13 Исповедь
Стоило Лиле закрыть в глаза, как в следующую секунду она провалилась в очередной кошмарный сон. Она просыпалась каждый час, переворачивалась на другой бок, и возвращалась в один и тот же сюжет. На четвертый раз она уже почти не боялась, осознавая, что спит, но взять полный контроль над своими действиями у нее не получалось.
В шесть утра она проснулась в последний раз. Простыня свернулась в комок, футболку можно было отжимать от пота, подушка валялась на полу, а одна нога запуталась в пододеяльнике. Засыпать больше не хотелось, поэтому Лиля лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Алиса спала, ее перебинтованные ребра равномерно и спокойно расширялись на вдохе и опускались на выдохе.
Нащупав выключатель, Лиля переключила его. Загорелась настенная лампа, тускло освещая комнату. На полках над телевизором стояли старые книги, одна деревянная шкатулка, хрустальная ваза, давно засохшая верба… И ни одной фотографии, точно, как в квартире отца.
На спинке дивана обнаружился пульт, Лиля включила телевизор, убавив громкость до минимума, чтобы не разбудить Макара. Искать интересную программу в шесть утра по телевизору – тот еще вид мазохизма, так что Лиля остановилась на передаче «В мире животных» и закуталась потеплее в одеяло, скрыв под ним пол лица.
Спустя час интересных фактов о жизни сурикатов Лиля решила, что на с нее довольно. Она собрала свои вещи и, натянув на себя джинсы, тихо прошмыгнула через лестничную площадку домой. Алису она оставила спать, решив, что чуть позже утром разбудит Макара и они вместе перенесут ее, чтобы ничего не повредить.
Отец храпел на всю квартиру так, что первые ноты было слышно еще у входного проема. Крепления, на которых держалась дверь, переломились. Лиля надеялась, что не придется заказывать новую дверь, но даже она видела невооруженным глазом, что чинить что-либо здесь бесполезно.
Футболка Макара полетела в стиральную машинку, а на кухне в это время закипал чайник. Лиля нарезала себе пару бутербродов, переоделась, собрала сумку в университет, привела себя в порядок. В зеркале она увидела месиво, совсем не похожее на лицо: отек после слез и сна еще не спал, цвет кожи уже казался серым, настолько кровь не хотела подступать к щекам, о синяках под глазами лучше вообще промолчать. Лиля чувствовала себя выжатой как лимон. Абсолютная пустота. Она сидела на кровати в своей комнате и смотрела на стену, в то место, куда отец пнул Алису. Лиле даже не хотелось плакать. Она слышала, как стучит о грудную клетку ее сердце, но не чувствовала его внутри. По телу бежали мурашки от сквозняка, который задувал из входного проема, но Лиле не было холодно. Она слышала храп отца в соседней комнате, и не боялась того, что он скоро проснется. Ей было безразлично все. Она не видела смысла переживать о чем-то или испытывать какие-либо чувства. Для чего ей обращать внимание на внешний мир, если он такой ужасный? Лиля скрутилась калачиком на диване, и погрузилась в себя. Она даже не сразу услышала, как свистит чайник на кухне, а когда осознала это, не хотела вставать. Она просто не находила сил. Все, о чем она переживала в этот момент – это Алиса. «Вот она поправится, – думала Лиля, – и моя жизнь совсем потеряет смысл. Я буду жить на автомате, как робот. Как телефон, у которого нет хозяина. Ему никто не пишет и не звонит. Он тратит свой заряд батареи на поиск сигналов, но все без толку. Этот номер никто не наберет, просто потому, что он никому не известен. У него нет владельца. Он ничей. Он никому не нужен».
Чайник все же пришлось снять с плиты. Лиля оставила его остывать и не стала заваривать чай. Она посмотрела на свой завтрак из двух кусочков хлеба с сыром и ушла обратно к себе. Дрожь скопилась где-то в желудке. Было страшно оттого, что в следующий раз ему под руку может попасться сама Лиля. Она хорошо помнила мамины синяки по всему телу, и ее полуночные стоны от боли и оглушительные шлепки отца.
