Loe raamatut: «Компендиум злодеяний»

Корректор Татьяна Князева

Редактор Дмитрий Машинников

Перевод с английского и латинского Дмитрий Машинников

© Франческо Мария Гуаццо, 2024

ISBN 978-5-0064-0857-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Автором данной работы по колдовству является брат Франческо Мария Гуаццо, член ордена амброзианцев, религиозного сообщества, локально распространенного в Милане.

История данного сообщества восходит к Средневековью, однако сама братия связала свое возникновение с именем святого Амвросия Миланского. Так в начале XIV века три дворянина Алессандро Кривелли, Альберто Безоццо и Антонио делла Пьетра-Санта, разочарованные распущенностью аристократического общества и двора Джованни II, ища убежища от мира, построили скромную часовню, которая вскоре стала общей молитвенной комнатой регулярного сообщества, и этот лесной приют можно назвать вполне справедливо колыбелью амброзианского ордена. В 1375 году папа Григорий XI утверждает правила святого Августина и устав для сообщества, дав им имя Fratres Sancti Ambrosii ad Nemus. Орден имел внутреннюю автономию, право выбирать своих руководителей, которые затем утверждались архиепископом Милана; одеждой монахов были схожие с одеждой монахов-августинцев коричневая туника, наплечник и капюшон. Орден следовал своему амвросианскому обряду. В дальнейшем различные монастыри были основаны в соответствии с этими принципами, но без какой-либо формальной связи между ними. В 1441 году папа Евгений IV объединил их в одну конгрегацию под названием Congregatio Sancti Ambrosii ad Nemus, сделал первоначальный дом главной резиденцией и установил систему правления, при которой генеральный капитул собирался каждые три года, избирал приоров, которые оставались на своем посту до следующего капитула. Был ректор, или высший генерал, которому помогали два «посетителя». В XVI веке происходило реформирование общества, так святой Карл Борромео, архиепископ Милана, способствовал поднятию дисциплины в ордене, а в 1589 году папа Сикст V объединил с Конгрегацией святого Амвросия монастыри группы, известной как «Братья апостолов бедной жизни» (или «Апостолини», или «Братья святого Варнавы»), чьи дома находились в провинции Генуя. Уния была подтверждена папой Павлом V в 1606 году, тогда конгрегация добавила имя святого Варнавы к своему названию, приняла новые конституции, разделила свои палаты на четыре провинции, две из которых, Сан-Клементе и Сан-Панкрацио, находились в Риме. В самом Милане их самым важным монастырем был приписанный к церкви Сан-Примо, приход, которой в более поздние годы был разделен между тремя другими церквями: Сан-Бартоломео, Сан-Бабила и Сан-Андреа. Орден имел и известные и почитаемые имена в своих рядах: блаженный Альберто Безоццо, блаженный Антонио Гонзага из Мантуи, блаженный Филиппо из Фермо, блаженный Герардо из Монцы, блаженный Гуордоте, блаженный Джованни, блаженный Плацидо и многие другие, которые прославили орден своей жизнью. Однако были не только монахи-подвижники, но и ученые-писатели Паоло Фобулотти (De potestate Papae super Consilium), Асканио Таска, Микеле Мулаццани, Заккария Висконти и Франческо Мария Гуаццо.

Популярность ордена в конце XVI – начале XVII века не была большой, численность монахов уменьшалась, что ставило вопрос о роспуске и закрытия конгрегации, так в конечном счете 1 апреля 1645 года буллой Quoniam Иннокентий X распустил оставшиеся монастыри, включая монастырь в Парабиаго, и указал, что они должны быть переданы в руки светских священников. Это событие не было чем-то уникальным, в XVII веке шел процесс унификации религиозной жизни и сокращения небольших конгрегаций.

О жизни Франческо Мария Гуаццо известно не очень много, наибольшая информация о нем находится в его собственных произведениях. Гуаццо – автор трех работ Compendium Maleficarum, 1608, второе издание вышло на итальянском языке в 1626 году и имело расширенный характер, в него были добавлены главы, различные истории, а также более подробно рассматривались правовые и канонические вопросы. Вторая работа посвящена проповеднику ордена Альберто Безоцци Vita del Beato Alberto Besozzo, 1625. И третья книга, которая вполне может считаться как посмертная работа Il principe perfetto, 1640.

