Loe raamatut: «Его нельзя любить»

Глава 1

Ян

– Ты куда свалил? – перекрикиваю музыку и смех пьяной девицы, которую я прихватил с собой из дома Королева.

Минут десять назад понял, что Азарин разосрался со своей малявкой и кинул меня в кругу своих тухлых друзей. Эти ребята понятия не имеют, что такое настоящее веселье.

– Отвали, Гирш.

– Э! – ржу, отталкивая руку девчонки, которая тянется к моему лицу. – Ртом лучше поработай, – расстегиваю ширинку и давлю ладонью ей на затылок.

Выжимаю газ на полную. Я не ошибся, рот у нее работает гораздо активнее мозга.

– Развлечься хочешь, эмоциональный труп? Идея одна есть, – возвращаюсь к Тимохе.

– Какая?

– Как в старые добрые, Азарин. Тебе надо остыть, а папочка знает, как выпустить пар.

Азарин медлит. Тупит он сегодня не по-детски. Его Ариша, передергивает от одного только имени, кому угодно череп вскроет своими вечными нотациями.

– Я на Воробьевых, – сдается мой унылый друг.

– Полчаса, и я там.

Отключаюсь. Лечу в левой полосе, иногда цепляя колесами встречку.

Притормаживаю на перекрестке, в аккурат на красный.

Пальцы сжимают руль. Откидываю башку на подголовник, прикрывая глаза.

Кончаю своей новой знакомой в рот, намеренно удерживая ее пустую голову, чтобы не соскочила.

– Глотай давай.

Девочка слушается. Когда выпрямляется, облизывает свои перекачанные пельмени и поправляет волосы.

– На троечку сойдет, – беру телефон, – номер свой диктуй.

Она тараторит, не уточняя деталей. Уверен, что где-то глубоко, там, где еще присутствуют остатки мозга, она уже спланировала нашу свадьбу. Хотя, если она думает о большой и чистой после минета незнакомому чуваку, с наличием серой жидкости в ее маленькой голове я перегнул.

Захожу в приложение банка. Проверяю номер. Привязан. Перекидываю пятерку деревянных и тянусь к ручке пассажирской двери. Открываю.

– Дальше нам не по пути.

– Что? – ее пухлые губы приоткрываются.

Она напоминает мне сома. Медленная, губастая рыба.

– Выметайся, говорю. Давай, шевели ляжками.

Блондинка хлопает ресницами. Думает, что я прикалываюсь, что ли?

– Я долго ждать буду?

Судя по тому, как меняется ее выражение лица, – дошло.

Блонди выскакивает из тачки и от души хлопает дверью. Посылает меня так далеко, вероятно не зная, что я туда уже сходил не один раз за свою жизнь.

Когда машина срывается с места, показывает фак. Пальцы бы ей в задницу засунул, но не сегодня. Спешу.

Газ в пол, и вот минут через пятнадцать я уже на Воробьевых.

Тачку Азарина вижу сразу. Жму на тормоз, резко сбрасывая скорость. Задницу заносит. Я пролетаю в паре сантиметров от Тимохиного «спорта».

Опускаю стекло. В нос сразу бьет запах жженой резины.

– Больной.

– Не ной, принцесса. Я торопился. Короче, схема такая… Ты долго там сидеть будешь? Прыгай, по пути все расскажу.

– На моей поедем.

– Не жалко? – смотрю на Азаринскую тачку. – Думаю, мы ее немного цепанем.

Тим отмахивается и садится за руль.

Вот такого Азарина я люблю. А то с появлением Громовой мой друг стал уж чересчур правильным. Проще говоря, скучным душнилой под стать своей девушке, которая его, между прочим, кинула.

Эта шмакодявка ЕГО кинула, блин, и еще дышит.

– Рассказывай.

Тим тащится как улитка. Стрелка спидометра едва задевает сорок.

– Хочу сделать Ладке подарок ко дню рождения.

– Мачехе?

– Ага. Батя же ей шоу-рум подогнал в своем ТЦ. Но ремонт там тухлый. Предлагаю подправить.

– Каким образом? – в Тимохиных глазах загорается знакомый азарт.

– Твоя малышка, – хлопаю по торпеде ладонью, – еще ни разу не каталась по ночному ТЦ, я уверен…

***

– Да нормально. – Рассматриваю медсестру в коротком халате, ей бы еще чулки белые… – Жить буду. Точно перелом? – смотрю на свою руку.

