Глава 13
Я неподвижно сидела на столе, положив подбородок на плечо Эмилю, и смотрела в темное окно. После секса стало грустно. Так всегда бывает, если было по-настоящему хорошо.
Дикие, безумные чувства, которых я так боялась, поулеглись. Эмиль обнял меня, я обхватила его ногами, и между нами стало так мало места, что тесно было дышать.
Горячее дыхание Эмиля раздавалось над ухом. Пот густел на коже, рубашка липла к влажной груди.
– Пойдем в душ, – хрипло сказал Эмиль и сгреб меня со стола в охапку. – Освежимся.
В ванную я ехала на руках. Любовалась им, убирала со лба влажные волосы, и сердце жило собственной жизнью.
Почему именно он? В которого и влюбляться нельзя было?
В душевую кабину Эмиль внес меня на руках и включил воду, не спуская на пол. Мял, сжимал сильными руками, пока я, задыхаясь от любви и его мощных объятий, висела на шее и покрывала поцелуями лицо и плечи, глотая текущую по ним воду.
Нам не быть вместе.
От этой мысли я чуть не умерла прямо в его руках.
Три дня безумия, страсти, любви и секса. Оказалось, мне больше ничего не надо, только он. За эти дни я раз выходила из дома, дважды говорила с Лазарем и скажу правду – хотела вычеркнуть его из жизни насовсем.
Эмиль поставил меня на дно душевой кабины обеими ногами, выключил воду и взял полотенце. Начал вытирать – махровое полотенце было мягким, словно пух, и чудесно пахло. Сильные руки крутили меня то так, то этак. Я подставляла тело, а затем закинула руки за голову, отдавая себя.
Скупое на эмоции лицо расслабилось, он сладко улыбнулся.
Мы заигрывали друг с другом после секса. Внизу живота вновь пульсировало желание, но я не обращала на это внимания. У меня уже три дня так. И сейчас там не такой пожар, как полчаса назад. Эмиль немного унял его на столе.
– Пойдем, – из ванной он отвел меня в спальню за руку.
Голой, конечно. А вот сам огляделся в поисках одежды.
Если я хочу поехать с ним, нужно рассказать правду. Я устало села на кровать, наблюдая, как он одевается. Белая сорочка, бежевые брюки… Я прилегла – голая в свежих простынях, забросила руки за голову, неосознанно принимая красивую позу – чтобы ему было приятно смотреть.
Страшно хотелось спать…
– Я так устала, любимый…
Эмиль надо мной склонился, и я потянулась навстречу. Нежно схватила его щеку губами, целовала скулу, бровь, светлые пряди волос, висок – всю правую часть лица, которой он ко мне повернулся, когда тянулся к дальнему краю кровати. У него там оружие припрятано…
Он забрал пистолет, удобно лежащий в нычке между стеной и кроватью, и сел рядом.
Что я только что сказала? Я его вслух любимым назвала…
– Полежи пока, – он ответил на поцелуй. Нежно, почти невинно попробовал мои губы. – Кое-что закончу, и поедем.
Он прижался губами к моему запястью. Поцеловал пальцы – мягко, по одной касаясь костяшек. Щекотно, чувственно, даже дыхание застряло в груди. Под эти вкрадчивые поцелуи Эмиль встал, но я держала контакт с пальцами, сколько могла, а затем откинулась на кровать.
Смотрела, как он собирается – движения утратили плавность, стали резкими.
Я закрыла глаза, но продолжала слушать: открылся сейф, зашелестели бумаги, затем раздались быстрые щелчки, словно Эмиль набивал магазин патронами. А пистолет он на кровати оставил… Он выделялся на светлой простыни, как кусок черного льда.
Но я расслабилась, разнеженная ласками Эмиля.
Было так приятно ощущать себя его девушкой.
Он взрослый, знает, что делать. А я всегда плыла по жизни по инерции. И парня выбрала так же – Лазарь просто оказался рядом. Эмиль другой – он надежный… Рядом с таким мужчиной веришь, что все будет хорошо…
Под эти мысли я задремала, расслабленная сексом и душем.
Не знаю, сколько удалось поспать, но проснулась я от шума.
Не понимая, что происходит, я встревоженно привстала. Эмиля в комнате не было, а из прихожей доносились мужские голоса. Много. Их там не меньше четырех.
Я рефлекторно прижала простынь к груди, взглянула на подушку – пистолет Эмиля все еще здесь. В голове шумело после короткого сна. Кто там? Кто пришел?