Именно Compendium Maleficarum принес Гуаццо бессмертную славу в веках. Обстоятельства, при которых был написан данный труд, не являются чем-то уникальным, как и знаменитый «Молот ведьм», Compendium Maleficarum был создан как ответ на эпидемию колдовства и суеверий, охвативших районы Северной Италии. Проповедническая деятельность Карло Борромео, архиепископа Милана, вдруг обнаружила, что вся подведомственная ему епархия заражена суевериями, магией и колдовством. Работа Гуаццо четко структурирована на три книги: в первой рассматривается природа колдовства и магии, во второй на обширных примерах раскрывается, как дьявол действует, в третьей рассматриваются средства защиты против колдовства и магии. Compendium Maleficarum в своей структуре следует знаменитому «Молоту ведьм».

Франческо Мария Гуаццо обильно использует труды отцов церкви, как греческих, так и латинских, произведения святых Василия, Григория Назианзина, Афанасия, Иоанна Златоуста, Кирилла, Тертуллиана, Лактанция, Августина, Амвросия, Иеронима, Бернарда, Петра Дамиана, Дионисия Картузианского и много других великих имен. Он с легкостью цитирует Кедрена и Понтано; Плиния и доминиканца Сильвестра; Лукиана и Лиутпранда; Гиппократа и Франческо Маттиоли; католического защитника, епископа Дубрарски из Ольмутца, и протестантского Филиппа Камерариуса. Знаком он и со всеми известными трактатами по колдовству и демонологии: Malleus Maleficarum, Иоганна Нидера Formicarius, Ульриха Молитора De lamiis et pithonicis mulieribus, со современными ему работами Мартина Дельрио, Николя Реми, Жана Бодена и других. Для понимания идей, которые отстаивал Гуаццо в своей работе, необходимо обратится к экскурсу представлений о ведомстве и магии, как менялись представления общества и церкви об этом, почему именно в XVI—XVII веках охота на ведьм принимает такие масштабы.

Краткий экскурс

Долгое время в ранний период существования христианства церковь и ее последователей обвиняли в колдовстве и магии, так как она бросала вызов существовавшим верованиям и традициям. Так, святого Амвросия считали колдуном, так как он был связан с 12 смертями. Святой Афанасий Александрийский, фактически негласный Глава всего Египта, смог противостоять религиозной политике императора Констанция II, чем нанес серьезный урон его власти и авторитету, его также считали магом и колдуном. Колдовство также было распространено среди сирийского духовенства в V веке¹. Однако даже самого Христа считали магом, хотя и своими навыками, и знаниями он не дотягивал до известных языческих магов. Иерокл в начале III века сравнивал Христа с Аполлонием Тианским, впрочем, отдавал предпочтение последнему. Сами же христиане в этот период подчеркивали превосходство Христа тем, что его учение завоевывает мир, что он наказывает тех, кто не верит в него, ну а главное, что его именем изгоняются бесы, маги же делают наоборот – их призывают².

С одной стороны, магические и оккультные знания оказывались на пограничье народных верований, элитарных учений и легитимных религиозных практик, с другой стороны, и со стороны язычников, и со стороны христиан они подлежали осуждению. Ирония истории заключалась лишь в том, что в позднюю античность язычники и христиане поменялись местами, отныне любые языческие практики могли подпасть под подозрение, а их исполнители – быть обвинены в колдовстве.

При дворе Констанция II мы видим процессы, связанные с колдовством, об этом пишет Аммиан Марцеллин. В IV веке граница между двором и традиционной аристократией, как правило, совпадала с границей между христианством и язычеством. Часто предполагается, что обвинение языческого аристократа в колдовстве было скрытой формой религиозного преследования. Для христианина, который принимал за данность, что язычник поклоняется демонам, было удобно предположить, что он также манипулирует ими в колдовстве; и поэтому сжигание книг магии, традиционные репрессивные меры продолжаются в христианскую эпоху как прикрытие для уничтожения большей части религиозной литературы язычества³.

