Loe raamatut: «Ева Полянская – жизнь и судьба. Книга 1. Юность Евы»

Font:

ISBN 978-5-4483-1789-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– 1 —

– Браво! Браво! – кричала и хлопала во все ладоши молодая девушка. Она вскочила со своего кресла и протянула свои аплодирующие руки к сцене, как будто хотела, чтобы актерам, которые кланялись, было еще сильнее слышен звук ее хлопающих ладошек. Это была я, Ева Полянская, юная девушка, которая училась последний год в школе и готовилась к выпускным экзаменам. Шли послереволюционные года, но театр оставался театром.

Актеры поклонились еще раз, занавес медленно закрылся и зрители стали расходиться. Выходила из театра и я, забрав перед этим в гардеробе свое пальто, застегивая и завязывая его на ходу. На улице почти уже пахло весной, но холодный ветер заставлял кутаться и надевать теплые вещи. На город опустились сумерки и зажглись уличные фонари. Я шла по улице, блаженно улыбаясь, вспоминая увиденное сегодня, и поэтому не заметила парня, который неожиданно вышел из-за угла.

– Ой! – воскликнула я, когда врезалась в него. Он схватил меня за руки, чтобы я не упала, а потом почти тут же отпустил их. – Извините меня, – сказала я и заправила прядку волос за ухо. Я всегда так делала, когда была взволнована, а в данном случае еще и напугана немного.

– Я задумалась о своем и не заметила вас, – после этих слов смущенно улыбнулась молодому человеку, который стоял и разглядывал меня с интересом. Я тоже смотрела на него с любопытством и видела перед собой молодого невысокого паренька, с темными густыми волосами, овальным лицом, одетого в форму, только не военную, а я не знала даже в какую.

– Так поздно, а вы идете одна, – сказал он.

– Да я знаю, – и кивнула головой. – Это я попросила родителей не встречать меня.

– На улицах и так опасно, а в это время еще больше, давайте я вас провожу, – предложил мне паренек.

Я посмотрела на него какое-то время, а потом согласна кивнула головой и мы пошли дальше по улице.

– Меня Ева зовут, – сказала я, спустя какое то время и поглядела на парня.

– А меня Дмитрий, – сказал он и тоже посмотрел на меня.

– Приятно познакомиться Дима, – я улыбнулась ему. – Вы учитесь или работаете?

– И то и другое, – ответил мне Дмитрий, – я учусь в железнодорожном училище и работаю на железной дороге.

– Ой, а я обожаю железную дорогу! – воскликнула я и немного подпрыгнула. – Когда мы с родителями едем на море, я даже практически не сплю, все время смотрю в окно или слушаю стук колес.

– Ясно, – кивнул парень. – А вы? Учитесь?

– Да, – сказала я грустно и вздохнула, – заканчиваю десятый класс, – я виновато посмотрела на Диму, чувствуя себя маленькой девочкой рядом с ним. Он уже учился в училище, да еще и работал при этом. А я еще школьница. – Но зато я отличница, и тяну на золотую медаль, – сказала я, чтобы хотя бы так реабилитироваться в его глазах. Он хмыкнул и снова посмотрел на меня.

– Мы пришли, – сказала я, когда мы подошли к старинному дому.

– Так ты живешь здесь? – неожиданно переходя на «ты», сказал Дима.

– Да, – сказала я и кивнула головой.

– В этом доме раньше жили богатеи, – сказал он и нахмурился.

– Я не знаю, мы недавно переехали сюда, мой папа профессор, он преподает в академии, – растерялась я, и почему-то почувствовала какую-то вину перед ним.

– Значит дочка профессора, – хмыкнул Дима. – Что ж до свидания, – с этими словами он развернулся и пошел дальше по улице.

– Спасибо что проводили Дима! – сказала я громко, чтобы он услышал меня. Он обернулся, кивнул мне головой, и пошел дальше.

Я постояла, глядя на его удаляющуюся фигуру, потом посмотрела на дом.

– И что такого, что я живу в этом доме, – тоже хмыкнула я и зашла в темный подъезд.

– Мама, папа я дома! – крикнула я, сняла с себя туфли, и расстегнула пальто.

