Глава 30
На ирбисе они достигли Гринхорна гораздо быстрее. Есения крепко держалась за его шею, покрытую густым, мягким мехом, ощущая под собой разрушительную силу, которой обладал ирбис. Надия позади нее будто заледенела, изо всех сил вцепившись в ее талию. Оборотень старался бежать ровно, но мышцы от непривычной езды совсем затекли, и Есения с трудом удержалась на ногах, когда сползла с его спины.
Он решил пока не обращаться обратно в человека, посчитав, что так Великий Олень с большей охотой пустит его в лес. Есения сосредоточилась, коснувшись магического барьера.
«Великий Олень, прошу, впустите нас. Лесу грозит опасность, мы пришли предупредить», – мысленно обратилась она к хозяину леса, стараясь вложить в свою просьбу все силы. И Великий Олень дал свое согласие. По барьеру прошла рябь, словно от камня, пронзившего водную гладь. Есения не увидела, но почувствовала, что проход открыт.
– Оборотень, Надия, скорее сюда. Мы сможем войти! – возбужденно позвала она.
Нужно было торопиться, магия барьера могла усилиться в любой момент. Есения положила руку на теплый мех ирбиса, молча встретившись с ним взглядом. Оборотень чуть кивнул, и она, крепко сжав ладонь Надии, шагнула вперед.
Ургамлы словно расступились перед ними, и они оказались на поляне, освещенной ярким сиянием светлячков. Надия потрясенно застыла. Есения наблюдала за Оборотнем, который спустя столько лет наконец смог вернуться домой. Из-за его воплощения, сложно было понять, что он чувствует сейчас, но повлажневшие глаза, оглядывающие знакомые места, все ей сказали. Она сжала чуть крепче его мех, молчаливо поддерживая.
Спустя мгновение на поляне появилась Атэнэйс, как всегда встречающая гостей. Она изящно поклонилась и произнесла:
– Добро пожаловать в Гринхорн, путники.
– Это что, косуля говорит, или я сошла с ума? – прошептала Надия.
Есения, не удержавшись, хмыкнула. Увидев ирбиса, Атэнэйс резко вздохнула.
– Эиренэйос? – тихо прошептала она, будто не веря.
Ирбис опустил голову и подошел к ней. Атэнэйс почти скрылась за его большим телом, когда он к ней прижался.
– Мой маленький Эиренэйос, я боялась, что никогда тебя не увижу, – зазвенели в воздухе серебристые нити ее голоса. – Я вижу, что ты нашел покой и наконец соединился со своим зверем, я очень рада.
Это воссоединение было таким трогательным, что Есения почувствовала, как навернулись на глаза слезы, которые она сдерживала изо всех сил. Даже Надия, из души которой, казалось, давно вытравили веру в лучшее, отвела глаза. Наконец Оборотень оторвался от косули, и медленно удалился за деревья.
– Эиренэйос хочет обратиться в человека, он догонит нас позже. А я пока провожу вас к Великому Оленю, – проговорила Атэнэйс.
Теми же тропами косуля повела их через лес. Вечное лето укрыло своим покрывалом это место, яркие деревья дремали в теплой тишине. Но, несмотря на ночную тьму, Есения смогла разглядеть, что черная гниль распространилась дальше, охватив больше деревьев своими хищными щупальцами.
Могучее Мировое древо раскинулось перед ними насколько хватало взгляда, его кроны были увиты светлячками, словно оно хотело показать себя во всем своем великолепии. Несмотря на то, что Есения видела его уже во второй раз, она с неменьшим почтением опустилась на колени.
– Хвала богам и богиням… – прошептала Надия позади нее. – Это то, что я думаю?
– Именно так, балия, – прогудел низкий голос.
Видимо, на этот раз Великий Олень решил поговорить с ними обычным способом, может, потому что они были вдвоем.
– Великий Олень, мы приветствуем вас, – проговорила Есения поднявшись. – Я благодарю вас, что разрешили мне вновь посетить лес.
Надия, казалось, потеряла дар речи. Она широко распахнутыми глазами смотрела на Великого Оленя, словно перед ней разом ожили все предания, о которых она лишь читала. Хотя, наверное, так и было.
