– Так, Егор, – Яна возвращается к нам. – Ты дуй на кухню и ставь чайник. Там торт в холодильнике и всякие ништяки. А мы пока с Соней пойдём выбирать наряды. Скоро должна Юля прийти, откроешь ей, понял?
Я вскидываю бровь, мол, чего ты раскомандовалась здесь? Смотрю на Розину, но та лишь пожимает плечом, улыбаясь.
– Есть, сэр, – неохотно отдаю честь и, поджав губы, направляюсь налево.
Яна хватает Соню под руку и силком тащит в противоположную сторону, оставляя меня в одиночестве искать в чужой квартире чайник и «ништяки в холодильнике». Терпеть не могу копаться в чужих вещах, а особенно в еде.
Monarch – Stay
Егор.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – спрашиваю я Розину, когда мы выходим из такси и останавливаемся недалеко от местного клуба.
Не могу назвать себя заядлым любителем ночных развлечений, громкой музыки и алкоголя, но иногда у меня просто нет выбора. В прочем, как и сейчас. Оставлять Соню одну в подобном заведении у меня нет никакого желания, особенно в компании Яны, заядлой тусовщицы, но и запрещать своей девушке идти на День Рождения подруги я тоже не имею права. А так убью двух зайцев одним ударом: и Розина будет довольна, и я не стану тонуть в пучине беспокойства.
– Да! – девушка радостно улыбается, осматриваясь. – Там, где я жила раньше, клубы – это настоящий отстой. Там только бухие алкаши и музыка девяностых. Хочу хоть раз побывать в нормальном месте и потанцевать.
Соня поправляет свою куртку, из-под которой виднеется подол фиолетового платья, заканчивающийся на середине бёдер. Девушка в туфлях на шпильке и без колготок. Если заболеет – сама будет виновата. Я же особо не напрягался на счёт одежды. Джинсы и чёрная рубашка. Я даже, кажется, плохо её погладил…
– Не думаю, что ночной клуб можно назвать «нормальное место», – делаю в воздухе кавычки. – И вообще, что ты сказала предкам?
Соня крепко хватает меня под руку и оборачивается в сторону Яны и Юли, которые как раз вылезают из автомобиля. Обе девушки красивые и нарядные. Если бы я их не знал, даже не подумал бы, что они ещё школьницы.
– Правду, – как ни в чём не бывало бросает Розина, и я вскидываю бровь.
– Да ну? – фыркаю я.
– Сказала, что буду на др у своей новой подружки, которая устраивает пижамную вечеринку, – поясняет девушка, замечая мою насмешливую улыбку.
– Только ты забыла уточнить, что пижамная вечеринка будет проходить в клубе, – издеваюсь я.
– Ой, иди знаешь куда? – надувается Соня.
Я смеюсь – она легко стукает меня по плечу рукой, но не отстраняется.
– Закругляйтесь, голубки! – торжественно тянет Яна, подходя к нам. – Нас ждут великие дела!
Юля хихикает, поправляя сумочку на плече. Мы не задерживаемся на улице – здесь холодно и мерзко – и двигаемся в сторону клуба. В смежном коридоре тепло – охранник стоит возле вторых дверей и роется в телефоне, совершенно не обращая на нас внимания. На нём обычный официальный костюм, на вид ему за двадцать, волосы короткие и неопрятные, тёмного цвета. Уже здесь я слышу приглушённую музыку, басами отдающую в стены и заставляющую её вибрировать.
– Ма-а-акс, – именинница радостно вскрикивает, и парню приходится оторваться от экрана и вскинуть голову.
– Яна, – он ловко убирает телефон в карман брюк и усмехается.
Они обнимают друг друга в знак приветствия.
– С праздником, – тянет Макс, когда отстраняется. – Документы только предъяви и можешь проходить.
Куркина скрещивает руки на груди и с упрёком смотрит на друга, но тот выглядит серьёзным и непреклонным, словно ничто на свете не заставит его нарушить правила. Я бросаю взгляд на камеру над дверью и немного хмурюсь. Проходить в клубы без паспорта – это, в принципе, нормально. Сюда каждый день проскальзывают школьники и умудряются не попасться, даже я как-то был среди них.
– Ладно, шучу, – Макс расслабляется и кривится в усмешке. – Проходите.
Я встречаюсь с его пронзительными зелёными глазами, когда охранник открывает перед нами дверь и пропускает внутрь. Музыка тут же набрасывается на нас, словно голодное животное, и желание заходить внутрь пропадает, но Соня решительно тянет меня в сторону дверей, увлекая в полутёмное помещение вслед за своими подругами.
Единственный минус в этом месте – здесь нет гардероба. Вещи приходится тащить с собой и сваливать на соседние сидения – я бросаю свою куртку поверх одежды девчонок и сажусь на диванчик, вытягивая ноги под столом.