– Ой детонька моя пришла, – в прихожую выбежала большая полная женщина и стала помогать стаскивать с меня пальто.

– Дуняша, я сама, – сердилась я, и пыталась вырваться из ее больших и пухлых рук. Но она уже сняла с меня пальто и вешала его в шкаф.

– Чаю моей кровиночке, с пирожками а? – склонилась надо мной Дуняша, приложив свои руки к груди.

– Какие пирожки на ночь, – рассердилась я и пошла по коридору в зал.

– Твои любимые, – шла за мной женщина, – с капусточкой.

– Ох, Дуня, Дуня, – вздохнула я и повернулась к ней, – давай свой чай и пирожки, но только один! – я подняла один палец вверх.

– Один, один, конечно один, – закивала головой Дуняша, – что ж я не понимаю.

С этими словами она побежала на кухню, а я вошла в зал. За круглым столом, который стоял на середине комнаты и освещался большим абажуром, свисающим с потолка, сидели мои мама и папа. Папа был не высокого, но крепкого телосложения, он занимался спортом и редко позволял себе излишки в еде, а так же спиртное. Голову его украшали, уже седеющие, но по-прежнему густые каштановые волосы. Он посмотрел на меня поверх своих очков, которые едва держались на его носу, и улыбнулся мне.

– Ну, рассказывай, рассказывай театралка, – сказал он и обнял меня, когда я подошла к нему. Я поцеловала его в щеку и посмотрела на маму. Она тоже смотрела на меня с любовью, которая так и светилась в ее синих глазах. Мама была почти одного роста с папой, стройная, ее рыжие пышные волосы, которые передались мне по наследству, были забраны в красивую прическу. Так же я унаследовала от мамы ее стройный стан, голубые глаза и немного вздернутый носик. Только по весне мама уже не стеснялась своих веснушек, как их стеснялась я.

– Все было так красиво и волшебно, этот свет, который падал на сцену, – говорила я восхищенно. – Ах, ну почему я не такая красивая, я так бы хотела быть актрисой, блистать на сцене и чтобы мне аплодировал весь зал стоя!

Я прижала свои руки к груди и глядела перед собой, живо представляя себе эту картинку, как я кланяюсь, улыбаясь немного смущенно, стоя на сцене, в красивом платье, а ко мне летят букеты цветов и от оваций немного закладывает уши. Мои мама и папа посмеивались глядя на меня.

– Красавица моя, – папа слегка тряхнул меня, – спускайся с небес, Дуняша уже чай принесла с пирожками.

Я вздохнула, поцеловала его еще раз и села на свое место. Дуняша суетливо накрывала на стол, мама помогала ей в этом, а я все никак не хотела отпускать свое такое прекрасное видение, сидела и улыбалась, подперев одной рукой лицо.

– Ну, все, – протянул папа, переглянулся с мамой и они засмеялись, – улетела наша красавица в свои мечты, не дозовешься. Мечтательница, – папа потянулся и потрепал меня по руке, – пей чай и спать уже пора ложиться, все выходной закончился. Тебе завтра в школу, мне на работу, а к маме придут ее ученики.

Я вздохнула, а когда папа упомянул учеников, которые брали у мамы уроки французского языка, немного скривилась.

– Опять эти противные мальчишки, – сказала я недовольно.

– Ева, – тут же одернул меня отец. Я тут же уткнулась в свою кружку с чаем, взяла пирожок и стала вяло жевать его.

Переодевшись и умывшись, уже лежа в кровати, я вспомнила паренька, который провожал меня сегодня домой и невольно улыбнулась.

– Интересно, увижу ли я его еще раз, – прошептала я. А потом вздохнула. – Скорее всего, нет, он уже взрослый, зачем ему такая школьница, как я.

Мама зашла в мою комнату, поцеловала меня перед сном и на французском языке пожелала мне спокойной ночи. Я ответила ей и закрыла глаза, потому что уже засыпала, утомленная этим днем и эмоциями.

– 2 —

И когда уже закончиться эта школа! Эти мальчишки, которые дергают за косу, в лучшем случае, девочки, визжащие на все коридоры, уже жду не дождусь, когда смогу навсегда закрыть двери этого заведения. Но что же делать дальше, я ведь до сих пор не определилась с выбором, на кого хотела бы учиться, куда поступать. Это пугало меня еще больше, чем скука на уроках, крики шум и гам на переменах.