Азарин так резко дал по тормозам, что я чуть через лобовуху не вылетел.

– Снимок будет готов с минуты на минуту, доктор придет, все расскажет.

– Отлично, – прижимаюсь затылком к стене, сидя на кушетке. Хоть бы кровать нормальную подогнали, что ли?!

По возне в коридоре понимаю, что батя уже нарисовался. Тимоха от меня через стенку, его отец минут на десять раньше моего подоспел. Стены здесь картонные, я прекрасно слышал, как он там орал.

– Где…

Батя открывает дверь. На лице извечный покерфейс. Сама деликатность и вежливость. Его бешенство выдает только пот на лбу и розоватые пятна на лице, которыми он пошел.

Пожимаю плечами, чувствуя резкую боль в левом предплечье. Только бы ушиб, а таскаться со сломанной конечностью вообще нет желания.

– Ты совсем охамел, Янис.

– Случайность.

– Оставьте нас одних, пожалуйста, – просит медсестру, и та сразу сваливает.

– Номерок оставьте, девушка. Эй! – ору ей вслед.

Отец только зло на меня косится.

– Тебе девятнадцать лет, Ян, не пять, не десять, что за детские выходки? Ты кому хуже сделать хочешь? Если ты думаешь, что после этого я разведусь с Ладой и твоя мать вернется…

– Заткнись и не трогай маму.

Терпеть не могу, когда он о ней говорит.

– Домой поехали.

– У меня перелом, я тут перекантуюсь.

– У тебя ушиб. Я уже говорил с врачом. Собирайся.

Ушиб? Прекрасно. Соскакиваю с кушетки и с улыбкой во всю рожу иду за отцом.

На улице нас сразу окружает кольцо охраны.

Большую часть дороги мы едем в тишине. На зубах скрипит от злости. Он притащил эту меркантильную дрянь полгода назад. Невесту, блин, привел. Даже не спросил, против ли я…

Месяц назад у него хватило ума жениться на этой дуре.

– Лада – моя жена, Ян. Нравится тебе это или нет. С магазином я замну, и с вашей «шалостью» тоже. Но если еще хоть раз! – он, как в детстве, грозит мне пальцем, отчего пробирает на смех.

Я и ржу. Громко.

Глаза сами собой закатываются от абсурда сказанного.

– Сегодня к нам приезжает дочка Лады.

– Не знал, что у шлюх бывают дети.

– Что ты сказал?

– Что слышал. Они тебе теперь на пару сосать будут?

Приподнимаю бровь, всматриваясь в отцовское лицо. Он краснеет. Еще немного, и лопнет. Понятия не имею, как пропускаю, скорее всего, потому, что не ожидал, но отцовский кулак прилетает мне по лицу.

Чувствую на зубах вкус крови. Второй раз за ночь.

– Родного сына по лицу из-за телки? Ты серьезно?

– Рот закрой и только попробуй выкинуть что-то подобное при женщинах.

Ладно. Я-то замолчу. Но, когда открою рот, вы все подавитесь собственными кишками.

Во дворе выскакиваю из машины самым первым, не дожидаясь, пока охрана откроет дверь. А как только захожу в дом, вижу эту, еще и со своей мелкой копией.

– Ян? Что с тобой… – Лада тянет ко мне свою руку.

– На хер пошла. Не трогай меня. – Протискиваюсь мимо них к лестнице, замечая, что девчонка, которую мачеха сюда притащила, в ужасе жмется к стене.

Ну да, видок у меня так себе. Рожа в крови не без помощи любимого папочки, под глазом синяк уже проявился от удара в тачке.

– Че пялишься? – делаю выпад в ее сторону, и она начинает крутить головой.

Дура.

Глава 2

Ника

Я думала, что проведу это лето иначе. У моря. С бабушкой, в нашем доме. Я не горела желанием ехать к маме, ведь, там будет ее новый муж, которого я совсем не знаю. Плюс, впереди еще экзамены и выпускной, но она так просила прилететь сейчас, хотя бы на пару денечков, что я не смогла ей отказать. «Отпраздновала» последний звонок и на следующий день улетела в Москву.

