Loe raamatut: «Волки»

Город N, середина 1990-х г.

В этот час в кафе «Калейдоскоп» всегда было полно посетителей. Кто-то пичкал ребенка мороженым. Кто-то шептался с любимой девушкой. Никто не обратил внимания на двух молодых людей в черном. Спортивные фигуры, бритые затылки – этих молодчиков так много развелось в последнее время в городе, что, казалось, все они были на одно лицо.

Молодые люди огляделись и уверенно направились к угловому столику, где уже расположились четверо им подобных за бутылками пива и пепельницами, полными окурков. Одновременно, словно до этого долго репетировали, пришедшие выхватили из-за поясов по пистолету и открыли огонь по ни о чем не подозревающей четверке.

Завизжали женские и детские голоса, испуганные неожиданной пальбой, послышался звон бьющейся посуды, грохот падающих столов и стульев.

Убедившись, что четыре жертвы на залитом кровью полу уже не подают признаков жизни, киллеры неспеша вышли из кафе, сели в стального цвета «Мерседес» и уехали.

Кто-то рыдал, в истерике бился головой об пол. Самый смелый – парнишка лет четырнадцати – выбравшись из-под стола, помчался вызывать «скорую» и милицию. Одна из женщин, охнув, подбежала к лежащим, раскрыла зрачки, попыталась определить пульс у каждого. По ее умелым, быстрым действиям можно было понять, что она – профессионал: врач, медсестра, на худой конец – фельдшер.

– Скорее, один еще жив, помогите же! – требовательно крикнула она. – Дайте какой-нибудь платок, ремень, что-нибудь!

Посетители приходили в себя и спешили поскорее убраться из кафе до приезда милиции. Никому не хотелось быть свидетелем. Как известно, свидетели долго не живут. Те несчастливцы, которые не успели поступить таким мудрым образом, оперативникам отвечали с завидным единодушием: преступников не разглядели, в марках машин не разбираются, номеров не запомнили, куда уехали убийцы – никто не видел.

Увезли раненого, потом приехала машина за трупами. Оперативники рыскали в поисках улик по всему кафе. На улице собиралась толпа зевак.

Наступала весна…

Хакимов устало опустился в кресло и отщипнул виноградинку величиной со сливу с лежащей в роскошной вазе грозди. Вокруг вазы на столике живописно расположились апельсины, бокалы шампанского, конфеты в коробке и другая вкусность. Ощущая приятную сладость винограда во рту, Хакимов закрыл глаза и задумался.

Если бы пять лет назад ему сказали, что он сможет позволить себе вот так сесть в дорогое дубовое кресло и безмятежно жевать виноград, думая о своем доме за городом, о своем счете в банке не нашей державы, зашкаливающем за цифры с семью нулями в зеленых американских деньгах, о своих предприятиях, о девочках, которых можно купить на одну ночь, Хакимов не поверил бы.

Пять лет назад он только-только организовал маленький кооперативчик «Руслан», торговал шоколадками и другой заграничной снедью, а потом решился взять кредит и переквалифицировал свое предприятие на производство полиэтилена, бумаги и других упаковочных материалов. Упаковочный бизнес расцветал на глазах.

Здоровой конкуренции соперники Хакимова почему-то не выдерживали. Одни, замученные постоянными проверками аудиторов, налоговой полиции, штрафами за нарушения в бухгалтерской отчетности, разорялись. Другие вдруг решали, что под крылышком у Хакимова будет надежнее. В третьих куда-то исчезали руководители, а потом оказывалось, что загадочным образом исчезали и все финансы предприятий со счетов в банке. Вобщем, везло Хакимову, очень везло.

Потом Хакимов решил, что пора расширять поле своей деятельности. И положил глаз на акционерное общество «Сириус», мирно выпускающее каучук. Но в ответ на довольно выгодное с точки зрения Хакимова предложение этот динозавр вздумал вдруг ерепениться. Пришлось похимичить на бирже и купить контрольный пакет акций, хлопотать потом по знакомым в областной администрации, тревожить людей. Без убытков не обошлось, но ради такого дела не жалко было десятка-другого миллионов. Через три месяца «Сириус» обанкротился. Когда Хакимову сообщили об этом, он лишь пожал плечами и сказал:

– Не надо было упрямиться.

