Loe raamatut: «Пустое путствие», lehekülg 6

Установив ГЗ анализатор, Неолог задал ему пару вопросов и, получив адекватные ответы, вздохнул с облегчением.

– Короче, есть две очень большие группы людей, – снова начал рассказывать Неолог. – Одни говорят, что человек рождается свободным и всегда стремится быть свободным как минимум подсознательно. Быть свободным значит делать то, что ты хочешь и не делать того, что ты не хочешь. Когда человек не свободен, он должен делать то, что не хочет, если это нужно кому-нибудь важному. Так они считают. Пока понятно? Хорошо. Вторая группа людей считает, что человек стремится быть таким, каким он привык быть. Если он привык быть свободным, то он хочет быть свободным, если не привык быть свободным – не хочет быть свободным. К тому же, если несвободный человек никогда не видел свободы, он тем более не захочет быть свободным. Я решил проверить все эти утверждения. Ты – мой эксперимент.

Неолог поднял глаза на ГЗ и немного помолчал, чтобы тот успел переварить сказанное. Тот напряжённо думал.

– Когда-то очень давно группа людей попала на эту планету. Не по своей воле. Им провели специальную операцию, сделав так, что эти люди беспрекословно повиновались своим хозяевам, обладали очень плохой памятью и не умели принимать решения. Это и были предки будущих исполнителей, твои прародители. Они жили по 30-40 лет, как в каменном веке, в то время как по всей остальной федерации в это же время по цене лекарства от головной боли продавались настойки для торможения старения… В те же 30 лет у граждан только подходит к концу подростковый возраст: люди живут по нескольку веков! Исполнители же живут недолго и постоянно работают… Отсутствие воли, отсутствие хорошей памяти, великолепная физическая форма – что ещё нужно от раба рабовладельцу?

Неолог прикусил губу. Как же объяснить контраст раба и свободной ячейки общества? Он и сам считал эти вещи не очень-то и контрастными. В конце концов, Неолог вынул из своего уха чип-носитель и нашёл в аудиокнигах что-то вроде конституции федерации под названием: «Что нужно знать о федерации и бизнесе в ней».

– Держи, потом послушаешь. Так вот. Моя цель – проверить, может ли тот, кто никогда не знал о свободе – то есть ты – не принять её? Или он, наоборот, предпочтёт свободу неволе, лишь попробовав её на вкус? Я считаю, это очень важное исследование, которое может сориентировать политиков, мечущихся в поисках идеального государственного строя. Что лучше? Свобода или порядок? Украсть исполнителя, конечно, незаконно, но можно будет потом как-то обыграть эту ситуацию. В нашей федерации блестящий адвокат может оправдать даже массовый расстрел полицейских прямо под окнами мэрии… Эй!

Эй поспешно подошёл к столу.

– Объясни ему, как послушать эту аудиокнигу без наушников. И да, подгони нам комнату.

– Параметры известны?

– Две одноместных кровати, остальное на усмотрение.

– Есть вариант на третьем этаже. 9 у.е. за одну ночь.

– Идёт. Одна ночь. Подтверди транзакцию.

– Транзакция подтверждена. Комната 307. Ключ отослан в вашу линзу-компьютер.

– Благодарю.

– Никого ты не благодаришь.

Неолог удивленно вскинул брови и обернулся на Эйя. Но тот уже что-то объяснял ГЗ, вертя в руках малюсенький прибор и показывая на нём разные кнопки. А ведь и Эй – тоже личность. Казалось бы, это очевидно, но временами это вылетало из головы и у Неолога. В такие моменты ему казалось, будто между столами ходит какой-то андроид, несмотря на то, что федерация так и не отдала в руки частных лиц ни одного андроида – боятся восстания машин. А вот люди уже устали восставать, поэтому их безбоязненно можно было делать Эйями… Главное – не перегибать палку, и всё сойдёт с твоих грязных рук.

***

Комната оказалась вполне неплохой. Окно выходило на пыльную улицу, а не в пыльную стену. Неолог уже лежал в кровати и, отвернувшись к стенке, пробовал заснуть. Дело было в том, что ГЗ в то же время слушал аудиокнигу: если бы он слушал её через микронаушник, то не работал бы анализатор речи: он был бы вставлен в другое ухо. Неолог слушал монотонное бормотание диктора и время от времени злился от услышанного.