– Балия Есения, у меня кое-что есть для тебя, – пророкотал защитник леса, и тут между ветвей Мирового древа мелькнуло ярко-синее пятно.
Блар спикировала вниз и осторожно опустилась к ней на плечо.
– Но как? – с трудом произнесла Есения, поглаживая шелковые крылья.
– Это создание прилетело к магическому барьеру. Птица попросила впустить ее, а я никогда не отказываю существам, просящим меня о помощи.
– Тогда почему вы ни разу не впустили меня? – горько бросила Надия, наконец сбросив с себя оцепенение. – Я столько раз пыталась связаться с лесом. Если бы вы открыли врата, меня бы не ожидала такая тяжкая судьба.
– Балия Надия, я понимаю твою боль, – внимательно взглянул на нее Великий Олень.
– Едва ли…
– Надия! – одернула ее Есения, но защитник леса не стал гневаться.
– Я могу понять, что такое защищать своих близких ценой всего, даже своей жизни, – медленно произнес защитник леса. – Именно поэтому я закрыл врата в Гринхорн. Твоими мыслями и поступками тогда руководил король, безумный в своей жажде. Я не мог позволить ему захватить мой дом. Балия, ты видела много боли, познала предательство и ложь. Однако твой дар по-прежнему может служить добру. Поэтому не тревожься о своих родных, скоро они будут в безопасности.
– Как вы можете обещать это? – нахмурилась она.
– Балия Есения, – вновь перевел на нее взгляд Великий Олень, – готова ли ты расстаться с Блар на некоторое время, чтобы она передала сообщение Милошу и Ане?
– Конечно!
Блар перелетела с плеча Есении на один из рогов Великого Оленя. Хозяин леса внимательно посмотрел на птицу пару секунд, а затем она взмыла в небеса, без труда преодолев магический барьер.
– Великий Олень, – обратилась к нему Есения, вспомнив, зачем они здесь, – на рассвете здесь будет Земирад со своей армией.
– Да, я знаю об этом. Но очередному безумцу не пробиться сквозь магию. Она защитит нас, как и всегда.
– Но неужели вам не надоели постоянные нападки Ратных? – воскликнула она. – Земирад никогда не оставит Гринхорн в покое и однажды может прорвать вашу защиту. Он хочет уничтожить лес и завладеть вашими знаниями, чтобы стать богом! Король должен получить по заслугам!
– Что сильнее говорит в тебе, балия… жажда справедливости или же мести? Да, я знаю про твою мать, и это великая потеря. Однако моя задача – сохранить лес любой ценой. Ратные не пробили магический барьер раньше, не пробьют и впредь. Гринхорн не будет вступать в битву, однако вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите.
Разговор был окончен. Есения понимала, что не добьется большего от Великого Оленя, но в ее груди пылали ярость и разочарование. Неужели король уйдет от заслуженного наказания?
***
Атэнэйс отвела их ближе к поляне, где они очутились в первый раз. Есения напряженно раздумывала, как склонить Великого Оленя на свою сторону, но в голову не приходило ни единого решения. У небольшого скопления ветвистых деревьев с серой, словно покрытой серебристой краской, корой, Атэнэйс остановилась, показав головой на три странных куска ткани. Они напоминали большую разноцветную простыню, привязанную между двумя деревьями за пеньковые веревки.
– Жителям Гринхорна не нужны спальные места, – мягко произнесла косуля. – Для нас достаточно мягкой травы. Однако я знаю, что люди предпочитают более комфортные условия.
– Вы сделали эту… постель для нас? – улыбнулась Есения. – Большое тебе спасибо.
– Отдыхайте и набирайтесь сил. Здесь вас никто не потревожит, – поклонилась Атэнэйс и исчезла за деревьями.
На одной из тканевых кроватей уже развалился Оборотень, который поднялся при виде Есении и Надии.
– Как прошел разговор с Великим Оленем? – напряженно спросил он.
– Он не готов поддержать нас, – дала выход раздражению Есения. – Видимо, он боится.