Дальше надо было действовать быстро. Все имущество «Сириуса», проданное с молотка, перекочевало к Хакимову по сносной цене. Вместо кооператива «Руслан» появился холдинг «Скорпион», а Хакимов стал его генеральным директором с шестьюдесятью процентами акций в кармане.

Сейчас, полгода спустя, Хакимов уже обдумывал новые возможности вложения своего капитала. Так уж устроен человек: чем больше он получает, тем больше ему хочется.

Жуя виноград, Хакимов размышлял.

Послышался всплеск воды в бассейне, выложенном итальянским кафелем, и приглушенные голоса телохранителей. Один из них подошел к хозяину и осторожно позвал:

– Рамаз Муратович!

Хакимов, недовольный тем, что его так некстати потревожил этот олух, поднял на него глаза. «Ну, что ты мне можешь сказать такого, чего я сам не знаю?» – говорило его лицо.

– Рамаз Муратович, в «Калейдоскопе» час назад три трупа и один раненый. Все из разных бригад, – сообщил телохранитель.

– Каких? – вяло поинтересовался хозяин.

– Один из «Белого ряда», два из «Медведей», один из «Четверки».

Хакимов в ответ слабо улыбнулся и снова закрыл глаза.

Город гудел, словно улей, потрясенный наглостью происшествия. Во всех газетах и по местному телевидению несколько раз сообщили о нем, приукрашивая все новыми подробностями. Привыкших ко всякому горожан убийство среди бела дня в людном месте заставило содрогнуться. Поползли слухи: «Мафия…»

Следствие установило некоторые детали, подтвердившие эти слухи. Во-первых, странно было, что убиты были только сидевшие за угловым столиком. Во-вторых, все жертвы принадлежали к разным преступным группировкам. Настораживало и то, что эти «организации» давно уже поделили между собой город и окрестности и в дела друг друга не вмешивались. Все понимали, что этот случай может стать поводом к новым разборкам, хотя только-только улеглись страсти предыдущих.

А город тонул в весенней грязи и серых тучах, тоскуя по теплому солнышку.

Когда по ящику прокрутили очередной выпуск новостей местного канала, Сотников каким-то шестым чувством понял: все изменится. Нежданно и очень скоро.

Оля по старой своей привычке подошла неслышно, обняла его сзади – и Михаил, не знавший, что такое страх, вздрогнул.

– Не пугайся, это я, – мягко сказала девушка. – Опять смотрел новости?

– Оль, может, тебе лучше пока у матери в деревне пожить, а? – предложил он и посмотрел на нее.

– Нет, я тебя не оставлю. Ты без меня совсем дома ночевать перестанешь со своими делами, – серьезно сказала Оля и села рядом, положив ему голову на плечо.

– Недоброе что-то будет, – тихо проговорил Сотников, прижимая девушку к себе. – Опасность какая-то в воздухе.

– Ты скоро от каждого шороха будешь вздрагивать и за пистолет хвататься. Так не долго и с ума сойти, Мишенька, – беспечно ответила Оля.

– Оль, давай уедем на время? – спросил он. – Все равно куда. Куда хочешь. Можем в Испанию смотаться позагарать, или в деревню к твоей матери – чем не Испания? И речка рядом, и лес.

Оля засмеялась тихонько:

– Ох, Мишка! Какая Испания? У меня четыре пятых класса и экзамены в шестом через месяц. Разве я могу их бросить? Как тебе не стыдно вообще?

– Ах, какой я негодяй! Какой бессовестный! – начал причитать Сотников, но вдруг сменил тон: – Ты ведь у меня одна. А до остальных мне дела нет. Как скажешь, так и будет.

– Ты давно знаешь, чего я хочу, – грустно сказала Оля.

– Как раз то, чего я не могу, даже если бы сильно захотел, – ответил он, нажимая кнопку на пульте, чтобы выключить телевизор.

– А мне как раз больше ничего не надо, – с сожалением продолжила девушка.

– Так уж и ничего? – поинтересовался Михаил. – Даже этого? – он поцеловал ее в губы.

– Я бы все отдала, что у меня есть, чтобы ты вышел из этого порочного круга. Зачем тебе эти грязные деньги, Мишенька? Мы бы и без них хорошо жили.

– Меня уже и бульдозером не вытащишь, – Сотников стал гладить ее волосы. – А деньги мне нужны, чтобы за тобой ухаживать, чтобы о куске хлеба не мечтать. Зачем они еще нужны?

