Loe raamatut: «у кошечки – не боли. у собачки – тоже. Рифма»

Font:

Иллюстратор #kevaljot

ISBN 978-5-0059-0269-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Div. in p. aeq

|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Div. in p.aeq = divide in partes aequales (лат.) = «раздели на равные части».
Как? Если компоненты изначально – смешаны? Если природа не задумывала симметрию априори. Если диффузия между гневом и мудростью, страхом и жизнью – уже случилась? И «всё смешалось» не в текстах классиков..
Никак. Разделить на равные части – это не о возвращении к первоначальному состоянию. Это – про умение посмотреть на ситуацию с разных сторон.
Когда хочешь увидеть, что у тьмы тоже есть свой фонарик – ныряй именно в эту главу.
Quantum satis. Сколько потребуется.
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||

«и нам не придётся больше себя спасать…»

и нам не придётся больше себя спасать:
свобода – в картошке, ласковом «free» на кассе.
смотри, наша юность – докторская колбаса:
по-модному бледная и не содержит мяса.
смотри, наша дерзость – чизбургер и биг мак,
обилие крыльев под соусом терияки —
хрустящий полёт за сотню рублей с ума,
изящная форма косточки для собаки.

/помилуй, спаси и вечно свети во мраке.

смотри, наша нежность – лайки, репост и мем.
они собирают стаю и лают в голос.
пока мы едим, пока мы «я глух и нем»,
в тарелку с экрана падает чей-то волос.

горячий эспрессо привычно утробу сбрызнет,
и мы напечатаем мир на бумажной коже.
оставь мне хотя бы Боль – как сигнал о Жизни..
будильник, где нет варианта «включить попозже».

/у кошечки – не боли. у собачки – тоже.

«а что делать той, которая – без депрессий?..»

а что делать той, которая – без депрессий?
девочке, что не прижата гранитным прессом,
клеймом «из плохой семьи»?
под дверью тебе – ни свиньи,
ни желторотой прессы.
откуда взять право быть душной, уставшей, пресной?

ведь нет оправданий весомых а-ля «сорен,
это какой-то сбой в головной коре,
вина пра~пра~обезьяны,
общественные изъяны,
глюк в мировой игре».
.. мне некому сбрасывать мячики во дворе.

откуда взять право рычать, убегать и выть?
хлещет обрывками лопнувшей тетивы
короткий вопрос: «где дети?!»..
и – выбросят ли на ветер
меня, если я, увы,
не в силах зачать ни сада, ни трын-травы?

апостол Андрей покинул давно причал:
любить, плодить, рыбачить не завещал.
лисички забрали спички —
бесхозные истерички.
гавань теперь – ничья.

мой Маленький Принц, не бойся.
не приручай.
____________________

это не жалоба. жизнь моя – сок, конфетка:
ни окр, ни тоненькой сигаретки.
я – стоик. я – барабан,
звон гулких утробных ран,
где уже четверть века —
рваную четверть века,
вкусную четверть века,
чуть прикрывая веки —

мой внутренний зверь
выгуливает
человека.

«Под корягой, схожей с извилиной в голове…»

Все животные – стайные. У одиночек стая внутри. (с) «Метод»

Под корягой, схожей с извилиной в голове,
ты учила меня быть первым, кусать – до жил.
Ты учила, что мир рождается – на войне:
если не умирал – никогда не жил.

Ты учила не приближаться к лихим флажкам
и двуногим, в которых солёный азарт течёт.
Я приблизился, мама!.. Первым. И я – Вожак.
Позади – флажки, да побрал бы уже их чёрт.

Я хранил наш лес, наше логово у ручья.
Я узнал вкус жизни /каждой, что встретил там
.. и когда на сопку заката легла печаль,
на другом краю в лучах показалась – Та.

Я следил за ней, ступая в её следы.
И не знаю, что именно так за собой влекло,
но когда она села попить у ручья воды,
я увидел кожу – гладкую, как стекло.

И под кожей – сотни сетей незаживших ран:
от когтей, клыков, ржавеющих лап капкана.
Представляешь, она не боится нас больше, мам!
Я не знаю, как быть с ней, что делать, мама?

Каждый день она подходила немного ближе,
пела песни, смотрела в мои глаза.
Моё сердце давно её руки тихонько лижет..
и не может об этом осмелиться рассказать.

И я рвусь на части – воистину рвусь на части:
когда зверь внутри отвечает на нежный зов,
моя стая где-то медленно скалит пасти..
.. и я вижу на ней следы от своих зубов..

Одиночество – так себе средство от боли, от
первородного страха довериться снова людям.

Каждый раз я боюсь, что завтра она придёт.
.. ещё больше боюсь, что завтра её не будет.

тем, кто терял

думаешь: будет как в детстве. цветной секретик —
бусинка с маленьким сколом, люпин, «love is»;
взрослые – просто смешные огромные дети;
страхи – лишь ветви чуть ниже твоей головы.

думаешь: будет так прочно. узлы на нитке
драный носок сшивают. и дружбу – так же:
«ну же, прости меня! всё забирай: улитку,
палку-рогатину, кепку, кусочек сажи..»

думаешь: будет вечность. ведь солнце – вечно.
вечны деревья, Сашка и баба Катя..
но наступает однажды особый вечер.
кстати, он вечно приходит совсем не кстати.

и понимаешь: панцирь улитки – крепче
дружбы иных, обиды и многих слов;
хрупкого вдоха, шеи, стальных предплечий..
крепче момента, ведущего нас на слом.
____________________

«ветви» всегда будут ниже удобных акций.
вечность секретиком детским промчится мимо.
всё, что мы можем – дышать, перестать бояться.

и – наконец – успевать обнимать Любимых.