Борись за мою любовь

5 Глава

Открываю дверь ключом, трижды проворачивая его в замке.

Раздается характерный щелчок.

Как нас никто не ограбил за эти годы? Или ограбили, а мы и не в курсе?

Дом, в котором находится наша с мамой и отчимом квартира, расположен в старом спальном районе. Место мне очень нравится, в отличие от новых частей города, здесь много зелени, и всё такое родное, что ли. Таких в городе сейчас четыре. Они активно застраиваются многоэтажками и обрастают новыми школами, торговыми центрами и детскими садами.

В этом доме я прожила всю свою жизнь с рождения и до двадцати лет. Классическая панельная девятиэтажка на пять подъездов с аркой посередине. Ничего особенного, но сердце у меня на мгновение замерло, когда я увидела родные и любимые с детства места. Машка жила в соседнем доме, и мы часто зависали на нашей детской площадке после школы.

Раскачивались солнышком и дико визжали. Так моя мама понимала, что я на пути домой.

Улыбаюсь этим воспоминаниям и убираю ключ в карман.

Тяну дверь на себя и с опаской, как воришка, заглядываю внутрь. Несмотря на то, что сейчас всего лишь десять утра, и на улице светит солнце, в коридоре темнота. Воздух затхлый и спëртый. Даже на языке я чувствую привкус пыли.

Захожу и с хлопком закрываю дверь. Бегу по памяти на кухню по длинному коридору, прижав руку к носу, чихаю. Раздвигаю шторы. С них, как снегопад, сыплется пылища! Ещё раз чихаю! Распахиваю окна и жадно глотаю свежий утренний воздух.

Боже!

У нас третий этаж. Я, не боясь, свешиваюсь по пояс и смотрю вниз. Около подъезда посадили новые кусты и разбили клумбу, на которой покачиваются от ветра белые тюльпаны.

Когда мы с Филом ездили на выходные в Нидерланды, он одним утром ускользнул из номера и вернулся с охапкой белых тюльпанов. Буквально засыпал меня ими, пока я нежилась в кровати. Он подарил мне восхитительные моменты в жизни… они везде. Навсегда в моей памяти. Как от этого убежать?

Хмурюсь.

Всё и везде напоминает о нём. В этот раз недостаточно сесть в самолет и, закрыв глаза, улететь в другую страну. Больше это так не работает.

Ветки деревьев почти стучатся в окна. Будь я смелее, протянула бы руку и коснулась бы молодых листочков. Но я в какой-то степени трусиха. Очень большая трусиха.

Раньше я любила пить чай, сидя на подоконнике, и смотреть на улицу. Одним из моих самых любимых занятий было выглядывать Морозова Кирилла.

Он жил с родителями через несколько дворов, а дорога к нашей школе проходила как раз мимо моего дома. По привычке смотрю в том направлении. Можно простить, вычеркнуть из жизни, перестать любить его, но вот какие-то такие мелочи, как посмотреть в сторону его бывшего дома, всё еще сидят во мне.

Сбрасываю отцу и Люде сообщения о том, что я на месте. Они хотели поехать вместе со мной, я еле как отбилась. Я могу справиться со всем сама. Я и справляюсь со всем сама.

Сжимаю в руке телефон до побелевших костяшек и, прикрыв глаза, кладу его на подоконник.

Новых сообщений не будет.

Уборка меня отвлекает.

Полезно что-то делать руками, чтобы очистить и разгрузить собственные мозги.

Я спускаюсь в магазин. Покупаю гору чистящих средств, тряпок и мешков для мусора.

Первым делом открываю везде окна и устраиваю сквозняк. Кутаюсь в толстовку и решаю не снимать обувь.

Фил ненавидел разуваться дома. Про тапочки даже слушать не хотел.

У нас маленькая квартира-студия. Белые стены без лишней мебели и всяких мелочей. Полный минимализм. Зато с огромной кроватью. Я скучаю. Не по кровати.

Берусь за дело. Я обещала маме заняться квартирой, пока я тут. Приведу её в надлежащий вид и найду риелтора.

Квартира в России тяготит моих родителей. Она как запасной аэродром. Всегда сидит мысль, что будет куда вернуться “если что”. А если это “если что” наступает? Возвращаться есть куда, но ты больше не хочешь быть именно там?

Сначала снимаю везде пыльные шторы и сваливаю их в ванну.

Пару раз чихаю.