– Послушай… – осторожно начал Оборотень. – Без помощи существ из леса мы не сможем одолеть Земирада. Да и стоит ли нам ввязываться в битву? Великий Олень говорит, что королю не пробиться через магический барьер. Мы можем просто остаться здесь…
– И все оставшиеся нам годы прожить в страхе? – гневно воскликнула она. – Жить в Гринхорне, словно беженцы, никогда его не покидая? Я не могу сидеть сложа руки, король получит по заслугам, даже если я одна выйду к нему навстречу!
– Я пойду с тобой, – тихо произнесла Надия, сверкнув глазами. – Больше никогда я не буду скрываться, лучше умереть…
Оборотень раздраженно выдохнул, и начал ходить из стороны в сторону.
– Есть одна идея… но это будет сложно, сразу предупреждаю, – мрачно пробормотал он. – Мы можем попытаться убедить Совет существ.
– Какой совет? – нахмурилась Есения.
– Великий Олень – хранитель леса, однако, когда требуется решить какой-нибудь вопрос, касающийся всех жителей Гринхорна, он созывает Совет. Так было, когда Драгомир пришел уничтожить лес. В Совет входит по одному верховному существу, от которых произошли все прочие звери. Если мы сможем убедить Совет вступить в битву, возможно, тогда Великому Оленю придется смириться.
– Но это же отличная новость! – улыбнулась Есения. – Как нам созвать Совет?
– Все не так просто… – скривился Оборотень. – Я возьму это на себя. А ты пока подумай, что скажешь им. Другого шанса у тебя не будет.
С этими обнадеживающими словами он вновь покинул их, а Есения принялась лихорадочно размышлять. Как она могла уговорить существ, намного превосходящих ее мудростью и опытом, вступить в битву, которая была им не нужна? Тем более, пойти против Великого Оленя?
***
Казалось, она только прикрыла глаза, но, видимо, напряжение последних часов отразилось и на ней, и Есения задремала. Она резко проснулась, когда Оборотень ощутимо потряс ее за плечо.
– Совет существ в сборе. Они ждут тебя, – тихо произнес он, и Есения мгновенно сбросила с себя вялость.
Разбудив Надию, она отправилась вслед за Оборотнем вглубь леса. В этой части Гринхорна Есения еще не была, воздух здесь был чуть холоднее, а может, она просто мерзла от нервной дрожи, что пронзала тело. Оборотень быстро сжал ее ладонь, безмолвно поддерживая, когда они вышли на большую поляну, освещенную мерцающими факелами. Вся она была покрыта огненно-красными маками, и в первый миг Есении показалось, что поляна залита кровью. Она невольно отступила назад, голова мгновенно закружилась, но Оборотень вовремя подхватил ее, не давая рухнуть на колени прямо перед Советом.
– Есения, ты в порядке? – прошептала Надия, и она резко кивнула.
Сейчас было не время и не место для болезненных воспоминаний. На поляне полукругом расположились шесть существ, которые только на первый взгляд напоминали обычных зверей. В их глазах светились острый ум и мудрость, все они доброжелательно смотрели на Есению, и она немного расслабилась.
– Мы рады познакомиться с тобой, избранная балия, – произнесла рыжая лиса, чей мех мерцал огнем на свету. – Я Атана. Зачем ты собрала нас здесь?
Когда Оборотень только рассказал Есении о Дианзэ, ей стало любопытно взглянуть на ее мать. Она ожидала увидеть то же презрение, но янтарные глаза смотрели дружелюбно и лишь немного недоуменно. Пока Есения собиралась с мыслями, на поляну вышла Атэнэйс и присоединилась к Совету.
– Я пришла к вам, чтобы просить о помощи, – выдохнув, начала Есения. – Несколько столетий назад ваш лес жил в мире с людьми, пока король Драгомир Ратный не пришел сюда с жаждой власти и крови. Он вырезал многовековые деревья и убил ваших родных. Прошло много времени, однако та самая жажда не умерла с первым королем людей. Его потомок, что сейчас занимает трон, не остановится ни перед чем, чтобы заполучить знания богов и богинь, что вы поклялись защищать. Он возомнил себя богом, что может нарушить наказы Рода. Король хочет обеспечить своей династии вечное правление. К утру Земирад со своей армией будет у вашего порога. Я призываю вас вступить с ним в битву, чтобы раз и навсегда покончить с тиранией Ратных.