Но в это же время язычники были уверены, что несчастья, которые обрушиваются на человека, это дело рук злых демонов, а колдун здесь манипулятор, который вызывает эти злые силы. Для язычника колдун – это соперник, который хочет нанести вред, причинить ущерб, демоны в этой связи выступают лишь как орудия, лично никак не заинтересованные в ущербе, который наносит колдун. Поэтому в судебном разбирательстве важно было установить личность колдуна и, соответственно, наказать его.

Христианство совсем иначе в это время смотрело на колдуна и его действия, смещая акцент с его личности на дьявола, колдун оказывался игрушкой демона, а не наоборот, как в представлении язычников. Со времени Оригена считалось, что грех – это порождение дьявола, при отсутствии дьявола мир был бы безгрешен. Весь период ранней церкви можно охарактеризовать как борьбу с бесами, их изгнание, будь то мученичество или аскетические подвиги отцов-пустынников. Таким образом практикующий христиан получал иммунитет от колдовства и демонов. Колдун тем самым становился непросвещенным светом Евангелия человеком, запутанным и обманутым демонами, который также заслуживает проповеди и спасения. Примечателен пример со святым Македонием: «Девушка была заколдована любовным заклинанием и к святому Македонию обратились за изгнанием демона. Когда демон был призван, он оправдался, заявив, что не может так легко выйти, поскольку был принужден войти, и назвал колдуна, который его принуждал. Отец девушки немедленно подал обвинение против колдуна в суде губернатора. Изначально казалось, что показания демона, допрошенного святым, решат вопрос о виновности, который ранее решался неуклюжим римским методом пыток слуг и приближенных колдуна. Однако Македоний отказался играть эту роль. Он изгнал демона, прежде чем тот смог запутать колдуна в дальнейшую череду несчастий, и вместо этого обратил колдуна. Таким образом, за исключением случая с девушкой, роль колдуна осталась нераскрытой, по крайней мере в отношении участников событий»⁴.

Ситуация начинает меняться в VI веке, когда языческие практики были окончательно запрещены и оставались лишь как пережиток на периферии, колдовство теперь начинает рассматриваться как явление, происходящие внутри христианства, теперь перестают работать миссионерские и прозелитические принципы, отныне это люди, сознательно порывающие с церковью, отвергающие Иисуса Христа, Деву Марию и святых. И здесь важное влияние на богословов этой и последующих эпох оказал святой Августин. Взгляд Августина на природу магии и колдовства включал в себя следующие положения: боги язычников были демонами в масках (Пс. 95 96: 5); языческие религиозные практики были суеверными гнусностями (Град Божий IV. 30—34); демоны и люди заключали соглашения (договоры), каждый из которых было для личного возвеличивания (Ис. 28:15); разница между демонической магией и истинным чудом была ясна и не могла быть перепутана ни одним христианином, должным образом наставленным: «Маги совершают чудеса одного рода, добрые христиане – другого рода, а плохие христиане – третьего: маги посредством договора с демонами, добрые христиане – посредством публичной справедливости или праведности, плохие христиане – посредством знаков или подражаний божественной праведности»⁵.

Для Августина демоны всегда обманывают колдунов, имеют возможность благодаря своей природе и опыту предвидеть наперед события и явления, они предугадывают некоторые события, тем самым создавая иллюзию всемогущества. Также для него было совершенно ясно, когда он комментировал произведение «Золотой Осел» Апулея, то он указывал, что все эти метаморфозы не могли происходить в действительности. В его время, как он сам замечает, подобные истории рассказывали в Италии: «Человек по имени Престанций рассказывал, как это произошло с его отцом в его собственном доме: он принял яд в куске сыра и лежал в своей кровати, будто спал, но ничто не могло его разбудить. Через несколько дней он наконец проснулся и рассказал о том, что он пережил, будто это были сны, а именно, что он превратился в лошадь и, вместе с другими транспортными животными, нес провизию для солдат в Роетии. Эти детали оказались правдивыми: транспортные животные действительно служили в этом районе, пока Престанций был прикован к постели». Это происходит не благодаря тому, что демоны меняют субстанцию вещей, а потому, что они создают иллюзию посредством воздуха, тем самым создается фантастическое представление, а в реальности человек имеет обычный вид. В действительности, продолжает он, ни физическая форма, ни ум не могут превратиться в животные формы, но фантазия человека, которая даже в мыслях или во сне проходит через бесчисленные изменения, может, когда чувства человека засыпают или ослабевают, представляться чувствам других в материальной форме, каким-то невыразимым образом, неизвестным мне, так что тела людей самих могут лежать где-то живые, конечно, но с их чувствами, закрытыми гораздо более тяжело и крепко, чем во сне, тогда как эта фантазия, будто овеществленная в форме какого-то животного, может появиться перед чувствами других и даже казаться самому человеку измененной, так же, как ему может показаться во сне, что он так изменен и несет ношу; и эта ноша, если она является реальной субстанцией, несется демонами, чтобы люди могли быть обмануты, видя одновременно реальную субстанцию ноши и имитированные тела транспортных животных⁶.

