Прыжок

Утро после

Анар и Егор уже проснулись и что-то обсуждали в своей комнате. Вова прошел мимо открытой двери и поздоровался, подняв ладонь. Парни в ответ оба тоже подняли ладони. В холодильнике было много яиц. Выбор сделать яичницу был очевидным. Вова зашел к парням и спросил, будут ли они. Они сказали, что да. Он вернулся, разогрел сковородку и закинул на нее восемь штук. Скоро все было готово. На конфорке стояла итальянская кофеварка для заварного кофе. Вова налил в нее воды, засыпал кофе и поставил на огонь. Первым на кухню подтянулся Анар.

– Саламчик, как дела? – добрым мягким голосом поздоровался Анар.

– Отлично, только голова не варит после вчерашних опусканий водника.

– Ахаха, бывает, я уже привык.

– Ну как, ставка зашла?

– Да, одна зашла, вторая не зашла.

– И как? В плюсе?

– Пока что да.

Вова разложил яичницу по тарелкам. Сверху посыпал нарезанным луком.

– Приятного.

– Приятного.

– Егор! Иди! – прокричал Анар.

– Какие планы на сегодня? – спросил Вова.

– Надо телефон забрать из ремонта, еще обои поклеить у ребят тут недалеко, просили помочь.

– А вечером?

– А вечером сбор здесь на базе.

– Планы наполеоновские, – с улыбкой заметил Вова.

– Ну так да, – улыбнулся Анар. – А у тебя?

– Работу надо поискать, я компьютер займу ненадолго?

– Да, конечно, без проблем. Что будешь искать?

– Маркетологом или в продажах, что-нибудь такое. А есть какие-то предложения?

– Ну у меня так, только шабашки, в лучшем случае на стройке где-нибудь, но сейчас сложно с этим, я сам, может, пошел бы, если было что. Слушай, Вова, ты когда будешь смотреть, посмотри мне тоже что-нить.

– Ладно, а резюме у тебя есть? – с важным видом поинтересовался Вова.

– Блин, нету, ну мне такое что-нить попроще, где можно без резюме, – Анар выглядел сейчас как маленький ребенок, который не сделал домашнее задание.

– Ладно, гляну.

На кухню пришел Егор широким размашистым шагом.

– Здравия желаю всем смотрящим! – сказал он бодрым громким голосом.

– Ахахахаха! – Анар с Вовой засмеялись.

Они поели, обсуждая новости и планы о том, что будут готовить вечером, и вышли втроем на улицу прогуляться. Был летний солнечный день. Люди ходили с хорошим настроением, наконец пришло долгожданное тепло. Дворовые мальчишки пинали сдутый мячик, у магазина столпились местные алкаши в полумертвом состоянии. Они стояли на ступеньках почти без движения, один из них что-то говорил, приподняв правую и оставив в таком положении руку. У одного были объемные черные кроссовки, двое других стояли в тапках. У въезда во двор стоял «Хендай Солярис», из которого слышался русский рэп. Вова узнал знакомый голос.

– Гуф вернулся? – спросил Вова.

– Да, мочит один трек за другим, – среагировал Анар.

– Ну так себе, – оценил Вова.

– Да, много пафоса. Хотя он всегда такой был, – улыбался Егор.

– Ага, чуть меньше пафоса, и было бы неплохо, – легко и непринужденно заметил Вова.

– Конечно, и так все знают, что он хастлер. Нам бы лирики, красивой такой, романтичной. Да, парни? – Анар засверкал своим беззубым ртом.

– Да.

– Да, в точку. От этого уши вянут немного. Где у нас рэперы нормальные? Когда появятся уже?

– Да были же.

– Какие?

– Ну, «Каспийский Груз», например. «Кровосток».

– Не, мне такое не нравится, хотя можно под настроение послушать. Но это будет тяжелое загруженное настроение. И от такой музыки оно станет еще хуже.

– Послушай тогда Митю Фомина, – предложил Анар. – Он веселенький.

