Loe raamatut: «Лестница в небеса»

Редактор Неля Бирюк

Корректор Алена Порохнина

Дизайнер обложки Оксана Пурман

© Марк Финсбури, 2021

© Оксана Пурман, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-2725-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тишина

 
Ну, вот и всё, и занавес упал…
Разлуки час, пустых надежд финал.
А ветер чувств, запутавшийся в сеть,
Песчаных замков след успел стереть…
 
 
И вот – молчанье… Ночь и тишина.
А мне в ночи слеза твоя видна —
Она мольбою к небу вознеслась,
Как будто просит милости для нас.
 
 
Тиха морская гладь, туманна мгла,
И мы – два одиноких корабля,
Плывём с тобой неведомо куда,
Холодным светом нас ведёт звезда.
 
 
Мы навсегда расстанемся опять,
С надеждой продолжая встречи ждать…
И вновь – молчанье, ночь и тишина,
И – времени безмолвная стена…
 

Осень

 
Вот девица росла и румянилась,
Да созрела и в пляс ударилась.
Вся оделась в одежды пёстрые,
Бубенцы зазвенели звонкие.
 
 
Щёлкнет пальцами длинными с перстнями —
Разверзаются хляби небесные.
Каблучками пристукнет чёрными —
Взвоет ветер псами бездомными.
 
 
Под дождём танцевала с ветрами,
Лишь бы дни не казались серыми.
Да руками своими, ветками,
Угощала плодами спелыми.
 
 
Но ветра и дожди холодные
Все одежды сорвали мокрые.
Осень душу мою взъерошила
Да в постели морозные бросила.
 

Ни о чём

 
Почему? Отчего
Так нелепо смещается время,
Не звенит за окном
Сладкозвучная песня апреля?
 
 
Почему? Отчего
Прорастать не торопится семя?
Не войти в колею,
Не попасть, не пристроиться в стремя.
Только начал разбег,
И уже истекло твоё время.
 
 
Почему? Отчего
Ты добраться не можешь до цели?
А кому-то везёт —
Он шутя разбивает мишени.
 
 
Почему? Отчего
Одному только встать бы с постели,
А другому с небес бы на землю,
Третьи вовсе, как факел, сгорели?..
 
 
Это всё потому,
Просто всё оттого,
Чтобы мог ты спросить —
Почему?.. Отчего?..
 

Фригийский ми минор

 
Мелодия забытая слышна,
Мотив знакомый в воздухе кружится,
В импровизациях немыслимых Творца
Мелькают интервалы, ритмы, лица.
 
 
Влезаю снова в чей-то до мажор,
Но понимаю после очень быстро:
Он превратился для кого-то в ми минор,
Звучит печально, искренне и чисто.
 
 
Фламенко и восток, мотив еврейский…
На низкий старт я со второй ступени низкой
Срываюсь вспять, чтоб снова вверх упасть —
Мне так знаком мой ми минор фригийский.
 

Хайгейтское кладбище

 
Осенний Лондон. Грусть гоня,
Один по улицам брожу.
Вот – кладбище Хайгейт, и я,
Сорвав цветок, сюда вхожу…
 
 
Нет, фильмы ужасов во мне
Не пробуждали интерес,
А тут так явно, не во сне,
Я чувствую – они все здесь!
 
 
Унылые ряды гробниц
Обвиты лентами лиан.
Не помня временных границ,
Безмолвствует могильный стан.
 
 
Стволы деревьев к облакам
Шатры могучих крон несут,
И робким солнечным лучам
Нельзя пробиться сквозь листву.
 
 
Царит здесь вечный полумрак
И вечный ледяной покой,
Никто не потревожит прах
Тех, кто лежит в земле сырой.
 
 
Здесь, позабыв огонь вражды
И спрятав распри под кресты,
Спят пролетарские вожди,
Спят короли, тузы, шуты.
 
 
И принц, и нищий – все равны,
Равны должник здесь и банкир.
И нет причины для войны —
Здесь нерушимый вечный мир.
 
 
Иду к могиле и на ней
Читаю: «Карл Генрих Маркс»,
В былом – могильщик королей,
Гонитель буржуазных масс.
 
 
А грозный бородатый лик
За всем здесь будто бы следит.
Нет, он не умер и не сник —
Он просто сном спокойным спит…
 
 
Пройдут когда-нибудь дожди,
С гробниц молчанье унесут —
Вновь пролетарские вожди
Поднимутся и в бой пойдут.
 
 
И поведут опять полки,
Как сотни лет тому назад.
И снова встретят их штыки,
И – в небо журавли взлетят…
 
 
И снова из людских костей
Построят чудный город-сад,
Наговорят опять речей
О славном мужестве солдат.
 
 
А просвещённые сыны
Сплетут трактаты о любви,
О том, как предков развели
Длиннобородые волхвы…
 

Смог

 
Она долго ждала,
Но всё зря – он не смог.
Он хотел, но над городом смог.
 
 
Серой мглы пелена застелила глаза,
Небеса вдалеке и не видно огня,
Лишь вода да над городом смог.
 
 
Он всё тешил себя —
Есть, мол, выход всегда,
Если входа найти вновь не смог…
 
 
Он не понял, что смог
Притаился в душе,
Потому и не смог,
И казалось везде
 
 
Смог и нету огня,
Лишь тумана кругом пелена.
 