– Я боюсь за тебя, – призналась Оля. – Боюсь, что однажды ты не вернешься, а позвонит кто-нибудь и скажет, что тебя…

– Нет, я им так просто не дамся, я живучий, – утешил ее Михаил.

Зазвонил телефон. Оля с ненавистью взглянула на аппарат, поднялась и ушла на кухню.

Сотников взял трубку не сразу. А взяв ее, тут же услышал озабоченный бас своего старого знакомого Трубачева, под которым ходил «Белый ряд»:

– «Гранат» при чем?

– Ни при чем, – спокойно и уверенно ответил Сотников.

В трубке послышались короткие гудки – и Михаил бросил ее на рычаги.

Значит, войны не будет. По крайней мере, пока. Уже хоть что-то.

Он встал, засунул в кобуру пистолет, надел куртку и обернулся. На пороге стояла бледная Оля.

Михаил подошел к ней и обнял крепко.

– Пока обошлось, – сказал он. – Не волнуйся, ладно? Я в офис.

Когда за ним захлопнулась дверь, Оля опустилась на диван и заплакала.

Раздался еще один звонок. В трубке послышался знакомый голос Ильдуса:

– Оля, Мишка дома?

– Только что в офис уехал, – голос Оли дрогнул.

– Ты что, плачешь?! – удивился Ильдус. – Что случилось? Поссорились?

– Ильдус, я боюсь за него, – прошептала Оля.

– Я тебе обещаю, что с ним ничего не случится, – пообещал тот.

И Оля успокоилась, потому что знала: даже если мир рухнет – Ильдус свое слово сдержит.

Валлиулов был для Сотникова не просто другом. Он был его названным братом и в чем-то даже ангелом-хранителем. Невозможно было сосчитать, сколько раз он спасал Михаилу жизнь. Неудивительно, что именно Ильдус познакомил с Сотниковым свою красивую соседку по площадке Олю. И добровольно взял на себя обязанность беречь их любовь, гасить ссоры, охранять от посторонних вмешательств и сплетен.

– Ладно, побегу Мишку искать, – продолжал Ильдус. – А ты на всякий случай дома посиди. Мало ли что, да и найти тебя так легче. Договорились? Все, давай успокойся, киношки посмотри, носки свяжи – вобщем, займись чем-нибудь. Я Мишке скажу, чтобы он тебе позвонил.

Оля положила трубку. Она не могла не беспокоиться, но все же ей стало значительно спокойнее на душе. Девушка, чтобы как-то отвлечься, вынула из сумки стопку тетрадей с диктантами и вооружилась ручкой с красной пастой.

Офис ЗАО «Тигр» располагался в одном из самых престижных зданий в городе. Стекло, бетон, красивые неоновые вывески различных предприятий, занимающих под офисы по одному, два, а то и три этажа сразу – современный стиль. Подземные стоянки, кафе и прочая сопутствующая атрибутика престижных многоэтажных комплексов. Один факт нахождения офиса в подобном здании уже говорил сам за себя, лучше любой рекламы.

ЗАО «Тигр», как совладелец здания, занимало сразу три верхних этажа. Внешне все выглядело очень солидно: торговля компьютерами, машинами, строительство, казино, благотворительность и даже ритуальные услуги. К нему же негласно примыкало частное охранное и детективное агентство «Валлиулов и Ко» (а следовательно, было и право на ношение оружия). Учредитель и генеральный директор ЗАО «Тигр» Михаил Сотников владел, кроме прочего, пакетом акций одного из коммерческих банков. Все шло к тому, чтобы преобразоваться в крупную финансово-промышленную группу, охватывавшую своей деятельностью далеко не один регион страны. Жители города с уважением и завистью следили за развитием предприятия, обеспечивавшего работой десятую часть населения. Достаточно было сказать, что ты из ЗАО «Тигр» – и открывались многие недоступные простым смертным двери, а люди жадно хватали каждое слово, каждый взгляд и, конечно, получали за это справедливое вознаграждение. Первые лица города считали своим долгом оказывать этому предприятию всестороннюю поддержку и внимание.

Обратная сторона дела была не менее солидной: полный контроль над центральным районом города и всеми доступными прелестями жизни, включая проституток и бои без правил, финансовые махинации. Единственное, чем не хотели мараться тигры, как называли сотрудников ЗАО в городе, – это наркотики. Любая наркота уничтожалась беспощадно и под корень, что значительно облегчало работу местных правоохранительных органов. Черный нал тек рекой, благодаря ему удавалось честно платить налоги с легального бизнеса и потому не иметь никаких проблем с государством.