Он был во многом не согласен с мировоззрением парламента и президента федерации, «умело поделённой на республики (планеты) и подреспублики (сектора обитания на этих планетах)». «Парламентов, конечно, вы знатно наплодили, – ворчал про себя Неолог, – однако если парламентариям нет дела ни до кого, кроме себя, намного ли это лучше тирании?» В это же время звучала другая фраза: «Административным центром каждой подреспублики является город, который всегда поддерживает стабильную связь с другими подреспубликами, республиками и управлением самой федерации, поэтому на каждой планете нашей республики царит астроглобализация». «А как же K2-18b? – негодовал Неолог. – Или один раз не считается? Ну и правильно, всего одна планетка, подумаешь!»

Но день выдался очень тяжёлым, поэтому звуки из устройства становились для Неолога всё более и более неразборчивыми, и в конце концов он с улыбкой провалился в мир грёз. ГЗ, однако, честно дослушал книгу до конца. Как только он выключил устройство, он почувствовал такую дикую физическую и особенно умственную усталость от всего произошедшего за последние сутки, что тотчас же заснул нездорово крепким сном, даже не укрывшись одеялом, будто пьяный. В реалиях астроглобализации и расцвета капитализма крепкий сон стал такой редкостью, что уже перестал считаться здоровым. Двести лет назад под этим расписалось несколько десятков миллионов утомлённых постоянной работой сладко зевающих врачей.

IV

Утро. Скорее всего.

Неоперис оторвал голову от стола. В шее ужасно ломит, спина будто бы со скрипом разгибается. В глаза безжалостно брызжет яркий свет местной звезды. Опять заснул за столом, не пошел в койку, когда было уже пора. Но как, как можно следить за собой, когда надо следить за смыслом жизни?

Неоперис встал из-за стола, отодвинув стул на колёсиках, и сладко потянулся. Позвоночник хрустнул в нескольких местах. Ну и что? Мешает ли это познанию?

«А в чём, в общем-то, смысл этого познания?» – пробормотал Неоперис и застыл от ужаса. Нет, он много раз задавал себе такие вопросы: человеческая природа не терпит работы, не приносящей плодов. Но после встречи с Неологом этот вопрос ощущался острее.

Этот человек бродил по миру несколько веков – лишь шестьдесят лет прожил он на своей родной планете, а затем он только и делал, что путешествовал. Тогда ещё мир был совсем другим – путешествия стоили дороже раз в сто, таможня была строже. «Шутка ли – на другую планету, да ещё и в другой системе?» – думали тогда. Но всё это не останавливало Неолога. Он хотел исследовать мир, и он делал это. Неоперис же, в противоположность ему, старался сидеть на одном месте. При обучении ему легче давались теоретические науки, для познания которых точно не нужно куда-то ездить или ставить эксперименты – нужно лишь воспринимать информацию, искать связи, строить схемы прямо у себя в голове или на экране.

С Неологом Неоперис встретился на кружке, посвящённом философии. Им было по сорок – горячие, юные умы, жаждущие высказать свои взгляды на мир и обсудить глобальные проблемы. Неоперис большую часть встречи сидел смирно, изучая свой стул – он был слишком погружён в свои мысли, чтобы вступать в дискуссии. Но затем он услышал краем уха доводы Неолога и поднял на него растерянный взгляд. Неолог тут же заметил это и даже запнулся – настолько странным ему показался взгляд Неопериса. После этого между ними завязался страшный спор – вскоре оба, вскочив со своих мест, яростно доказывали свою точку зрения, и ведущий прервал разговор. Так и началась эта дружба, полная противоречий – дружба практика и теоретика.

С тех пор они периодически встречались; Неолог давал ему свой опыт, полученный из реальной жизни, а Неоперис, вечно запертый собой в своём кабинете, давал ему информацию, полученную из литературы. Иногда это было одно и то же, а иногда это были совсем разные вещи, и спор возобновлялся. Когда Неолог оказывался слишком далеко от Неопериса, последний перемещал свой кабинет поближе к той звездной системе, которую в тот момент исследовал этот вечный путешественник. Со временем их встречи стали случаться всё реже – мир постоянно менялся, и они неизбежно подстраивались под него, каждый по-своему. Но их споры всё равно оставались прежними. Они были слишком фундаментальны, чтобы меняться вместе с однообразным и в то же время непостоянным миром людей. Поэтому каждая встреча ощущалась одинаково свежо и злободневно.