На этом разговор окончился. Вова посмотрел на телефон и увидел, что Мия ответила: «Все хорошо, я сейчас в Сочи». И скинула несколько шикарных ярких фоток. Вове стало очень тепло и приятно. Но в то же время он понимал, что кто-то же ее туда вывез, кто-то же сделал эти фотки, но спросить он не решался.

Его чувства к ней вспыхивали новыми красками. Он почувствовал, что она не просто так связалась с ним, что она скучает и, возможно, допускает их воссоединение. Все это выглядело подозрительно, но глаза очаровали Вову, он увидел ее и снова влюбился, Мия умела создавать такие образы, от которых сносило голову у парней. Он воодушевился, ему так хотелось с ней поговорить. Он набрал ее, но она не ответила.

– Вот здесь второе поле, – Анар показал правой рукой на поляну чуть больше, чем та, на которой они играли вчера.

Вова был поглощен Мией. Ему было плохо и хорошо одновременно. Она затронула и счастливые нервные клетки, и больные, подавленные от горечи расставания. Он не мог больше терпеть и спросил: «Ты там с кем?»

В этот раз она быстро ответила: «Одна». Ему показалось, что она врет, Вова не поверил ей сразу, потому что за Мией иногда можно было заметить легкое вранье. Она сочиняла и жила в своем мире грез. Вова несколько раз даже ссорился с ней из-за этого, но Мия не хотела меняться. Он принял ее версию событий. «Наверное, просто скучно стало, решила написать старому знакомому, поделиться своей радостью», – подумал Вова и вспомнил, как ему тоже бывает радостно и весело, когда он оказывается где-то далеко от дома, старые друзья и знакомые становятся вдвойне любимее, все преграды в общении сходят на нет, он звонит и пишет им. Так же поступила сейчас и она. Больше общаться с ней Вова не мог, было достаточно неприятно. Старая рана от расставания еще не зажила, он не хотел наткнуться на какой-то ее капкан, потому что считал ее достаточно хитрой и коварной женщиной, несмотря на ангельский внешний вид и небольшие годы. Играть и манипулировать она прекрасно умела. Это и отпугивало, Вове хотелось более честную девушку, ее легкие манипуляции были для него как открытая книга, он их легко читал, текст лился абзац за абзацем, иногда он даже знал, что будет в следующей главе.

Анар отделился от Вовы с Егором, и они остались наедине.

– У меня завтра свидание с Любой.

– С какой?

– Ну помнишь, которую ты заметил в метро в красном платье.

– А, да! Помню! Что, настал тот экстренный случай, когда надо спасти ее?

– Да, я решил спасти ее от одиночества. Почему два одиноких сердца должны томиться, когда могут прекрасно проводить время вместе?

– Это верно.

– Пойдем с ней в парке прогуляемся.

– Понравилась тебе?

– Не то чтобы очень, я не влюбился, не сошел с ума. Но, как говорила моя бабушка, любовь придет.

– Любовь придет? – засмеялся Вова.

– Да, иногда она не сразу приходит, надо дать время человеку проявить себя, почувствовать его.

– И как, ты думаешь, она себя проявит?

– Ну не знаю. Минимум хорошим уважительным отношением ко мне. А это уже не мало.

– Да, сейчас это редкость, все девушки хотят, чтобы за ними только ухаживали, а взамен они считают, что дают эмоции в виде скандалов и ссор. Им кажется, что нам, мужикам, этого не хватает, что мы скучно живем, что ухаживать за нами – это не главное.

– Да, я тоже заметил. Особенно молоденькие, еще совсем не умеют приголубить, добрым словом порадовать.

– Молоденькие – это вообще кошмар. Я раньше думал, что в них вся жизнь, весь сок, вся эта дикая необузданная энергия. А нет. Так только кажется. Такое подходит только неполноценным мужикам.

– Которые выбирают по картинке.

– Да, глазами. Интересная картинка, и он готов на все ради нее. Весь мир к ее ногам. А она привыкает, сразу видит, что он слаб до нее, и абьюзит.

– Блин, я такого до фига встречал и даже проходил такое.

– Женщина где-то только после тридцати может дать мужчине то, что ему реально требуется. Безоговорочную поддержку, внимание и заботу. А до этого времени она только забирает все на себя.