Хотелось уже чего-то другого, взрослого что ли! Учиться, приносить пользу, а не сидеть и зубрить то, что я и так уже знала. Поскорее бы!

Я шла, опустив голову вниз, тяжело вздыхая и иногда пиная свой портфель, как снова на кого-то наткнулась.

– Ой, вы?! – удивилась я, когда подняла голову и увидела Дмитрия, того парня, который провожал меня вчерашним вечером. – А я думала, что уже никогда… Здравствуйте, – перебила я сама себя, протянула ему руку и улыбнулась.

– Привет, – сказал он, тоже улыбнулся мне в ответ, взял мою руку и слегка тряхнул ее. Он был в форме, которая шла ему. – Просто был в этих краях, ничего особенного.

– А все понятно, – кивнула я головой. Мы пошли дальше по улице, он шел рядом, засунув свои руки в карманы. – А я вот только со школы иду, – я повернула голову в его сторону и посмотрела на него, немного сощурив свои глаза.

– Я отучился уже сегодня, – он вдруг резко взмахнул своей рукой, освобождая ее от рукава, и поглядел на свои наручные часы, – скоро на работу идти.

– Ух ты, – выдохнула я, когда увидела его часы. – А можно посмотреть? – я кивнула головой на его руку.

Парень довольно заулыбался, ему понравилось, как я отреагировала на его часы, ведь это была его гордость.

– Только не трогать, – с этими словами он протянул мне свою руку. Я нагнулась и стала рассматривать стрелки и циферблат.

– А мне только когда школу закончу, подарят, – вздохнула я с сожалением.

– Подааряят, – протянул Дмитрий и немного с презрением посмотрел на меня. – Я свои сам заработал, – сказал он и увидел, как мои глаза вспыхнули, потому что я одновременно позавидовала ему и устыдилась тому, что мне то часы достанутся в подарок.

– Я тоже заработала, – сказала я и пошла дальше, передернув плечами, – отличными оценками и своей учебой. Мне папа так сказал, – произнесла я немного обиженным тоном.

– Ну, если папа так сказал, – усмехнулся парень. – Тогда да, можно считать, что заработала.

Я улыбнулась и посмотрела на него, он тоже посмотрел на меня, не выдержал и улыбнулся. К дому мы подходили молча.

– Может быть, зайдешь к нам? – спросила я у него. – У нас пирожки с капустой. Чаю попьем, – я говорила, наклонив немного голову на бок.

– Сама пекла?

– Нет, – ответила я ему, – Дуняша, наша кухарка.

– Вот когда сама испечешь, тогда и зови, – хмыкнул Дима. – А то Дуняяяша, кухааарка, – передразнил он меня. – Взрослая вон уже какая.

Я сначала застыла, потрясенная его словами, потому что никак не ожидала такого услышать.

– Дурак! – крикнула я и забежала в дом. От непонятного мне стыда слезы навернулись на мои глаза. Быстро разувшись, и буквально сдирая с себя пальто, я пробежала в свою комнату и с остервенением стала снимать с себя форму, чтобы переодеться в домашнее платье.

– Когда сама испечешь, – ворчала я при этом, – ага, сейчас, все бросила и побежала тебе пироги печь, – ядовито говорила я. – Делать мне больше нечего, как для какого-то дурака стараться.

– Детонька моя, – в комнату заглянула та самая Дуняша, – кушать будешь?

– Не буду! – ответила я зло.

– Что такое, что случилось, кто мою кровиночку обидел, – тут же запричитала кухарка.

– Да никто меня не обидел Дуняша, просто не хочу, – резко сказала я. – Все иди, я уроки буду делать, – с этими словами, я стала выкладывать на стол учебники и тетрадки из портфеля. Дуняша повздыхала еще немного, прижимая руки к груди, и огорченно качая головой, вышла из моей комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Я села, открыла первый учебник и стала пытаться прочитать задание, которое нам дали на дом. Но слова этого парня о том, что я уже взрослая, а сама практически ничего не умею, кроме рукоделия, засели у меня в голове и не давали сосредоточиться. Да и с Дуняшей разговаривала резко, она ведь этого не заслужила.

