ушедшим летом и следующим лежит целая пропасть, не говоря об ожидании возраста, когда можно будет прыгнуть с парашютом.

Вот мальчики в юнармейской форме уже большие. Они совсем скоро смогут совершить этот прыжок, да и жизнь у них, наверно, и так интересная: походы, полосы препятствий, соревнования… В отряд «Юнармии» в школе принимали только с пятого класса. Ане казалось, что ребята тихонько посмеиваются над ней, хотя ничего подобного не было. Илья и Слава слушали разговор с интересом и сочувствием.

Наконец, Андрей Евгеньевич нашёл нужный документ.

– Это вот то, что вы шестого поедете? – поинтересовалась Лариса Константиновна.

– Да, – ответил зам.

– Во сколько?

– В девять. От администрации.

– Илья, а что у тебя с глазом?

– Да ударился, – небрежно ответил Митриев, ставя свою подпись.

– Ударился или ударили?

– Ударился. Об стул споткнулся в темноте.

– Ой, – недоверчиво и устало вздохнула директор. – Ладно, вы идите, – обратилась она к Аниной маме. – Думаю, мы друг друга поняли.

***

– Вопрос теперь в том, как это передать, – озадаченно произнёс Ваня Грибов, машинально сложив листок бумаги фронтовым треугольником.

– Вот без понятия, – ответил ему ровесник-юнармеец Олег.

Из раздумья их вывела… известная всей школе Аня Ширинкина, беззаботно бежавшая по коридору.

– Ань, слушай! – остановил её Олег, – ты ведь смелый человек?

Девочка засмущалась, но шестиклассник смотрел на неё по-доброму и даже с надеждой.

– Не знаю, – ответила она.

– Я знаю, что смелый. Можешь, пожалуйста, положить это на стол в кабинете директора? Не самый первый, где директор сидит, а следующий, ближе к окну. Скажи Андрею Евгеньевичу, если он там будет, что тебя попросили передать это большие мальчики. Ты их не знаешь и не запомнила. Хорошо?

– Ну… Хорошо, – Аня взяла треугольник и побежала в направлении директорского кабинета.

– А вдруг испугается, выкинет и скажет, что передала? – засомневался Ваня. – Может, пойдём издалека посмотрим?

– Да не! Ну нафиг там сейчас светиться. Передаст, я думаю.

Тем временем по коридору двигались Слава и Илья. Митриев листал группу ВКонтакте «Подслушано Фёдоровск» с неизменным для таких сообществ оленем на аватарке.

– Смотри, – он протянул телефон Ладушкину.

Слава глянул на экран и прочёл: «А вы знали что у нас в 1ой школе появился свой гагарин кто в курсе тот поймёт. Анон админушке печенек». Чудо орфографии, синтаксиса и пунктуации завершал смеющийся смайлик.

– Дурак какой-то писал, – прокомментировал Слава, возвращая мобильник.

– О, здорово! – Илья заметил Ваню с Олегом, и они обменялись рукопожатиями.

– Привет! Прикинь, мы тут, короче, Гэндальфу анонимку передали, – возбуждённо поведал Олег.

Прозвище «Гэндальф» каким-то образом перекочевало за Андреем Евгеньевичем из армии. Впрочем, на то Фёдоровск и маленький город. Что его объединяло с персонажем Толкиена, оставалось загадкой даже для тех, кто читал последнего.

– Чё за анонимка?

– Ну, что в четвёртой школе юнармейцы как нормальные люди живут, ездят… не как вот мы в Кукуево водозаборный узел открывать, а там по партизанским местам всяким, – вступил Ваня.

– То, что мы первого сентября опозорились: должны были строевым шагом в школу зайти, а шли как лохи какие-то, потому что летом не собирались, – добавил Олег.

– В общем, что хреново у нас всё в отряде, – подытожил Ваня. – И что мы командиром хотим Лену или тебя, а не этого, тоже написали.

Илья сначала собирался сказать «круто», но после фразы про командира это прозвучало бы нескромно. Поэтому он спросил:

– А как передали?

Олег и Ваня объяснили. Митриев целой гаммой жестов изобразил возмущение и шок.

– Вы зачем ребёнка впутываете? У неё вот проблем мало было? И потом, если Гэндальф соберёт отряд и попросит её сказать, кто ей это дал, вы уверены, что она не скажет? Она маленькая вообще-то! Испугается, и всё!

– Ну а как ещё было? – пристыженно огрызнулся Ваня.

– Как-нибудь! Но первоклашку – первоклашку, Карл! – зачем впутывать в наши проблемы?