Мама встретила меня в аэропорту с водителем (его к ней новый муж приставил), он услужливо донес мой чемодан до машины, положил его в багажник и сел за руль. Последний раз мы с мамой виделись в апреле, на мой день рождения. Она прилетела за пару часов до торжества, с кучей подарков для меня и ба. Заказала самый дорогой ресторан-веранду у моря, втайне позвала туда всех моих одноклассников. Они все ею восхищались. Мама была одета с иголочки. Белый брючный костюм, красивый загар, идеальное каре. У нее глаза светились и волосы такие блестящие. Хотя сейчас ничего не поменялось, она по-прежнему выглядит как девушка с обложки.

Мы обнялись в зале ожидания. От нее вкусно пахло духами. Мама даже пустила слезу. Меня саму прорвало на эмоции. Мы с ней так редко виделись. Она родила меня в шестнадцать. В восемнадцать уехала учиться в столицу. Я осталась с бабушкой, так с ней до собственного совершеннолетия и прожила. Мама, конечно, нас навещала, деньги присылала. А последний год вообще начала прилетать почти каждый месяц. Постоянно говорила, что скоро замуж выйдет и меня заберет.

Я не верила, а теперь стою посреди огромного дома в другом городе, а минутами ранее пережила свой первый авиаперелет, еще и сразу в бизнес-классе.

Мама за моей спиной распоряжается, куда нести чемодан, и постоянно до меня дотрагивается.

– Я сейчас покажу тебе твою спальню. Надеюсь, тебе понравится ремонт. Помнишь, ты хотела такой широкий мягкий подоконник с подушками, чтобы можно было читать книги?

Киваю.

– Та-дам!

Мы заходим в одну из комнат на втором этаже.

Уютная спальня в бежевых тонах с собственной ванной и гардеробом. Подоконник и правда огромный. Мягкий, с разложенными на нем подушками. Рядом полка для книг.

– Спасибо, – облизываю губы и почти не дышу.

Мы с бабушкой никогда не жили впроголодь. Не бедствовали. В летний сезон наш дом превращался в гостевой, и мы принимали туристов с мая по сентябрь. Деньги всегда были.

– Тебе нравится?

– Очень. Спасибо, мама, – отзываюсь полушепотом и чувствую, как она прижимается грудью к моей спине, обняв за плечи.

– Я так боялась не угадать. Вот тут стол для занятий, мольберт. Ты же любишь рисовать?

Я улыбаюсь, потому что рисовать-то я люблю, только формат у моих «рисунков» другой. Я с двенадцати лет хочу стать архитектором.

– Все здорово.

– Я так рада. Как же я по тебе скучала. Наконец-то мы будем жить вместе.

Мама зарывается пальцами в мои волосы, немного разлохмачивая прическу.

– Хочешь, завтра поедем в салон? И по магазинам потом. Купим платье на выпускной.

– Я не знаю, – развожу руками. – Мы с ба уже одно присмотрели…

Да, мы с бабушкой не жили бедно, но и подобное я только в кино видела. Водители, охрана, особняки, спальни с собственным санузлом…

– Не стесняйся, родная. Я очень хочу, чтобы тебе было комфортно.

– Мне все нравится, мама, правда. Мы можем поехать в салон, давно хочу подстричь кончики, – улыбаюсь.

– Отлично. Мне с утра нужно будет заехать в магазин, там открытие скоро, и после обеда я буду вся в твоем распоряжении.

– Хорошо.

Мы снова обнимаемся. Я так крепко прижимаюсь к маме, что меня начинает потряхивать от переизбытка чувств. Слезы на глазах наворачиваются. Мы так долго жили по отдельности, что все это до сих пор кажется мне сном.

Вообще, по закону отношений детей и родителей, я, наверное, должна ненавидеть маму за то, что она нас вот так бросила… Но я ее понимаю. Правда. Она родила в шестнадцать от парня, который от нее отказался. Она верила в любовь, а оказалась в суровой реальности. К сожалению, так бывает.

Она старалась как могла. Работала, пыталась нас обеспечивать, помогать бабушке финансово. Я ходила в частный детский сад, хорошую гимназию, у меня всегда все было, да, не хватало мамы рядом, но мы часами висели с ней на телефоне, она приезжала, когда могла. Не пропустила ни один мой праздник.

Как после этого я могу быть на нее зла? Она же моя мама. Она старалась изо всех сил. Получила образование, много работала. И только год назад нашла мужчину. Да, он старше ее на пятнадцать лет. Разведен, но разве это проблема в современном мире? Люди сходятся и расходятся, такова жизнь.

– Лада, – в комнату заглядывает женщина в униформе, – Вячеслав Сергеевич приехал.

– Спасибо, Оля. Ника, это Ольга, она помогает по дому.