Собираю мешающие и падающие на лицо волосы в два нелепых хвоста по бокам и иду в свою детскую комнату.

Здесь тоже кругом призраки прошлого, но они меня больше не пугают. Они действительно остались очень далеко позади.

Вываливаю ящики письменного стола на пол и разбираю. Решаю оставить пару блокнотов и газету, в которой меня как-то напечатали в университетские времена.

Боже… какие щёки.

Закатываю глаза, но всё же оставляю её на память. Маме понравится.

Тяну руку и замираю.

Персикового цвета картонная коробка с замком. Это позор всей моей жизни. Мой школьный дневник. Он довольно увесистый и толстый. Листы там в линейку. А почерк у меня был просто закачаешься в то время. Любой врач позавидовал бы. Ничего не разобрать!

Усмехаюсь и отправляю дневник, не открывая, в черный мусорный пакет.

Я помню некоторые страницы дословно. Многие исписаны просто именем Морозова. И миллионы сердец. Везде!

Сердцем писала. Мне казалось, я его так любила… так любила, что больше никогда и никого не смогу так полюбить. Он моей вселенной был, хотя я его толком и не знала. Просто мальчишка из школьного коридора. Просто старшеклассник. Я бы тоже от себя шарахалась, ничего удивительного, что он меня избегал.

Качаю головой, закусив губу. Бедный Морозов.

– Эй, есть тут кто?

Знакомый голос разносится по коридору и отдает ударной волной мне в грудь. Уши закладывает и волоски встают дыбом. Из рук валятся школьные рисунки и записки, в которых мы переписывались на различные темы с Машкой. Разлетаются разноцветными листами по всему полу. Ветер из окна их подхватывает и несёт в сторону выхода из комнаты.

Сначала я вижу белые кроссовки. Они безжалостно топчут вазу с фруктами которую я нарисовала в третьем классе. Поднимаю глаза выше. Синие джинсы, серая толстовка. Щетина на скуластых щеках и раскосые миндалевидные глаза, которые смотрят на меня с беспокойством.

– Что ты здесь делаешь? – хрипло спрашиваю я у Кирилла, сидя в центре хаоса, который сама и натворила.

***

– Что ты здесь делаешь? – повторяю свой вопрос, потому что Морозов явно не спешит с ответом.

– Ты не отвечала на звонки.

– А ты звонил? – вопросительно вздергиваю брови. Не помню, чтобы обменивалась с ним новыми номерами.

Поднимаюсь с колен и отряхиваю от пыли джинсы. Нервными движениями стаскиваю резинки с волос и они рассыпаются, едва касаясь плеч. Кирилл следит за мной, прищурившись и не двигаясь с места.

Зато двигаюсь я.

Подхожу к нему близко-близко и резко наклоняюсь, выдергивая свой рисунок у него из-под ног.

– Это моё.

– Я…

– Даша!

Люда врывается в комнату, тесня Кирилла обратно в коридор и картинно хватается за сердце, привалившись к стене.

– Ты что творишь вообще?

– Я?

– Для чего изобрели телефоны? Где он?

Вспоминаю, что оставила его на подоконнике в кухне и ни разу за много часов уборки о нём не вспомнила. А зачем? Тот человек, который интересует меня больше всего, и от которого я жду звонков и сообщений, мне больше не напишет. Пора привыкнуть к этому. Но как?

– Я не слышала, – бормочу сконфуженно и протискиваюсь мимо Люды и Морозова.

В коридоре встречаю Алёну и Олю, которые, не тратя времени даром, примеряют сваленную в кучу одежду. Там мамины ретро-платья и мои детские вещи, которые долгие годы рука не поднималась выкинуть.

– Красотки! – бросаю им.

– Можно я возьму вот это? – спрашивает Оля, пристраивая на голову соломенную шляпу.

– Оль!

– Бери, конечно. Всё нормально, Кирилл, я всё равно собиралась это кому-нибудь отдать.

Нахожу телефон на кухне. Двадцать два неотвеченных. В основном от папы и Люды, один от мамы и три с неизвестного номера. Новых сообщений нет.

Стираю все пропущенные вызовы и прячу телефон в карман толстовки. Крутанувшись на пятках, складываю руки на груди и опираюсь бедром об пыльный стол.

Девочки делят наше с мамой имущество в коридоре, наполняя квартиру детским смехом, которого эти стены не слышали очень давно.

Люда как ни в чем не бывало проходит за мной на кухню и осматривается по сторонам, морща свой длинный нос.