Голоса вызывали тревогу – на повышенных тонах, но я различала только отдельные слова.
«Эмиль», «деньги» и несколько раз прозвучало незнакомое имя «Глеб».
Голоса вдруг зазвучали агрессивнее – Эмиль им отвечал. Я услышала его раздраженный голос:
– Это не твое дело!
Так, надо скорее одеться.
Сердце тяжело бухало в груди – я перепугалась и этих голосов, и позднего визита. Попыталась вспомнить, где моя одежда… В шкафу? В ванной? Все валялось неизвестно где… С перепугу я не могла вспомнить.
Но услышав голос Эмиля, немного успокоилась. Он разберется.
Из коридора легла длинная тень, раздались шаги. Я сжалась на кровати, натягивая простынь до горла – я была абсолютно голой. Эти шаги, тяжелые и неторопливые, вызывали животный ужас своей уверенностью.
Так ходят хозяева положения.
– Ты что забыл в моей спальне? – зарычал вслед обладателю шагов Эмиль.
В комнату вошел высокий мужчина.
Остановился на пороге, увидев перепуганную меня и широко улыбнулся.
– Так-так… – насмешливо сказал. – Что у нас тут? А, Эмиль? – бросил он в коридор. – Просрал наши бабки и девок трахаешь?
От этих слов меня будто окатило кипятком.
Лазарь со своим подельником добрались до денег. Только не сказали об этом мне.
Он меня бросил.
Глава 14
Он был в черном, поэтому лицо бросалось в глаза.
Я запомнила его на всю жизнь: бритый под ноль, худой до впавших щек. У него были повадки человека, который не боится драки.
Он направился ко мне. Я начала задыхаться, прижимая к груди простынь.
– С первого раза не понял? – в спальню вошел Эмиль. Лицо покрылось красными пятнами от злости, шаг стал опасным и упругим. – Пошел вон отсюда!
В спальне появились еще двое, по теням я видела, что и в коридоре кто-то остался. Эмиль ощутил присутствие за спиной, плечи напряглись, но он не обернулся.
Пистолет лежал на подушке.
Массивный, страшный, и я точно знала, что он заряжен. Мужик проследил взгляд и подобрал оружие.
– Не дергайся… Собака ты наша бешеная, – останавливая Эмиля, ствол направился в мою сторону. Дуло смотрело прямо в голову. – Твой дом, твой ствол, твоя девка. Присядешь лет на двадцать. А мне ничего не будет.
Я только сейчас заметила, что на нем перчатки. Тонкие, вязаные, бежевые перчатки, которые рано носить по погоде.
– Эмиль, – испуганно выдохнула я.
Мой первый урок. Не смотри на оружие, которым хочешь завладеть.
– Опусти оружие… В чем проблема? – Эмиль усмехнулся, на миг лицо стало насмешливым и дружелюбным, словно это встреча старых друзей. – Я же сказал, деньги на месте.
– Ага, – тот дернул щекой, словно считал, что Эмиль лжет. – Вещички просто так собираешь?
Он кивнул на стол, где лежали вещи из сейфа.
– Еду за город с девчонкой… Давай не при ней, – Эмиль показал открытые ладони, стараясь выглядеть безобидным. – Я ее в клубе снял, пусть уйдет.
Я едва дышала, ловя каждое слово. По очереди смотрела в лица: бритый сжал челюсти, нижнюю выпятив, взгляд скользил по Эмилю, словно искал повод для драки. И я видела: очень-очень хотел найти.
Какая-то старая вражда. Для меня это плохо.
Эмиль выглядел честным, открытое лицо излучало уверенность. Я не лгу, говорил он всем видом. Поверь мне, отдай пистолет.
– Глеб все рассказал, – вдруг сказал бритый и с вызовом поднял брови. Глаза были безумными, а мимика дерганой. – Но раз ты говоришь, что ничего не знаешь… Поехали, разберемся.
Меня, как котенка схватили за шею, и я вскрикнула.
– Что вы делаете? – шея горела от стальных пальцев, меня рывком сбросили с кровати.
Я неудачно приземлилась на пол – главным было не потерять простынь. Ноги запутались, и я свалилась с кровати мешком. Волосы упали вперед, когда я наклонилась, чтобы спрятать грудь.