Еще с час Лиля просто лежала на своей кровати и дрожала, пытаясь взять себя в руки, а время близилось к началу учебного дня. Алиса все еще отсыпалась после вчерашних приключений. Дверь в спальню Макара была заперта. За ней слышалось его ровное дыхание. Лиля постучала, испытывая самую огромную неловкость, какая только существует на свете.
– Макар?
Послышалось шевеление. Лиля позвала еще раз, и он окончательно проснулся.
– Прости, что приходится будить тебя, но я боюсь, что не смогу унести Алису одна, – Лиля прикусила губу и ткнула себя кулаком в лоб, крепко зажмурившись. – Я все еще боюсь к ней прикасаться, – она встряхнула руками и шумно выдохнула.
– Сейчас, – послышалось за дверью.
Макар вышел из комнаты через несколько минут. Щетина, которую вчера было еще не слишком заметно из-за светлых волос, за ночь выросла и потемнела. Волосы на голове стояли дыбом, точно как у Сергея Александровича. Макар протирал глаза, смахивая с них остатки сна. Он приоткрыл один глаз, все еще потирая второй, и сморщился, увидев бодрую Лилю.
– Когда ты проснулась? – спросил он тяжелым голосом, не отошедшим ото сна.
– Где-то в шесть.
– А сейчас сколько?
– Восемь пятнадцать.
– Никогда не вставал в восемь утра. В это время вообще кто-то существует?
Продолжая ворчать, Макар разбудил Алису, почесал ее за подбородок и за ушком, после чего аккуратно взял на руки.
– Не бойся. Бандаж крепкий, ты ничего ей не повредишь.
Оказавшись в квартире Лили, Макар осматривался по сторонам, стараясь скрыть свое впечатление от вынесенной двери. Он положил Алису на плед в Лилиной комнате, который она специально для нее положила на пол, и осмотрел спальню.
– Миленько, – заключил он.
Комната была светлее и чище остальной квартиры. Детские обои выглядели комично, но зато они не были прокуренными, как на кухне или в зале, а потому на них не образовался желтый налет, придававший квартире заброшенный вид.
– Спасибо огромное, что помог мне.
– Не за что, – Макар улыбнулся. Он чувствовал себя здесь неуютно и ему хотелось поскорее сбежать. Большее напряжение исходило от самой Лили. И когда она успела привести себя в порядок? Макар отводил взгляд от ее больших зеленых глаз. Спрятавшись вчера в комнате, он пообещал себе не забивать голову глупостями, и оставшийся вечер у него это хорошо получалось. Сейчас он понимал, что весь эффект от его стараний аннулировался мгновенно, стоило ему снова ее увидеть. Нет, больше он ни за что не станет добреньким соседом, готовым прийти на помощь. Эту роль он оставит для своего дяди, а сам впутываться во все это не собирается. Он попятился к выходу, неловко улыбаясь, чтобы не показаться грубым. – Ладно, я пойду, досмотрю свой сон. Пока.
– Пока.
Прежде чем Макар ушел, его взгляд зацепился за Лилину книжную полку. Одна книга в синей обложке словно хотела обратить на себя его внимание, Иэн Макьюэн «Искупление». Уже в своей комнате Макар достал такую же книгу. Ее страницы раскрывались всегда на одном и том же месте. Из нее скользнула на пол фотография темноволосой девушки. Макар знал каждый сантиметр этого лица – несимметричные ямочки на щеках, серые глаза, небольшой шрам над правой бровью. Она получила его, когда каталась на роликах в пять лет и налетела на ветку, чудом не лишившись глаза. Фотография была потертая. Макар не доставал ее уже около полугода, боясь снова почувствовать огромную черную дыру в своей груди. Он еще долго смотрел на ее лицо, а его сердце прожигали накаленные иголки.