– Зачем вы приехали? – строго спрашиваю я.

Я вообще не намерена терпеть вмешательство в мои личные границы. Потому что всё это уже попахивает тотальным контролем. Меня постоянно пытаются сопровождать. Везде. Как мне удается сходить одной в туалет в их доме, вообще удивительно.

– Мы были здесь недалеко, – беспечно бросает Люда и, схватив тряпку, проводит ей по столешнице. – Помощь нужна? Сейчас мы девочек вмиг организуем. Они отлично умеют махать тряпками. Правда потом придется накормить их мороженым.

– Ты зубы мне не заговаривай. – Начинаю сердиться, заправляю волосы за уши и стреляю глазами в Кирилла, который, почесывая затылок, появляется на кухне.

– Мы, наверное, поедем, – говорит он, – раз всё в порядке.

– А что может быть не в порядке?

– Даша!

– Что? – Поворачиваюсь опять к мачехе.

Она делает страшные глаза и показываем ими на Морозова. Не хочет, чтобы посторонний стал свидетелем наших внезапных разборок? Так нечего было его сюда приводить! Это они дружат семьями. Я в этой дружбе как пятое колесо в телеге.

Было время, подружили.

– Мы были вместе в бассейне. Люд, я Олю, наверное, в следующий раз к вам отвезу. На такси доберетесь? – спокойно говорит Кирилл.

– Конечно, спасибо, дорогой.

Закатываю глаза и цокаю языком.

“Дорогой…”

– Кир, но я не хочу уходить, – канючит в коридоре его сестра. – Мы только пришли. Здесь столько интересного! Я готова помочь с уборкой!

– Оставь её с нами, Кир!– Складывает в умоляющем жесте ладони Алёна.

Кирилл вопросительно смотрит на меня, как будто здесь я решаю. Они лишили меня этой возможности, ворвавшись сюда без приглашения странной компанией.

Господи, что за дурдом?

Мне хоть немного дадут побыть одной, наедине с собой и своими мыслями? Я ведь так мало хочу. Просто немного одиночества, когда мне оно нужно. Мама выперла меня из Германии, чтобы встряхнуть. Вот я здесь и теперь встряхивают в доме отца. Играю с сестрами. Помогаю варить суп Люде и играю в карты по вечерам с папой. Но сейчас было моё время!

– Ладно. – Взмахиваю рукой, сдаваясь. – Пусть остаются.

– Ура!

– Ты лучшая сестра на свете!

– Так уж и лучшая, – бубню себе под нос, возвращаясь в спальню мимо нежданных гостей.

Спокойной уборке пришел конец.

– Тогда я поехал. Оль, если что – звони. Заберу тебя часа через два. В офис сгоняю по делам и приеду. Даш…

– Мм?

– Если она тебе будет мешать, то…

– Она не будет мне мешать. Раз приехал, возьми, пожалуйста, вот эти мешки и закинь их в мусорку. А вот тут одежда, эту коробку просто поставь рядом с контейнером, может кому-то пригодится.

Я провожаю Морозова в прихожую и даю инструкции, куда выбросить свои старые вещи.

На кухне Люда пробует включить воду и ругается на то, что она не течет.

Девочки носятся из комнаты в комнату в странных нарядах, изображая оперных див.

– Может, мне лучше остаться? – с сомнением спрашивает он, глядя поверх моей головы.

– Нет. Мы как-нибудь сами, спасибо и всё такое.

– Сними телефон с беззвучного и таких ситуаций станет меньше, – ухмыляется Кирилл.

– Не разговаривай со мной так, как будто ты меня знаешь, – хмурюсь я и протягиваю ему последний завязанный мешок.

Он аккуратно берет его, касаясь моих пальцев своими. Отдергиваю руку, быстро натягивая рукав толстовки до самых костяшек. Я не люблю, когда меня касаются незнакомые люди.

– Познакомимся заново? – Слышу в его голосе улыбку.

Поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами. Он склонил голову набок и наблюдает за мной исподлобья. Мне совсем неинтересно, о чем он думает, но я вижу, что разглядывает он меня с интересом. Не знаю, что за этим кроется. Вежливость?

– Зачем? Тебе не кажется, что это неуместно?

– Что именно?

– Строить из себя друга моей семьи, приходить на помощь, когда в принципе в ней не нуждаются. Предлагать знакомство, после… ну ты знаешь. – отвожу глаза и скрещиваю руки на груди, встав к Морозову вполоборота.