– Ну, бывает, конечно, раньше. Но это редкость. Если у нее свой ребенок только есть. Тогда голова быстро начинает правильно работать.

– Да, но, к сожалению, ты уже не будешь никак на первом месте.

– Да, а так хочется же быть всегда топ-1. На хрена тебе быть топ-2 или топ-3, когда можно быть для нее самым-самым важным!

– Согласен, никаких вторых мест, только первые.

Они дошли до парка с прудом, в котором плавали уточки. Несколько пар гуляли за ручку, кто-то сидел на скамеечках. На деревьях ворковали птички, солнце ярко светило и грело лицо.

Вова достал телефон и написал Мие: «Где ты там живешь?» Его вдруг пронзила отцовская забота, он начал волноваться, представляя ее одну в чужом городе. Такую красивую и наивную, которую легко вовлечь в какую-нибудь авантюру, и у нее не будет инструментов для сопротивления.

«В отеле», – почти сразу ответила Мия. Вовино волнение возрастало: «Что ты там ешь?» Она засмеялась, он почувствовал это за тысячи километров: «Какая разница?» Его поразила ее наглость и грубость. Разве он для этого так волнуется за нее, чтобы она грубила? Мия не грубила, просто ей хотелось поиграть, она не желала подчиняться его воле и отвечать на вопросы – просто и мило. Как он всегда ожидал от нее. Но она редко так делала, чаще это был вызов на реакцию, легкие нервы и переживания. Иногда он за секунды перегорал, ему даже хотелось порою схватить ее за шею и сказать: «Ты вообще как со мной разговариваешь?» Она знала это, но ей было все равно. Это был ее способ проявления любви – через боль и нервы. А Вова все никак не мог к этому привыкнуть и попадался на ту же удочку.

Он не стал ей больше отвечать. В горле был ком и злость. Его злило в ней все, даже то, что она может вот легко взять и уехать хрен знает куда одна. И это же и возбуждало в ней, за это он и любил Мию. За то, что порою она становилась просто сумасшедшей и неуправляемой девушкой, которую невозможно контролировать никому.

Они пришли домой и курнули небольшой косяк. Все стало так лень делать. Вова отложил свое желание составить резюме и начать искать работу. Хотелось еще гулять, знакомиться с девушками, играть в футбол и смеяться. Смех хоть как-то затягивал раны, которые Мия вскрывала заново, еще более искусно, чем раньше. Вова хотел взять билеты в Сочи и приехать, чтобы забрать ее оттуда, потому что он очень переживал.

Но то возможное недоразумение, которое могло произойти – он приехал, а она там с другим, – не давало сделать это. Он запомнил как-то раз и навсегда: «Женщинам никогда нельзя верить». И он не верил ни единому ее слову. Даже сам порыв сейчас написать ему был ложью. Все это было сплошным враньем. Она связалась с ним, потому что ей было это выгодно в данный момент. И никак иначе.

«Надо было сменить номер», – подумал он, сидя на скамейке у дома после легкой накурки. Но красивое сочетание цифр не давало ему просто взять и выкинуть сим-карту, захламленную ненужными контактами людей, которые могли связаться с ним в любой момент. У него не получалось просто так взять и начать новую жизнь. Всегда оставалась какая-то удерживающая ниточка, обратный путь, если ничего не получится.

Вова вспомнил, что у него остался незаконченный диалог с Мией. Он достал телефон и написал наконец пришедший ему ответ: «Потому что мы есть то, что мы едим». Для него это было прописной истиной, а для двадцатилетней девушки это могло быть неясно. Ему так хотелось, чтобы она тоже была такая же умная, как он, в каких-то жизненных мелочах, поэтому максимально просто, сжато и в нужный момент делился всем, что знал. Она молчала, Вова забыл про нее на какое-то время. Ему было интересно с ней пообщаться, но диалог не слишком складывался, они общались суховато и аккуратно. Как будто не хотели потерять ту слабую связь, которая с трудом снова образовалась. Вова ценил тот ручеек общения, который она инициировала. Ему даже хотелось в какой-то момент забить на свою гордыню и общаться с ней, общаться и общаться, пока она не окажется рядом, он обнимет, поцелует и скажет: «Моя». Но он не был способен на это. Ему было страшно, что она бомбанет по его самолюбию, как делала неоднократно, даже не замечая этого. Он просто-напросто боялся ее и отвечал с позиции защищающегося.