– Чтоб ты провалился, – сказала я сердито, захлопнула учебник и пошла на кухню. – Дуняша, – я подошла к женщине и обняла ее. – Прости меня, пожалуйста, что была груба с тобой.

– Да что ты моя милая, ничего страшного детонька моя, – она тоже обняла меня и поглаживала по моей спине. – Может, покушаешь?

– Немного позже, – ответила я ей и вдруг замялась. – Дуняша, у меня к тебе просьба одна есть.

– Да все что пожелает кровиночка моя родная, – заулыбалась кухарка, прижимая руки к своей пышной груди.

– В общем, я тут, мне бы хотелось, – я не знала, как сказать свою просьбу. Потом посмотрела на кухарку, которая смотрела на меня с обожанием. – Научи меня печь пироги, – выпалила я на одном дыхании.

– Что? – удивилась кухарка. – Пироги?! Но зачем тебе это, детонька моя милая, да я сама тебе какие хочешь и с чем хочешь, испеку. Ты только скажи своей Дуняше, и она все для тебя сделает. Ну, зачем нам марать твои беленькие ручки.

– Дуняша! – сказала я строго и нахмурилась. – Мне так нужно, – вздохнула я и посмотрела на нее с мольбой.

– Нужно так нужно, – засуетилась кухарка. – Для начала фартучек вот, – она подала мне фартук и помогла завязать его. – Перво-наперво, нужно поставить тесто, – кухарка стала рассказывать и показывать мне, как завести тесто, делая так, что как будто я участвую в процессе, но на самом деле ничего не делая. Так же она делала, когда показывала, как делать начинку.

– Ева! – услышали мы голос моей матери, – Ева! Где ты!

– Я здесь мама! – крикнула я.

– Ты? – удивилась мама, когда зашла. – На кухне? Но что ты тут делаешь?!

– Учусь у Дуняши печь пирожки, – сказала я довольно. Лицо и руки мои были в муке, это Дуняша сделала так для меня, чтобы я думала, что сама со всем справляюсь. – Я ведь уже взрослая, – произнесла я с вызовом.

– Так, взрослая, – строго сказала мама, – быстро умываться, переодеваться и марш в музыкальную школу!

– Ну маамааа, – протянула я. – Если я пропущу один урок…

– Чтоо?! – протянула мама. – Бегом я сказала! Взрослая она! И это накануне выпускных экзаменов!

Я медленно развязала фартук, который был на мне, подала его Дуняше и побрела выполнять то, что сказала мне мама.

***

– Да что с вами сегодня! – сердилась пожилая высокая седая дама, которая была моим преподавателем в музыкальной школе. – Ева! Я не узнаю вас!

– Простите меня, Маргарита Ренгольдовна, – уныло отвечала я ей, виновато опустив свою голову. – Я сама не знаю.

– Что ж, – недовольно поджав губы и с некоторым презрением глядя на меня, – тогда можете быть свободны, – она сложила свои худые руки у себя на груди. – Только имейте в виду, – сказала она холодно, – на выпускном экзамене поблажек не будет! И вы будете иметь тот балл, который будете заслуживать! И никто не посмотрит, что вы дочь профессора, даже такого, как ваш отец! Надеюсь, на следующем уроке вы будете более собранной, – с этими словами она повернулась и встала ко мне спиной.

– Я постараюсь, – говорила я, натягивая на себя пальто.

– Я хотела гордиться вами, как лучшей моей ученицей, – она повернулась и посмотрела на меня. – И думаю ваши родители хотели бы того же.

– До свидания, – тихо сказала я, но дама не удостоила меня ответом.

Выйдя из здания, я медленно побрела по улице, иногда вытирая слезы из своих глаз. Я направилась на свое любимое место на берегу реки. Там был высокий обрыв, с которого открывался великолепный вид на противоположный берег, и вдобавок ко всему стояла скамеечка, на которую я села, когда пришла, все еще продолжая плакать.

Постепенно я успокаивалась, сидела и наслаждалась красивым видом, теплым ветерком, который обдувал мое лицо и шевелил мои волосы, которые выбились из под беретки.