Макар уже почти уснул, когда его телефон зазвонил.
– Да?
– Это я, – послышался из трубки женский шепот. На заднем фоне раздавалась какофония кашля, криков и стонов.
Макар сразу понял кто звонит. Он ждал этого звонка уже очень давно и почти перестал надеяться, что она позвонит.
– Да.
– Следующее воскресенье, девять вечера, перекресток Тимирязевской и Московской.
– Понял.
В трубке раздались гудки. У Макара задрожали руки. Он наконец чувствовал себя готовым свернуть горы. Последний взгляд на темноволосую девушку, и фотография оказалась на своем месте.
– Наконец-то, – прошептал Макар.
Окончательно Олег смог открыть глаза только под вечер. Он сгорал от стыда и не знал, чем сможет искупить свою вину и сможет ли вообще. Входной проем прикрывала простыня, дверь же так и осталась на том месте, куда ее поставили. От этой картины у Олега защемило сердце. В телефоне девять пропущенных звонков от Игоря. «Где тебя носит!?» – первое сообщение от него. «Тебя уволят, если будешь так относиться к работе. Я не собираюсь тебя прикрывать», – второе сообщение. «Ну все, если объявишься завтра, считай виделись в последний раз!» – третье. Олег кинул телефон на диван. Его не тронули угрозы Игоря. Более того, глубоко внутри он надеялся на это увольнение. За два месяца к работе охранника он так и не привык. Вставать в шесть утра, уходить в девять с работы было очень тяжело. Отношение Игоря к нему каждый день капало на мозги. Его постоянные косые взгляды, глубокие придыхания, осуждение, которым воняет, стоит Олегу только переступить порог магазина – все это выводило его из себя. Лучше избавиться от этой работы, к тому же они знают, где можно перехватить Олега по пути домой. И знают точную дату выдачи зарплаты. Какой смысл батрачить фактически за бесплатно?
С этими мыслями Олег пошел не иначе как к Лиде. Она всегда ему рада. У нее есть свои минусы, но Олег готов их терпеть, лишь бы почувствовать себя кому-то нужным. Увидев его на пороге в растрепанном виде, почувствовав сильный запах перегара, Лида поначалу испугалась. Она проводила Олега к столу, подала ему отваренный недосоленный картофель с банкой тушенки и, как обычно, села напротив, подперев подбородок руками.
– Налить есть? – спросил Олег, и это были его первые слова за весь день.
– Есть. Только ты же…
– Наливай. – Олег стукнул по столу ладонью, Лида подпрыгнула на месте.
Осушив залпом первую рюмку, Олег кивнул, а Лида налила вторую. Вторую он проглотил так же быстро, как первую и закинул следом картошку.
– Они забрали все деньги.
У Лиды замерло сердце. У нее самой ничего не осталось, ведь буквально вчера она все отдала Олегу. Она положила свою руку поверх его, но он стряхнул ее, снова кивнув на рюмку.
– Может не стоит? – спросила Лида робко.
Олег закрыл глаза и глубоко вдохнул.
– Я все испортил. Терять мне больше нечего. На-ли-вай.
– А как же работа?
– Плевал я на эту работу! И на Игоря плевал! И на все плевал! Я не собираюсь работать, если все мои деньги в итоге идут к ним в карманы!
– Ну а дочь?
– Что дочь… Считай и не было ее у меня никогда. Я ее потерял.
– Что случилось?
Олег нарочно набил рот едой, чтобы не отвечать.
Так прошел остаток его дня.
Конечно, на следующий день на работу он не вышел. И в понедельник тоже. Во вторник ему позвонил Сурен, владелец магазина, и сказал, что он может больше не выходить. Расчет ему выдали, так что никто никому ничего не должен. Извиняться Олег не стал, только бросал короткие «да» и «конечно». В среду Лиле позвонила обеспокоенная баба Нина. Игорь ей все рассказал, и Лиля не стала отрицать, что отец сорвался, но о недавних гостях она умолчала. Не ради того, чтобы прикрыть отца, а ради бабы Нины. Не хватало, чтобы она стала из-за этого переживать. Да и лишний раз вспоминать о том вечере тяжело, не то, что говорить об этом вслух.