– Великий Олень защищает лес магическим барьером. Зачем нам слать на смерть наших братьев, если здесь мы в безопасности? – спросила Ксантина, рысь, чей мех переливался золотыми бликами.
– Рано или поздно Земирад найдет способ пробить барьер, он не остановится ни перед чем, – отрезала Есения.
– Что думает Великий Олень насчет этого? – низким, утробным голосом спросил Кэйаф, лось, чьи ветвистые рога уходили ввысь.
Есения на миг опустила глаза, и Никела, волчица с серебристым мехом цвета луны, проницательно прищурившись, пророкотала:
– Он отказал тебе, не так ли?
Оборотень шагнул вперед.
– Лес слишком долго прятался от людей, – нахмурившись, произнес он. – Вам пора дать отпор захватчикам, подтвердив свою верность богам и богиням.
– Разве не ты служил Ратным много лет, Эиренэйос? – прорычал Иазэн, большой бурый медведь. – Как можешь ты говорить о верности?
Оборотень дернулся, но все же твердо ответил:
– Я был жестоко обманут Ратными. Благодарность затмила мне разум, но сейчас я прозрел. Я видел, каков Земирад на самом деле, он не отступит, пока не оставит пепелище вместо некогда цветущего мира. Нашего мира.
Неожиданно вперед вышел павлин, перья которого переливались всеми оттенками зеленого и голубого. Адамун был едва ли самым крупным среди членов Совета, однако все замолчали, прислушиваясь к его мнению.
– Мы выслушали вас, – произнес он строго. – Однако ваших слов недостаточно, чтобы Гринхорн вступил в битву с Ратными. Мы останемся под защитой магического барьера. Мы много лет жили без людей… и проживем еще столько же.
– К сожалению, это не так, – вдруг раздался знакомый низкий голос, вмиг заполнивший собой все пространство вокруг.
На поляну вышел Великий Олень. Есения покраснела от стыда, ведь она за его спиной собрала этот Совет, однако защитник леса, казалось, совсем не злился и даже… был доволен ею?
– Что ты имеешь в виду, Великий Олень? – удивленно рыкнул Иазэн.
– Сваарт… гниль, что пожирает наш лес, – не просто болезнь, занесенная извне. Последнее столетие я скрывал от вас ее истинную природу.
Мысль, что хранитель леса мог что-то утаить от них так поразила членов Совета, что все они замерли.
– Тогда что она такое? – тихо спросила Атэнэйс, нежно глядя на свою пару.
– Наш лес, как и все живое, создал бог Род. Сначала были лишь мы – разумные создания, которые не знали своего предназначения. Затем Род создал людей, чтобы мы помогали им и жили в гармонии, а потом появились балии – связующее звено между нами. Двести лет назад было нарушено хрупкое перемирие, и мы закрыли лес, дабы уберечь его. Однако само существование Гринхорна связано с людьми, без этого он погибает. Гниль – лишь первый признак увядания. Мы необходимы людям, но и люди нужны нам. Это великое равновесие, созданное богом Родом. Когда гниль заполонит лес, я больше не смогу держать магический барьер, ибо лес питает меня, а я его.
– Значит, чтобы Гринхорн избавился от сваарта, нам нужно вновь открыть врата для людей? – уточнила Никела.
– Да, это так, – подтвердил Великий Олень.
– Но сделать это – значит вновь подвергнуть опасности Гринхорн, – рассудительно прогудел Кэйаф. – Люди один раз чуть не уничтожили нас, и вы хотите дать им еще один шанс?
Есения поняла, что Совет вот-вот уступит, нужно лишь еще немного надавить.
– Если мы выступим против Земирада, то прервем царствование безумных королей и снова воцарится мир между людьми и лесом, – вновь шагнув вперед, произнесла она.
– Даже если мы остановим Земирада, династия на нем не прервется, – осторожно произнесла Ксантина. – У короля есть сын, если я не ошибаюсь?
– Ему всего два года, он слишком мал, тем более он живет у родственников в Зэлии, а значит, лишен влияния отца-тирана, – ответила Есения.