Времена года

 
Закрылись шторы летние,
Осенняя тоска
В снега укрылась белые
И снится ей весна.
 
 
Когда повсюду дивные
Распустятся цветы,
И песней соловьиною
Наполнятся сады.
 
 
Качнулись шторы летние —
Позёмкою пыля,
Грядёт метель последняя
В нарядах февраля.
 
 
Вот подобрался крадучись
Из-за угла к ней март —
Весна кипит от радости,
В снегах ручьи журчат.
 
 
Апрель же без стеснения
Сорвал с зимы меха,
А май уже последние
Ей произнёс слова.
 
 
С июня и до августа
Царили лета дни.
В похмелье погружались мы,
Нам пели соловьи.
 
 
Закрылись шторы летние —
Осенняя тоска
В снега укрылась белые
И снится ей весна…
 

Молчание

 
Я молчаньем своим всколыхну тишину.
Всё, что нажито честным, безмолвным трудом,
Без остатка лишь ей я теперь отдаю,
Застилая ей путь молчаливым песком.
 
 
В молчаливых садах мы с ней днём посидим,
О былом и грядущем я буду молчать.
Суету прогоню я молчаньем своим,
Молча будут вьюны её дом обвивать.
 
 
В молчаливых цепях я предстану рабом.
Молчаливые кольца я ей подарю.
На пути появлюсь молчаливым крестом,
Ожерельем молчанья её обниму.
 
 
А уж ночью смолчу так смолчу обо всём:
О несчастной судьбе, о тоскливой луне.
За обман буду жечь молчаливым огнём.
Не кричи, помолчи – я ж теперь в тишине.
 
 
И о главном смолчав, я смолчу о смешном —
Что когда-то, как конь, предавал тишину.
Но теперь всё ушло, унеслось журавлём.
Погрустив о былом, я с тобою молчу…
 

Ландыши

 
Отвоевался месяц март,
Выходит Майя¹ на поля.
Дубы листвою шелестят,
Готова к празднеству земля.
 
 
Там в поле ландыши горят —
Звенят вовсю колокола.
Их нежный запах, как набат —
Победу празднует весна.
 
 
Цветочный благовест звучит,
За ним живое всё спешит
На литургию, в храм Творца —
Ликует, вертится земля.
 

Новый год

 
Новый год, будь поистине новым!
Старый пусть свой покой обретёт —
Пусть под сказочной ночи покровом
Незаметно он в вечность уйдёт.
 
 
Словно старец при встрече с младенцем,
Улыбнувшись, уснёт навсегда.
Всё, что важно, останется в сердце,
А пустое уйдёт в никуда.
 
 
Нет, я знаю, что зло не умолкнет,
И что счастье не всех нас найдёт.
Знаю, в этой безудержной гонке
Жизнью многих с дороги сметёт.
 
 
Но пусть души мечтой обновятся,
Пусть младенец растёт на глазах.
Наши дни пусть подольше продлятся,
Пусть поселится вера в сердцах!
 

Печаль и Грусть

 
Печаль и Грусть – две дамы в сером одеянии,
Две вечных спутницы измученной души.
Они и боль тебе приносят, и страдание,
Когда житейский ураган твой мир крушит.
 
 
Но если в пылком сердце, бьющемся неистово,
Две этих странницы приют себе нашли,
Надежду, веру и любовь ты всё ж не выстуди,
Печаль и грусть для вдохновенья лишь зови.
 
 
А жар огня от грусти больше раздувается,
И чудных слов ложатся строки на листок,
В душе твоей тогда негромко изливается
Надежды, веры и любви живой исток.
 
 
Ну а когда в твоей душе тепла нет более,
Придут за грустью и печалью сёстры их —
Хандра, уныние, и скорбь, и меланхолия,
И вот финал – опустошенье чувств твоих…
 
 
Не отдавайся мрачным мыслям ни на миг —
Надежды, веры и любви храни родник!
 

Петруха

 
Купили мы «Petrov» литровый,
Хотели скрасить бытиё,
Но так мешал мороз ядрёный
И не давал распить его.
 
 
Домой нельзя – там дети, жёны,
Там разыграется скандал.
Петруха только вышел с зоны,
«Идём к нему», – один сказал.
 
 
Да хоть к кому, к теплу бы только —
Окоченели ведь совсем!
Кругов уж намотали столько!
Часы показывали семь…
 
 
Подходим – серая хрущёвка,
Подъезд без света, в дверь звоним.
Спросили – кто? – за дверью звонко,
Ответил тут из нас один…
 
 
Перед собой, в потоке света,
Я увидал лик с бородой —
Казалось, он спустился с неба,
Глаза сияли добротой.
 
 
Вошли. Столь скромное убранство —
Кровать стальная, стулья, стол,
Под ним котят слепое братство
Сосало кошку впятером.
 
 
Налили, выпили, налили…
Уж завязался разговор.
«А долго ль за забором были?» —
Спросил я у него в упор.
 
 
«Да, уж лет сорок и поболе,
Я ж на свободе месяц, два…
Скорей, в гостях я тут, на воле,
Там за забором дома я»…
 
 
Сидел он с длинной бородою,
Глаза сияли добротою,
О, как обманчив мир подчас —
Я это понял в сотый раз.