Loe raamatut: «Рядом с вами»
© Сараджишвили М.Г., 2016
© Сретенский монастырь, 2016
Часть 1. Мелочи жизни
Все вернулось до мелочей
Не зли других и сам не злись.
Мы гости в этом бренном мире.
И если что не так – смирись!
Будь поумней и улыбнись.
Холодной думай головой.
Ведь в мире все закономерно:
Зло, излученное тобой,
К тебе вернется непременно.
Омар Хайям
– Я должна рассказать тебе что-то важное! – Ния нервно затянулась, подвигая к себе пепельницу – одну из самых востребованных мелочей на их кухне.
Натела внимательно посмотрела на дочь. Такое вступление четко гарантировало какую-то глобальную неприятность.
– Я уже все рассказала Тако, Медико, Кетино, ее подруге Назико с первого этажа… – Ния, по-видимому, собиралась и дальше продолжить внушительный список особо доверенных лиц, но Натела не выдержала, сорвалась:
– Сколько раз я тебя просила: не рассказывать подругам про свои личные дела! Легче было прямо позвонить в «Курьер»1!
– Ой, мам, не зуди, – окрысилась Ния. – Мне же надо было с кем-то посоветоваться! Берегла ваши нервы – и я же опять плохая. Так вот, все они мне сказали, что надо вас с папой к делу подключить. Иначе все кончится разводом.
Натела обессиленно откинулась на спинку углового диванчика-сундука. Вот чувствовала она, что с их зятем Тенго что-то не то. А тут, оказывается, полгорода в курсе, а она, мать, все узнает в последнюю очередь, и то благодаря милостивому решению каких-то ограниченных Нииных подружек.
Эти вертихвостки-сплетницы ведь точно такие же, как и двадцать пять лет назад. Единственная разница в аксессуарах. Эти открыто курят перед родителями и не могут дня прожить без фейсбука…
* * *
Тогда, четверть века назад, за Нателой, только что переехавшей из деревни в город учиться, стал ухаживать Резо. Он и сейчас видный, как Ричард Гир, а в молодости это было что-то неописуемое. Мало кто мог устоять перед его чарами.
У Резо все было на месте, но имелся один весомый минус. Он был безнадежно женат и имел годовалую дочку.
Началось все со «случайных» встреч на улице, потом пошли звонки (эх, где тогда были мобильники, которые очень упростили любовные дела в схожих ситуациях сегодня!). Дальше все пошло по обычной восходящей линии всех романов.
Натела сперва пыталась бороться с подсознательным дискомфортом: «как-то-это-все-нехорошо». Потом подавила навязчивые мысли. А спасибо кому? Хору подружек-болельщиц.
– Натела, вы с Резо просто рождены друг для друга. Шикарно смотритесь рядом! – восторгалась Нино, квартирантка в том же дворе.
– А жена его просто уродка перед тобой. Ни лица, ни фигуры, – вторила Пикрия, институтская подруга, рассматривая фото.
– Я слышала, она старше его на два года. Лет через пять будут выглядеть как мать с сыном, – пророчествовала Элико.
Влюбленное сердце парит в облаках, а при такой группе поддержки еще сильнее колотится, отдаваясь в мозгу: мы живем только раз! И имеем право на счастье! Не упусти свой шанс!
Они стали встречаться на квартире у Нателы, крадучись и маскируясь от соседей. Но уже через неделю об этих рандеву знал весь двор, через две – вся улица, а через месяц – даже отдаленные знакомые.
За два месяца ощущение новизны слегка улетучилось, экстрим малость поднадоел и у обоих стал возникать вопрос: «А что же дальше?»
Резо уже не так энергично заверял Нателу, что он «вот прямо завтра подаст на развод». Вместо этого начались какие-то вялые пояснения:
– Надо утрясти кое-какие дела…
Вдруг на очередное свидание Резо явился злой-презлой.
– Эту твою Элико я порву на части, если встречу! Что за язык?! Это же надо было такое придумать!
– А в чем дело? – не поняла Натела, готовясь защищать честь подруги. Элико с детства была проверенным кадром. Приняли эстафету дружбы еще от матерей.
– Эта стерва наболтала моей жене, что мы встречаемся два года, ты беременная, я тебя содержу и во-от такое баджагло2 уже купил! – Резо нарисовал в воздухе что-то среднее между покрышкой и хомутом. – У меня был грандиозный скандал с женой и тещей. Еле сдержался, чтоб не изуродовать их обеих.
