Tsitaadid raamatust «Красные, желтые, синие (сборник)»
Я вдруг вспомнила бакинский обычай лить воду вслед уезжающим. Мама неукоснительно соблюдала его, провожая папу в Кадебек, а нас с Алидой - в пионерлагерь. Еще раньше, я знаю, выливала воду вслед уезжающей в Ереван старшей дочери моя бабушка. Уверена, кто-то из соседей-турков выплеснул стакан чистой колодезной воды вслед убегающей из Карса бабушкиной семье. Вылитая вслед вода, словно благословение, увлажняла, облегчала путь убегающим, уходящим, уезжающим.
Перед похоронами был устроен долгий митинг на Театральной площади. На трибуну один за другим выходили выступающие и, обращаясь то к трем закрытым, стоящим на помосте гробам, то к тете Норе, то к огромной толпе слушателей, начинали говорить речи. О коварстве врага, применяющего противотанковые мины. О своем почтении и глубоком уважении к этим трем святым мученикам, павшим за армянскую нацию. О мужестве, уподобившем их львам, богам. О пролитой крови, обеспечившей вечное существование армянского рода и чести.
Я разглядывала проскакивающие мимо указатели, еле успевая прочесть русский текст под непонятными армянскими "иероглифами", шепотом просила маму сложить из них слово. Мама в ответ лишь качала головой.
- Плохо, Грета, - вмешался дядя Сурик, - очень плохо! Сама родной язык не знаешь и детей не научила. А вы там у себя как, по-русски или по-азербайджански дома говорили?
Слово "еразы" не употребляли по телевизору, в газетах, не произносили с трибун. Вместо него в рассуждениях о "карабахском вопросе" использовались словосочетания "беженцы из Армении", "изгнанные с родных мест", "наши обездоленные соотечественники". Но, обсуждая странные деревенские замашки приезжих в городских квартирах, на улицах, в метро, бакинцы обходились коротким и понятным словом "еразщы". Многократно повторенное, оно ужасно напоминало мне слово "крысы".
Я верю, что фотографии и вправду запечатлевают что-то навсегда. И хорошее, и плохое. Запечатлевают и не дают забыть. Если человек помнит о чем-то хорошем, ему обязательно захочется это хорошее сделать снова. А если плохое не забыл, то, значит, никогда больше его не повторит.
Говорить о трудных проблемах трудно. Кажется: нет слов, а те, что находишь, похожи на картонные лозунги и не доходят до сердца. Тогда опускаются руки и хочется думать: как-нибудь обойдется. Не обходится.