Кирилл пожимает плечом, закидывая на него черный матовый мешок с моей старой одеждой, и кривит губы.

– Это просто вежливость. Мы оба повзрослели, и я думаю, поняли свои ошибки. Моя сестра дружит с твоей. Я работаю вместе с твоим отцом. И так уж получилось, что вхож в твою семью.

– Поэтому я просто вежливо откажусь. Я здесь ненадолго.

– Ладно. До встречи.

– Пока. – Захлопываю за ним дверь и поворачиваю замок несколько раз.

Шаги Морозова отдаются эхом по подъезду, когда он спускается, а я прислоняюсь к двери и обнимаю себя руками.

Телефон в кармане толстовки не подает никаких признаков жизни. Мне вдруг нестерпимо хочется телепортироваться в Германию в нашу с Филом квартиру. Залезть под одеяло и спрятаться от всего, что происходит вокруг.

В принципе, этим я и занималась последние полгода.

6 Глава

2 года и 5 месяцев назад.

Критически осматриваю себя в зеркало. Может, волосы завязать в хвост?

А эта юбка не слишком… юбка?

О чем я думаю?

Прячу лицо в ладони и качаю головой.

Мы же друзья с Филом…

Какой по счету это будет наш совместный поход в кино за прошедший год?

Почему именно сегодня я нервничаю, как будто собираюсь на свидание?

Может, виной тому то, что произошло накануне?

Лучше не думать об этом!

Иначе я опять переоденусь.

Оглядываю свою маленькую спальню. На кровати свалено в кучу всё скромное содержимое моего шкафа. И я всё ещё не уверена, что выбрала подходящий наряд.

Мы с Филиппом Ламсом подружились ещё в самолете.

Заткнуть его оказалось невозможно, и я с этим смирилась.

Мы вместе разделили мармеладных мишек, а потом и всю самолетную еду. Поровну.

С ним оказалось невероятно легко.

Он рассказывал какие-то невероятные шутки, после которых у меня сводило челюсть и начинал болеть пресс. Я даже не заметила, как объявили посадку. Пришло время расставаться, и я опять загрустила. Не помню, когда мне последний раз вот так, с лëту, начинал нравиться человек. Хотя вру… Морозов мне понравился буквально с первого взгляда.

Что удивительно, во время общения с Филом я совсем не думала о Кирилле. Романтический подтекст в наши отношения я тоже не вкладывала. Романтика осталась дома, в России. Я была собой и не стремилась понравиться своему новому знакомому. Мне было весело провести рядом с ним бок о бок пару часов, но на большее я не рассчитывала.

Когда мы спускались по трапу, он попросил мой номер.

У меня не было местной сим-карты, поэтому мы обменялись адресами электронной почты. Я не ждала от него сообщения, но он написал.

Мы переписывались около месяца, а потом Фил позвал меня увидеться, и я согласилась. Я так одичала здесь поначалу без друзей, что была очень рада провести с кем-то время вживую.

Так мы постепенно стали видеться всё чаще. Переписки стали более личными. Фил любил записывать голосовые сообщения и петь мне жуткие песни на немецком. Мне кажется, я никогда не привыкну к этому языку. И вот, спустя почти год, мы друзья.

Мы идем в кино на какой-то авторский артхаусный фильм с английскими субтитрами в компании знакомых ребят. И я бы совершенно не волновалась, но вчера… Нет, не буду об этом думать.

Телефон мигает новым сообщением в тот момент, когда я решаю все-таки переодеться в удобные джинсы и расстегиваю молнию на юбке.

– Я внизу, – говорит Фил и отключается.

Это самое короткое голосовое от него за всё время.

Так, Даша, вдох-выдох. Это же Фил! Твой Фил. Ничего особенного не произошло и не произойдет.

Ладони предательски потеют, пальцы не слушаются, когда я дергаю молнию обратно вверх.

– Привет. А где все? – спрашиваю, садясь на переднее сиденье.

Фил барабанит пальцами по рулю и не сразу поворачивается ко мне.

На нём белая футболка и черные джинсы с дырками на коленях. На ногах белые кроссовки. Он выглядит как обычно и в то же время нет.

Смотрит на меня без своей привычной улыбки и чертят в глазах. Волоски на руках встают дыбом.

Я нервно расправляю складки на юбке и изучаю блеск вечерних фонарей через открытое окно машины.