В последующие века большинство богословов и церковь следовали за взглядами святого Августина. Так, авторитет раннего средневековья Исидор Севильский вводит термин maleficum для тех, кто занимается колдовством и магией. Исидор отходит от скептицизма Августина, он верит, что человек может менять свою форму, превращаться в животных и чудовищ: «Существуют рассказы о некоторых чудовищных превращениях и переменах людей в животных, как в случае зловещей колдуньи Цирки, которая, как говорят, превратила спутников Улисса в животных, и случай аркадцев, которые, когда выпадала их доля, переплывали определенное озеро и превращались там в волков. Что спутники Диомеда превратились в птиц – это не вымысел из рассказов, но люди утверждают это с историческим подтверждением. Некоторые люди утверждают, стриги (ведьмы) превращаются из людей. В отношении многих видов преступлений внешность преступников меняется, и они полностью превращаются в диких животных с помощью магических амулетов или ядовитых трав. Действительно, многие создания естественным образом подвергаются мутации и, когда они разлагаются, превращаются в разные виды – например, пчелы из гнилого мяса телят, или жуки из лошадей, или саранча из мулов, или скорпионы из крабов»⁷. Но такая вера в превращения не везде находила сторонников, были и вполне рациональные объяснения, особенно там, где христианство утвердилось недавно среди новообращенных варваров. Святой Теодор Кентерберийский (668—690 гг.), в книге Liber Penitentialis пишет: «Если кто-либо на январские календы переоденется оленем или быком, превратится в дикое животное из стад и оденет на себя голову зверя, то пусть за подобное превращение епитимья длится три года, ибо это от дьявола»⁸.

Другой раннесредневековый богослов Рабан Мавр в своем произведении De universo (784 год) верил в возможность магии, но рассматривал ее как явление, допущенное Богом, поскольку только с Его согласия может произойти что угодно. Однако ни Исидор, ни Рабан Мавр не давали никаких юридических рекомендаций по борьбе с колдовством и магией, Рабан Мавр писал лишь о пасторском окормлении и борьбе с народными суевериями⁹.

Все меняется с появлением в X веке документа под названием Canon Episcopi, который упоминает о женской секте ведьм: «Те, кто попадает в плен дьявола, оставляют своего Творца и ищут помощи у дьявола. Поэтому святая церковь должна быть очищена от этой чумы. Также не следует допускать, чтобы некоторые развращенные злым духом женщины, соблазненные иллюзиями и фантазиями демонов, верили и заявляли, что в ночные часы они ездят на определенных зверях с Дианой, богиней язычников, и бесчисленным множеством женщин, и в тишине полуночи пересекают большие пространства земли, и повинуются ее повелениям, как ее госпоже, и призываются на ее службу в определенные ночи. Хотелось бы, чтобы они одни погибали в своем неверии и не затягивали за собой в гибель немалое число других. Бесчисленное множество, обманутое этим ложным учением, верит, что это правда, и, так веруя, отступает от истинной веры и погружается в заблуждение язычников, считая, что есть что-то божественное или могущественное, кроме одного Бога. Поэтому священники должны в своих церквях настойчиво проповедовать людям, чтобы они знали, что все это является полной ложью и что такие фантазии внушаются неверующим не божественным, а злобным духом. Итак, сам Сатана, превращая себя в ангела света, когда он пленяет разум несчастной женщины и подчиняет ее себе неверием и недоверием, тотчас же превращается в образы разных персонажей и, обманывая плененный им ум, показывает вещи, радостные или печальные, и известных или неизвестных людей, ведет его по извилистым путям, и в то время, как только дух это переживает, неверующий ум думает, что все это происходит не в духе, а в теле»¹⁰.