– Жена короля сейчас находится в магическом сне, однако скоро она пробудится, – добавила Надия. – София – не Ратная, она не склонна к жестокости и злобе, она будет править справедливо, пока Станимир не подрастет. С ее направляющей рукой он станет достойным правителем, я уверена.
– Сколько времени продержится магический барьер? – кратко спросил Адамун у Великого Оленя.
– Боюсь, он уже истончается, – мрачно ответил тот. – Гниль расползается все быстрее, я не знаю, сколько я смогу ее удерживать.
– Что ж, – подвел итог Адамун, – вы слышали защитника леса. Чтобы спасти Гринхорн – необходимо вновь воссоединить нашу связь с людьми. Чтобы сделать это – нужно пресечь безумие Ратных. Так тому и быть. Проголосуем.
Один за другим члены Совета склонили головы, единогласно решив вступить в битву.
– Избранная балия, – Адамун обратил внимательный взгляд на Есению, – ты поведешь нас в этой войне. Надеюсь, мы не зря тебе доверились.
После этого члены Совета существ удалились, оставив Есению наедине с тревожными мыслями. Ответственность, которую возложил на нее Великий Олень, была слишком высока. Теперь, если их постигнет неудача, пострадает не только она, но многие. Справится ли она с со своим предназначением?
Глава 31
Едва первые солнечные лучи коснулись магического барьера, как весь Гринхорн услышал пронзительную трель сотен труб. Земирад собрал свою армию перед вратами в лес. Великий Олень послал орла-разведчика, и тот сообщил, что войско короля насчитывает три тысячи гвардейцев. Существ из леса было намного меньше. Совет смог собрать лишь пятьсот, однако, если бы план Есении сработал, численное преимущество Земирада не сыграло бы роли.
Она потихоньку удалилась от всех. Сердце ее заходилось неровным стуком, а дыхание перехватывало от страха за всех, кому она пообещала победу. Есения раз за разом проговаривала внутри план действий, а руки мяли белоснежные рукава расшитой узорами туники. Атэнэйс откуда-то достала им с Надией по паре коричневых кожаных штанов и два черных плаща, отороченных мехом. Видимо, одежда осталась в лесу с тех времен, когда существа из Гринхорна еще выходили в Хорсан. Для удобства Есения изменила себе и заплела волосы в две жемчужные косы, что теперь лежали на спине. На поясе висел уже ставший привычным кинжал.
Именно такой, застывшей в напряжении между деревьев, и нашел ее Оборотень. Отняв ее ладони от замученных рукавов, он крепко сжал их, а потом поднес к губам. Теперь уже совсем другие мурашки побежали по телу, когда его хищный взгляд остановился на ней.
– Нервничаешь? – усмехнулся он, но в глубине его глаз затаился тот же страх.
– А ты как думаешь? – прижалась она лбом к его груди. – Столько жизней зависит от того, как я поведу себя на поле битвы. Все они пошли за мной, и я буду виновна в смерти каждого из них.
Оборотень приподнял ее подбородок и тихо проговорил:
– Совет дал согласие, они идут на это добровольно. Ты, как всегда, слишком много думаешь. План сработает, я уверен. Только пообещай мне… держаться за мной и не рисковать зря, хорошо?
– Каждый из нас будет сегодня рисковать. Я не буду стоять в стороне, пока другие сражаются, – упрямо пробормотала Есения. – Теперь все в руках Рода.
– Может, боги и богини защитят нас в бою, а может, им на нас наплевать, – хмыкнул Оборотень. – Но они не решают нашу судьбу, Есения. Выбирать можем только мы сами.
Сегодня его поцелуй был совсем другим, словно Оборотень наконец решил разрушить все стены, что окружали его сердце. Он будто пытался доказать самому себе, что не потеряет ее. Его губы, не зная жалости, дразнили и уговаривали, а затем вновь захватывали контроль и впивались, как дикий крыжовник, до крови, до боли, но Есения, потеряв голову, отвечала на каждую его атаку.
Пальцы Оборотня, которыми он сжимал ее талию, вдруг заострились, и он впился когтями в ствол дерева, что стояло позади. Рычание вырвалось из его груди, и Есения прижала ладони к его чуть колючим щекам.