– Решили встретиться на месте. Пристегнись, – кивает мне Филипп и машина трогается с места.

Блин.

Мы всё испортили.

Я не чувствую больше той легкости, которая была между нами всё это время.

Это моя вина? Не нужно было… или нужно, но раньше?

Господи, почему так сложно?

Он мне нравится.

Мы стоим на светофоре, ждём когда загорится наш зелёный на сложном перекрестке. Всё внимание Фила отдано дороге. Я украдкой наблюдаю за ним, чуть повернув голову. Надеюсь, не сильно пялюсь, волосы волнами падают на лицо, скрывая мой пытливый взгляд.

Он мне нравится.

Я не думала, что такое снова возможно. Но это случилось. Рядом с ним так хорошо. Комфортно. Я вообще ни о чём не думаю! Просто отдыхаю и расслабляюсь. Могу быть самой собой. Могу громко смеяться или рыдать во весь голос, а я люблю рыдать, особенно над грустными фильмами о любви. Я не боюсь показаться ему глупой, ранимой, смешной или неопытной.

Мы часто ходим в кино вместе. Вдвоём. Сегодня он пригласил меня и ещё человек пять, я видела их переписку в общем дружеском чате. Всё внутри меня было против. Вопило о том, что это несправедливо! Нам нужно поговорить и побыть вдвоём. Просто потому, что он мне нравится, и вчера он явно собирался меня поцеловать.

А я струсила и отвернулась!

Какая же я дура!

Я повторяла это про себя всю ночь. И весь сегодняшний день. И повторяю сейчас.

Бояться не нужно.

Филипп вздыхает и опирается локтем на дверь. Потирает двумя пальцами губы, продолжая игнорировать мои душевные переживания.

Остановка на этом светофоре такая долгая.

Каждый раз, когда мы стоим на здесь, можем прослушать одну и ту же песню дважды.

Поэтому я решаюсь действовать.

Отстегиваю ремень и тянусь к нему.

Беру его красивое лицо в ладони и разворачиваю к себе, нежно поглаживаю смуглую кожу.

Фил растерянно смотрит на меня, а я медленно приближаюсь к нему. В считаных миллиметрах от его губ замираю. Теряю всякую решительность. Он мне нравится. Очень нравится.

–Даша? – Его глаза шарят по моему лицу и спускаются к губам.

Мне не должно быть страшно. Второй раз больно не будет.

– Фил…

Это как прыгнуть в ущелье с привязанной к ногам веревкой. Кажется, никогда не решишься и успеваешь десятки раз передумать, а потом тебя толкают в спину, и ты летишь вниз.

***

Просыпаюсь, как обычно, рано и, откидывая одеяло, резко сажусь.

Голова немного кружится, и я пытаюсь сфокусировать плывущий в первые секунды после пробуждения взгляд.

Сегодня опять солнечно и, судя по ощущениям, тепло.

Погода как издевается над моими душевными муками и страданиями.

У меня в душе постоянно идёт дождь и завывает ветер.

Проверяю телефон и социальные сети. Ещё недавно я не могла зайти в фейсбук, но сейчас спокойно делаю это. Бездумно листаю ленту друзей, пока случайно не натыкаюсь на старую фотографию Фила. Он вместе со своей старшей сестрой Лилит и её мужем жарит мясо на заднем дворе его мамы. Она выложила это фото ещё в прошлом году, а лента решила показать мне его сегодня. Я помню этот день так хорошо, так ясно. Как и сотни других.

Прикрываю глаза и падаю обратно в постель. Когда-нибудь ноющая пустота внутри заполнится чем-то другим, новым. И перестанет быть постоянно больно и горько.

Часть меня тянется обратно в Германию, а другая, разумная моя часть, считает, что поводов менять билет на более раннее число, у меня нет.

Возможно, Люда на днях и перегнула палку, ворвавшись с девочками и Морозовым в квартиру, но она хотела как лучше. Откуда ей знать, что творится у меня в голове? Рассказывать и распространяться об этом мне никому не хочется. Даже Машке. Почему-то я уверена: она не поймет меня.

– Какое мороженое хочешь? Фисташковое или шоколадное?

– В смысле, ванильное? Тут такого нет.

– Я скоро буду, поищи нам какой-нибудь фильм на Нетфликс.

Рандомно выбранные сообщения от Фила переносят меня в первый совместный месяц нашего проживания. Чищу под его болтовню зубы и натягиваю штаны для йоги.