Текст «Канона» в целом следует за взглядами Августина, все явления колдовства и ночных шабашей не что иное, как иллюзия и фантазия, важно и то, что документ дает свидетельства существования подобных общин. Дьявол в нем выступает в традиционном для раннего христианства образе соблазнителя, его цель – вернуть людей к языческому поклонению, поэтому на первое место выходит проповедь и борьба с суевериями, но важно, что, помимо проповеди, «Канон» предписывает очищать церковь от подобных людей. В то же время духовенство и магистраты начали пересматривать жалобы простых людей, которые обвиняли друг друга в использовании магии для вызывания неурожая, бесплодия и смерти детей и скота.

Богословы XI—XII веков в целом опирались на «Канон епископа», так в Decretum (1025 год) Бурхарда Вормсского магия и определенные практики ведовства толкуются как иллюзии, без изменений это находится в Decretum (1138 год) Грациана, там также отрицаются полеты ведьм и шабаши. В «Поликратике» (ок. 1154 года) Иоанн Солсберийский согласился с тем, что «злой дух по благословению Божию наносит ущерб своей злобой определенным людям таким образом, что они в духе страдают от вещей, которые они ошибочно и жалобно считают, что происходят во плоти», подвержены этому в основном представители простого народа: «отсюда ясно, что это только бедные старушки и простодушные мужчины верят в такие вещи»¹¹. В течение большей части Средневековья грамотные люди соглашались с тем, что магическое причинение этих бедствий обычно было иллюзией невежественных простолюдинов. Однако после 1350 года интеллектуалы все больше отстаивали противоположную точку зрения и толковали «Канон епископа» как доказательство существования зловещего нового сектантства. Хотя сам «Канон епископа» представлял женщин Дианы как жертв дьявола¹².

В XIII веке о природе дьявола писали схоласты, самым известным среди них был Фома Аквинский, который разработал наиболее полную концепцию мира зла. Так, царство дьявола подобно государству среди людей, там есть свой Глава и своя иерархия, соответственно, появляются представления о том, что конкретный демон связан с определенным злом, позже демонологи будут развивать эти идеи. В основе сообщества демонов лежит беспорядок и ненависть, однако сплочение их обеспечивается ненавистью и злом к людям.

Также Фому Аквинского занимал вопрос, связанный с взаимоотношениями демонов и людей, как уже отмечалось выше, в ранний период в церкви господствовало представление о том, что дьявол рыскает аки лев, чтобы погубить человека, человек был орудием в руках зла, хотя и со свободой выбора. Однако уже Августин упоминал тех, кто добровольно заключал соглашения с дьяволом, полагаясь на определенные выгоды от демона, но подробности этих отношений никак не рассматривались. Для схоластики было характерно подробно осветить эту сторону. Тела демонов были бестелесны, и в этом Аквинский следовал за ранними отцами, однако было множество историй о плотских сношениях демонов и людей, он отвечал на это следующим образом, что демон может принять женское тело (суккуба), заниматься сексом с мужчиной и захватить его семя, а затем перейти в мужское тело (инкуб) и заниматься сексом с женщиной, оплодотворяя ее захваченной спермой. Таким образом отвергались народные верования о неких полулюдях-полудемонах, но сам факт «контакта» демона с человеком получал дополнительный авторитет в лице богословия.

Другим развитием идей святого Августина стало учение о двух соглашениях, которые заключал человек с демоном, «явное» и «неявное», первое было традиционным пактом с демоном, хорошо известным по византийской истории Феофила, а вот второе был абсолютно новой идеей схоластического богословия, «неявный» пакт заключался, когда ведьма или колдун использовали ритуалы и обряды, которые совершались при помощи демона, и он отвечал на них, к ним относились различные виды гаданий, а также некромантия¹³.