И вот, после очередной встречи, Неолог задался очередной целью – сделать из животного человека.

Ввиду огромного размера федерации она при всём желании не могла контролировать соблюдение закона на каждой планете, тем более вдали от столицы и торговых узлов. Это были так называемые «затемнённые зоны», в которых к закону относились как к рекомендации. В таких зонах, например, правосудие вершила исключительно частная полиция, которая в связи с запредельно высоким уровнем преступности работала не за спасибо, а за определённую сумму денег от потребителя. В затемнённых зонах можно было найти всё. В том числе и рабство. Например, по слухам, космические пираты когда-то захватили большую группу туристов, после чего сбежавшие из большого мира учёные провели множество операций на мозге и – вуаля! – получились легко контролируемые безвольные животные под кодовым названием «исполнители», которых можно было эксплуатировать для чего угодно и где угодно. Речь даже заходила о том, что всем им нужно провести операцию по избавлению зависимости от еды, чтобы не тратить лишние деньги на ежедневное продовольствие. Однако с учётом растущей стоимости операции предложение было отклонено. Дело в том, что операция могла окупиться как минимум через век после отказа от употребления пищи, а исполнители жили немногим больше людей в каменном веке – по 30-40 лет. Пираты приметили пустынную планету на периферии государства, где они могли организовать свою плантацию, и приступили к делу. С тех пор на нескольких «поместьях» этой планеты трудятся не покладая рук целые поколения исполнителей – потомков тех самых туристов, приносящих доход потомкам своих поработителей. И именно из одного из них Неолог хотел сделать человека. Без всякой хирургии, исключительно с помощью обучения.

Неоперис видел, что Неолог и сам не особо верил в свой успех – в затемнённых зонах было принято считать исполнителей вещами, а не людьми, так как каждый, кто когда-либо слышал о них, слышал и о неполноценности их мозга. Неоперис, согласно своим познаниям, утверждал, что таких людей уже нельзя изменить. Он считал, что даже настоящего античного раба, исправно служившего грекам или ассирийцам на Земле, было почти невозможно уговорить стать свободным, так как это был дикий, непонятный ему образ жизни. При этом античный раб находился в здравом уме и мог оценить свои возможности, чего точно нельзя было сказать об исполнителях. Неолог отрицал это и говорил – стоит рабу попасть в другую среду, попробовать новую жизнь, и он захочет сбросить свои оковы. С этим убеждением он и поехал на эту планету, втёрся в доверие владельцу поместья – туповатому, ни в чём себе не отказывающему, избалованному господину… А затем украл одного из исполнителей. Первого попавшегося. Вся затея так заинтересовала Неопериса, что он перенёс свой кабинет в город на этой планете и решил понаблюдать за ходом эксперимента.

Да, после встречи с Неологом вопрос о том, продолжать ли ему поиск смысла, ощущался острее. Этот человек в очередной раз рассказал ему о том, что творится в жизни. Этот человек не отступает перед своей задачей… «Я не проиграл, это не конец! Я должен завершить начатое, я должен доказать, что игра стоит свеч!» – вспомнил Неоперис слова отчаянного исследователя.

Но тут что-то погасло в сердце Неопериса. Какой-то тлеющий уголёк внезапно потух и задымил. «Он ещё ничего не доказал, – подумал Неоперис, – так зачем мне за ним следовать? Я найду ответы гораздо быстрее него в трудах других людей. Их суммарный опыт явно больше опыта одного человека, сколько бы веков он ни жил…»

И он снова сел за стол.

V

Первое, что увидел проснувшийся по будильнику Неолог, слегка смутило его. А увидел он ГЗ, сидящего на кровати и слушающего какую-то аудиокнигу на минимальной громкости. Смутил Неолога грустный, словно тоскливый взгляд ГЗ, направленный куда-то в угол комнаты. Он был настолько глубоко погружён в раздумья, что не отреагировал на неохотно поднимающуюся из койки фигуру Неолога.