Прижимая охапку ткани к груди, я приподнялась на коленях и оглянулась на Эмиля. Воздух касался голой спины, она обнажилась почти полностью – до поясницы. А тот, с пистолетом, стоял позади. Мысль царапала, как наждачкой. Он уже догадался, что я неодета.
Эмиль медленно поднял руки, растопырив напряженные пальцы. Я не сразу заметила, что его держат на прицеле. Ствол уткнулся Эмилю в затылок, его небрежно обшарили, проверяя, нет ли под рубашкой второго ствола.
– Руки за голову.
Он сплел на затылке пальцы, не отрывая от меня взгляда.
– Ну что, Эмиль? – в спину, прямо в выступающий позвонок, уперся носок ботинка. – Вспомнил, где бабки? А то смотри, девчонка у тебя красивая.
Он с любопытством ощупал меня взглядом, пустым и темным. А когда взглянул в глаза, меня парализовал страх. На людей так не смотрят. Я для него просто тело.
– Я тебя придушу, понял? – ответил Эмиль.
На первый взгляд невпопад. Между ними словно шел мысленный диалог – видно по глазам, они пробовали друг друга на прочность, как старые враги, нашедшие способ поквитаться.
И у бритого развязаны руки.
– Ага, – мне сильнее надавили на позвонок. – Ладно, разберемся, – он кашлянул и сплюнул на пол. Эмиль презрительно проследил плевок на свой чистый пол и поднял глаза. – Поехали, нас ждут. К тебе вопросы… Девчонку берем с собой. Везем по отдельности… Ее первой.
Меня схватили за предплечья и вздернули на ноги – так резко, что заболели плечевые суставы. Я до ломоты в пальцах вцепилась в простыню – свое единственное спасение. Одеться не дадут – меня волокли к выходу.
– Эмиль? – я попыталась обернуться.
– Утихни! – меня перехватили за волосы, рванули.
От резкой боли на глазах выступили слезы. Я не хочу с ними идти!
В коридоре я вновь упала на пол, барахтаясь в простыне. Меня бросили в дверном проеме. Слезы потекли сами после резкой вспышки боли – он мне чуть скальп не содрал, когда за волосы волок по полу.
– Эмиль!
Он уже стоял на коленях, обернулся через плечо, преодолевая давление пистолета. Ствол, упертый в скулу, собрал кожу складками, царапая дулом, но он упрямо смотрел назад – пытался понять, что со мной. Растопыренные на затылке пальцы были напряжены.
Мне было жизненно важно увидеть его. Будто он даст подсказку, что делать. Успокоит. Но я знала, что надеяться бессмысленно.
На мгновение Эмиль взглянул мне в глаза, а затем на этого хера, который тащил меня по полу.
– Я за ней приеду, – сказал он.
Это был взгляд уверенного в себе мужчины, который знает, что делать. На которого можно положиться. Взгляд лжеца.
– Не бойся, – добавил он мне, прежде чем меня вытащили из квартиры. – Все будет хорошо. Обещаю.
Босую, меня повели по холодным ступеням вниз.
Меня ведь не утащат одну. Он сказал, что приедет… Он меня не бросит, как Лазарь, ведь правда?
Из подъезда меня сразу посадили в машину и захлопнули дверь.
Втолкнули меня на заднее сиденье, двое сели со мной. Машина сразу завелась – кто за рулем, я не видела, и рванула с места. Я пристально вглядывалась в темноту позади. Где он? Фонарь у подворотни отбрасывал свет широким полукругом – пузырь света во мраке.
По ночным улицам джип вез меня в неизвестном направлении.
Я боялась даже дышать. Наедине с двумя мужчинами, в одной простыне вместо одежды. Мне хотелось исчезнуть, стать невидимой.
Но пока меня не трогали.
Десять минут по ночным улицам, несколько стремительных поворотов, торможение и мы остановились перед высокими коваными воротами. Через лобовое стекло я попыталась рассмотреть дом за забором. Понять, куда меня привезли.
К воротам кто-то подошел, они начали открываться.
Где Эмиль? Что происходит?
Лазарь меня сдал или нет? Я поняла, что они считают Эмиля причастным к исчезновению денег, но знают ли о моей роли? А если да?.. Я была на пороге обморока. Что со мной сделают за этими черными воротами?
Они открылись, и джип поддал газу. Мы медленно въехали во двор, разворачиваясь по кольцу вокруг большой клумбы.