Вокруг полно народу, музыка давит на уши и сжимает голову своими тисками, хотя на самом деле она не оглушающая. На грани, когда можно потанцевать и поговорить.
– Расслабься, – Соня толкает меня в бок локтём, когда садится рядом. Яна с Юлей уходят в сторону барной стойки за напитками, и мы с Розиной остаёмся одни.
– Я расслаблен, – вскидываю руку, мол, куда ещё больше расслабляться. – Сама безмятежность! Можно хоть эйфорию из меня высасывать.
– Заметно! Всю дорогу небось только и думаешь о проигрыше, я же вижу.
– Я думаю о бесконечности этой вселенной и о том, есть ли кроме нас в этом мире разумные существа, – шучу я.
Девушка закатывает глаза и поправляет платье. Я наблюдаю за её движениями, скользя взглядом по обнажённым ключицам и шее: волосы собраны в красивую причёску, локонами спадающую на уши. У неё большая родинка на плече, а рядом совсем маленькая.
– Твои родинки похожи на Землю и на Луну, – провожу пальцами по коже Сони, кладя локоть на спинку диванчика.
Розина непонимающе хмурится, начиная разглядывать своё плечо, чтобы убедиться в правдивости моих слов. Её взгляд резко перемещается на меня, а губы трогает улыбка.
– Всегда думала, что это неправильный снеговик, – она снова толкает меня локтём в бок.
– Да что ты бьёшь меня всё время? – бормочу я, притворно потирая рёбра.
– Тебе же нравится, – не унимается она.
– Когда меня бьют? – фыркаю, бросая взгляд на соседний столик, за которым девчонка в коротком красном платье смеётся, разговаривая с каким-то парнем. Они сидят почти вплотную, и я вижу его руку под столом, которая навязчиво гладит колено девушки. Парень перемещает её выше, но, прежде чем пальцы добираются до укромного места, я отворачиваюсь. – Я получаю удовольствие, когда бью других, а не когда меня избивают.
Соня Розина смеётся и снова стукает меня локтём в рёбра.
– Я тебя не избиваю, – она приближается и утыкается носом в мою шею. – Но могу укусить…
Девушка прикусывает мочку моего уха, а затем снова ударяет меня по рёбрам, но уже ладонью.
– Да хорош, – улыбаюсь я. – Синяк будет.
– Не будет, – она отстраняется и садится ровно. – Я совсем легонько…
Песня на мгновение замолкает, а затем начинается новая. Я скучающе осматриваюсь, бросая взгляд на танцпол, где девушки и парни проворно извиваются под музыку, соединяясь в одну сплошную неугомонную массу. Возле бара стоят Яна с Юлей – я разглядываю их спины, пока девушки не прекращают флиртовать с барменом и не направляются в нашу сторону. В их руках я замечаю бутылку ликёра и четыре бокала. На мгновение я думаю о том, что скажет отец, если я вернусь домой пьяным, но потом мне резко становится всё равно. В ближайшие дни у меня нет тренировок.
– Смотрите, что у нас есть! – Куркина садится за стол и ставит перед нами бутылку. – Самый вкусный ликёр, который можно достать в этом городе!
Юля ставит на столешницу бокалы и присаживается рядом. Не ней бежевое платье с просторным подолом по колено, обтягивающим корсетом и рюшками на груди. На Яне же наоборот короткое блестящее чёрное платье, подчёркивающее её тонкие ноги.
Я скептично беру в руки бутылку и рассматриваю этикетку. Baileys Mint Chocolate. С мятой и шоколадом. Никогда такое не пил.
– Ты точно уверена, что мы не отравимся?
– Точно, – Куркина недовольно смотрит на меня.
– С шоколадом? – Соня забирает у меня бутылку. – Должно быть вкусно! Наливай скорее! Обожаю шоколад…
– Тебе лишь бы жопу нарастить, – я отбираю обратно ликёр и начинаю открывать. – Тут всего 17%… Это же бабский напиток…
Куркина громко и демонстративно цокает языком и пододвигает ко мне бокалы.
– А тебе что, нажраться надо? Мы же не собираемся упиваться в хлам, – Юля роется в своём телефоне, с кем-то переписываясь.
Я ничего не отвечаю, разливая напиток. Сливки и виски, плюс мята с шоколадом. У меня будет заворот кишок…
– Вообще не знала, что у нас такое продают! – Соня нетерпеливо наблюдает за вязким напитком, наполняющим бокал.
– Просто нужно места знать, – Яна улыбается, довольная собой.