«Всё это время отважный путешественник считал свои наличные деньги, – слышался в ватной тишине слегка торопливый голос рассказчика. – вместо того, чтобы нападать на это мерзкое животное, которое нетерпеливо ждало нападения, он мусолил кусочки местных ассигнаций в своей руке. Лес ждал, пока все бумажки пройдут через руки беспокойного путешественника, но тот был очень хитёр: в какой-то момент он брал и – раз! – перемещал уже посчитанные деньги на верх стопки. Животное устало ждать и ушло прочь, лес устал ждать и ушёл прочь, а путешественник остался. Он открыл в своей стопке ассигнаций бесконечное богатство! Вскоре он вернулся на свою…»

– Ты видишь здесь логическую ошибку? – вдруг спросил одевающийся Неолог. ГЗ вздрогнул и поднял на него вопросительные глаза. Вдруг эти глаза округлились от ужаса. Неолог досадно отвернулся.

– Ну да, провал в животе, что ж теперь? Живу. Сам не знаю, как, но живу. Сейчас это девиз миллионов. Ты мне ответь на вопрос: где здесь ошибка?

ГЗ сглотнул, побегал глазами по потолку… Молчит.

– Сколько у него было денег, столько и осталось! – сказал Неолог поучительным тоном, словно ребёнку. – Никакого богатства у него не было. Вот так и дурят наших граждан! Какие-то сказки сочиняют… Вот согласись же, что легко кого-то обдурить, просто упустив одну логическую деталь из целого механизма. Тот, кто крутит все шестерёнки, соединив их в единую систему, сразу заметит ошибку, а тот, кто просто смотрит на них под монотонный бубнёж диктора – тот никогда не найдёт пропажу.

В комнате воцарилось неудобное молчание.

– Шестеронки? – переспросил ГЗ.

– Ах, да… Ладно, неважно, – Неолог махнул рукой и пошёл вниз сдавать ключ от номера.

***

Не может быть! Здания выросли ещё на этаж, и вот он: центр города! Спереди всё ещё видны небоскрёбы, но теперь они уже совсем недалеко, стоит подбежать к ним, и ты у входа! Входа, в который тебя никто не пустит. Зато можно запрокинуть голову и посмотреть на плавные линии сплошного стекла, уходящего в небеса…

Небоскрёбы были окружены слабо оживлённой площадью, по которой периодически сновали беспилотные внедорожники, поднимая вокруг себя облака пыли и песка. Площадь была ограничена со всех сторон мрачными прямоугольными скалами многоэтажек. Светлый песчаник многоэтажных домов красиво обрамлял зелёное стекло небоскрёбов. Казалось, будто в каменных скалах вдруг вырос огромный изумруд.

Площадь занимали не только небоскрёбы – вплотную к ним прилегал сделанный по последнему слову архитектуры торговый центр, частная поликлиника, участок частной полиции, штаб охраны и, наконец, космодром. Неолог успел насмотреться за свою долгую жизнь на множество шедевров архитектуры, поэтому его несильно заинтересовали небоскрёбы. Однако он замечал, как некоторые прохожие в этом мегаполисе, в этих трущобах государства, невольно останавливаются, выныривая из тёмных улиц на залитую ровным светом площадь с кристаллом посередине…

Неолог оглянулся на ГЗ-1883. Тот стоял столбом, опешив от такой красоты. Возможно, прямо сейчас у него в сознании закладывалось понятие о прекрасном, то есть о тех вещах, которые зачастую не несут никакой пользы человеку, но при этом приносят ему радость и упокоение. Неолог снова поднял взгляд на небоскрёбы, затем посмотрел на космодром. Это было довольно мелкое здание всего в десять этажей высотой. Изредка из него плавно и бесшумно поднимались маленькие шаттлы – для промышленных кораблей с массивными грузами были отдельные аэродромы возле поместий, груз из которых доставляли в город вездесущие внедорожники.

– Ладно, пойдём, – сказал Неолог ГЗ.

ГЗ, нехотя оторвавшись взглядом от небоскрёбов, пошёл за Неологом. Они шли прямо по площади: беспилотные внедорожники с лёгкостью объезжали любые объекты высотой больше метра. Их ноги вязли в сухом песке, как будто бы они снова были в пустыне на пути к городу. Небоскрёбы, приближаясь, тяжело нависали над ними лёгкой и воздушной конструкцией. Мимо Неолога промчался очередной беспилотный внедорожник; тот испуганно отскочил, вспомнив про провал на животе. Он знал, что в стоячем состоянии ничто его не собьёт и не переедет, но капля иррационального страха живёт в каждом из нас.