– Откуда Элико могла выйти на твою жену? – Натела все еще отказывалась верить в такую подлость.
– Все оттуда, – огрызнулся Резо, расхаживая по комнате, как голодный тигр по клетке. – Элико, оказывается, десять лет назад крестила ребенка нашей соседки с пятого этажа, которая нас постоянно заливает. Я пошел с ней ругаться, а они мне технично нагадили – все выболтали моей жене, прибавив, чего не было. Жена забыла про испорченный потолок и устроила мне танец с саблями наоборот.
Натела дала волю эмоциям – от души разрыдалась.
– Опозорила меня, негодяйка!
И сладкая парочка тут же села обсуждать план действий под кодовым названием «Ответный удар».
В этот самый момент на них и свалилась Цицо, явившись в гости, выслушала сверхэмоциональную речь подпольных влюбленных и подлила масла в огонь:
– Надо показать твоей жене ее место! Ты мужчина или шпротина в банке?! Смотри, как обнаглела!
У Резо чуть искры из глаз не посыпались. Он подскочил на месте и буквально вышиб дверь с воплем.
– Я им покажу, кто я! Надолго запомнят!
В итоге Резо, в пух и прах переругавшись с женой, развелся и женился на Нателе. На свадьбе молодожены выглядели не слишком радостно: заметна была какая-то усталость от победы. Так бывает, когда человек долго чего-то добивается, мучается, а получив, крутит новую штуку и так и этак, думая: «А оно мне надо?»
Совместная жизнь очень скоро показала преимущество прежних встреч накоротке. Тогда все было романтично и красиво, а теперь – обыденно и тускло.
Резо уже не казался Нателе героем кинофильма. Наоборот, открывались все новые и новые неожиданные нюансы.
По-видимому, нечто похожее переживал и Резо.
Спустя положенное время у них родилась крошка Ния…
Сейчас эта «крошка» сидела напротив, дымила не хуже папаши и морщила лоб от обилия проблем.
– Тенго завел себе какую-то стерву. Это точно. Он даже не стал отпираться, когда я его приперла фактами к стенке. Я хотела ворваться туда и вцепиться ей в волосы. – Ниины тонкие наманикюренные пальчики сжались в нервическом спазме.
Натела слушала молча, почему-то кусая губы.
Ния еще какое-то время метала совершенно заслуженные громы и молнии, с наслаждением перечисляла всевозможные пытки для «этой мерзавки». Потом перешла к цели визита.
– Ты и папа должны серьезно поговорить с Тенго. Особенно папа. Как мужчина с мужчиной. Это последний шанс сохранить семью! У нас ведь ребенок!
Тут как раз в прихожей щелкнул замок, и в конце коридора мелькнула куртка Резо. Через какое-то время он появился на семейном совете и сразу же потребовал себе ужин.
Ния, затушив третью сигарету, стала вводить отца в курс дела.
Резо на какой-то момент застыл, зажав в руке вилку.
Сообщение о любовнице у зятя он выслушал довольно спокойно, даже чему-то улыбнулся: кто не грешен? Но дочерний прессинг продолжался:
– Папа, ты должен серьезно поговорить с Тенго!
Резо отставил от себя недоеденную тарелку.
– Мне нечего ему сказать.
– Как так? – не поняла Ния такой пассивности. – Неужели тебе все равно?! – И перевела взгляд на мать.
Та тоже почему-то странно молчала.
– Мама, скажи хоть ты что-нибудь! Нельзя ломать семью!
Резо нехотя выдавил:
– Когда-то мы с твоей матерью сделали то же самое. И вот теперь все вернулось до мелочей. В чем я должен упрекать Тенго?
– Вы с ума сошли?! – раскричалась Ния. – С каких пор вы стали религиозными фанатиками?
Резо уже вернулся к столу с бутылкой пива и закончил свою мысль:
– Дело тут не в фанатизме. Нам есть что обсудить. Надо все просчитать до мелочей: чтобы вы с Тенго развелись цивилизованно, а не устроили стирку грязного белья на весь Тбилиси. Надо сохранить человеческое лицо. Я уже через это прошел. Дело в вашем сыне, Луке. Ему нужны вы оба. Итак, первое…
Ния постепенно сникла и подавленно слушала план действий. Это и вправду трудная штука – оставаться человеком, когда тебе плюнули в душу.