– Ты не потеряешь контроль, – твердо проговорила она. – Ты сможешь справиться с ирбисом.
Мгновение спустя Оборотень уже стал самим собой, и сразу на его губах заиграла любимая усмешка.
– Постараемся сегодня не умереть, – бросил он, и Есения, покачав головой, отправилась вслед за ним.
***
Казалось, солнце сегодня забыло о том, что на дворе ноябрь. Его яркие лучи отражались от дымчато-белого снега, когда Есения, Надия и ирбис вышли к войску Земирада. Есения старалась казаться спокойной, однако внутри она похолодела – такой огромной ей показалась армия короля. Повсюду реяли гербы Ратных. Драконы хищно скалились, будто обещая разорвать врага на куски.
Едва увидев Земирада, чьи тяжелые золотые доспехи слепили глаза, Есения словно вновь оказалась в тронном зале, а руки ее покрывала кровь матери. Раскаленный гнев пробежал по венам, наполняя ее ненавистью, но сейчас ей нужен был холодный рассудок, слишком многие зависели от нее. Рядом с Земирадом застыла королева-мать. Велина была одета в кожаные доспехи поверх медно-коричневого платья. Она не отрывала взгляда от Надии, и глаза ее пылали злобой. Король вышел чуть вперед, и гвардейцы позади него сразу встали на изготовку. Оборотень предупреждающе зарычал, и Земирад дал им знак подождать. Он по очереди взглянул на противников, а затем усмехнулся.
– И это вся твоя армия, Есения? Признаться, я ожидал большего.
– Вы еще можете сдаться, – холодно ответила Есения. – И избежать гибели своих воинов.
Король хмыкнул, совсем не убежденный ее словами.
– Балия, даже если ты позовешь на помощь всех существ этого леса, тебе не победить мое войско. Однако я готов пойти тебе навстречу. Открой врата в Гринхорн, и тогда я пощажу зверей, что живут там. Мне лишь нужны знания, я не хочу проливать кровь.
– Именно поэтому вы созвали трехтысячную армию? – насмешливо бросила Надия. – Ради мирных переговоров?
Король резко перевел на нее взгляд, наполненный ледяной сталью.
– Не ожидал, что и ты предашь меня, Надия. Видимо, жизнь твоей семьи значит для тебя меньше, чем эта девчонка.
Надия дернулась вперед, и Земирад улыбнулся, довольный, что его удар попал в цель. Есения положила руку ей на плечо, предостерегая от ошибки.
– Я не могу принять ваши условия, – процедила она. – Только богам и богиням надлежит менять правила этого мира. Я не позволю вам войти в Гринхорн.
– Что ж, очень жаль… – бросил Земирад. – Тогда мне придется сжечь этот лес и убить всех, кто попадется у меня на пути. А начну я с него, – кивнул он на ирбиса, который в ответ глухо зарычал.
Не позволяя королю увидеть, как напугала ее эта угроза, Есения тихо проговорила:
– Так тому и быть.
Они отступили назад, ближе к лесу. Среди гвардейцев послышались тихие смешки, видимо, Земирад сказал им, что битва будет быстрой. Сколько нужно времени, чтобы три тысячи уничтожили троих? Вот только их было не трое.
Магический барьер за спиной Есении начал дрожать, переливаясь на свету, и через миг из леса появились шестеро существ. Они встали позади Есении в безмолвном полукруге. Смех оборвался, ведь никогда раньше люди не видели волшебных существ из древних преданий.
Король скомандовал гвардейцам, и те из глубины строя выкатили несколько орудий, которые Есения сразу узнала. Та же огромная тетива, та же смертоносная стрела. Теперь было ясно, откуда у наместника Гостивара было оружие, которое чуть не убило Оборотня. Есения вспомнила разговор с Земирадом, который утверждал, что не знал об экспериментах наместника, и почувствовала себя дурой. Каждое слово короля было ложью.
