Loe raamatut: «Маяк – смотри!»

Плачущий штурман

Однажды рыжий Эдвин уехал, и Эльза осталась одна. Куда и зачем он поехал, не очень понятно. Просто как-то утром недалеко от берега стал на якорь корабль «Антоний и Сладкая Н.». До берега на шлюпке добрался штурман и показал испорченные карты и лоции. Они так сильно вымокли, что разобрать, куда двигаться дальше, моряки не могли. Эдвин поднялся на маяк, принёс оттуда запасные карты. Но штурман сказал, что лучше уж Эдвину отправиться с ними. Матросы на корабле то очень уж весёлые, то, наоборот, не в духе, могут и эти карты замочить, кто знает. В самом начале пути, ещё в своём родном порту, они утопили бумаги, не доходя до первой стоянки выкинули в воду бортжурнал, потом чуть не поломали компас. В пути «Антоний и Сладкая Н.» провёл уже вдвое больше положенного срока. Тут штурман расплакался и сказал, что уже и не надеется когда-нибудь вернуться домой.

– А до-ма у меня де-ети, – говорил он и размазывал слёзы по щекам. От рёва моряк уже начал икать. – До-очка вот така-ая же, как твоя.

Надо сказать, что Эдвин не любил, когда при нём плачут. Но ещё больше он не любил, когда такие взрослые и опытные матросы ревут перед его дочерью. И к тому же вот так, рукавом, вытирают слёзы. Он поднял на маяк как можно больше керосина, свечей, сухофруктов и воды. И через день отправился на «Антонии и Сладкой Н.» в путешествие. Штурман клялся, что до конца пути им осталось недолго и уже через месяц с любым попутным судном Эдвин будет дома.

История с повязкой

Пока Эдвин поднимал на маяк керосин, свечи, сухофрукты и воду, Эльза что-то искала в кладовке. Долго она рылась в ящиках с тряпьём, но ничего не нашла. Наконец остановила Эдвина, взяла у него из рук канистру с керосином, поставила на землю и спросила, где находится повязка для глаза. Такие обычно носят пираты. Эдвин только пожал плечами и понёс горючее дальше. Но Эльза быстрее его забежала на маяк и взяла в руки ещё одну канистру. Силы у неё было много, не по годам. Когда отец появился в дверях, она запросто проткнула канистру гвоздём, и керосин начал выливаться на пол. Эдвин, конечно, залепил дыру воском. Он понял, что без повязки дочь одна не останется. А если останется, то не будет смотреть за маяком, чего доброго, выльет всё горючее на землю.

У штурмана тоже не было повязки. От огорчения он снова чуть не заплакал. Ещё бы, поездка Эдвина срывалась. А значит, он, штурман, ещё неизвестно когда попадёт домой. Эдвин отправил его на корабль, а сам сел ждать на берегу вместе с дочерью. Долго не было штурмана. И только к вечеру на «Антонии и Сладкой Н.» начали палить пушки. Одно ядро даже чуть не угодило в маяк. Повязка была найдена.

Одним глазом

Как только Эдвин уехал, Эльза надела чёрную повязку, закрыла правый глаз. Или левый. Нам издалека трудно судить, а ей неважно, какой глаз закрывать. Всю жизнь она видела только Эдвина и маяк. Теперь Эдвин уехал, зачем нужны два глаза? Так она рассуждала.

Конечно, кроме маяка и Эдвина она видела ещё море, небо и верного волка Кулик-Сороку. Но моря так много, Эльзе даже казалось, что и без глаз его будет видно всегда. К тому же его всегда слышно, оно постоянно что-то говорит. Так что это не считается.

Ещё Эльза всё время видела небо. Особенно много его было, если находишься на маяке. Посмотришь вверх – небо. Посмотришь прямо – небо. Посмотришь на море – и не поймёшь, где вода, а где небо. То есть от неба тоже не закроешься особо. Иногда Эльза думала, что море – это не море. Это небо, которое им притворяется. Но как тогда по нему ходят корабли? Нет, наверное, всё-таки море.

А про волка Кулик-Сороку и говорить нечего. Он тоже всегда перед глазами. Если точнее, под ногами, постоянно бегает, кидается к людям, тычется в руки. Как собака. Только это не собака, а волк с коротким хвостом. А всё остальное у него волчье. Правда, Эдвин утверждает, что характер у него совсем как у человека. Но кто теперь слушает Эдвина, когда он в море?

Волчий.