Я не разрешаю себе подолгу лежать в кровати. Очень хочется, но нет.

Мне нужно движение, чтобы не сойти с ума.

Свежее майское утро бьет в лицо теплыми лучами солнца.

Расстилаю коврик для занятий на заднем дворе и радуюсь высоким заборам, разделяющим плотно застроенный коттеджами частный сектор.

Физические упражнения меня расслабляют и очищают голову. Растягиваюсь под приятную музыку и чередую циклы осан.

Когда возвращаюсь в дом, там стоит привычная суета.

– Как можно так рано вставать по собственной воле? – ворчит Люда, с опаской поглядывая на меня через плечо.

Она варит детям кашу, не переставая помешивать её ложкой в кастрюле.

Жадно пью прохладную воду, оставляя её риторический вопрос без ответа. В нашем общении последние несколько дней чувствуется напряжение. Я даже подумываю остаться на ночь в старой квартире. Кровать там вполне сносная.

Встреча с риелтором назначена сегодня после обеда.

– Даш, не смогу отвезти тебя в город сегодня, проблемы с одним заказчиком, выезжает на объект, – на ходу говорит папа, в одной его руке бутерброд, в другой – папка с какими-то документами.

В глазах дикий блеск, и мыслями он явно уже очень далеко, точно не в доме, полном детей.

– Ладно.

Такси никто не отменял.

– Алёнку надо в бассейн отвезти, поможешь? У нас с Юлей по плану поликлиника, – просит Люда и замирает с поднятой вверх ложкой.

Ставлю стакан на стол и откидываю волосы с лица.

– Соревнования сегодня?

– Нет, – говорит Алёна, – предварительный заплыв перед соревнованиями. Мы с Олей поспорили: которая проиграет, та целый месяц будет покупать другой колу.

– А у вас есть свои деньги? – выгибаю бровь.

– Ей дает Кирилл, а мне папа и мама.

– Там недолго, максимум часа два. Потом мы приедем, и сможешь идти по своим делам, – продолжает уговаривать меня Люда, расставляя перед всеми тарелки. – Пожалуйста, я не могу разорваться.

– Хорошо. К обеду мне нужно на встречу с риелтором, – напоминаю мачехе, она сияет как алюминиевый таз и выходит с кухни вместе с младшей дочерью.

– Папа даёт больше карманных денег, – шёпотом добавляет Алена.

Я тихо смеюсь, глядя на неё.

– Морозовы, значит, тоже там будут? – хмурюсь, меняясь в лице.

– Нет, сегодня Ольку няня привезет. Она её не любит, но брату надо на работу.

– Откуда ты всё это знаешь? – удивляюсь я.

– Она сейчас написала в ватсап, пожаловалась. Я рада, что ты со мной поедешь. Покажу тебе, как я плаваю, и обязательно выиграю.

Люда остаëтся с Юлей дома, а мы с Алёной вместе едем к бассейну. Она тараторит без умолку всю дорогу. Ее болтовня отвлекает меня от чувства тревоги, связанного с нахождением в машине. И я даже пару раз отпускаю дверную ручку. Нервно хватаюсь за неё, только когда таксист резко тормозит или, наоборот, газует.

Мы заходим в здание бассейна, там влажно и пахнет хлоркой.

Алёна сразу идет к раздевалкам, где её ждет Оля.

Девочка приветливо машет мне рукой. Улыбаюсь в ответ.

Подхожу к администратору и уточняю, где можно подождать и посмотреть, как плавают девочки.

Поднимаюсь на второй этаж, там расположено кафе и трибуны для родителей.

Занимаю удобное место, где как на ладони видна ровная гладь воды. Она блестит и переливается в лучах солнца, отдавая бликами в глаза. Прищуриваюсь и опускаю на нос солнечные очки. Кручу в руках стаканчик с кофе и по привычке лезу в карман за телефоном.

Пусто.

Проверяю в другом.

Блин.

Тоже нет.

Меня прошибает холодный пот. Оставила в такси? Или у администратора на входе?

Глупо так переживать из-за телефона, но там столько всего! Вся переписка с Филом с первого дня! Другой не будет! Совместные фотографии! Видео!

Вскакиваю на ноги.

– Блин!