– Здравствуйте.

– Здравствуй. Лада, она красивее, чем на фото. Картинка просто.

Мама улыбается, и мы втроем спускаемся вниз.

Входная дверь открывается с ноги. Парень, который залетает в дом, выглядит, мягко говоря, ужасно. У него кровь, синяк на лице и повязка на руке. Футболка рваная.

Мама тянет к нему руку.

– Ян? Что с тобой…

– На хер пошла. Не трогай меня!

Он так зло на нее смотрит, мне и самой тут же становится не по себе. Представляю, каково маме. Отшатываюсь в сторону, чтобы дать ему пройти к лестнице, рассматривая этого типа во все глаза.

– Че пялишься?

Он топает ногой, подаваясь ко мне, я чувствую целый спектр негативных эмоций, которыми от него фонит. Сглатываю.

– Кто это? – в ужасе перевожу взгляд на маму, все еще слыша топот на лестнице.

– Это Ян, Никуша. Сын Славы. Я ему не очень нравлюсь, – мама поджимает губы и становится грустной. – Думает, что я с Вячиком только из-за денег.

– Но это же не так? – спрашиваю и настораживаюсь.

– Конечно нет, – мама снова треплет мои волосы. – У Славы с женой был очень тяжелый развод, Янис до сих пор не принял выбор родителей. Вот и чудит.

– Мне он не понравился, – выдаю вслух достаточно громко.

– Он вообще мало кому нравится, – басит усталый мужской голос, и я вздрагиваю.

Мамин муж подкрался беззвучно.

– Простите, я не то имела в виду.

– Все нормально, Ника. Если этот паршивец будет тебя обижать, сразу говори.

– А он может?

– Этот все может. Лада, давай выпьем кофе, у меня, кажется, давление понизилось.

Мама с Вячеславом уходят. Я же с опаской смотрю на лестницу.

Год будет веселым…

***

Ночью я плохо сплю. Все время ворочаюсь и прислушиваюсь к тишине. В доме просто идеальная шумоизоляция.

После ужина, на котором Янис так и не появился, мама с Вячеславом очень долго о чем-то шептались в гостиной. Я не прислушивалась, просто пожелала им спокойной ночи и пошла к себе.

К себе ли? Не уверена, что этот дом когда-нибудь сможет стать для меня родным. Здесь все чужое. Стены, запахи, люди. Даже родная мама кажется чужой, потому что в основном я ее только слышала, а не видела. Это немного диковато – понимать, что вот она, передо мной стоит, когда разговаривает, и ее можно потрогать.

Из-за прерывистого сна утром я поднимаюсь с кровати разбитой. Долго чищу зубы, минут двадцать стою под теплой водой в душе и раздумываю о том, чем же себя занять.

Ольга уже заглядывала ко мне в комнату, звала завтракать и предупредила, что мама с Вячеславом уехали примерно до обеда.

Как итог на часах полдесятого утра, и я абсолютно не знаю, что же мне делать после завтрака, который оказывается очень вкусным.

– Ольга, вы шикарно готовите.

– Это не я, Ника, – женщина смеется и ставит передо мной кофе с чизкейком. – Но твою похвалу я передам нашему повару Анатолию.

У них свой повар? Мои глаза, наверное, выкатываются из орбит, как у животных в смешных мультиках.

– Проснулся? – Ольга качает головой, а я затаив дыхание, устремляя взгляд к приближающемуся парню.

Янис. Сегодня он выглядит еще хуже. Лицо опухло, а синяки приобрели багровый оттенок.

– Кофе сделай и не жужжи, Оль. Башка щас лопнет.

– Так тебе и надо. – Ольга ничуть не смущена появлением младшего хозяина. Держится молодцом, я бы даже сказала, что говорит с ним как с нашкодившим школьником, а не сыном человека, на которого она работает. – Мало получил.

Янис кривит губы и садится за стол через три стула от меня.

– Здороваться не учили?

Его утреннее раздражение добирается и до меня. Ян проходится пятерней по волосам, убирая со лба не уложенную темную челку.

– Привет, – по-дурацки взмахиваю рукой и тут же цепляюсь пальцами за чашку, будто она может спасти от этого парня.

– Ян, – он откидывается на спинку стула, принимая максимально открытую позу. Его рука лежит на столе, плечи расправлены. Он явно чувствует себя хозяином положения.

Судя по тому, что рассказала мне мама, он точно не рад ни ей, ни мне.