Михаилу (а в подпольном бизнесе – Тигру) нравилось быть предпринимателем, «новым русским», как теперь называли бизнесменов. Ощущения от управления ЗАО он мог сравнить только с охотой. Приманки для покупателей и клиентов, поиск товаров, капканы для конкурентов. Его увлекал даже не весьма ощутимый результат, а сам процесс. Постоянно бороться за место под солнцем, за право контролировать территорию, уничтожать тех, кто осмелился оспаривать это право, стало нормой для Тигра и его людей.

И вот расстрел в «Калейдоскопе». Хотя ни прямо, ни косвенно не был в нем замешан ни один сотрудник Тигра, что-то заставило Сотникова насторожиться, прислушаться, пытаясь угадать последующие события, и принять соответствующие меры. Шестым чувством понял он, что не остаться ему в стороне со своей бригадой, не отвертеться, как бы он ни старался, от надвигающейся войны. Слишком уж долго было безоблачным небо над его головой. Поэтому готовился заранее, сберегая людей и ресурсы. Любой ценой решил как можно дольше сохранять нейтралитет. Надеялся Сотников, все еще надеялся на свою удачу.

Не успела машина Михаила остановиться на стоянке у здания офиса, как к ней подлетел Ильдус:

– Фу-у! – выдохнул он облегченно. – Вот ты где! Я тебя уже потерял!

– Но ведь надеялся, верил и ждал, конечно? – усмехнулся Тигр.

– Спрашиваешь! – развел руками Ильдус. – У меня две новости. Одна плохая, другая очень плохая. С какой начать?

Михаил вышел из машины, кивнул водителю, чтобы шел за ним, и направился к лифту. Ильдус догнал его.

– Давай сначала плохую, – сказал Тигр.

– Хакимов назло тебе поставил еще пару киосков на соседней улице.

– Это значит? – Тигр в удивлении поднял брови.

– Это значит, что он не собирается ни платить, ни убираться, – пояснил Валлиулов.

– Так реши эту проблему, – посоветовал Михаил. – Давай вторую новость.

– Хакимов встречался с Батуевым. Кажется, они договорились.

Тигр не ответил. Но понял, что такую занозу, как Хакимов, без боли и крови не вынуть. Значит, война. И так скоро, как нельзя было и предположить. Война с давними соседями. Неужели никак не избежать?

Он чувствовал, что что-то здесь не так. Есть какая-то связь между Хакимовым с его киосками и убийством в «Калейдоскопе». Но какая?

– Ильдус, узнай-ка мне во всех подробностях о разборке в кафе, – попросил Тигр.

– Объявлена война? – Ильдус насторожился.

– Надеюсь, что обойдется, – неопределенно сказал Михаил.

Закрывшись у себя в кабинете, Тигр уселся звонить.

– Батуева мне! – скомандовал он женщине, взявшей трубку. Потом долго слушал тишину на том конце провода. Но Сотников продолжал ждать, зная, что Батуев рядом с телефоном. И если бы Батуев дальше не брал трубку, Тигр все равно бы ждал хоть до самого вечера.

Но Батуев решил не испытывать терпение Сотникова, в котором убеждался уже много раз. В трубке послышался его недовольный голос:

– Алло?

– Как жизнь, Батуев? – спросил Михаил.

– Помаленьку, – буркнул тот.

– Наслаждаешься ясным солнышком над головой? – Сотников старался говорить легко и весело. Но его угрозу Батуев чувствовал шкурой.

– Наслаждаюсь, – он отвечал осторожно. Не любил он скандалов. Знал, что с Тигром это может плохо кончиться.

– По тучкам не соскучился?

– А что, могут появиться?

– Могут, – подтвердил Михаил. – Тебе «Калейдоскопа» мало было? Решил и с соседями пошутить?

– А что «Калейдоскоп»? – подозрительно спросил Батуев. – Твоя работа?

– Нет. Но могу постараться, подсобить журналюгам с новостями.

– О чем это ты? – Батуев упорно делал вид, что не понимает.

– О Хакимове, – Тигр решил идти напрямик. – Ты ведь знаешь, Костя, что это только наше дело. Ты не должен был вмешиваться, Костя. Это твоя большая ошибка. Сколько он тебе заплатил?

