Loe raamatut: «Время волшебства»

Когда снег исполняет желания

Эля смотрела на праздничную гирлянду в окне соседнего дома и думала, что в сорок лет слишком рано оставаться одной в Рождество. Телефон тихо звякнул – сообщение от сына:

"Мам, не переживай. Смена до утра, но завтра приду и отпразднуем. Купил тебе классный подарок на первую зарплату".

Женщина улыбнулась. Артём, её девятнадцатилетний сын, всегда старался её поддержать. После развода он как-то незаметно повзрослел, устроился на работу в круглосуточный магазин и теперь гордо обеспечивал себя сам. "Чтобы тебе легче было, мам," – сказал он тогда.

Следующее сообщение было от двенадцатилетней Алисы – фотография нарядной ёлки в доме бабушки и дедушки: "Мамочка, смотри какая красивая! Но без тебя всё равно грустно. Приезжай к нам на выходные?"

Эля провела пальцем по экрану, очерчивая силуэт дочери на фотографии. Алиса была копией её самой в детстве – те же кудрявые непослушные волосы, те же ямочки на щеках. Развод дался девочке тяжело, поэтому родители Эли настояли забрать внучку на каникулы – "пусть отвлечётся, а ты отдохнёшь".

Отдохнёшь. От чего? От тишины в квартире, от пустой половины шкафа, от одинокой чашки кофе по утрам?

Она накинула пальто – тёмно-синее, которое когда-то называла счастливым, – и вышла на улицу. Рождественский вечер окутал город морозной дымкой, превращая фонари в размытые пятна света.

В парке было пустынно и тихо. Снег поскрипывал под ногами, а в воздухе пахло хвоей и корицей – наверное, от ближайшей кофейни. На скамейке у детской площадки сидел… Дед Мороз? Без мешка с подарками, без посоха, просто сидел и задумчиво смотрел на падающий снег.

"Тяжёлый выдался год?" – спросила Эля, сама удивляясь своей смелости.

Дед Мороз поднял голову. Глаза у него были удивительные – молодые, яркие, словно два осколка летнего неба на морщинистом лице.

"Присядешь, красавица?" – он похлопал по скамейке рядом с собой. "Вижу, и у тебя год был не из лёгких."

"Даже Дед Мороз это заметил?" – Эля грустно усмехнулась, садясь рядом.

"Я многое замечаю. Например, что ты разучилась верить в счастье. А ведь когда-то умела – помнишь?"

"Помню," – прошептала она. "Давно это было."

"Двадцать два года назад," – кивнул Дед Мороз. "Канун Рождества, университетский кампус, первый снег…"

Эля резко повернулась к нему: "Откуда вы…?"

Но мир уже закружился в вихре снежинок…

…Она стояла посреди заснеженной университетской площади. Вокруг всё было таким знакомым – старое здание факультета искусств, скамейки под липами, фонари в ледяных узорах. И она сама – юная, в красном берете и с конспектами в руках.

"Эля! Подожди!"

Сердце пропустило удар. Этот голос… Она обернулась.

Андрей бежал к ней через площадь, его шарф – тот самый, синий в полоску – развевался на ветру. Он был таким красивым, таким молодым, таким… настоящим.

"Я искал тебя весь день," – он остановился, переводя дыхание. Снежинки таяли в его тёмных волосах. "Хотел поговорить."

"О чём?" – её голос дрожал, хотя она точно помнила этот момент. Помнила каждое слово.

"О нас. О том, что я не могу больше притворяться, что мы просто друзья. О том, что я, кажется, влюбился в тебя ещё на первой лекции по истории искусств, когда ты спорила с профессором о символизме в работах Климта."

Эля чувствовала, как краснеет – совсем как тогда, в первый раз.

"Помнишь, что ты мне ответила?" – тихо спросил Андрей.

"Что символизм переоценён?" – она нервно рассмеялась.

"Нет," – он шагнул ближе. "Ты сказала, что тоже не можешь притворяться."

Его губы были тёплыми и пахли мятной жвачкой. Поцелуй был неуверенным, нежным, полным надежды и обещания вечности – той самой вечности, в которую верится только в восемнадцать.

Они гуляли по кампусу до поздней ночи. Говорили о будущем – он мечтал строить мосты, она хотела писать книги. О музыке – он любил классику, она – джаз. О путешествиях – он грезил о Париже, она – о Венеции.

"Знаешь," – сказал он, когда они остановились у её общежития, – "я почему-то уверен, что мы будем вместе. Всегда."

Эля сорока лет знала, что это не так. Что через год он уедет по обмену в Прагу, встретит там другую. Что она выйдет замуж за Олега, родит двоих прекрасных детей, проживёт с ним пятнадцать лет, пока их брак не рассыплется, как карточный домик.

"Останься," – прошептал Андрей. "Я чувствую, что ты словно прощаешься. Не надо. Останься со мной."

На мгновение она почти согласилась. Почти позволила себе изменить историю. Но перед глазами встали лица её детей – упрямый подбородок Артёма, кудряшки Алисы, их смех, их слёзы, их первые шаги и первые слова. Всё то, что сделало её по-настоящему счастливой.

"Прости," – она отступила назад. "Я должна идти."

Мир снова закружился в снежном вихре…

…Она сидела на скамейке в парке. Рядом – тот же Дед Мороз с молодыми глазами.

"Теперь понимаешь?" – спросил он мягко. "Счастье – это не момент в прошлом, который можно вернуть. Это вся твоя жизнь – каждая её секунда, каждое решение, каждая улыбка твоих детей."

"Но почему тогда так больно?" – прошептала Эля.

"Потому что ты перестала верить в новое счастье. А оно, между прочим, совсем рядом."

Он достал из кармана шубы современный смартфон. "Держи. Там есть один номер."

Дрожащими руками Эля взяла телефон. На экране светился контакт: "Андрей Соколов" и номер.

"Он вернулся в город месяц назад. Все эти годы строил мосты – представляешь, мечта сбылась. Завтра прилетает из командировки, рейс 247. И знаешь что? Он так и не женился."

Эля подняла глаза, но Деда Мороза уже не было. Только снег кружился в свете фонарей, да телефон в руке был тёплым и настоящим.

Где-то вдалеке зазвонили колокола, созывая на рождественскую службу. В кармане завибрировал её собственный телефон – сообщение от Артёма: "Мам, а знаешь, что я тебе купил? Билет в Венецию на весенние каникулы! Мы с Алиской скидывались. С Рождеством! "

Эля улыбнулась, смахивая слезы, и решительно нажала кнопку вызова на телефоне, который оставил ей Дед Мороз. Пока шли гудки, она думала о том, что счастье действительно похоже на снежинки – такое же хрупкое и удивительное. И, может быть, иногда нужно просто поверить в чудо, чтобы оно случилось.

"Алло?" – такой знакомый голос, повзрослевший, но всё такой же тёплый.

Колокола продолжали звонить, а снег падал и падал, укрывая город белым покрывалом – словно чистый лист для новой истории, которая вот-вот начнётся.