Дом был огромным. Настоящий дворец. Два этажа, вычурный фасад. Два крыла занимали огромную площадь. Мне всегда казалось, что в таких живут богачи. Темно-коричневый, из кирпича, с широким крыльцом. Слишком шикарный, чтобы я успокоилась. Я даже боялась представить, кто может жить в таком доме.
Лазарь ведь предупреждал… Предупреждал, что Эмиль отмывает нелегальные деньги. И речь шла о пятидесяти миллионах.
Меня убьют за эти деньги. Нас всех убьют.
У меня пересохло горло и начало трясти. Сильно, крупной дрожью.
– Пожалуйста, – залепетала я. – Скажите, где Эмиль?..
Мне ответило гробовое молчание.
Джип проехал крыльцо и остановился у неприметной двери. Я слишком мелкая пташка для парадного входа.
Один из мужчин вышел, хлопнув дверью, завозился с замком. Водитель остался за рулем. Я вновь оглянулась, надеясь среди огоньков шоссе заметить серый «мерседес». Я надеялась, что Эмиль приедет за мной.
Дверь резко распахнулась – это вернулся мой охранник. Он резко нырнул в салон и намотал мою простынь на кулак.
– Вылазь! – улыбнулся он.
Я вскрикнула и подалась назад, но он держал крепко. Можно бросить простынь, можно продолжить борьбу, выбор за мной… Только ведь он все равно сильнее.
Кажется, он тоже это понял. Усмехнулся и дернул снова, играя.
– Давай, вылазь, красавица! Приехали!
Глава 15
Ноги со скрипом проехались по кожаному сиденью.
Я не хотела голой остаться в машине, откуда меня все равно вытащат. Решила вылезти сама. У дверцы мужик поймал меня за локоть и выволок из салона.
Голые ступни больно ударились об шероховатый асфальт. Порыв ветра наполнил простынь, она вздулась пузырем вокруг меня. Было холодно – очень холодно стоять босиком на асфальте. Ветер лишил меня остатков тепла, бросил волосы в лицо и пряди прилипли к губам. Дыхание – это все, что осталось во мне горячего. Я продрогла насквозь и не понимала, от страха или от холода меня бьет крупная дрожь.
– Пошла, – меня толкнули к распахнутой двери.
Снизу несло затхлостью и могильным холодом.
Вход в подвал – глубокий и черный, пугал. Я остановилась на вершине лестницы, но меня заставили спуститься. Ноги потеряли чувствительность на ледяных ступенях. Еще немного и их начнет ломить от холода, как зимой.
Вспыхнул свет – он автоматически включался на движение. От лестницы шел длинный коридор с дверями по бокам и меня подвели к ближайшей.
Мужик открыл дверь, с усмешкой кивнул кому-то. Нас ждали.
Простынь не забрали и я надеялась на лучшее: приедет Эмиль, всё уладит и увезет меня отсюда. Главное, чтобы Лазарь сбежал, не успев расколоться… Тогда я буду молчать и никто не узнает, как я оказалась в постели Эмиля.
Пожалуйста… Прошу…
Но один факт царапал меня… Они сказали: «Глеб все рассказал».
Если это и есть тот человек, о котором упоминал Лазарь, получается, они здесь?
Вопросы сводили с ума. Хуже неизвестности и ожидания нет ничего. Разве что…
– Вперед! – он зашвырнул меня в комнату, ударив в плечо.
А в последний момент схватил край простыни и сорвал с меня.
Я повалилась на пол, голая и беспомощная. Плечо онемело после удара, я ушиблась коленями об бетон, но сумела сесть, поджав ноги. Обернулась, словно ко мне подкрадывались.
Тот, кто привел меня, стоял в проходе, гнусно ухмыляясь и комкал простынь в руках.
Комната маленькая, с тусклой лампой, которая отбрасывала тени на серые стены. Со всех сторон веяло холодом – бетон набрал его от осенних ночей.
Здесь были еще двое: мужик около сорока, с маленькими, словно вечно прищуренными глазами, и второй парень, помоложе. Он производил неприятное впечатление из-за выражения лица – свирепого и тупого.
– Девчонка Каца? – спросил он.
– Ага… Вы тут сами, уточню, что делать.
Дверь глухо захлопнулась.
Я полулежала на полу, подобрав под себя ноги и руками закрывала грудь.
Мужчины ходили вокруг, я следила за их тенями. Было страшно шелохнуться, страшно дышать. Я боялась привлечь к себе внимание – спровоцировать их на что-нибудь.