Когда отец не появился дома после своего второго срыва, Лиля даже выдохнула с облегчением. Она погладила футболку Макара и не могла собраться с духом ее занести. Вечерело, и в таких потемках сидеть в квартире без двери было страшно. На парах Лиля не могла сосредоточиться и все листала в интернете сайты строительных магазинов. В конце концов она заказала самую дешевую дверь, которую обещали установить на выходных.
Все же ее крохотный кулак ударил в соседнюю дверь три раза. Она закусила нижнюю губу изнутри. Открыл Сергей Александрович, и его глаза тут же засияли.
– Привет! Проходи-проходи! Я уж заждался.
– Заждались? – усмехнулась Лиля.
– Да, Макар все рассказал мне. И, знаешь, тебе лучше побыть у нас. Мало ли кто может ночью заглянуть. Что-то ценное там осталось?
Лиля пожала плечами.
– Разве что мой ноутбук и кошка.
– Неси все сюда. Дверь-то когда установят?
– Обещали в воскресенье после обеда.
– Ну вот. Располагайся здесь, не стесняйся! Пойду поставлю чайник.
– А у меня пирог остался яблочный! – подхватила Лиля. – Сейчас принесу, – она улыбнулась, смотря в светящееся лицо Сергея Александровича.
Он ушел хозяйничать на кухню, а Лиля с трудом сглотнула, прежде чем заглянуть к Макару. Он сидел за столом, что-то печатая на компьютере. Когда их взгляды пересеклись, его лицо не выразило ни единой эмоции.
– Я тут футболку принесла.
Макар кивнул, жестом указывая на стоящий рядом с Лилей стул. Она положила на него аккуратно сложенную футболку, бросила скомканное «спасибо» и вышла из комнаты, переполненная чувством, будто ее облили ледяной водой с балкона.
Снова оказавшись у соседей, Алиса уже почти не обнюхивалась. Она уловила знакомый запах и пошла на свое кресло в зале. Травяной чай и печеные яблоки создавали на кухне ароматы осени.
– Что у вас случилось? – спросил Сергей Александрович. Его усы смешно поднимались, когда он дул на горячий чай.
– Да, ничего нового, – Лиля усмехнулась, пряча за этим свою боль и обиду на отца.
– Я часто видел твою маму в синяках, – признался он. – Она тоже всегда улыбалась, когда заходила об этом речь.
– Меня он не трогает.
– И слава богу. Если до этого дойдет, сразу говори мне! Я всю эту дурь из него быстро выбью! – На его лице читалась уверенность и злость, словно у них с Лилиным отцом были свои счеты.
Лиля утвердительно помотала головой, и кухня на время поникла в немоту.
– Вы очень хорошо знали мою маму? – наконец спросила она.
– Да… – глаза, полные печали, блуждали в травяном чае. – Она была доброй. И Андрея я тоже помню. Помню день его смерти. И твое лицо тогда было таким потерянным…
– Мы с вами встречались?
– Конечно, а как же.
– Я вас совсем не помню. – Натянутая улыбка. Грудь полная неловкости.
– Не удивительно. Тогда ты редко выходила из дома. Я помню тебя еще в коляске. У тебя были такие волосы! – он зашелся смехом. – Они торчали во все стороны.
– Да, я видела детские фотографии, – Лиля подхватила его смех. Болезненный. Переполненный печалью. – Мама всегда называла меня солнышком из-за этого. Они как оранжевый ободок вокруг головы, – она показала руками.
Улыбка сошла с лица Сергея Александровича, и прозвучал его серьезный тон:
– От чего она умерла? Столько разных слухов по соседям ходило.