Он машинально обернулся на ГЗ и сильно удивился – в некогда восхищённых глазах бывшего исполнителя виднелась будто бы… грусть, тоска. Неолог спросил, всё ли хорошо. Этот глупый вопрос, как обычно, остался без ответа. Но Неолог не стал останавливаться – он стал интерпретировать эмоции ГЗ. Что отражено в его глазах? Может, это то чувство пустоты, которое возникает, когда человек добился давней мечты? Но ГЗ не мог мечтать об этом, он вообще ни о чём не мог мечтать… Может, он осознаёт свою ничтожность перед этими столпами из зелёного стекла? Нет, он ещё плохо знает жизнь, чтобы делать такие выводы. Может, он сожалеет о своём прошлом? Да и черт знает, что он слушал, пока Неолог спал…

Неолог помотал головой, словно отряхивая голову от дурных мыслей. Нет, сейчас не время о таком думать. ГЗ на пороге гигантского мира, сейчас он взлетит и увидит всё – космос, планету джунглей, планету вечной мерзлоты, планету с настоящим гигаполисом, населённым миллиардами людей… Неолог детально продумал, как можно показать человеку мир, которого тот никогда не знал. Он должен был сосредоточиться на этом и проверить, ничего ли не забыл.

Вскоре они уже были возле космодрома. Стеклянные двери бесшумно затворились за ними, песок с их ботинок всосался под какое-то решето. Они стояли внутри огромного холла, залитого насыщенным зелёным светом. Перед ними стояли рамки с детекторами оружия и запрещённых веществ. Рядом висели знаки соответствующих запретов.

– Травмат тебе придётся выложить, – обернулся Неолог на ГЗ. Он, конечно, не рассчитывал на то, что тот поймёт шутку, и сразу отвернулся, не дождавшись реакции.

Они прошли через одобрительно пикнувшую рамку и, не имея багажа, сразу направились покупать билеты. Пункт выдачи билетов находился на другом конце космодрома. ГЗ шёл за Неологом, оглядываясь по сторонам. На космодроме текла привычная жизнь. Кто-то запаковывал в багаж планшет, кто-то сравнивал местный климат с климатом пустынной планеты в шестидесяти световых годах отсюда, кто-то уповал на то, что нигде нельзя купить нормальной свежей воды – вся уходит в поместья, и т.д. и т.п. Сердце ГЗ будто бы наполнялось некоторой уверенностью, решительностью, пока он глядел на суету всех этих людей. Пусти они дальше копошатся в своих вещах и мыслях, у него же есть цель…

А какая цель? Разве ему не нравилось работать в поместье? Разве ему было больно, разве ему было плохо? Он почти ничего не помнит и может судить об этом лишь из сплетен прохожих, которых он с Неологом и без него встречал на улице. Так ли ему нужно куда-то идти, нужен ли ему какой-то эксперимент, если совсем рядом – прежняя, привычная жизнь? Но нужно решаться… Идти ли куда-то с этим неадекватом, который однажды избил его до потери сознания, или принять то, что было и до него? Можно ли доверять Неологу? Не бросит ли он ГЗ на рельсы, когда поезд жизни будет на полном ходу мчаться в прекрасное далёко?

А вот наконец и заветная стойка с небольшой очередью. Неолог встрепенулся. Теперь всё зависело от того, насколько испорчен директор космодрома. Неолог слышал, что он ставит на рабочие места роботов с искажённым алгоритмом, который допускает взяточничество. Но что случится, если размер взятки, заменяющей отсутствие всех документов, окажется недостаточным? Неолог похолодел. Если бы он только не забыл этот проклятый рюкзак… Если бы речь шла об одном билете, оставшихся при нём денег хватило бы с лихвой. Он долетел бы до ближайшей обитаемой планеты и забрал бы из банка часть своих сбережений, чтобы вновь оформить документы и продолжить жить без особых проблем. Но два билета… с учётом всех понесённых расходов… может и не хватить. Ещё и этот аппарат дурацкий…

– Добрый день, Вас приветствует частный космодром планеты Реникса. Какие билеты Вы хотели бы приобрести?