– Ника, – натягиваю на лицо робкую улыбку.

В конечном счете он первый со мной заговорил. Может быть, все и не так плохо. Может быть, он понимает, что я не имею никакого отношения к браку его отца и моей мамы?

– Первый раз в Москве, Ника?

Он прокатывает на языке каждую букву моего имени. Растягивает по слогам. Меня от такой манеры речи немного потряхивает. Он как маньяк себя ведет. Или мне чудится? Я уже не знаю.

– Да, – заглатываю вставший в горле ком.

– Супер. Будем дружить, – он улыбается, и, если бы не разбитые губы, это бы даже выглядело мило. – У нас вечером пати, поедешь?

– С тобой?

От такого неожиданного предложения я теряюсь. Он серьезно сейчас?

– Вчера ты был менее дружелюбным, – как бы подмечаю очевидное.

– Вчера было вчера. Пора вливаться в тусовку, раз ты здесь. Познакомишься с моими друзьями. Выпьем, потусим.

– Мне показалось, что ты не очень рад тому, что мы с мамой тут теперь живем, – добавляю осторожно.

– А разве ты – это она? – он ухмыляется и забирает у Ольги кофе, который она принесла. В отличие от меня, ему она подала огромную кружку, вместо аккуратной фарфоровой чашечки на три глотка. —Ты за моего батю замуж не выходила, – пожимает плечами. – Нам теперь придется жить под одной крышей, Ника. Дергать девочек за косички не в моем стиле, – он снова улыбается.

– Не знаю даже, – подношу к губам уже пустую чашечку.

– Слабо, что ли? Стой… – он понижает голос. Он у него становится бархатистым. – Или ты ханжа? Будешь вечерами сидеть с предками у телевизора?

– Нет.

Тут же начинаю отнекиваться. Не хочу, чтобы он считал меня скучной. Всю школу я была послушной, прилежной. Хорошо училась, получила золотую медаль, занималась в художественной школе и почти не бывала на вписках, которые устраивали друзья.

Даже после линейки на последнем звонке я не на набережную со всеми поехала, а домой пошла, потому что бабушка купила тортик, чтобы отметить.

Отчасти, именно поэтому, я хотела побыстрее закончить школу и стать студенткой, чтобы начать хоть немного веселиться. Найти новых друзей, которые будут воспринимать меня не как заучку, а как девчонку, у которой не только домашку списывать классно, но и с которой можно гулять.

– Супер. Тогда в восемь встречаемся здесь же.

– У тебя лицо разбито.

– И?

– Твои друзья ничего не подумают…

– Им похер, Ника. Ты сама, главное, не передумай.

– Не передумаю, – отвечаю твердо.

– Тогда до вечера. – Ян встает из-за стола и, прихватив с собой кружку, выходит из кухни. Точнее, столовой.

Я еще минуту сижу не шевелясь и обдумываю то, что только что произошло. Он позвал меня к друзьям. Веселиться. Меня.

Улыбка на моем лице скоро щеки порвет.

Убрав за собой посуду, я поднимаюсь в комнату и до приезда мамы залипаю в планшете, читая новую мангу (японские комиксы – прим. автора).

Мама приезжает только к трем. Жалуется, что из-за халатного отношения рабочих обрушилась стеклянная витрина и с открытием магазина придется подождать. Она расстроена, потому что у нее уже готова презентация и запланирована вечеринка в честь открытия.

Всю дорогу до салона мы молчим. Я смотрю в окна, рассматривая новые пейзажи, а мама висит на телефоне, обсуждая детали по магазину.

В студии красоты первым делом мне отрезают те самые три сантиметра кончиков волос, после чего я решаюсь на маникюр, потому что иду вечером на пати.

Идею Яна я маме озвучиваю сразу.

– Сам позвал? Ох, дочь, может, все и не так плохо. Он вообще с нами не особо разговаривает, ни со мной, ни с отцом. Злится на Славу из-за развода. Вы с Яном почти одного возраста, поэтому, думаю, в тебе он врага не видит.

Мама так широко улыбается, что я тут же копирую ее эмоции. Они и саму меня пропитывают насквозь.

– Какой цвет выбрала?

– Лавандовый, – показываю окрашенный пластиковый ноготь на палетке.

– Красиво. Ой, а мне, как всегда, френч, – просит своего мастера.