P.S. В основе рассказа лежит реальная история одной семейной пары, которая двадцать пять лет назад разрушила чужую семью. Когда же, спустя годы, с их дочерью так же поступил их зять, им нечего было сказать ему в упрек.
Пробный брак
Мзия хоть и считала себя духовно грамотным человеком и знала, что зависть происходит от темных сил, но поделать с собой ничего не могла. Да и как тут не завидовать, когда у всех твоих подруг разнокалиберные дети, а у самой, как в домино, пусто-пусто. Кто-то выскочил замуж в семнадцать-восемнадцать лет и уже был по уши в проблемах своих рослых всезнающих акселератов. Кто-то родил два-три года назад и теперь наслаждался прелестями памперсов и первого детского лепета: «Ма-ма». А Мзии на этом фоне только и оставалось, что утешать себя – всё от Бога, у людей еще хуже бывает – и плестись после работы в вымерший дом слушать надоевшую тишину.
В Тбилиси всегда было много старых дев. Развал Союза, гражданская война и пируэты новорожденной демократии только увеличили их число. Нет постоянной работы, некуда пойти, нет денег. По той же самой причине многие холостяки, втайне вздыхающие о семейном уюте, не дерзали пускаться в опасные эксперименты. Семью надо содержать. А что делать, если в наличии только сезонная работа маляра, сапожника или сантехника на побегушках? Словом, не жизнь, а тоска зеленая.
Несмотря на такую ситуацию, Мзия время от времени подходила к иконе Божией Матери «Споручница грешных» и мысленно просила: «Управь мою жизнь, Царице Небесная!» Но ничего особо чудесного не происходило, а скорее наоборот – одна трагикомедия. Судите сами.
…Шла как-то Мзия по Авчальскому шоссе, взметая дорожную пыль длиннющей джинсовой юбкой. Торопилась к духовной сестре на чтение акафиста Пресвятой Богородице перед иконой «Неупиваемая Чаша». Глядь – навстречу вдоль помойки мужик стадо облезлых баранов гонит и трехметровым кнутом щелкает. Мелькнуло по старой памяти осуждающее:
– У-у, рожа кирпича просит! – И тут же сама себя укорила: – Прости, Господи…
Лик у раба Божьего был свекольно-красного цвета, нос слегка кренился в сторону, а во рту торчало три пожелтевших зуба. Пастух цепким взглядом оглядел Мзиино оставляющее желать лучшего одеяние и рванулся наперехват:
– Э-э, девушка…
Мзия автоматически отметила про себя: значит, еще не все потеряно, когда к тебе в тридцать пять обращаются именно так, невзирая на пробивающуюся то тут, то там седину.
– Стой, говорю, – не унимался краснорожий. – Меня Шота зовут. У меня недавно жена умерла. Слышь, три сына у меня. Мне нужно, чтоб кто-то мацони делал. Я пасти буду, а ты – дома возиться.
Шота уверенно ухватился за Мзиину руку.
– Заживем! – И в темпе стал излагать свои требования: – Мне и национальность твоя не важна. Лишь бы порядочная была. Нет, ты посмотри, какие у меня бараны!
Мзия вырвала руку из мертвой хватки и ускорила шаг.
– А ты часто здесь? – кричал ей в спину искатель семейных уз.
Мзия с облегчением юркнула в знакомый подъезд, слыша за спиной дружный топот отары.
Через неделю Мзия, задумавшись, шла той же дорогой. Вдруг слышит: сзади кто-то свистит и кнутом яростно хлопает. Оглянулась на свою голову, полюбопытствовала. Тот же самый пастух ей рукой машет и кричит на всю улицу:
– Эй! Не узнаешь меня?! Я ответ хочу!
Мзия от изумления затормозила.
– Какой ответ?
Пастух тем временем отару поближе подогнал и, дыша легким перегаром, объяснил:
– Забыла, что ли? Жена мне нужна! Мацони делать. Без жены совсем зарал3. Я прошлый раз забыл сказать. У меня две коровы, тридцать баранов и бензопила «Дружба». Проблем не будет! Согласна? Э-э, стой! Куда бежишь?!