Лиля глубоко вздохнула. Раньше ей не приходилось вслух говорить о смерти своей матери. Окружающие и так обо всем знали. На ее глазах тут же навернулись слезы, но она не позволила им выйти наружу.
– Несчастный случай. – В памяти возник ее образ. Чашка в руках задрожала, Лиля поставила ее на стол, прикрыв сверху ледяной ладонью. – Она ударилась виском о столешницу.
Неровный выдох. Казалось, вся квартира затихла, и даже старый холодильник перестал трещать.
Сергей Александрович ободряюще погладил Лилю по плечу.
– Последний раз, когда мы виделись, она сказала мне, что собирается уехать вместе с тобой. Кажется, собиралась к своей матери, а потом и в другой город.
– Я об этом ничего не знала…
В его глазах проскользнуло осознание. Она так и не успела уехать. Прежняя жизнь вцепилась в нее своими когтями и не отпустила. Большой и крепкий мужчина вдруг пустил слезу. Он шмыгнул носом и откашлялся.
– Вы ее любили? – спросила Лиля.
– Я всегда относился к ней, как к своей сестре, – прозвучало в ответ. – Так что – да, любил.
За эти три вечера Лиля и Сергей Александрович очень сблизились. Ему было приятно проводить время в компании юной девушки, развлекающей его разговорами об учебе, преподавателях, книгах, а ей было интересно слушать житейские истории с работы Сергея Александровича. Алиса понемногу приходила в себя. Ее аппетит налаживался, но большую часть времени она спала, восстанавливая силы.
Если три вечера Лиля проводила с дружелюбным пузатым соседом, то Олег проводил их в компании Лиды и бутылки.
Несмотря ни на что, квартира была под наблюдением круглые сутки, благодаря Макару и Сергею Александровичу, их мучения закончились с установкой новой двери. Праздновали это событие, конечно, травяным отваром.
– Он вообще просыхает? – буркнул себе под нос Сергей Александрович.
– Не знаю. Наверное нет.
– Ну, ты помнишь, если вдруг он опять начнет дебоширить, сразу приходи к нам. Наши двери всегда открыты.
– Спасибо большое, – Лиля натянула улыбку и вернулась к себе спустя долгие выходные, закрыв новую дверь на все замки. – У меня запирается комната изнутри, так что…
– Да, я знаю. Я ведь ту щеколду устанавливал.
Олег и правда не просыхал все это время, однако громить все вокруг он начинал только когда оказывался в своей квартире. Там на него давили воспоминания, и деться от них он никуда не мог. Они затуманивали его разум, он погружался в них с головой и не мог справиться со своей болью. В те моменты, когда перед его глазами всплывал образ Веры, он готов был разорваться на мелкие кусочки. А последние два месяца образ жены преследовал его каждый день в виде собственной дочери, и это разъедало его душу.
– Она так похожа на свою мать… – говорил Олег заплетающимся языком однажды на кухне Лиды. Она уже почти спала, но все еще могла слышать. – Она была такая красивая… Я ее очень сильно любил…
У Лиды не было сил, чтобы возразить, но она чувствовала, как ревность сжигает ее изнутри.
– Когда Лиля родилась, я сразу понял, что она будет такая же как мама. Красивая… Добрая… – Олег клевал носом в стол, но продолжал свой монолог. – Я все испортил. Это я виноват… Она верила, что все будет хорошо, но я конченный пессимист… И своим пессимизмом угробил все, что имел… Я заслуживаю такой жизни, заслуживаю наказания. – Олег приоткрыл один глаз, посмотрел на Лиду, прислонившуюся головой к стене. Он подумал, что она спит. – Я должен был сесть, по всем правилам. Не знаю, наверное, мне тогда повезло, что никто из этих ментов работать не захотел… Всем надо было праздновать новый год… Я плохо помню, что тогда произошло, но точно знаю, что меня должны были посадить. Клянусь, это странное стечение обстоятельств, возможно, спасло мне жизнь… Но может лучше было бы, если я сейчас сидел за решеткой. Тогда я бы не встрял в долги. Не потерял бы дочь во второй раз. И возможно, она бы меня смогла простить… Лучше бы я сидел за решеткой. Я ее убил… – рыдания спазмами сдавливали его легкие. – Убил… Если дочь об этом узнает, я потеряю ее навсегда.