Аня тем временем бежала обратно, сияя счастливой и доверчивой улыбкой.

– Ань… Тебя ведь Аня зовут, да? Меня Илья, – Митриев протянул ей руку. Девочка несмело её пожала.

– Ань, ты прости их, что они тебя на такое дело послали. Слышала, может быть, пословицу: «Два дебила – это сила?» Не слышала?

– Нет…

– Вот. Это про них. Ты скажи: всё нормально прошло?

– Да. Там вообще никого в кабинете не было. Я просто на стол положила и убежала.

Четверо ребят с облегчением переглянулись.

***

Субботним утром на парковке около администрации собралась приличная толпа. Кроме юнармейцев из разных школ и их сопровождающих, здесь стояли представители «Молодой гвардии» от «Единой России», молодёжного парламента, медиацентра, волонтёрского клуба «Дело» и, конечно, весёлый молодой оператор местного телевидения Паша. Пожалуй, он был знаком поголовно со всем Фёдоровском: от ребятни, которую снимал на детских мероприятиях, до пенсионеров из «Активного долголетия». Паша уже успел перекинуться парой шуток со Славой и Ильёй. Ладушкин всегда недоумевал, как тот умудрялся находить общие темы со всеми без исключения людьми.

Наконец, подали транспорт.

– Ребят! Я выйду первым и засниму, как вы выходите из автобуса. И надо, чтобы у вас на лицах было это… «Воплощение счастия народного», как сказал один поэт.

– Некрасов, – с поддёвкой в голосе сказала студентка литературного института из «Дела».

– С языка сняла! – откликнулся Паша.

– Ага, не сомневаюсь…

Они продолжили ёрничать друг над другом, но автобус тронулся, и их разговор перестал быть слышен.

По краям дороги тянулся живописный осенний лес, хоть и изрядно подпорченный проклятьем Подмосковья – жуком-короедом. Когда встали на светофоре, взгляд Митриева зацепился за яркие алые вкрапления в жёлто-зелёном потоке деревьев.

– Слав!

– У?

– Ты ж у нас в биологии шаришь? Как те красные деревья называются?

– Осины, – с упрёком ответил Ладушкин. – Ты как будто не в Фёдоровске вырос, а где-нибудь в Москве.

– Да не, я на природу хожу, просто как-то обычно не заморачиваюсь… Прикольные такие.

Автобус отъехал на приличное расстояние от города, когда Андрей Евгеньевич достал из кармана бумажный треугольник.

– Ребята, – обратился он к Илье и Славе, сидевшим через проход и чуть впереди, – вы не знаете, кто мне вот это положил на стол?

По секундному замешательству на их лицах Гэндальф оконательно убедился: знают, а может, и сами постарались. Эффект неожиданности сработал на «ура». Когда автобус только отъезжал, они ещё ждали этого вопроса и могли бы изобразить искреннее недоумение.

Андрей Евгеньевич вообще был неплохим психологом, да и детектив в нём сидел замечательный. В прошлом году в него влюбилась восьмиклассница Яна и, выведав номер Гэндальфа у юнармейцев, написала ему смс: «Вы никогда не узнаете, кто я. Просто знайте, что Вы самый лучший человек на свете и я Вас очень люблю». После этого она долго не отвечала на звонки с незнакомых номеров, но Андрей Евгеньевич набрался терпения и позвонил ей через месяц. Услышав его голос в ответ на своё: «Алло, здравствуйте», Яна повесила трубку и заплакала. Из-за хрипловатого мальчишеского голоса и картавости узнать её не составило труда.

На следующий день он подошёл к ней в школьном коридоре и сказал какие-то общие хорошие слова, вроде того, что ему очень приятно, но у них большая разница в возрасте, она красивая девочка и обязательно найдёт настоящую любовь и всё в этом духе. При этом Гэндальфу было едва ли лучше, чем Яне: все эти четыре недели он жил глупой надеждой, что автор смс – не так давно пришедшая в школу учительница ИЗО…

В общем, детективные способности не подвели его и на сей раз. После затянувшейся паузы ответить «не знаем» было уже совсем нелепо. Оставалось сказать что-то в духе: «Знаем, но это не мы и называть никого не будем», но тогда критически сузился бы круг вокруг Вани и Олега. Сева с Леной как бунтари отпадают сразу (как минимум из-за пункта о смене командира), девчонки из седьмого класса слишком миролюбивые, а пятиклассники только влились в отряд и ещё не могли иметь претензий.

И вдруг…

– Это я на стол положила!