– Мне тоже тут нравиться бывать, – услышала я знакомый голос, вздрогнула и повернула свою голову, чтобы увидеть, кто со мной заговорил. Это был Дмитрий. Он стоял, немного покачиваясь на своих ногах, засунув руки в карманы и немного сощурив свои глаза, глядя вдаль.

Я не удостоила его ответом, потому что обида на него все еще жила внутри меня и отвернулась от него. Он постоял немного, а потом сел рядом со мной.

– Чего ревела, – спросил он.

– Тебе то что, – сердито ответила я. – Хотела и ревела.

– А, – хмыкнул Дима, – ясно.

Он посидел еще немного.

– Не хочешь, не говори, – он снова попытался завести со мной разговор. – Но говорят, одна голова хорошо, а две лучше.

– Да надоело все, – сказала я. – Ева делай то, Ева делай се. Никуда нельзя, тем более одной. Родители постоянно следят за мной, указывают, что делать! Музыкальная школа еще это. Вот скажи! – громко сказала я, вскочила и посмотрела на Дмитрия, который внимательно смотрел на меня. – Зачем, – я показала ему свои руки, – зачем мне игра на фортепиано! Где! Ну, где это мне может пригодиться! «Я хотела гордиться вами» – передразнила я свою преподавательницу. – Поскорее бы уже восемнадцать лет, когда я смогу быть самостоятельной! – я топнула ногой, вздохнула и снова села на скамейку.

Дима молчал, потому что чувствовал, что это не все, что тревожило меня, и он ждал, когда я соберусь с мыслями и духом, чтобы продолжить.

– Еще я не знаю, на кого мне идти учиться, когда окончу школу, не знаю, какая профессия мне нравиться, и по душе, – я посмотрела на Диму, – вот ты, как ты решил, или узнал, что ты хочешь быть железнодорожником?

– Никак, – сказал Дима, – мой дед, отец, прадед, все служили на железной дороге, вот и я пошел по их стопам.

– Вон оно как, – вздохнула я и помолчала немного. – Но я не хочу быть профессором.

– Тебе и не надо, – сказал Дима. – Что ты умеешь делать лучше всего? Чем тебе нравиться заниматься?

– Нууу, – протянула я, – я люблю читать, мне нравиться заниматься рукоделием, я умею вязать и вышивать, и еще, – я вдруг засмущалась и затеребила подол своего пальто, опустив голову.

– Говори уже, – поторопил меня Дмитрий.

– А ты не кому не расскажешь? – спросила у него я.

– Никому, – кивнул головой Дима.

– Обещаешь? – я закусила нижнюю губу.

– Да обещаю, обещаю я, – рассердился вдруг Дима. – Ты будешь говорить?

– В общем, иногда, – сказала я тихо, – я пишу стихи, небольшие рассказы.

– Ясно, – снова кивнул головой Дима. – Так это тебе нужно пойти учиться на учительницу русского языка и литературы, – сказал он. – А вязание и вышивание, – он потер свой подбородок, – при школе сможешь кружок открыть и учить всех желающих.

Я с потрясением смотрела на него. От того, что он вот так просто решил мою проблему, над которой я билась весь последний год, я потеряла дар речи! Мои глаза широко распахнулись, немного приоткрылся рот. Я приложила к нему ладонь и медленно поднялась со скамейки, потому что поняла, что Дима прав! Мне нравилось читать и писать, я хорошо умела это делать, а значит, могла учить этому других! Маленьких детей, например, да неважно! Важно то, что он вот так просто нашел мое призвание!

– Спасибо, – выдохнула я и протянула ему руку, – я потрясена, – покачала я головой, – так просто, за несколько минут, ты понял, что мне нужно, что я смогу сделать, а главное буду это делать с удовольствием и интересом, я потрясена, – снова сказала я. Дима довольно улыбался и пожимал мою руку.

– Ой, – вдруг вскинулась я. – А сколько времени, – спросила я у него испуганно. Он ответил мне, и я снова приложила свою ладошку ко рту. – Сейчас ругать меня будут, я никогда так после музыкальной школы не задерживалась, – прошептала я и сначала со страхом посмотрела на парня. Но потом я вдруг нахмурилась, положила руки в карманы и села на скамейку.