Трубы загремели, и первая шеренга гвардейцев ринулась вперед. Есения мысленно связалась с членами Совета, стоящими за ней, и дала команду выдвигаться. В тот же миг каждый из них издал боевой клич, и за ними стали появляться самые разные животные. За Атаной выстроилось множество лис: рыжих и черных, серебристых, как лунный свет, и белых, как амарантовая мука. За Ксантиной появились рыси и дикие кошки. Кэйаф повел в бой оленей, что стучали о землю ветвистыми рогами.
Первыми в бой ринулись бурые медведи Иазэна. Громким ревом разрывая монотонный гул труб, они смели первую шеренгу врага и продвинулись вперед. Никела протяжно завыла и десятки рыжих волков отправились за ней в бой. Остальные члены Совета тоже дали знак наступать, и через пару минут поле боя превратилось в мешанину когтей, острых зубов и человеческих тел.
Рядом с Есенией остались Надия и ирбис, который пока не вступал в битву, защищая их. Адамун издал гортанный крик, и десятки птиц вылетели из леса. Орлы, ястребы, вороны, соколы – все они заполонили собой небо, большим облаком закрыли солнце, словно наступила ночь, а затем ринулись на врага. Они били крыльями и клевали гвардейцев, заставляя тех отбиваться изо всех сил. Король, покрытый кровью, но невредимый, выкрикнул приказ, и задние шеренги сделали залп из арбалетов. Сотни стрел взметнулись вверх, поражая птиц. С протяжным криком они падали наземь, словно дождь из залитых кровью перьев.
Надия рядом сосредоточилась на своем даре, и воздух вокруг задрожал от ее силы. Те гвардейцы, что подступали к Есении с боковых сторон, валились на землю, пораженные приступом невыносимой боли. Король приказал стрелять из смертельных орудий, и длинные острые стрелы полетели в существ, поражая их на своем пути. Одна из стрел целилась в сторону Есении, но Ксантина ринулась на орудие, разбив его в щепки. Ее золотая шерсть окрасилась алым, когда гвардейцы напали на нее вчетвером.
Иазэн и Никела, бившиеся рядом с ней, громко взревели. Есения почувствовала их боль каждой мышцей, каждой своей клеткой. Они потеряли не просто члена Совета, но и подругу, которая была рядом много столетий. В безумной ярости они бросились на другое орудие и разорвали на части стоящих рядом гвардейцев. Последнее орудие помогли уничтожить птицы, что отвлекли людей, пока олени Кэйафа громили его рогами.
Отряд из двадцати гвардейцев смог прорваться к Есении, и ирбис бросился на них. Она знала, что Оборотень обычно старался не причинять боли, но, видимо, ирбиса разъярила опасность, грозящая ей, и он разрывал зубами всех, кто попадался ему на пути. Однако он не мог справиться со всеми. Надия постаралась защитить Есению, но она и так держала в болезненных кошмарах левый и правый фланги и начинала слабеть. Есения сжала в дрожащих пальцах кинжал, которому наконец пришло время себя проявить. Оборотень показал ей основные приемы боя, но сейчас она не могла вспомнить ни одного из них. Один из гвардейцев преградил ей путь, и она узнала в нем стражника, что так наслаждался ее страхом в тронном зале. Бледно-зеленые глаза сузились в мрачном удовлетворении, когда он напал на нее, стараясь пронзить штыком.
– За предательство короля ты умрешь, балия, – зарычал он, пока Есения вновь и вновь уходила от его ударов.
Непривычная к тяжелому весу клинка, она начала уставать, и стражник воспользовался этим, резко выбив его из рук. Он без труда, словно играя, толкнул ее на землю, и занес над ней штык. Не успела Есения обратиться к своему дару, как яркое сине-зеленое пятно взметнулось между ними. Адамун защитил ее собой, штык вонзился в его бок, нанеся глубокую рану. Есения, связанная с ним, ощутила ту же жгучую боль, но сжав зубы, поднялась и схватила отброшенный кинжал. Стражник, невольно попятившийся от нападения павлина, растерялся всего на миг, но этого хватило, чтобы Есения подняла над головой кинжал и с громким криком вонзила его прямо ему в сердце. Бросив на нее последний удивленный взгляд, стражник рухнул и больше не шевелился.