Гэндальф вздрогнул. Он искренне полагал, что сиденье за ним пустует. Юнармейцы первой школы ехали в самом хвосте, но автобус подали большой и заполнился он всё же не до конца. Факт оставался фактом: сзади него сидела Аня. Вернее, теперь она привстала.

– Ты как здесь оказалась? – первым обрёл дар речи Митриев.

– Вы только не злитесь, я очень хотела с вами в поход, – ужасно смущаясь, ответила девочка. – Я живу как раз недалеко от админиср… администрации. Я незаметно зашла через заднюю дверь. Можно я, пожалуйста, маме позвоню? Я её номер помню. У меня просто… телефон в ремонте.

– Твоей маме, – произнёс Ладушкин после очередной паузы, – надо прижизненно давать героя России.

– Это точно, – поддержал Илья. – Каждую неделю что-нибудь отчебучишь. А может, и чаще, не знаю.

Аня совсем сникла. Она ожесточённо теребила ткань на спинке сиденья Гэндальфа.

Андрей Евгеньевич вздохнул и достал мобильник.

– Диктуй номер.

Реакция Аниной мамы на этот раз была вовсе не такой мирной, как на шарики. Она сразу попросила дать трубку дочери и здорово её отругала: оказывается, уже полчаса с помощью двух подростков она разыскивала её по окрестностям детской площадки. И, к тому же, Ане пол-второго нужно пить лекарство. Или она хочет не вылезать из болезней и сидеть дома, как в прошлом году?

Потом Ширинкина-старшая извинилась перед Андреем Евгеньевичем и спросила, сильно ли будет мешать Аня на мероприятии.

– В принципе, знаете что? Мы сейчас подъезжаем к Васькино. Я могу попросить кого-нибудь из ребят довезти её обратно на автобусе. Слав, – Гэндальф посмотрел на Ладушкина, который сидел ближе к нему, – не доедешь с Аней?

– Ну можно, – пожал плечами тот.

– Тогда я денег сейчас дам, и мальчик из девятого класса её привезёт. Раз уж такая ситуация и лекарство ещё надо пить. Просто там, наверно, надолго, и… Ане точно неинтересно будет.

– Ой, просто, понимаете, так неудобно… Ну, деньги я вам перечислю, но мальчик из-за этой егозы на мероприятие не попадёт.

– Да там такое мероприятие, если честно… От нас там нужно чисто пофотографироваться. Я не думаю, что он туда сильно рвётся. Слав, ты как?

– Не рвусь.

– Ну вот, он говорит – не рвётся. И деньги перечислять не надо, я на сто рублей не обеднею.

– Ну уж нет, я обязательно переведу…

– В общем, я высаживаю их сейчас, и первым автобусом они едут к вам.

У остановки возле Васькино Гэндальф попросил водителя затормозить, и Слава с Аней покинули автобус.

Митриев ощутил лёгкий укол досады: как красиво испарился Ладушкин подальше от неприятного разговора! А ему в одиночку придумывать, как не подставить мелких и не подставиться самому. Впрочем, что удивительно, Андрей Евгеньевич не возобновлял беседу. И Илья отвернулся к окну.

***

– Так. Давай руку. А то сейчас убежишь куда-нибудь… В кругосветное путешествие, – твёрдо, но с улыбкой произнёс Слава.

Ладушкин умел обращаться с детьми. У него как раз подрастала младшая сестра, правда, на три года старше Ани. Девочка, слегка хлюпавшая носом после маминых речей, послушно протянула ему ладонь.

Они поднялись на остановку, и Слава взглянул на расписание.

– Ближайший автобус в 11:50… Мы с тобой в перерыв попали, – взглянул он на часы, которые показывали всего десять.

– Только что ушёл. В интернете, небось, расписание смотрите? – подала голос бабушка, сидевшая возле дороги с ведром яблок на продажу.

– Ну, как всегда – только что ушёл…

Слава совершенно не знал, что им с Аней делать на этой остановке почти два часа.

– Хотите яблочки? Бесплатно дам. Возьмите! Тут и антоновка, и грушовка…

Осень выдалась настолько яблочная, что в ответ на предложения знакомых забрать очередной урожай люди отвечали: «Ещё один, да иди ты!» На что вообще надеялась бабушка, выставляя их на продажу? Да ещё далеко не у самой оживлённой дороги…

– Спасибо. Грушовка – это вкусно.

– Давай я тебе в рюкзак насыплю.

– Нет, насыпать не надо! Нам сейчас перекусить, а то своих полно. Будешь? – обратился Слава к Ане. Та кивнула.