– Все, мне надоела их опека, вот до ночи тут сидеть буду, – сердито сказала я.

– И тебе не стыдно? – спросил у меня Дмитрий. – Твои родители волнуются, переживают за тебя, беспокоятся, а ты ведешь себя сейчас как маленькая девчонка!

Я вскинула голову и со злостью посмотрела на него, а потом виновато опустила голову, понимая, что он прав. Я встала со скамейки и хотела взять свою папку с нотами, но Дима вырвал ее из моей руки и молча пошел со мной рядом, снова провожая меня домой.

– До свидания, – тихо сказала я и виновато посмотрела на него. – И спасибо еще раз, – я слегка улыбнулась ему и протянула свою руку. Дима пожал ее, отдал мне папку и я зашла в свой дом. Там я разделась, поужинала с родителями, предварительно попросив у них прощения за свое опоздание и пошла в свою комнату, чтобы сделать свои уроки и лечь спать. Я сидела за столом, который стоял возле окна, делала домашние задания, не подозревая, что Дима сейчас стоит за углом противоположного дома и наблюдает за мной, слегка улыбаясь. Он увидел, как отец что-то объясняет мне, а я киваю ему головой, потом как я складываю свои учебники в портфель. Дима ушел только тогда, когда в моем окне погас свет.

– 3 —

Но на следующий день Дмитрий не пришел. И на другой день тоже. Я выходила из дверей школы с надеждой, что встречу его, после музыкальной школы ходила к скамейке на берегу реки и ждала, что он появиться хотя бы там, но он не появлялся. После школы Дуняша учила меня печь пироги и уже по настоящему, а не как в прошлый раз. Она шутила, что из-за слез, которые капают в тесто, оно будет пересолено и успокаивала меня как могла.

Первые испеченные мною пирожки я сама с гордостью внесла в зал. Мама и папа смотрели на меня, улыбались и хвалили. Так же они стали нахваливать мои пирожки, когда стали их кушать. Я тоже взяла пирожок, понюхала сначала его и, улыбаясь, откусила. Но когда пожевала его немного, то моя улыбка стала медленно сходить с моего лица, а потом я выплюнула кусочек пирожка, который откусила.

– Зачем вы притворяетесь! – крикнула я, и вскочила со своего стула. – Они отвратительные!

Я заревела и бросилась в свою комнату, а когда забежала в нее кинулась на кровать. Все перемешалось во мне, обида на Диму, который перестал вдруг приходить, обман родителей, и то, что мои первые пирожки вышли такими невкусными. Я понимала, что они старались для меня, хотели таким образом подбодрить, и дать мне стимул действовать дальше, но пока обида брала верх над моим разумом.

– Доченька, – в комнату зашла мама, села возле меня на кровать, и стала поглаживать меня по спине. – Мы не хотели тебя обидеть, милая, и притом, твои пирожки вполне съедобные, просто не очень вкусные получились. Но самое главное это то, что ты сделала их сама, и папа и я мы оценили твой труд. Ты у нас такая умница, не плачь, прошу тебя. В каком ты виде пойдешь в музыкальную школу.

– Я не пойду, – пробурчала я.

– Милая, – мама вздохнула, – ты же сама все прекрасно понимаешь. Все, давай, вставай, вставай.

Она помогла мне встать с постели и обняла меня.

– Я люблю тебя доченька, – тихо сказала мама и поцеловала меня.

– Я тоже тебя люблю мамочка, – я обнимала маму в ответ. – И спасибо, что оценили мой труд.

После того, как я умылась и переоделась я побрела в музыкальную школу. Но на уроке музыки я взяла себя в руки, все хорошо отыграла, чем немало порадовала свою преподавательницу, а потом медленно пошла домой, постоянно оглядываясь. Когда я подходила к очередному углу дома, мое сердечко замирало в надежде, что сейчас из-за него выйдет Дима, и я снова врежусь в него, как это было в первый, да и во второй раз нашей с ним встречи. Но Дима так не появился, ни в этот мой путь до дому, и не в остальные несколько дней, которые я провела в ожидании, а перед тем как уснуть в слезах, потому что он понравился мне, и не просто понравился, а очень.