Мзия прибавила ходу. Вот и молись после этого. Что просишь, то и посылают. Но все-таки продолжала упрямо канючить у иконы: «Дай мне верующего мужа!..»
Следом другой случай вышел. Еще круче прежнего. Позвала как-то Мзию толстушка Вероника:
– Приходи ко мне окна мыть. Я в запарке.
Мзия тогда опять без работы куковала. Вот и поехала – все же благое дело. Пили кофе, когда – хлоп! – звонок в дверь. Очередной Вероникин приятель завернул на огонек. Сел и давай в упор Мзию рассматривать… На другой день позвонил и назначил свидание на проспекте Руставели под часами. Еще и внушение сделал:
– Смотри не опаздывай! У меня к тебе важное дело.
Мзия – человек обязательный. Вот и пошла. Зарзан ее сразу цап за руку и с места в карьер:
– Короче, так. Нам надо обсудить, когда ты за меня замуж выйдешь.
– С какой это радости? – не поняла Мзия.
– Ты в свой паспорт посмотри. Я человек серьезный. Во! – И тычет ей под нос средней мозолистости руки. – Я сантехник. Про тебя мне все известно. Ты меня устраиваешь. И мама моя уже согласна.
Мзия глубоко вздохнула. Сердце-вещун уныло тикало: не то это все, не то. Зарзан пригладил черные с проседью волосы, важно извлек из кармана рваный целлофан с черно-белыми фотками и начал показывать поштучно, объясняя:
– Это моя мама, это папа Зарзан. Это мы с первой женой у гроба нашего сына… А эта стерва – моя вторая жена. А вот сын мой – Зарзан… А че? Ты же должна знать, в какую семью входишь.
– У вас других имен в роду нет? – съехидничала Мзия, чтобы разрядить обстановку. Но «фотогид» юмора не понял и насупился.
– А что тут такого? У меня и внук будет Зарзан. Ты слушай, не перебивай. Так вот. Меня вторая жена два раза на срок посылала. Я неделю как из Ортачальской тюрьмы вышел. Срочно хочу жениться, чтобы снова не сесть.
– А за что сел? – полюбопытствовала Мзия.
– Мне скрывать нечего! – Зарзан вскинул карие глаза и выпятил намечающийся животик. – Первый раз за хранение оружия, второй – за наркотики. А так я в жизни чужой копейки не взял!
Мзия решила закруглить исповедь-биографию.
– Я очень польщена оказанной мне честью. Но не сможешь ты, Зарзан-джан, со мной жить.
– Почему это? – насторожился он. – Мне сказали, ты посты держишь. Мол, надо лобио и бадриджаны есть. Я подписываюсь на это дело!
– Кроме лобио, это еще и сто восемьдесят дней воздержания в году. – Мзия сделала ход конем, наблюдая за реакцией.
– Сколько-сколько? – не сразу вник Зарзан. Потом помолчал, что-то прикидывая в уме, вздохнул и поднялся. – Да, извини, не знал. Ну, ладно, счастливо! – И бодро зашагал к метро.
Вероника потом, узнав о фиаско, ругала Мзию на чем свет стоит:
– …Чего ты выпендриваешься?! У меня за тебя душа болит! Человек ведь серьезно хотел, без туфты. А ты все принца на белом коне ждешь! Ну-ну, надежда – бог фраера. Посмотрим, кого ты высидишь…
…Но вышло у Мзии точь-в-точь как в грузинской пословице: «Где судьба твоя, туда тебя ноги сами приведут». Застряла как-то Мзия у Марины, бывшей одноклассницы. Хотела было звонить куда-то по делу, но тут выяснилось, что телефон за неуплату отключен. Недолго думая, решили обойти соседей.
Марина, угловатая очкастая девица без возраста, уверенно повела ее по этажам, комментируя:
– …Здесь тоже телефон отключен… А к этим лучше не заходить. Жмоты. Снега зимой не выпросишь… Зура в деревне сорок дней отмечает двоюродной тетки… Во, давай сюда, – и кивнула на плохо прикрытую дверь в трещинах.
– Может, не надо? – отпрянула Мзия, вслушиваясь в разговор, рвущийся наружу.
– …Ах ты, скотина недоделанная!.. Чтоб я твой гроб завтра вот здесь поставила!.. – лаял старушечий хриплый голос.