Лида всхрапнула. Нельзя сказать на каком моменте она уснула. Может быть, она услышала его исповедь, а может быть отключилась. Во всяком случае на следующее утро об этом разговоре речи не шло.
Макар, как всегда, закрылся у себя в комнате. Когда его дверь закрывалась, Лиля чувствовала на своем лице обжигающую пощечину. Что скрывается там, за этой деревянной пеленой? Лишь блики света и теней сочатся через узкую щель, отскакивая от холодного пола. Очень хотелось прильнуть к нему и хоть краем глаза увидеть… Перед сном Лиля много раз представляла, как ложится на холодный ламинат, прижимается к нему щекой, утыкается виском в твердую поверхность и видит… Что? Что вообще можно таким образом увидеть? Но желание горело очень ярко.
Сергей Александрович сидел в зале на кресле, опершись о свою руку. Его глаза медленно закрывались, он погружался в сон, и встряхивал головой, когда осознавал это. Лиля сидела рядом с ним на кресле, в ногах у нее растянулась Алиса, обмахивая ее ноги пушистым хвостом. Лиля читала вслух, ее голос звучал в вечерней тишине размеренно и гладко. Слова лились как масло по ушам Сергея Александровича, а их отголоски доносились до комнаты Макара. Он выключил свои наушники и прислушался. Когда он понял, что это какой-то наивный женский роман, то включил наушники обратно. Но все же любопытство взяло над ним верх. Он пытался внушить себе, что сюжет вдруг повернулся неожиданными событиями, но на самом деле он слушал тоненький Лилин голос, и его душа наливалась теплом. Плевать что она читает, он готов слушать ее бесконечно. Взгляд Макара упал на часы, и он сорвался с места. В следующую минуту он уже стоял на пороге, натягивая ботинки на пятки. Бросив короткое: «я ушел», он закрыл за собой дверь.
– Он с детства такой, – сказал Сергей Александрович, – с тех самых пор, как я забрал его от матери.
– Забрали от матери? – спросила Лиля.
Старик недовольно поводил усами из стороны в сторону, бросил взгляд на девчонку с горящими глазами, и, нахмурившись, тяжело выдохнул:
– Он тебе расскажет, если захочет.
– Ну пожалуйста! – прошептала Лиля и захлопала ресничками. – Обещаю, я не стану с ним говорить об этом.
Сергей Александрович еще немного покряхтел, переместил тяжесть тела с одного бока на другой, поудобнее устроился в своем кресле.
– Ладно, – шепнул он в ответ. – Только цыц! Я тебе ни о чем не рассказывал. Иначе он мне устроит сцену с бубном, а я уже для таких концертов стар.
Лиля подобралась поближе и навострила свои оттопыренные уши.
– Отец-то его сразу смекнул и сбежал еще до того, как Ленка родила. Но вот про нее мы стараемся не говорить.
– Это ваша сестра?
Старик кивнул.
– Ты главное пойми – ей тяжело тогда было, а я ни сном ни духом. В своих проблемах барахтался. Если б я только все сразу узнал, так кто знает, как жизнь бы сложилась. Она о Макаре вообще не заботилась, он все время сам с собой. Я тогда в больнице валялся, а как только в себя пришел, наведался к ней. Дверь мне он и открыл… – голос Сергея Александровича дрогнул. Он шмыгнул носом и повел усами. – Лицо чумазое, волосы от грязи уже во все стороны топорщатся, а глаза такие голодные! Меня чуть обратно не увезли. Ему тогда пять было. Ребра через майку торчали.