Примерно часа через два мы выходим на улицу, где нас по-прежнему ждет машина с водителем. Я осторожно сажусь на заднее сиденье, все еще не веря, что окружающая меня реальность не сон. Внутри разрастается такое странное чувство. Какое-то робкое волнение с примесью щенячьей радости. Оно стойко держится до вечера, но перед часом икс сменяется жутким страхом.

А что, если я не понравлюсь друзьям Яниса? Именно эти мысли преследуют меня на пути в столовую.

– Ты пунктуальна. – Ян откидывает голову назад, сидя ко мне спиной. Оценивает мой внешний вид. Улыбается. – Супер. Едем.

Его пальцы касаются моей спины уже на выходе из дома. Я вздрагиваю, и он тут же отдергивает руку.

– Извини.

– Все нормально, – мотаю головой и иду к машине с водителем.

– Не, не, мы на моей, – он бьет ладонью по капоту черной спортивной машины и даже открывает для меня дверь.

– Спасибо, – аккуратно опускаюсь на сиденье, оттягивая подол платья. Оно не слишком короткое, но кресла в этой машине будто чуть вздернуты вверх у края. Поэтому мои колени находятся выше бедер.

Глава 3

Ян

Ника Малинина. Глупость. Доверчивая Глупость!

Я знаю про их семейку гораздо больше, чем они сами. Там до жопы секретов. Один из них – Лада. Мамаша Ники зарабатывала бабки в Москве тем самым местом, пока не подцепила моего отца. Этот старый идиот поплыл перед шлюхой, которая моментально подсуетилась. Года не прошло, как он притащил ее в наш дом и нацепил на палец обручальное кольцо.

Лада работала на Макара. Старовата она для шлюхи, конечно, уже, за годы стерлась вся, наверное, но, походу, моему отцу такое нравится. Помогать убогим.

Ника явно не в мать. Ее воспитывала бабка-пуританка. И в Москву девчонку она отпускать не хотела, догадывалась, наверное, чем дочь зарабатывает, но, на удивление, от бабла, которое Лада им присылала, не отказывалась.

Все это я узнал от Макара, Ладкиного сутенера. Нет, батя, конечно, отвалил до хрена бабла, чтобы подправить репутацию своей новой женушки. Можно сказать, создал ей новое прошлое. Она якобы все эти годы в одной из его фирм работала. Ага, как же.

Закатываю глаза, замечая сбоку шевеление. Ника накинула на себя ремень безопасности.

Это даже хорошо, что ее сюда привезли. Уверен, будет весело.

Всегда интересно проверить грани дозволенного, насколько далеко она готова зайти, чтобы стать «своей».

Она ведь совершенно не та, за кого себя выдает. От матери, видимо, передалось. Тусовщица, блядь. Конечно.

Ну, тем забавнее будет за ней наблюдать.

– Нам долго ехать? – Ника поворачивает голову. Смотрит на меня.

– Нет. Минут десять. Держись, – жму газ в пол, и девчонка взвизгивает, хватаясь за ручку.

– Мамочки, – закрывает ладонью глаза, продолжая визжать, пока стрелка спидометра переваливает за двести.

– Открой глаза, Ника. Все веселье пропустишь.

Она неуверенно убирает руку от лица, но все же сидит зажмурившись. Машина урчит под нами как бешеная.

– Открой! – беру ее за руку. Переплетаю наши пальцы.

Ника приоткрывает один глаз.

– Веди двумя руками, пожалуйста, – бормочет, пытаясь выдернуть свою руку из моей. – Пожалуйста, Ян.

Показательно кладу ладонь на руль, ту, в которой еще секунды назад были ее пальцы, и резко бью по тормозам у поворота к Валериной хате.

Выжимаю тормоз, пригвождая тачку к обочине.

Ника часто дышит, продолжая впиваться ногтями в ручку. У нее безумный взгляд – это адреналин подъехал.

– Разве это не весело?

– Я чуть не описалась от страха, – выдает на полном серьезе, а потом начинает смеяться. – Ты сумасшедший.

Ее губы слегка приоткрыты. Она продолжает хватать ртом воздух, как рыба. Трогает себя. Плечи, лицо, будто хочет удостовериться, что все еще присутствует на этом свете.

– Я надеюсь, твои синяки не потому, что ты попал в аварию?

– Кто знает, – пожимаю плечами. – Держись, – снова давлю на газ, и нас резко прибивает к сиденьям.

У дома Валеры Ника еще минут пять сидит в машине, после того как мы запарковываемся. А когда выходит, я сразу тащу ее внутрь и вручаю бокал.