Батуев понял, что отпираться бесполезно.

– Сам понимаешь, Миша, у нас в последнее время трудности. У меня несколько дел сорвалось, ребята в ментуру загремели. Пока всем заплатишь, пока убытки покроешь. Да и не хочу я с тобой ссориться. Надеялся так договориться. Оставь ты его в покое, Миша.

– Когда заплатит, что должен, оставлю, – пообещал Михаил. – Если я ему поблажку сделаю, другие тоже побегут соседям платить. Не могу я допустить, чтоб он рос и процветал на моей территории. Если хочешь, бери его к себе. Пусть на твоей процветает.

– Зачем ты так, Миша? Нехорошо говоришь, – обиделся Батуев.

– Я тебе одно скажу, Костя. Если будешь ему помогать, дружба наша с тобой закончится. Я не лезу в твои дела. Не лезь и ты в мои. Если тебе нужны деньги, могу одолжить. Вот так, Костя, – и Тигр бросил трубку.

Продавцы заканчивали работу, снимая с кассы выручку.

– Митя, давай закрываться. Ставь щиты на витрину, – распорядился старший. Нацепив на нос очки, он подсчитывал деньги и что-то писал в специальной тетрадке.

– Сейчас, сейчас, – Митя полез куда-то вниз, разыскивая болты креплений. – Куда-то болты затерялись…

Почему-то разбилось вдруг стекло, совсем близко оглушительно трещало. Падали на пол товары, капал вытекающий из пробитой пластиковой бутылки сок. Что-то тяжело и глухо упало на пол. Митя сжался под прилавком и с ужасом увидел кровь. Николай лежал на спине с открытыми глазами. Из его живота кусками торчало мясо.

– Коля! – крикнул Митя и, забыв об опасности, бросился к телу, уже безжизненному. Потом вскочил на ноги и крикнул в разбитое окно: – Гады! Что вы…

Договорить он не успел. Что-то обожгло ему грудь, и дикая боль пронзила все конечности. Схватившись за рану руками, Митя упал и уже смутно слышал, как отъезжает от киоска красный «жигуленок» с заляпанными грязью номерами.

В то же время непонятно какого цвета «москвич» (до такой степени он был покрыт грязью) на полной скорости проезжал мимо другого киоска по той же улице. Из окошка машины высунулась рука и бросила маленький черный предмет в новенькую витрину, увешанную всякой вкусной мелочью. Только что открывшийся киоск вдруг разлетелся на мелкие кусочки. Милиция, которую вызвал очевидец, пожелавший остаться неизвестным, нашла только несколько обгоревших обломков фанеры, лужу крови и пару никуда уже не годных мягких игрушек.

Тяжелый кулак Хакимова с силой опустился на стол, так что зазвенели бокалы на обеденном столе.

– Телефон мне! – заорал он и рванул галстук.

Телохранитель, не боявшийся никого и ничего, кроме гнева хозяина, трусливо втянул голову в плечи. Бросившись исполнять приказ, он чуть не снес плечом несколько колонн подряд.

Получив трубку, Хакимов набрал номер и, дождавшись, пока кто-то на другом конце провода недовольно скажет «алло», заговорил, метая яростные взгляды на ни в чем не повинного телохранителя.

– Это у вас называется охраной? Я выкинул столько денег, чтобы вы сидели в своих теплых квартирах, да? Час назад убиты три моих работника, уничтожено два киоска, а вы не пошевелили даже пальцем, чтобы их защитить!

Его собеседник выслушал все это молча. Подождав, пока замолкнет визг Хакимова, он спокойно сказал:

– Разберемся, – и положил трубку.

– Миша, все сделано, – доложил Ильдус, входя в кабинет Тигра.

      За ним шли еще двое парней, похожих больше на шкафы, чем на людей: квадратные фигуры громадного размера, квадратные подбородки, квадратные кулаки. Они улыбались как дети, которым только что подарили игрушку, о которой они давно мечтали.

Выслушав парней, Михаил нахмурился:

– Что, нельзя было подождать до закрытия?

У амбалов улыбки сползли с лиц. Такой тон Тигра не предвещал ничего хорошего.

– Так ведь страшнее, – пробормотал растерянно один из них. – Теперь не будут возникать.

Михаил, чувствуя, что сорвется, если этот идиот скажет еще хоть слово, процедил:

– Ильдус, убери их от меня.