Я в квартиру прошел, Ленки там не было. А Макар и двух слов связать не может, представляешь? Он меня тогда не узнал, наверное. Я его на руках держал в последний раз, когда он только ползать начал. Я до сих пор иногда задумываюсь – он ведь мог открыть дверь кому угодно… Ну я его накормил, отмыл. Ленка только под утро заявилась. Получила она тогда, конечно. В общем, всыпал ей по первое число. Договорились с ней – еще хоть раз сына одного оставит, не накормит, или хотя бы носок его не постирает, я его заберу.
Ну, полгода она продержалась. Я-то свое слово держу, ты знаешь. Да и к тому же я его единственный родственник, кроме матери.
– А сейчас она где?
Сергей Александрович помедлил, надувшись как воздушный шар. Только он открыл рот, как раздался звук ключей в замочной скважине.
– Рюкзак забыл, – сказал Макар, заметив на себе недовольный взгляд Лили и глаза дяди полные облегчения.
– Ну все, я пойду спать, – сказал Сергей Александрович.
– Но… – было возмутилась Лиля.
– Никаких «но»! Я уже старый, мне надо отдыхать.
Лиля надула губы, но все же улыбнулась и решила пойти к себе. Сергей Александрович пожелал ей спокойной ночи и подмигнул одним глазом. Растворившись в улыбке до ушей, очарованная невиданным обаянием этого пузатого старичка, Лиля не заметила, как столкнулась с Макаром в дверях. Она бы и не обратила на это внимание, если бы не его возмущенные крики.
– Ай! Нога!
– Прости, – в этот момент из ее рук выпала книга и они с Макаром вместе за ней потянулись, но из-за того, что они стояли слишком близко, стукнулись друг об друга лбами, зашипев от боли.
Они сидели на корточках в коридоре, держась за свои лбы, и громко смеясь. Лиля в какой-то момент потеряла равновесие и ухватилась за плечо Макара. В этот момент он почувствовал то знакомое ощущение, за которое злился на себя. Он снова вспомнил, какой невероятной может быть женщина. Как она очаровывает своими запахами и красотой. Он посмотрел на Лилю, на ее небрежный пучок из волос, на ее голые плечи, на которых двумя тонкими линиями тянулись бретельки топика, на ее родинки, покрывавшие практически все тело… Лиля заметила его взгляд и тут же покраснела. Она прижала к груди книжку, опустила глаза в пол.
В воздухе прозвучали неловкие «ладно», «извини», «мне уже пора». Лиля позвала Алису, и они вместе ушли в квартиру напротив, а Макар, не поднимая глаз со своих ног, спустился по лестнице.
Его еще долго преследовал цитрусово-сладкий аромат Лилиного шампуня, а перед глазами застыл ее образ. Он шел словно в розовых очках, и осеняя слякоть и серость, казалось, переливались яркими красками. Сердце трепыхалось в груди как у маленького мальчика, которому подарили на день рождения долгожданный игрушечный грузовик. Макар ничего не мог с собой поделать, он пытался отвлечься, пытался донести до себя, что ему нельзя о ней думать, но в его мыслях она увязла точно в болоте.
Все же с небес пришлось спуститься. Он подходил к назначенному месту. Около гаражей в темном переулке его ждали. Темный силуэт на фоне тусклого света уличного фонаря потягивал сигарету и выпускал изо рта дым вместе с паром. Парень нервно тряс ногой, и барабанил пальцами по своим штанам. Несколько минут назад он снова достал закладку, которую сам же и положил, и пустой прозрачный пакетик из-под нее лежал у него в кармане. Нервы были натянуты до предела.
– Ну привет, – сказал Макар, приблизившись к силуэту. Шмыгнув носом, и выпустив очередную порцию дыма, Денис поправил рукой челку и поздоровался в ответ. Увидев его покрасневшие глаза и расширенные зрачки, Макар стиснул желваки. – Ну и что мне с тобой делать?