– Держи.

– Что это? – она перекрикивает музыку, почти задевая губами мочку моего уха.

То, что я отзываюсь на ее прикосновения, мне не нравится. Это может испортить игру. Чуть позже мне стоит отыскать Настю.

– Брют. Пей, – выжидающе смотрю на нее и, когда она не предпринимает ни единой попытки сделать хотя бы глоток, вливаю в себя весь стакан точно такого же пойла. – Вот так надо. Учись.

Ника смеется и пригубляет эту кислятину.

– Вкусно, – улыбается.

– Я же говорю. Пошли, – тяну ее за руку через толпу тусующихся. Музыка бьет по нервам. Башка до сих пор болит, но я не готов пропустить Валерину пати, хотя бы по причине того, что задумал.

Оглядываюсь на Нику. Она рассматривает окружающих, пытаясь казаться прошаренной. Будто каждый день отрывалась в своей глухомани. Жаль только, что я в курсе, кто передо мной. Скучная ханжа, почти такая же, как Азарин себе нашел. Только эта с остервенением хочет влиться в тусовку и быть здесь своей. Впрочем, это мне на руку.

Не переживай, малая, вольешься. Уверен, тебе понравится.

Оглядываюсь на нее и тут же ловлю широкую девчонкину улыбку. Как можно быть такой доверчивой Глупостью?

– Валера, – жму этому козлу руку и падаю на диван. Нику тащу за собой.

Она приземляется рядом, снова поправляя подол платья, чтобы кто-нибудь не увидел ничего выше ее коленей.

В бокале, что я ей вручил, все еще полно кислятины.

– Ты пить будешь? – тычу пальцем в бокал. – Хотя, может, что покрепче?

– Я не…

– Не говори только, что не пьешь вискарь, – закатываю глаза и снова беру ее на слабо. Она в своем желании показаться не собой способна зайти очень далеко, я уверен. – Ну так что? – ору ей на ухо.

Ника убирает за уши волосы и неопределенно кивает.

– Супер, – тут же втюхиваю ей откупоренную бутылку. – Из горла давай.

– Прямо так? – округляет глаза. Они у нее темные, миндалевидные, выразительные. Не мелкие. Чисто внешне в тусовку она идеально вписывается. Фигура топчик. Задница зачетная. Брюнетка, такая вся секси девочка, при других обстоятельствах сказал бы, что все, как я люблю.

– Давай, – прикладываю пальцы к донышку и подталкиваю бутылку к ее губам.

Она делает глоток, морщится. Пальцы не убираю, снова толкаю, вынуждая эту маленькую Глупость сделать еще глоток. А потом еще.

– Хватит, – она высовывает язык. – Горько.

– Соврала, что пила вискарь?

– Нет, – она качает головой, смеется, бросая на меня слегка захмелелый взгляд. Щеки у нее уже покраснели.

– Тогда за знакомство, – заливаю в себя пару капель и снова тяну ей бутылку.

– Я чуть позже.

– За знакомство, Ника.

– Ладно.

Она снова делает глоток, потом еще. Заедает все это лимоном.

Валера уже пялится на нас с интересом.

– Гирш, познакомишь?

– Сестра моя, – говорю так, чтобы и Ника слышала, – сводная. Так что не обижать, – поворачиваюсь к Валере, несколько раз ударяя кончиком языка о внутреннюю сторону щеки.

Он ржет и хлопает меня по плечу.

– Ника, мой дом – ваш дом. Не стесняйся, – загоняет ей какую-то дичь и тут же переключается на деваху рядом с собой.

Малинина все это время крутит башкой по сторонам. А когда смотрит на меня, улыбается. Вискарь сработал как надо, она расслабилась. Больше не одергивает свою дурацкую юбку и не прячет взгляд.

– Потанцуем? – вытягиваю ладонь.

– Давай.

Расталкиваю людей вокруг себя, вытаскивая Малинину в центр. Музыка долбит на сверхчистотах. Неплохо было бы закинуться обезболиками, потому что голова вот-вот раскрошится.

Отпускаю Нику от себя сразу же. Трогать ее я не планирую. Это неинтересно, сегодня по крайней мере.

Я хочу размыть ее грани дозволенного этим вечером, не больше. Чуть-чуть подтереть.

Выхватываю из толпы Настю и машу рукой. Зову к нам.

– Ника, с Настей потанцуйте, у меня голова сейчас лопнет. Посижу.