Валлиулов вытолкал парней за дверь и повернулся к другу:

– Ильдус, теперь на нас три трупа, – медленно сказал Тигр. – Это война.

– Я сам лично застрелю этих придурков, – пообещал Ильдус.

– Не надо. Уже ничего не исправишь, а людей надо беречь. Предупреди всех, чтобы поосторожнее… – его прервал телефонный звонок. – Погоди, – остановил он Ильдуса, уже собравшегося уходить. – Успеешь. Сядь.

И взял трубку.

– Миша, я же предупреждал, – услышал он голос Батуева. – Почему ты не послушал меня?

– Поздно. Дело сделано. Не лезь в мои дела, Костя. Ты сам понимаешь, что может произойти. Не лезь. Разбирайся лучше с «Калейдоскопом», – посоветовал Тигр. – Если хочешь, могу даже помочь.

– Нет, Миша. Я дал слово, а слово надо держать. Иначе меня перестанут уважать. Я сам себя перестану уважать… Я не хотел войны, но ты меня вынудил. Ты начал первым…

      Тигр бросил трубку и посмотрел на Ильдуса. Тот все понял сам по выражению его лица.

– Скажи всем, чтобы без неожиданностей. Первыми не начинать, на грубости не нарываться, конфликтов избегать, – тихо и четко, разделяя слова, проговорил Михаил.

– Да, конечно, – кивнул Ильдус и вышел.

Тигр закрыл глаза, набрал в грудь побольше воздуха и нажал несколько кнопок на телефоне:

– Оля?

– Миша, где ты? – спросила девушка. Чувствовалось ее волнение, и Сотников на секунду раскаялся в том, что она сейчас одна. Надо ее что ли в загородный дом перевезти, в квартире небезопасно, решил он для себя.

– Оля, я скоро приеду. Никуда не ходи, никому не открывай. Ладно?

– Хорошо, – согласилась Оля.

– Все, целую, – Михаил положил трубку.

Оля что-то писала. Погруженная в свою работу, она не слышала, как вошел Михаил. Подойдя поближе, тот с интересом наблюдал, как девушка, исправив в тексте кучу ошибок, рисует жирную красную двойку.

Михаил присел на корточки рядом и положил подбородок на крышку стола, предварительно подставив под него локти.

– Здравствуй, – сказал он, глядя на нее снизу вверх.

      Оля посмотрела на него растерянно:

– Ой, Миш, я не слышала, как ты вошел, – и покраснела.

– Как учится молодое поколение? – поинтересовался Михаил.

– Все так же, – улыбнулась она.

– Это радует, – заметил Сотников. – Ты продолжай, продолжай. Я подожду.

– Миш, мне уже немного осталось, хорошо? – как бы извиняясь сообщила Оля.

Сотников закрыл глаза в знак согласия, и Оля снова взялась за тетрадки. А Михаил, забыв обо всех своих проблемах, рассматривал ее сосредоточенное и от этого немного строгое лицо.

Наконец, девушка отложила в сторону последнюю тетрадь и взглянула на жениха.

– Ужин подогреть? – спросила она. – Голодный, наверное?

– Не-а, – помотал головой Сотников, улыбаясь.

– Я все-таки подогрею. Вдруг ты потом передумаешь, – Оля встала, чтобы пойти на кухню.

Михаил удержал ее за руку:

– Оль, останься тут, черт с ним, с ужином, – и выпрямился.

– Что-то случилось, Миша? – ее взгляд был полон тревоги. – Я же вижу.

– Пока ничего страшного, – ответил он. – Может быть, в следующий раз.

– Страшная шутка, – Оля отвернулась.

Михаил обнял ее.

– Не сердись, я исправлюсь. Да, кое-что произошло. Но, может быть, можно будет избежать худшего. Я надеюсь.

Врал Сотников. И сам это прекрасно понимал. Но знал, что и в мирное время Ольга боялась отпускать его из дома, а если узнает, что грядет война, совсем покой потеряет. Не мог он этого допустить. Слишком любил ее для этого.

– Мне страшно, Мишенька, – прошептала Оля.

– Ничего со мной не случится, – заверил ее Сотников. – Я еще тебя переживу.

Ему захотелось вдруг прижать ее к себе и никуда никогда не отпускать.

Мобильник пищал на тумбочке. Оля спала рядом. Михаил нехотя протянул руку за трубой:

– Слушаю?

– Вот ты где, – Ильдус облегченно выдохнул.