XIII век стал поворотным и в юридическом плане, если раньше колдовство и ведовство находилось в ведении исключительно церкви, которая должна была просвещать и бороться с суевериями пастырскими методами, то с этого столетия колдовство и ведовство начинают рассматриваться как ересь. Борьба с ересями велась на протяжении всей христианской истории, так, Фридрих II с опорой на кодекс Юстиниана приравнял ересь к преступлению, связанному с оскорблением величества, за что полагалась смерть. Так как ведовство оскорбляло божественное величие, то в 1231 году папа издал буллу Excommunicamus, по которой ведьмы и колдуны могли быть сожжены на костре только в том случае, если их преступление можно сравнить с еретическим¹⁴. Ведовство и колдовство в это время находятся на периферии внимания церкви, церковь в XIII веке ведет тяжелую борьбу с катарами и альбигойцами, которых в свою очередь обвиняют в поклонении дьяволу и колдовских обрядах, папа Иннокентий III учреждает повсеместно инквизицию, которая должна была бороться с ересями, основу ее составили представители доминиканского и францисканского орденов. А Иннокентий IV своей буллой Ad extirpanda в 1235 году положил начало систематическому преследованию ереси и наделил инквизиторов широкими полномочиями. В дальнейшем папой Александром IV 13 декабря 1258 года была издана булла, которая адресовалась инквизиторам-францисканцам и была направлена против черной магии и тех, кто ей занимается.

В 1326 или 1327 году издается булла Иоанна XXII Super illius specula, фоном которой послужили многочисленные жалобы, поступающие на имя папы с мест, о людях, которые заключали договор с дьяволом, производили странные ритуалы, изготавливали магические предметы, а также занимались некромантией. Интересен и сам текст буллы:

«Мы с сожалением замечаем и с внутренним смущением узнаем, что многие христиане только по имени, которые, отказавшись от первобытного света истины, ослеплены таким туманом ошибки, что вступают в завет со смертью и заключают пакты с адом. Потому что они приносят жертвы демонам и поклоняются им. Они создают и стремятся к созданию образов, колец, зеркал, кадилок или любых других магических вещей, чтобы связываться с демонами, к которым они обращаются с просьбами, от которых они получают ответ, просят о помощи и, чтобы получить самые отвратительные вещи и исполнить свои злые желания, проявляют к ним послушание. Какая жалость! Эта пагубная болезнь в настоящее время по всему миру усиливается и все более серьезно отравляет стадо Христа. Итак, по полученному пастырскому попечению мы обязаны вновь привести в стадо Христово всех тех овец, которые все еще бродят по бездорожью, и исключить из стада Господня больных, чтобы они не заразили остальных. Этим указом, имеющим вечную силу, по совету наших братьев, мы увещеваем в силу священного послушания и под угрозой отлучения от церкви Всех и каждого в отдельности, рожденных заново из источника крещения, чтобы никто не брался учить или самостоятельно изучать какие-либо из упомянутых догм или, что было бы еще хуже, каким-либо образом и на кого бы они ни применялись. И поскольку что-то уместно, чтобы те, кто своими позорными делами оскорбляют Всевышнего, были наказаны соответствующими наказаниями за свои вины, мы объявляем отлучение от церкви на всех и каждого в отдельности и хотим, чтобы им подчинялись в силу самого факта те, кто, вопреки нашим, в спасительной степени исцеления, просьбам и повелениям, пытались бы взять что-нибудь из вышеупомянутых работ. Мы также предусматриваем, что в случае лиц, которые после соответствующих предупреждений в течение восьми дней, считая с момента уведомления, не улучшатся, наряду с указанными мерами будут применены наказания, которые по закону имеют право на еретиков, кроме конфискации имущества. И поскольку было бы хорошо исключить все средства и возможности для этого, по общему совету этих братьев, мы рекомендуем и приказываем, чтобы никто не пытался владеть, хранить или изучать их книжки и любые сочинения, содержащие вышеупомянутые ошибки»¹⁵.

Из самого текста буллы можно заключить, что магия и колдовство из народных практик и суеверий перекачивали в среду интеллектуалов, так, в булле приказывается уничтожать книги с подобным содержанием, что свидетельствует об образовательном уровне практикующих такую магию.