– Помалкивай! Разблатовалась тут! – перекрывал ее молодой уверенный тон.
Но Марина уже толкнула дверь, поясняя через плечо:
– Не пугайся, у них это обычное дело. – И, громко поздоровавшись, объявила: – Нам позвонить надо.
Бабка в лыжной шапке, сидящая на ободранном диване, на минуту прервалась от полета мысли и ласково осклабилась:
– Проходите, деточки!
Зеленоглазая лохматая девица, в три круга обмотанная пестрым шарфом, извлекла из-под дивана телефон с рубцами изоленты и шмякнула его об стол:
– Вот! Звоните.
Пока Мзия крутила искривленный диск, она краем глаза заметила на столе среди тарелок книгу «Люди и демоны» и робко поинтересовалась:
– Извините, можно просмотреть?
– Да хоть совсем забери, – отозвалась бабка, внимательно осматривая гостью, – у моего сыночка этого добра хватает. Все деньги в эту чепуху вбухивает, придурошный.
«Придурошный» при ближайшем знакомстве оказался верующим из соседней церкви. В просторечии звался Рудиком, в святом Крещении числился Родионом, а на улице его знали как неплохого сапожника.
…И пошло-поехало. Разговоры на духовные темы, обмен книжками, а по прочтении – мнениями и восторгами. Словом, зачастила Мзия в квартиру на первом этаже. Стала заходить без стука, как и все соседи. Сперва странновато было, но Рима, Рудикина мать, растолковала:
– А чего нам запираться? Тут воровать нечего. Все золото давно в ломбарде лежит. В холодильнике у нас мышь повесилась. А битую посуду даже на Сухом мосту4 не продашь. – И обрадовала: – Ты давай почаще заходи. В невестки хочу тебя взять. Мой сынок на церкви повернут. И ты такая же. Значит, споетесь….
Спевка шла вначале с большим скрипом. Рудик говорил о чем угодно, только не о женитьбе. С жаром рассказывал об армии как о самом светлом воспоминании в своей жизни, о проблемах доставки ереванского клея и нужных колодок и прочее, прочее… Мзия терпеливо выслушивала из вежливости все мемуары, старательно подавляя зевоту. И Рудик наконец-то признался:
– Мне очень хорошо с тобой. Так внимательно меня никто не слушал. Я ведь для всех белая ворона.
– А я – акула капитализма. Все о деньгах, грешница, помышляю. – Мзия запустила пробный шар, наблюдая за реакцией.
Рудик улыбнулся во весь свой щербатый рот.
– Что ж, все мы люди грешные. А я раньше, до того как Бога узнал, блудил много. Теперь вот грехи замаливаю. Своим ближним служу. Хотелось бы жениться, да кому я такой нужен…
…Дальнейшие события показали, что Рудик заблуждался. Мзия сбегала к своему духовнику за советом и благословением.
– Бог благословит, – тут же откликнулся священник, сразу вникнув в суть дела. – Тебе же нужен кто-то на старости лет. И ему. Тем более он за больной матерью смотрит. Так что приходите венчаться.
Мзия поспешила откланяться, избегая встречаться с советчиком взглядом. Венчание не входило в ее планы. Пока и пробный брак сгодится. Вон у всех подруг не семейная жизнь, а сплошные разводы. Кое-кто и в церковь сбегал, а толк нулевой. Мужики от этого надежней не становятся. И Рудик этот больно блаженный на вид. Кто его знает, на что он в семейных буднях способен. Нет уж, пусть время все по местам расставит.
Просчитала Мзия по привычке и запасной вариант, если придется уйти от Рудика беременной. Что ж, тоже не проблема – родня поможет, сжалится. И смело приступила к брачному эксперименту, мысленно воодушевляя себя: «Мое дело чистое. Благословение все покроет».
Свекровь – бабка в неизменной шапке – встретила невестку хорошо.
– Мы люди простые, Мзия. Надо будет – погавкаемся, потом помиримся. Живем мы из долга в долг. Но, главное, нос не вешаем. – Потом по-петушиному вскинула голову и притворно-грозно прикрикнула: – Ну, что смотришь? Иди суп сготовь. Там в ящике немного картошки завалялось…
Чужой быт закружил Мзию со страшной силой: стирка, уборка, готовка плюс постоянные скандалы между бабкой и внучкой – новообретенной племянницей. Каждое утро четко начиналось дежурной перебранкой, щедро сдобренной ненормативной лексикой. Мзия по привычке пыталась читать утреннее правило под этот аккомпанемент. Рудик с кособокой кровати вторил ей мирным храпом. У него начался очередной мертвый сезон, и он отсыпался и за прошлые, и за будущие труды одновременно.