Не двигалась, еле живая от страха. Склонила голову и застыла, не мигая глядя в серый бетон и слушала, как они ходят, стуча подметками ботинок.
Эти двое, кажется, наслаждались моей беспомощностью. Разглядывали со смешками.
– Как зовут? – спросил один из них.
– Дина, – пролепетала я, точно не зная, что лучше – молчать или отвечать на вопросы.
– А дальше?..
Я не успела назвать фамилию – дверь распахнулась. Моей тощей спины и выпирающих позвонков коснулся сквозняк. Я боялась обернуться и не знала, кто пришел, зато узнала голос.
– Привет, курочка.
Я зажмурилась, под ложечкой возникла почти боль – так мне стало страшно. Тот самый, бритый… Раз он здесь, то Эмиль уже должен приехать, только меня не торопились ему отдать.
Он обошел меня, постоял впереди. Я не рискнула поднять головы и лишь краем зрения видела перед собой ноги, обтянутые черными джинсами и дорогие военные ботинки.
– Эмиля давно знаешь? – спросил он.
– Нет-нет, – я затрясла головой, уловив шанс уйти невредимой. – Пару дней назад познакомились… В клубе… Не помню, как его… «Фантом»?
Почему-то казалось важным вспомнить название. Как будто этими незначительными деталями я его отвлеку.
– Самойлова Глеба знаешь? Эмиль о нем говорил?
Я снова замотала головой. Он вроде шел на контакт и голос не злой. Может, удастся выпросить простынь обратно? Я робко подняла взгляд, но было так страшно… Я уставилась на пряжку ремня, которая тускло блестела в местном свете, и выше не смогла.
Взгляд притянуло к боку – за ремнем был пистолет Эмиля. На фоне черной футболки он слабо бросался в глаза.
– А что говорил? – руки уперлись в бока и он раздраженно наклонился ко мне, страшно нависая сверху. Пальцы правой руки легли неподалеку от рукоятки пистолета.
– Ничего, – прошептала я, понимая, что не этот ответ ждут. – Мы отдыхали вместе…
Я могу рассказать, как варить кофе и делать Эмилю минет. Но мне кажется, меня пристрелят, если я поделюсь этой информацией.
– Отдыхали… Ну посмотрим! – я чем-то его разозлила. – Твою мать, отдыхали они. Чё он поехал за тобой, если просто отдыхали вместе, я спрашиваю?
Бритый обошел меня кругом.
Было страшно и холодно сидеть перед ним на бетонном полу, но несмотря на то, что я его взбесила, во мне вспыхнула надежда. Он за мной приехал… Верю, что Эмиль поможет. Все мысли были заняты им.
И они не знают, кто я. Если повезет, отпустят.
– Ну и что ты расселась, красавица? – спросил бритый.
Я насторожилась, не понимая, о чем речь. Их мой вид обрадовал, словно я сделала незапланированный подарок.
Бритый резко схватил меня за локти. Заставил привстать на колени, голую и напуганную тем, что теперь они могут рассматривать мое тело.
– Не надо, – заныла я, но меня за волосы подтащили к стене.
Я не понимала, за что надо мной издеваются.
– Не понимаешь, что от тебя хотят? – проорал он, тыкая меня лицом в холодную стену. – Мордой к стене! Руки за голову! Давай, поднимай!
Он силой попытался заломить руки, сложить на затылке, как делал Эмиль. И был так груб, что везде, где касался, вспыхивала боль.
– Я ничего не сделала! – разрыдалась я.
Я получила удар по пояснице и ноги чуть не отнялись от вспышки боли. Меня впечатали в стену ногой. Я едва успела отвернуться, чтобы не врезаться носом. От стены несло стройкой, холодом и пылью. Подошва военного ботинка бескомпромиссно давила на позвоночник. Меня трясло от боли и холода.
– Руки не опускать, – велел бритый. – Опустишь – получишь по морде. Заорешь – тоже. Отдыхали они вместе… Тебя, суку, из-под него вытащили! Так что отвечать будешь вместе с ним!
Глава 16
Сначала я более-менее держалась.
Все началось с пульсации в коленях. Кожа покраснела и ныла, но хуже всего была боль в костях – унять ее было невозможно, как ни ерзай на полу. Напряжение охватило плечи и руки. Мышцы постепенно отвердели. Бицепсы ныли, а спину будто стиснули стальные раскаленные обручи.
Эта боль, когда мышцы ноют от измора – она невыносима. Затем пришла дрожь. Меня трясло не от страха, не от холода – от изнуряющей усталости.