Булла создается в условиях политической нестабильности, папский престол перемещается в Авиньон, в церкви начинается «великий раскол» и «Авиньонское пленение пап». С другой стороны, совсем недавно прошел процесс против тамплиеров, которых обвиняли в том числе в занятиях колдовством и магией. Их обвиняли в совершении ужасных секретных ритуалов, включающих гомосексуализм, отречение от Христа и поклонение идолу. Позже с помощью показаний были добавлены новые обвинения, в частности, что тамплиеры давали присягу дьяволу в облике гигантского кота и что они мазали своего идола жиром убитых и запеченных детей. Показания были даны под пыткой. Как только этот процесс начался, те тамплиеры, которые поддерживали свою невиновность, начали казаться еще более мерзкими из-за отказа признать развратность ордена¹⁶.

Другой опасной в глазах церкви практикой стала некромантия, которая была тесно связана с экзорцизмом. Священники могли с помощью легальных обрядов как изгонять демонов, так и подчинять их своей воле, соблазнять женщин и искать сокровища. Однако главную опасность в связи с этим представляла политическая магия, которая затрагивала короля и высшее духовенство. Здесь стоит вспомнить легенду, по которой последний великий магистр ордена тамплиеров проклял французского короля Филиппа Красивого, после чего род Капетингов пришел к своему закату и прекратил свое существование, а легенда эта существовала не одно столетие.

В 1320-е годы создается Practica inquisitionis haereticae pravitatis под авторством инквизитора Бернарда Ги, он разделяет колдовство на практику, которая связана с оказанием каких-либо благих услуг людям, будь то излечение посредством заклинаний, поиск потерянных вещей или любовная магия, такая практика хотя и являлась предосудительной, но не подпадала под определение ереси. Практики, которые в своей основе имели договор с дьяволом, отречение от христианства, богохульство и прочее, считались еретическими и преследовались как ересь. Однако граница между ошибочной магией и магией, которая может быть охарактеризована как ересь, в Practica четко не разграничивается, в своей формуле отречения подозреваемый в занятии магией должен отрекаться и от ереси, и от греховного поведения¹⁷. Среди наиболее часто встречающихся обвинений, направленных против ведьм, следует отметить убийство детей для получения жира, необходимого для приготовления магических мазей; способность вызывать атмосферные явления, наносящие ущерб урожаю; проведение ритуалов, посвященных поклонению демонам¹⁸. Другим важным трактатом XIV века, посвященным практике колдовства и магии, стала работа Николая Эрмериха Directorium inquisitorium (1376 год), он определил еретиками всех тех, кто, имея фактические знания в магии, вступил в реальные отношения с дьяволом; ересью также считалось поклонение дьяволу и посещение шабаша. Также признавалась еретической практика призыва сил ада с помощью магических образов, таких как помещение ребенка в круг или чтение заклинаний из книги¹⁹. В отличие от Ги, Эрмерих четко описывает магию, какая подпадает под определение ереси, а какая является лишь предосудительной. По Эрмериху есть три категории магии. Первая, sortilegi et divinatores, которая открыто предлагает латрию или дулию демонам, – это ересь. Вторая категория всегда находится вне ереси; Эрмерих приводит в качестве примера хиромантию или чтецов ладоней, где практикующие просто читают природные знаки и делают выводы о «естественных эффектах и состояниях человека». Третья категория магии – это случаи, когда вызывается сила демонов для достижения эффекта или, по крайней мере, в надежде на это, но не ясно, что при этом они предлагают, латрию или дулию, именно здесь инквизитор и суд должны были установить, являлось ли такое действие еретическим²⁰.

В XV веке ведовство начинает рассматриваться как «новая секта», интересно отметить, что появление этой «новой секты» ведьм происходит в районах, где до этого были сильны позиции еретиков – вальденсов. Однако самый первый процесс против «новый секты» прошел в Ирландии и относится он аж к 1324 году, когда Элис Китлер была обвинена своими пасынками, что посредством колдовства она умертвила троих своих мужей. Дело рассматривалось епископом Оссори Ричардом Ледредером, однако самой Элис в итоге удалось бежать в Лондон, далее ее след теряется. Созванный епископом собор в 1317—1320 годах осудил новую вредоносную секту, которая угрожала священнослужителям и выказывала презрение к Богу и церкви²¹. Дело Китлер включало ересь, демонические обряды, вредоносную магию и заговор, в нем не было демонического пакта и полета, вредной магии уделялось не очень большое внимание. Также особенностью процесса было то, что в центре внимания были женщины, в отличие от большинства средневековых процессов, где большинство было мужчин²².