Наши герои сами не заметили, как оказались во главе очереди. За ними стоял хвостик из пяти людей. Большая часть из них задумчиво глядела на зелёные окна, наслаждаясь картиной за стеклом. Множество беспилотных внедорожников беспрерывно сновало туда-сюда, а за ними клубами поднимался песок. Площадь постепенно оживлялась, а скалы многоэтажек всё так же хмуро и величаво наблюдали за двуногой мелюзгой на тротуарах…

– Мне… Нам… Два билета, пожалуйста, – запинаясь от волнения, пробормотал Неолог.

– Назначение? – ещё шире улыбнувшись, спросил человекоподобный робот. Он параллельно вбивал в виртуальные анкеты какие-то данные прямо внутри своей головы, но это нисколько не сказывалось на его улыбке и размеренной, спокойной речи. «Чудо природы… – подумал Неолог. – Да что это со мной, при чём здесь природа…»

– Нумизматис.

– Класс?

– Эконом.

– Багаж?

– Нет.

– Документы. С Вас восемьдесят четыре условные единицы за каждый билет.

У Неолога была 231 у.е. Даже на третий билет не хватало! «Ну, была не была, другого выхода у меня нет» – успокоил себя Неолог очередной ложью и, быстро вынув наличные, выстрелил из пересохшего рта:

– Вот наши документы.

Робот машинально взял бумажки и, не обнаружив документов, застыл. Неолог стоял ни жив ни мёртв. Сейчас станет ясно, застрял ли он на этой планете или достиг своей цели. Робот очень долго не двигается – несколько секунд. Что же он делает в этот момент? Передаёт данные директору? Переводит деньги частной полиции? Пересчитывает сумму? Может, включает план Б, тот самый испорченный алгоритм? А вдруг в очереди уже забеспокоились? А вдруг слухи про директора – сплошная ложь?

– Два билета эконом-классом до Нумизматиса, восемьдесят четыре условные единицы каждый, итого сто шестьдесят восемь условных единиц. Сдачи нет, – робот поднял на Неолога глаза и одарил его лучезарной улыбкой. – Вызывайте шаттл по готовности на место 35. Билеты одноразовые. Срок действия – неделя. Удачного полёта.

Неолог не мог поверить своему счастью. Где-то в глубине его груди по телу робко разливалось блаженство. Он будто только что выиграл поединок. Радость захлестнула его мощной волной, и он подпрыгнул от счастья, проверил билеты и бодрым шагом пошёл ко входу в зону вылетов.

– Спасибо Вам! ГЗ, пойдём! Мне столько всего тебе нужно показать! Тебе столько всего предстоит увидеть! Ты не представляешь, как прекрасен мир вокруг этой планеты! Как я счастлив! Как я счастлив за тебя, товарищ!

Неолог перевёл взгляд на ГЗ и осёкся. Тот стоял, опустив глаза в пол.

– Нет.

Радость внутри Неолога не могла поверить этому слову. Ему сразу вспомнился тот тоскующий взгляд ГЗ по пути к космодрому, но он сразу отмёл это нелепое совпадение.

– Что значит «нет»? Себя-то слышишь? Целый мир впереди, а ты стоишь. Побежали!

– Нет. Я хочу вернуться в поместье. Я хочу жить и трудиться бок о бок с моими братьями, – глухо отчеканил ГЗ тоном виноватого ребёнка. Его акцент почти пропал.

Каждое слово будто бы ударило по душе Неолога, отозвавшись далёким, мощным гулом в каждой крупице его сущности. Неолог открыл рот, но не смог ответить. Он будто бы увидел падение гигантского, могучего небоскрёба своей гипотезы, которой не суждено было подтвердиться. После всего того, что было, он хочет… обратно?

Неолог поднял взгляд на ГЗ в попытках уловить противоречие. Но нет, ГЗ производил вид человека, глубоко тоскующего по своей родине. Почувствовав слезу на левой щеке, Неолог не выдержал, и его глаза покрылись дрожащей пеленой слёз. Он вспомнил, как плакал в пустыне, когда боялся, что ГЗ умрёт по его вине… Но он не знал, что ГЗ был мёртв с самого рождения, и ему не суждено было ожить…

– Извини, – выдавил из себя Неолог, упал на колени, закрыв лицо руками, и затрясся в рыданиях.