Я выстояла около часа, прежде чем пошатнулась.
– Руки не опускать! – меня ударили между лопаток. От неожиданности я стукнулась лбом об стену. В голове зашумело и помутилось, как от тяжелого похмелья.
Я была на пороге обморока и даже не заметила, что непроизвольно опускаю руки. Я крепче сцепила их на затылке, чтобы избежать новых ударов.
Где Эмиль? Почему так долго?
Пытаясь расслабить шею, я уперлась лбом в стену, и тихо, обреченно заплакала. Слезы текли по лицу, пропитывая соленой влагой дрожащие губы. От жажды они пересохли и спеклись. Слезы даже стали облегчением.
– Пожалуйста, – забормотала я.
Боль в плечах становилась нестерпимой. Кости словно заменили раскаленным железом.
Они втроем ходили позади. Лампа в дешевом металлическом плафоне тоже осталась сзади и тени падали на стену. Из-за этих теней и плохого освещения бетон казался черным.
– Пожалуйста, – повторила я.
Плечи свело, я непроизвольно дернула руками. Слева сразу же прилетел удар. Хлестко, больно задел нос и я гнусаво вскрикнула. На губы хлынула кровь, чья-то рука лбом прижала меня к стене.
– Руки на виду, – процедил бритый. Пальцы до скрипа сжались на волосах, он мучительно медленно надавил на затылок, впечатывая голову в стену.
Я крепко зажмурилась, открыла рот, но удержалась от крика. С таким удовольствием боль причиняют лишь садисты, лучше не провоцировать. Я вновь сплела на затылке пальцы. Как бы ни было больно плечам, надо потерпеть… Потому что, если за каждую попытку меня ударят, долго я не продержусь.
А мне нужно дождаться Эмиля.
– То-то же, – бритый отступил на шаг.
Кожа головы горела, после того, как меня таскали за волосы.
Надо продержаться. Эмиль поможет, я верю. Мы с таким удовольствием занимались любовью эти дни. Он меня не бросит. Не бросит, если ему не скажут, кто я на самом деле.
А этот бритый… Я поняла, за что он мучает меня – он Эмиля ненавидит. Отыгрывается на мне, пока может – не меня он пытался унизить, а его. Мстит врагу. Считает, что я Эмилю не безразлична и отрывается.
– Красивая, – бритый вновь толкнул меня на стену. Я распласталась по ней телом, чувствуя шершавый сухой бетон. – Перед тем, как в расход пустить, я сначала трахну. А?
Он как будто спрашивал разрешения у остальных. Те нестройно что-то пробурчали, раздались смешки.
– Посмотрим, – сказал один.
Тон дал понять, что принципиально он не против.
– Подождем, – добавил он, и во мне вспыхнула надежда.
Та самая дурацкая надежда, когда надеешься, что тебя не тронут, хотя от тебя ничего не зависит.
– Пожалуйста, – задыхаясь от страха, повторила я.
– Чего ты опять стонешь? – бритый наклонился, пытаясь поймать мой взгляд.
Я зажмурилась, чтобы его не видеть.
Спокойно… Не плачь. Нижняя губа дрожала, а на шее напряглись жилы, предвещая истерику. От бритого пахло мятной жвачкой, табаком и перегаром. Мерзкая смесь.
– Чё, еще на Эмиля надеешься? – кивнул он. – А знаешь, что он делает? – он неожиданно рассмеялся и велел. – Открой дверь, пусть послушает. Не видите, соскучилась по любимому?
Шаги по бетонному полу. Скрип двери.
Я выдохнула, захлебываясь дыханием. Переплетенные на затылке пальцы разъезжались от усталости. Я едва стояла, упираясь лбом в стену и меня трясло.
Тихо. Очень тихо. Только слышно, как гудит лампа под потолком.
Уроды позади затаили дыхание – слушали тоже, но что? Что мне хотели показать?
Холодную тишину подвала прорезал мужской вопль. Надорванный, словно по живому режут. Хриплый и давно севший от боли. В крике был откровенный надрыв, с которым мужчины не орут. Такой крик выбивают намеренно.
Я перестала дышать, слепо глядя перед собой.
– Слыхала? – бритый наклонился, вновь обдав пропойно-табачно-мятным дыханием. – Хочешь к нему, красавица? Правда он немного не в форме после встречи с нашим специалистом по упорно молчащим.
Кричал Эмиль. Они его пытали.