* * *
…Беременность, хоть и была желанной, все же явилась неожиданностью.
– Как! Так быстро? – опешила Мзия, недоуменно рассматривая две красные полоски на блиц-тесте.
Рудик со всеми домашними воспринял новость на «ура»:
– Ух, какую жену Господь мне послал! И за что мне такое, грешнику? Кому я кусок хлеба подал? Нет, надо срочно венчаться. И так в грехе живем.
– Делать мне нечего – с тобой венчаться! – испепелила его взглядом Мзия. – Зла на тебя не хватает! Хронический безработный. Не сегодня-завтра уйду от тебя!
Рудик поднял сросшиеся брови домиком:
– Не понял… Как это – «уйду»? Нас Бог соединил. Я другой жены не хочу. Надо просто терпеть друг друга и прощать слабости. Недаром на всех иконах написано: «Да любите друг друга». А все остальное приложится…
Мзия вместо ответа хлопнула дверью и понеслась разъяренной фурией на работу, бурча себе под нос: «Женщины кровь из носа работу находят, а мужики, видите ли, сезона ждут».
…Придя с работы, Мзия обнаружила идеальный порядок на кухне и светящуюся от самодовольства свекровь.
– Ну, как там мой сыночек убрал? Цени его. Не у всех такой муж! Не бьет, не пьет, не гуляет. Мой покойник меня так гонял, что я пятый угол на потолке искала.
– Лучше бы он работу искал, – огрызнулась Мзия, не тормозя перед сверкающим великолепием кухни.
Свекровь поджала губы, возвела глаза к закопченному потолку и прошептала:
– Господи, дай мне терпение. А что делать? Моего внука или внучку носит.
Мзия и это пропустила мимо ушей. Ведь бабка эта – лишь переходный этап в ее жизни. Завтра уйдет отсюда – и все, до свидания. Еще не хватает, чтобы ее, Мзиин, ребенок рос среди этих птеродактилей.
…Ночью как-то подслушала разговор матери с сыном.
– Ну, ты и влип, Рудик. Она на деньгах зацикленная… Умру я – сгрызет тебя, беднягу, – вздыхала старуха-матерщинница.
Рудик, пуская кольца дыма, не сразу отозвался:
– Мы все не святые. Все равно я не жалею, что женился. Потерплю ее…
Мзия фыркнула и пошла досматривать прерванный сон.
Три месяца пролетело как один день. «Скоро он начнет двигаться», – предвкушала Мзия… И вдруг выкидыш. Свекровь, узнав об этом, заплакала навзрыд в самодельный платок и прижала к себе невестку трясущейся рукой.
– Доченька, доченька, как я твою боль понимаю. И у меня такое было. – И пустилась в подробные воспоминания. Мзия слушала вполуха про чужие аборты и плакала о своем, несбывшемся. – Ты, доченька, не унывай, – не замолкала надоедливая старуха. – Я хоть и великая грешница, и в церковь не хожу, как вы оба, а за тебя молиться буду. Жизнь на этом не кончается.
Рудик со своей стороны, как мог, тоже пытался успокоить жену.
– Это нам испытание. Я же говорил: надо венчаться. Господь – Само Милосердие. Кто знает, может, из-за моих старых грехов. Тут главное – не роптать…
Мзия слушала слова утешения и с удивлением обнаружила, что люди эти, которые еще вчера воспринимались ею как что-то временное и нереальное, на самом деле и есть самое что ни на есть постоянное и настоящее. Ее семья.
…Примерно через месяц Мзия, стараясь не встречаться с Рудиком глазами, выдавила из себя:
– Ты это… хотел венчаться… Я согласна… Теперь, думаю, смогу прожить с тобой всю жизнь.
Рудик просиял:
– Я знал, что ты согласишься… Я где-то читал, что в браке супруги не должны подавлять волю друг друга… Я понимал, что ты не любишь меня, и ждал, когда к тебе это придет… И вот я вознагражден. Постараюсь быть тебе хорошим мужем…