Врезаюсь в кого-то. Солнечные очки слетают лица и падают куда-то вниз. Опускаю глаза, пытаясь их отыскать, в этот момент кофе выскальзывает из рук и с грохотом падает на белый кафель кафетерия. Коричневая жидкость разлетается фейерверком брызг, орошая собой мои джинсы, кроссовки и моего соседа, в которого я только что имела неосторожность влететь.

– Извините… – бубню я и присаживаюсь, чтобы поднять бумажный стаканчик с остатками капучино. Из остатков там разве что пышная белая пена.

– Ничего, – произносит Кирилл, ставит кожаный рюкзак на трибуну и достает мне из него салфетки.

Я даже не удивлена его нахождению рядом. Просто хмурюсь, разглядывая мокрые капли на его обуви.

– Ты что тут делаешь?

– Это теперь единственный вопрос, который ты будешь мне задавать при встрече? – хмыкает он.

– Возможно. Ещё чуть-чуть, и мне будет казаться, что теперь ты меня преследуешь.

Кирилл усмехается и протягивает новые салфетки, теперь влажные. Я пытаюсь очистить ими пятна внизу на своих джинсах. Морозов нагибается и протирает свои кроссовки. Мы почти сталкиваемся лбами. Двигаюсь чуть левее, чтобы этого не произошло. Протираю ещё раз пол рядом с собой. Один стакан кофе, а такое ощущение, что произошло маленькое цунами.

– Мне сказали, что тебя сегодня не будет, – говорю я, выпрямляясь, и смотрю сверху вниз на его тëмно-русую макушку.

На Кирилле сегодня голубая рубашка, рукава которой он закатал по локоть, и тëмно-синие джинсы. Из рюкзака торчит край ноутбука.

– Отпустил няню. Поработаю тут, пока Оля плавает. На соревнования, скорее всего, не смогу приехать, поэтому ей будет приятно, что сейчас я здесь.

– Ты молодец, – вырывается у меня.

– Я стараюсь быть хорошим братом, насколько могу, – говорит Кирилл.

Он поднимает голову и встречается со мной взглядом. Мы смотрим друг на друга несколько секунд, не моргая, и одновременно произносим:

– Кажется, тебе нужен новый кофе.

– Я потеряла телефон.

Растерянно оглядываюсь по сторонам и заправляю волосы за уши.

Боже, я без телефона словно голая.

Очень некомфортно. Остро ощущаю нехватку привычной вещи. Как я могла его где-то забыть? За последние полгода смартфон буквально прирос к моей руке.

– Где ты его видела последний раз? – спрашивает Кирилл, доставая из заднего кармана джинсов свой мобильный и снимая его с блокировки.

Пролистывает список контактов и нажимает кнопку вызова. Включает громкую связь. Экран отсвечивает, но я легко угадываю по первым буквам своё имя.

– Кажется, около администратора или в такси, – морщу лоб и машинально тру шрам на лбу.

Морозов провожает мою руку взглядом. Отдергиваю её и прячу за спину. Кирилл задерживается на отметине, которая всегда будет напоминать мне об аварии. Ничего не говорит и ничего не спрашивает. За это я ему благодарна. В последнее время мне приходится отвечать на слишком много вопросов, связанных со шрамом.

– Гудки идут, – говорит Кирилл и поворачивает свой телефон ко мне.

Как загипнотизированная смотрю на экран и прислушиваюсь. Может быть вибрирует где-то рядом?

– Он на беззвучном у меня, – тихо говорю я.

У бассейна слышатся голоса детей. Смотрю туда. Разноцветная толпа в резиновых шапочках появляется из раздевалки.

Наши сёстры в толпе прочих выходят одна за другой и машут нам руками. У них на головах синие шапочки для плавания. Купальники тоже синие. Выглядят, как близняшки. Даже с этого расстояния видно, как на лице Оли расцветает улыбка, когда она видит Кирилла. Машет ему интенсивнее. Он приветливо поднимает руку и тоже ей улыбается.

Я смотрю на него во все глаза и не понимаю, как так вышло, что сейчас я нахожусь здесь рядом с ним. Внизу его сестра, а сам он помогает найти мой телефон, набирая номер снова и снова.

В уголках его глаз собираются лучики морщин, на которых я подвисаю, разглядывая его. Он стоит очень близко. Вторгся в зону моего комфорта, и я сама это позволила.

Делаю шаг назад, сжимая в руках ворох мокрых салфеток пропитанных кофе.

– Я спущусь, спрошу на стойке информации про телефон, – говорю ему и, развернувшись, устремляюсь к ступенькам.