Есения взглянула на свои ладони. Кровь стражника окрасила их багровыми каплями, и у нее сразу зашумело в ушах. Она убила его… отняла жизнь своими руками. На секунду Есения потеряла связь со своим даром и всеми существами. Словно в тумане она посмотрела на неподвижное тело Адамуна. Это заставило ее сбросить вязкую дымку, и она упала на колени рядом с ним. Павлин еще дышал, но едва-едва. Есения попыталась зажать глубокую рану, однако Адамун накрыл ее ладонь крылом, словно чувствуя приближающееся забвение. Вздохнув в последний раз, он остановил неподвижный взгляд на ярком лазурном небе.
Ирбис подбежал к Есении, его серебристый мех пропитался кровью.
– Ты ранен? – с трудом проговорила она.
«Нет, это кровь врагов, – низко прорычал он в ее голове, – тебе пора давать команду членам Совета».
Она окинула взглядом поле боя. Сейчас оно напоминало маковую поляну, однако не ритуальные цветы были виной этому алому морю. Тела гвардейцев переплелись с существами из леса, словно кто-то принес в жертву Чернобогу этих созданий. Столько смертей… но они будут оплакивать их позже. Армия Земирада сократилась вдвое, однако их все равно было слишком много. Есения мысленно попросила Великого Оленя открыть магический барьер, и приказала всем отступать в лес. Члены Совета сразу развернули свои отряды, и Ургамлы расступились, принимая их домой.
Есения встретилась взглядом с королем, который с болезненным возбуждением смотрел на открытый проход в Гринхорн.
– Наш враг отступает! – проревел он. – Столетия ожидания подошли к концу. Наконец Гринхорн будет нашим! Вперед… и не щадить никого.
Когда Есения прошла сквозь барьер, она чувствовала спиной его торжествующий взгляд.
***
Когда Земирад вместе с матерью и небольшим отрядом гвардейцев ступил в Гринхорн, его переполняла безумная радость победы. Все, к чему стремились его предки, но не добились, – получилось у него. Хотел бы он, чтобы отец сейчас видел его. Едва ли от него можно было добиться хоть одного слова похвалы, но такой триумф не мог не заставить его гордиться сыном.
Магический барьер пропустил его без всяких преград. «Так и знал, что рано или поздно лес сдастся», – усмехнулся про себя Земирад. Он вдруг очутился на большой поляне, со всех сторон окруженной странными деревьями. Земирад почувствовал слабое разочарование. Лес как лес, только листья какие-то причудливые, он ожидал… чего-то большего от прославленного Гринхорна.
Командир Колояр, строгий седовласый вояка, что занял свой пост еще при предыдущем короле, тревожно нахмурился.
– Ваше величество, здесь что-то не так, – медленно проговорил он. – Слишком уж здесь тихо.
– Да твой командир, похоже, испугался, сын, – насмешливо бросила мать. – Разве трус достоин командовать твоей армией?
Земирад уже несколько раз пожалел, что разрешил матери присутствовать на поле битвы. Но она умела быть убедительной, когда хотела. Мать желала лично увидеть, как умрет ее давняя соперница, Надия. Это было ее право, и Земирад дал согласие, взяв с нее слово держаться позади него и помалкивать. Естественно, свои обещания она постоянно нарушала.
Земирад раздраженно вздохнул и повернулся к Колояру.
– Нам остался последний, решающий шаг, чтобы уничтожить врага, – процедил он. – Если вы отступите, командир, вы знаете, что вас ждет.
Командир сжал зубы, но коротко кивнул. Мгновение спустя на поляну вышла Есения, и Земирад почувствовал яркий огонек предвкушения. Он ждал, что сейчас она сдастся и примет его недавние условия. Даже сейчас Земирад был готов пощадить ее, слишком ценной балия была для него. Чего он не мог сказать о существах из Гринхорна. Мать рядом с ним напряглась, когда вслед за Есенией на поляне появился огромный олень. Его рога, увитые вьющимися растениями и мелкими цветочками, были в два раза больше, чем у обычного зверя. Великий Олень… неужели это и есть хозяин Гринхорна, что лишил его семью права на этот лес? Олень спокойно смотрел ему в глаза, и Земираду стало не по себе. Разве не должен защитник леса быть зол на вторжение людей?