Продолжение переписки с Мией

«Что делаешь?» – ответила Мия через несколько часов, когда Вова уже хотел было начать искать работу, открыл сайт с вакансиями. Она опять сбила все его мысли, он взял ручку и от нервов кинул ее на пол, потом попытался успокоиться и поднял.

«Да что ты от меня хочешь, гребаная ведьма?! – подумал он. – Зачесалось у тебя, что ли? Соскучилась? Скажи уже, что тебе нужно!»

Вова был дома один и ходил по квартире. На «полянке» лежало немного травки, он сделал себе напас, чтобы снять нервы. Он расслабился и с улыбкой вспомнил Мию – его маленькую девочку, которая пишет ему, а он так рад от этого. Вову переполняло счастье от каждого ее сообщения. Она сменила аватар, теперь она была в розовой кофточке. Ему нравилось, когда она меняется, меняет фотки или дополняет свою ленту. Он считал ее очень красивой. Мия такой и была. Это была самая красивая девушка, которая была с ним. Он просто забыл всех остальных, она их затмила. Вова сам даже не верил своему счастью. Это неверие и погубило их отношения. Надо было верить! «Надо было бороться за нее, чего-то я сдался слишком легко! Гребаная гордыня! Надо избавляться от этого! Я ведь не такой!» – думал он, любуясь ее новой аватаркой.

«Ты можешь говорить?» – ответил Вова.

Мия: «Нет((»

Вова: «Почему?»

Мия: «Связь плохо ловит((»

Эти два грустных смайлика его раздражали. Ему казалось, что она просто прикалывается над ним, сидит и смеется.

Вова: «Может, просто ты с парнем?»

Мия: «Нет!))))) Я одна».

Вова: «Все еще одна?»

Мия: «Здесь да»

Вова: «А не здесь?»

Мия: «Не совсем)))»

Вове стало плохо. У Мии кто-то появился. Казалось бы, какое ему дело? Они расстались. Да и не так долго были вместе. Уже пора отпустить друг друга. И он отпустил. И не появлялся на ее радарах, сделал все, чтобы и ей было легко жить дальше. «Зачем она пишет?»

Он подождал несколько минут от последнего сообщения. Но ждать слишком долго было подозрительно, не хотелось показывать свою боль. Но он показал своей дальнейшей грубостью.

Вова: «Зачем ты мне пишешь?»

Мия: «Хотела узнать, как у тебя дела».

Вова: «Узнала? У меня все отлично, я в Москве живу теперь, у меня появилась девушка, я ее люблю».

Тут уже он бомбанул по ее слабости. Ведь Мия тоже все еще его любила. Теперь уже она пропала после последнего сообщения на несколько минут. Хотя он и соврал – для Вовы это было единственным способом защищаться. Ему показалось, что это поможет ей поставить точку и забыть его. Мия что-то хотела, скорее всего, она прогоняла в голове их отношения тысячи раз, наткнулась на какой-нибудь мотивационный пост или видео и решилась. «Будь что будет! Все-таки мы не последние люди друг другу». Так увидел теперь это Вова. А так как он желал ей только счастья, и без него уже, то бомбанул по ней ядерной бомбой. И затаился.

Мия больше не отвечала. Вова начал представлять, как она сейчас плачет. А может, улыбается. «Улыбается и плачет», – решил он. «Нет, она даже не подозревает, что я соврал и что люблю ее». Он заулыбался от того, что они снова общаются, теперь таким болезненным способом.

«Любовь – это война», – подумал Вова и пошел прогуляться без телефона.