– Хорошо.

Малинина кивает и тут же попадает к Насте в оборот. Эта малышка знает свое дело, подсовывает Нике еще какого-то пойла и закручивает в танце.

Падаю на диван к Валере.

– Реально сводная?

– Ага, Лада к нам ее притащила.

– Не знал, что у твоей мачехи есть дети.

– Я тоже был не в курсе, до вчерашнего дня.

– Трахнул ее уже?

– Фу, Валера, – ржу, – неинтересно. Она же явно целка. Скучна́.

– Ну не знаю, я бы откупорил.

– Полегче. – Забираю у него бутылку вискаря. – Трогать нельзя, только смотреть. – Склоняю голову, рассматривая, как Настюха тащит Нику к бару. – Пока…

– Это совсем другой разговор. – Валера затягивается и выпускает пар. – Будешь? – сует мне одноразку.

– Не.

Настя уже проворно затащила Малинину на барную стойку и продолжает накачивать ее чем-то из своей бутылки.

– Задница зачет у «сестренки».

– Ага, – киваю, – Ха! – резко подаюсь вперед и достаю телефон.

Не рассчитывал, что все будет так быстро.

Делаю несколько снимков, как Настюхин брат, оказавшийся с ними на баре, засасывает мою новую «подружку» , и получаю тычок в бок от Валеры.

– Я точно ее хочу, – друг хлопает ладонью по своему колену.

– Слюни подотри. Рано.

Когда возвращаю взгляд к бару, вижу лишь, как Ника несется в сторону выхода из дома.

Очень надеюсь, что Настька мне Глупость так быстро не поломала.

Прячу айфон в карман и двигаю в сторону улицы. Там Малинину и нахожу. Она совсем не радугой блюет на Валерин газон.

– Ты чего так набухалась? – подхожу ближе, изображая встревоженность.

– Прости, я, я не дума… – Она резко отворачивается, и ее снова выворачивает.

– Воды принесу.

Достаю из тачки бутылку и протягиваю ей.

– Спасибо. Извини. Я…

– Не думал, что ты так быстро освоишься, – изображаю удивление на грани с шоком, намекая на ее поцелуй с братом Насти.

Ника роняет бутылку и обхватывает свои плечи. Ее лицо становится пунцовым. Выглядит она, конечно, хреново. Но, с другой стороны, какой нужно быть дурой, чтобы поехать куда-то с чуваком, которого вообще не знаешь, и пить алкоголь из его рук?

– Это случайность, я не знаю, как так вышло, – она чуть не плачет. А еще заикается.

Настюха ее окончательно споила. Она еле языком шевелит. Половина слов непонятна вообще.

– Да ладно, я никому не скажу.

– Все видели, Ян.

Ее начинает конкретно трясти. Даже зубы стучат.

– Всем пофиг, Ника. Никто и не заметил, пошли в дом, тебе умыться нужно.

Протягиваю ей руку, и она хватается за мою ладонь, как за спасательный круг. Все еще доверяет, наивная. Хотя расчет именно на это. Мы с тобой подружимся, Глупость. Верить ты будешь только мне и никому больше.

В доме сразу подталкиваю ее в сторону санузла на первом этаже и закрываю дверь изнутри, чтобы никто не вломился.

Ника нависает над раковиной, открывая кран. Ополаскивает лицо, полощет рот, приглаживает мокрыми руками свои растрепанные волосы, а потом долго смотрит на себя в зеркало.

Я все это время стою позади, привалившись спиной к стене, и парю вейп, делая вид, что залипаю в телефон, а не на ее задницу, юбка на которой задралась.

– Если честно, – она всхлипывает, – я никогда не пила и не была на вечеринках. Просто хотела, – снова шмыгает носом, – хотела подружиться.

– Хотела со мной, а подружилась в итоге с Настюхой, – откровенно ржу, но с серьезным рылом. – Шутка, расслабься.

От моих слов ее вытянуло струной. Еще намного, и разноется.

– Могла сразу сказать. Такая Глупость, – делаю шаг к ней и прижимаю к себе.

Короткие ногти цепляются за мои плечи. Она хлюпает носом и мелко дрожит.

– Извини, что испортила вечер, я не хотела.

– Все нормально, – улыбаюсь своему отражению в зеркале, участливо поглаживая ее по спине. – Со всеми бывает. Не бойся, мамке не сдам. Поехали отсюда. Тебе, думаю, на первый раз хватит.