– Давай я девочке красненькое дам. Вот, смотри, какое хорошее. Сестрёнка твоя?

– Нет.

– А кто?

Слава не захотел излагать историю Аниного побега и поэтому ответил:

– Точнее, сестрёнка. Только двоюродная.

– А. То-то смотрю – совсем непохожи.

Сгрызли по яблоку, кинули огрызки в траву, ещё раз поблагодарили бабушку.

– Пойдём по деревне погуляем, что ли?

– Пойдём, – скованно отозвалась Аня.

Васькино оказалось симпатичной деревушкой. Дома с наличниками, временами даже с роскошным узором, заборы в красных листьях девичьего винограда, запах осенних костров… И, конечно, яблони, ломящиеся от урожая. Раз с одной из веток, свисающих на улицу, крупное яблоко чуть не приземлилось Славе на голову.

– Эй, закон всемирного тяготения, вообще-то, уже открыли… Знаешь эту историю?

– Да, – смущённо улыбнулась Аня. – Про Ньютона.

– Всё-то ты знаешь… Ну хотя да, ты же этот закон пыталась преодолеть. Кстати, как ты потом обратно собиралась?

– Я бы шарики по одному отпускала.

– А руки бы у тебя не устали?

– Я каждый день с первого августа на перекладине специально висела. Да я бы недолго. Через минуту бы отпускать уже начала.

– Как тебе вообще такое в голову пришло… А в автобус ты как залезла так, что никто не заметил?

Выяснилось, что сначала Аня пряталась за деревом (о поездке она знала, конечно, в результате того разговора в кабинете директора). Автобус припарковался крайне удачно для неё, он прикрыл девочку от потока заходящих людей. Через заднюю дверь та незаметно вошла внутрь и примостилась на одном из сидений. Пройти в самый хвост времени у Ани не было, да и перед ней оставалось ещё много свободных кресел. Однако по мере заполнения салона Аня тревожилась всё сильнее. Лишь чудом Гэндальф оказался последним из тех, кто занял левую сторону автобуса, а у сидевших напротив неё молодых парламентариев (или парламентёров, как их там) девочка интереса не вызвала. Видимо, решили, что это чья-то младшая сестра.

– И что ты думала, мы едем в поход? С палаткой, костром, рыбалкой?

– Ну да…

– А мы ехали слушать скучного дядю губернатора, хлопать ему в ладоши и говорить, какой он молодец.

Помолчали.

– И это ведь ты только первую неделю ходишь в школу! При чём неполную… Я за девять лет столько там не натворил. И даже Илья, наверно, – с улыбкой продолжал Ладушкин.

Несмотря на Славин добродушный тон, Аня снова сникла и застеснялась. Он решил исправить это и огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь отвлекающего.

– О. Смотри. Тарзанка. Тебя покатать?

Аня посмотрела на него взглядом любознательной доверчивой синички.

– Спасибо. Покатай.

Ладушкин посадил её на высокую тарзанку из пожарного рукава, привязанную к суку старой ивы, и раскачал. Тарзанка была замечательной: с большой амплитудой, с разворотами. В общем, сделанная не только на возраст хохочущей Ширинкиной, но и вполне на Славин.

– Ладно. Хватит, а то голова закружится, – Ладушкин помог ей спуститься.

– А знаешь, кто эту тарзанку повесил? – неожиданно спросила Аня, сияя счастливой хитроватой улыбкой.

– Нет, – удивился Слава. – А ты знаешь?

– Конечно! Это Ира, моя двоюродная сестра. У меня здесь дача в Васькино.

– Так, а ты не сочиняешь? Что-то тебе сегодня прям удивительно везёт. В автобус залезла – никто не заметил, высадили на даче…

– Нет! Не сочиняю. У меня вон тот дом, с коньком, – Аня показала через дорогу.

Слава сразу же посмотрел на конька: в окрестностях Фёдоровска ему не попадались дома с подобными украшениями. Его губы расплылись в слегка ироничной улыбке, потому что конёк оказался фанерным и не очень высокохудожественным. Но всё равно лошадиная голова радовала глаз, особенно сейчас, на фоне лазури и осенней лиственной пестроты.

– А конька кто делал?

– Тоже Ира! Она тут много чего интересного сделала. Пойдём, покажу.

Слава посмотрел на время и пошёл за Аней, которая устремилась куда-то в небольшой лесок.

Десять минут они шли по тропинке между молодыми берёзами и ивняком. Раз по пути попался мухомор.

– Как жалко, что он несъедобный, – с внезапной обидой произнесла Аня.

– Ты что, такая голодная?