«Блин, на хрена я выдумал, что у меня любовь тут?», «И чего я добился этим?», «А если она хотела вернуться?», «Неужели я не смогу ее принять?», «Конечно, смогу!», «Это же мой персик самый любимый!», «Блин, может, написать ей, что я пошутил?», «Нет! Это будет вдвойне глупо», «Пока что ей нет доверия, пока не выйдет на связь!», «На видеосвязь, это минимум! Я хочу ее увидеть!», «Чего она не отвечает так долго?», «Я убил ее на хрен, что ли, своим сообщением?», «Трахается, наверное, со своим хахалем», «Или с кем-нибудь, просто на улице оттормозила кого-нибудь после моих сообщений и отдалась», «Блин, на хрена я так жестко», «Она же маленькая», «Она же девочка», «Сама виновата, в общем, со своей скрытностью», «Но мне не надо быть таким жестким».

Вову переполняли мысли, он проигрывал все возможные ситуации, хотел позвонить Мие, но не решился, она не ответила сегодня один раз, а напрашиваться он не собирался.

Продолжение лета

Так продолжалось несколько дней. Абсолютное молчание, которое все всегда убивало. Он догадывался об этом, но ничего не мог с собой поделать. Не хватало, что ли, импульса или энергии. А может, не хватало любви. Но он больше не писал ей и не звонил. Пару раз в треморе Вова просмотрел ее страницу, но там ничего не было. Через неделю молчания там появился пост: большой букет роз и фраза «Девушкам нужны волшебники, а не сказочники». Фраза избитая, да и цветы могли быть не ее. Хотя Вова об этом не догадывался. Это было неважно. Боль ударялась о боль. Он получил доказательство своим предположениям и снам. Поэтому и был таким холодным. Интуиция редко обманывала, еще в Х-группе он был одним из самых чутких, не отставая от мощных телепатов, информация приходила к нему и редко была ложной. Надо было держаться от Мии подальше и больше не смотреть ее страницу и вообще попытаться забыть. Это было сложно, его раздирало двоякое чувство: с одной стороны, Вова переживал за Мию все еще, как она со всем этим справляется, как у нее дела, все ли в порядке, он чувствовал, что не все. А с другой – пытался защищать уже самого себя, потому что все еще не справился с утратой. Через большие усилия он перестал заходить на ее страницу, хотя все равно каждый день вспоминал. Дни летели. Новые друзья, как на повторе, собирались в соседней комнате и накуривались, кричали, матерились друг на друга и доводили до истерики. Иногда кто-то мог почти даже подраться. Но все заканчивалось нормально. Адекватность брала верх. Рыжего исключили из тусовки за крысятничество. Пару раз он приезжал и стучал в дверь, но ему не открывали. Появились веские доказательства, что он – гей и извращенец. А толерантностью на этот счет здесь даже не пахло. Егор начал встречаться с Любой и часто теперь не ночевал дома. Ее родители уехали на дачу в Подмосковье, и они проводили это лето в любви друг к другу. Пару раз они прогуливались с Вовой. Егор был очень воодушевлен, говорил о различных поэтах, рассуждал о любви, делился своими новыми историями, которые уже не влезали в хронологию его жизни, – так много всего он рассказывал.

Анар разводил и обманывал малых во ВКонтакте, они присылали ему деньги на карту. Он обещал им прогнозы на спорт, так называемый бетон. Иногда ставки даже «проходили», и тогда малые возвращались к нему как к пророку. Анар все так и сидел, закинув ногу на ногу, и заваривал себе плюшки гашиша.

Мия снова вышла на связь, требуя вернуть ей ее картину, которую она написала акварелью. Не очень серьезное произведение. Вова начал действовать ей на нервы тем, что сейчас не в Питере, да и вообще не знает, где она. Мия очень завелась и начала записывать ему грозные голосовые сообщения. Он раздувал ее негодование. И она уже даже начала угрожать ему расправой. Якобы что она пожалуется каким-то авторитетным людям. Вову разрывало от смеха ее девичье негодование, он показал записи Егору, и они вместе сочно посмеялись. В ее голосе прослеживалось столько разных оттенков – от императрицы, которая хочет расправы, до маленькой девочки, у которой отобрали форму для куличика в песочнице. В этот момент Вова снова влюбился в нее. Не как раньше, а по-другому.