– Чего тебе? – поинтересовался Тигр.

– Ты еще не знаешь? Впрочем, конечно, не знаешь… Ты вчера просил узнать о «Калейдоскопе». Так вот, это сделала «Четверка».

– Как «Четверка»?! – удивился Сотников. – Да ведь среди убитых…

– В том-то все и дело. У них там свои дела внутри. Одни за Швецова, другие – за Тюрина. Ну да это не важно. Швецов решил объединиться с Трубачевым и Батуевым против Тюрина. Они послали своих человечков в «Калейдоскоп» на стрелку. Тюринцы поняли, что дело плохо, и приняли срочные меры. А сегодня Трубачев и Батуев объявили «Четверке» войну.

– И Швецову?

– Всей бригаде.

– Круто, – оценил Тигр. – А Батуев что же, собирается на два фронта воевать?

– Он боится, что мы поддержим «Четверку», – пояснил Ильдус.

– Мы вмешиваться не будем, нам своих проблем хватает, – решил Тигр.

– Так Швецову и скажу, когда позвонит. Он уже два раза звонил, – сообщил Ильдус. – Но это еще не все. Война уже началась. «Медведи» замочили Карабая. Семь выстрелов в упор. В собственном подъезде.

Карабай был близким другом Тюрина, вторым после него человеком в бригаде. Это означало, что война будет до конца, пока вся «Четверка» или ее враги не будут уничтожены до последнего человека.

– Да, вот еще сейчас Дэн сказал, во дворе школы машина взорвалась, а в ней почему-то Пахом оказался, – продолжал Ильдус.

Пахом был вторым после Швецова.

Фактически было уже две «Четверки» – Швецовская и Тюринская. И если убили Пахома, значит, хотели сказать: или Швецов присоединяется к нам, или погибает вместе с Тюриным.

Тигр помолчал, обдумывая слова Ильдуса, и спросил:

– Дети-то живы?

– Живы, он их уже успел высадить.

      Значит, все же кое-какая гуманность соблюдалась. Хоть на этом спасибо.

– Хорошо. Скоро приеду, – Тигр отключил трубу.

В офисе было непривычно много народу, в основном молодые люди лет двадцати-тридцати, чем-то похожие друг на друга: короткие стрижки, квадратные фигуры, скупые жесты и развязная речь.

Когда вошел Тигр, оживление усилилось. Кивнув приветственно нескольким знакомым, Михаил махнул рукой кое-кому, приглашая следовать за собой.

Дождавшись, пока Ильдус и еще несколько парней рассядутся за столом, Сотников лично запер дверь и занял свое место.

– Все мы знаем, что происходит: возникла большая проблема с «Медведями». Но Батуев, кроме нас, объявил войну и «Четверке». Батуева поддерживает «Белый ряд». Швецов обратился за помощью к нам. Но если мы вмешаемся, «Белый ряд» будет против нас. Это не желательно. Швецову придется отказать. Может быть, есть другие предложения?

– Пусть сами разбираются. И нашим легче. «Медведи» на два фронта долго воевать не смогут. К «Четверке» у них кровный интерес, а к нам – какой-то барыга. Барыгу они бросят, это наше внутреннее дело – вот и весь сказ. Так что все правильно, – сказал Карандаш.

Денис Семенов получил свое прозвище за пристрастие к стихам. Очень часто в разговоре он импровизировал, выдавая по целым четверостишиям. Он мог, если был в ударе, разговаривать в стихах часами. Сегодня он был серьезен. Понимал: не до стихов.

Тигр не многих допускал в число своих друзей. Только проверенных временем и жизненными испытаниями, только верных и преданных. Но Карандаш, появившись в «Гранате» всего полтора года назад, быстро стал одним из лучших. И Тигр, не имевший привычки доверять новичкам, вдруг приблизил его к себе, чему немало удивлялись остальные. Сумел Сотников разглядеть в парне что-то такое, чего не было в других.

– Но ведь если мы воюем с «Медведями», значит, фактически поддерживаем «Четверку», – возразил Костыль, Леха Костылев, как всегда осторожный и предусмотрительный. Может быть, даже слишком осторожный. Он руководствовался по жизни тем правилом, что лучше перестараться, чем недостараться, лучше переосторожничать и остаться живым, чем недоглядеть и отправиться на кладбище. Так он и костылял все свои тридцать два года, оправдывая свое прозвище.