Она вызвала разливной смех в высших эшелонах власти в его голове – в царской канцелярии. И царь отдал приказ вернуть эту девку ко двору. Но попытки были тщетны. У нее уже был выстроен целый кордон защит, она еще больше дразнила его, даже присылала свои фотки с посылом «смотри, кого ты потерял». Вова сделал несколько попыток назначить с ней встречу, но все срывалось. Она мстила ему, а он искренне любил ее, но не мог совладать с этим упрямством. Вова знал, что она тоже все еще любит его. Еще он видел, как векторы их жизней сейчас расходятся, и, чтобы предотвратить расставание, нужно срочно обоим сделать что-то в направлении друг друга. Но карты не складывались. То она делала попытку, а он был в это время вялым и накуренным, не принимал импульс, долго его перерабатывал, а выдавал ответ через неделю, то она уже не готова была пойти навстречу, честно и искренне признаться, что он ей нужен, такой, какой есть. Эта игра продолжалась все лето и затянулась до середины осени.

Осень

У Вовы были мимолетные романы с девушками с сайта знакомств, но никто не мог с ней сравниться, его разум был затмен Мией, она заняла все полочки в его отделе любви. Он то пытался выкинуть все воспоминания о ней и освободить место, то она снова накатывала свои чары и завладевала пространством. Вова уже не мог бороться с ней и захотел ее смерти. Как ни странно, это было единственным выходом, который он видел. Жестоким и не свойственным ему. Он очень был зол, что она не отпускает, продолжает играть с ним, не дает жить спокойной жизнью, но и не возвращается, спит с кем-то и гордо демонстрирует это в социальных сетях. «Так глупо», – казалось ему. Но он понимал ее: «А почему нет?» Парировал он сам для себя в ее оправдание. «Ты же свободная, делай что хочешь, люби, цвети, будь счастлива». Такие мысли переплетались с мыслями о смерти, он начал вызывать энергию тьмы. В голове был слышен страшный крик, это был ужасный демон, который овладел Вовой. Эту смерть он посылал Мие. Это было большой темной энергией, которая, казалось, имеет форму чего-то страшного и живого. Потом пытался остановить его, но желание ее смерти овладело им. Глаза наполнялись кровью. Вова не подозревал, что это может как-то подействовать, ему казалось, что лишь это утешит его обиду, не более. Это желание нахлынивало, а потом проходило через несколько минут. Так продолжалось около суток.

Пока он не увидел ее фотку с капельницей в реанимации. Ему стало страшно за нее. Он связался с ней, спросив, как дела. Она сказала, что второй раз за сутки ее забирают в больницу. Он поинтересовался, что случилось. Мия ответила, что никто не знает, она просто умирает. Вова схватился за голову. Он начал посылать ей любовь так же мысленно, как посылал смерть. Он написал ей, что она самая лучшая, чтобы она держалась, напомнил ей все моменты счастья вместе, чтобы она вспоминала их и боролась за жизнь. Его трясло. Он больше не хотел ее смерти и полностью простил ей все. И отпустил, пожелав ей счастья.

Вова решил, что Мия имеет полноценное право на счастье без него. Он предложил ей приехать к ней в больницу, но она отказала, намекнув, что нужные люди (как он понял – ее новая любовь) уже спешат к ней. Вова не слишком рвался, потому что ехать ему было из Москвы, но был готов к этому. Он пошел в церковь молиться о ее выздоровлении. Но даже в этот момент, когда он возвращался домой, к нему снова приходило желание ее смерти, кто-то словно шептал ему на ухо о том, что она сейчас максимально слаба и что ее можно легко добить. Это было сильнее него, но Вова обуздал это желание мести и подавлял. Пока оно не ушло. Мию выписали из больницы, они не общались около месяца. Он написал ей потом. Но это уже была другая девушка – опять холодная, безразличная и безучастная. Она спокойно сообщила, что он опоздал, что выходит замуж и собирается родить ребенка. Вова оказался в той реальности, где все произошло именно так. Он со слезами на глазах пожелал ей быть счастливой – слезами радости и слезами потери самого любимого человека. Больше он ее не тревожил.