Я заканчиваю с напитками и ставлю бутылку в сторону. Каждый из нас берёт по бокалу, но мы не спешим пить. Все смотрят на Яну: её щёки горят от смущения, улыбка застыла на лице, словно на фотографии. Мы молчим, а потом поднимаем бокалы и хором вскрикиваем «С днём рождения!», словно заранее готовились к этому моменту.
С этого всё и начинается.
Мы веселимся в клубе почти до самого закрытия. Танцуем, заказываем новые напитки (откуда у Куркиной столько денег на алкоголь, я понятия не имею), разговариваем о всякой ерунде. Я обнимаюсь с Соней и говорю ей всякие глупости о своих чувствах, совершенно забываю об утреннем поражении, о соревнованиях и даже о своих родителях, которых я не предупредил, что вернусь домой поздно (у меня нет комендантского часа, и я могу приходить, когда захочу).
Я забываю обо всём, потому что я пьяный и влюблённый подросток, развлекающийся на дне рождении у подруги своей девушки. И в этот момент мне плевать на всё.
***
Мы садимся в такси и уезжаем, после того, как какой-то пьяный мужик начинает приставать к Куркиной. Розина держит меня на поводке, словно собаку, чтобы я не полез защищать Яну и не устроил в клубе потасовку.
Девчонки остаются ночевать у Яны, чтобы не палиться перед родителями, а мне приходится отправиться домой. Сейчас где-то три часа ночи. Родители, скорее всего, уже давно спят, поэтому я рассчитываю на незаметное проникновение. Из меня плохой ниндзя, особенно когда я пьяный: открыть дверь бесшумно у меня не получается. Я не сразу попадаю ключом в замок, а все мои усилия осторожно повернуть ручку и зайти внутрь проваливаются. Я хмурюсь, пытаясь собрать остатки сил, чтобы добраться до комнаты и завалиться на кровать, стаскиваю ботинки и шумно вздыхаю. Все мои планы на незаметное проникновение рушатся, когда я понимаю, что на кухне горит свет.
Это не есть хорошо.
Я замираю посреди коридора, словно олень в свете фар, и смотрю на отца, медленно появляющегося из кухни. Кажется, он недоволен, но я не уверен, потому что с трудом могу сфокусировать взгляд на его лице. Я не двигаюсь, прекрасно понимая: если сделаю шаг, то пошатнусь, и тогда сразу станет понятно, что я пил.
– Три часа ночи, Егор, – устало бормочет папа, скрещивая руки на груди.
– Чего не спишь? – я собираю все свои силы, чтобы мой голос звучал не как у заядлого алкаша.
– Тебя жду, – он пристально вглядывается в меня, но единственная мысль, которая вертится в моей голове: я хочу прилечь и проспать до следующего вечера.
– Я был на дне рождении, – стоять ровно у меня больше нет сил, поэтому я осторожно снимаю куртку. Меня слегка и почти незаметно шатает. Или мне это просто кажется? – С Соней.
Папа прислоняется плечом к косяку, и под его взглядом мне становится даже стыдно. Нет, не стыдно. Дико подозрительно и странно. Никогда ещё отец не ждал меня по ночам, чтобы прочитать лекцию о моём плохом поведении. Хотя, признаться, обычно я не хожу по клубам и не возвращаюсь в три часа ночи. Максимум в двенадцать или в час, и то трезвым.
– С Соней? – он немного поджимает губы. – Ты что, пьян?
Я замираю, всем видом показывая, что это ложь.
– Нет, – напряжённо говорю я. Папа с упрёком наблюдает за мной, и я понимаю, что врать бесполезно. – Ладно, я пьян.
Как камень с души. Расслабляюсь и неумело вешаю куртку на крючок. Не люблю врать родителям, да и вообще любому человеку. Я слишком прямолинеен, чтобы придумывать ложь.
– Я был в клубе на дне рождении у Яны Куркиной, так что да. Я пьян, – я взмахиваю руками. – Завтра воскресенье. Я расстроен из-за проигрыша, так что позволь мне пойти в свою комнату и поспать, а потом можешь отчитывать меня сколько пожелаешь.
Я не дожидаюсь разрешения и скрываюсь в своей комнате, заваливаясь на кровать прямо в одежде. Спа-а-а-ать. Завтра разберусь со всеми проблемами. Сейчас у меня нет ни сил, ни настроения, так что зря отец прождал меня до трёх ночи. Хотя, это его проблемы…
дайджа x svmvrivn – Ветром
Соня.
Всё начинается с одного единственного сообщения «вконтакте». Начале майских праздников, ночь, когда я сижу за ноутбуком и слушаю музыку, попутно переписываясь с Егором. Все уже давно спят, Маша как обычно ночует у своего друга-парня, и я единственная, кто не собирается ложиться в ближайшие несколько часов.
Мне грустно и немного тоскливо, как обычно бывает по ночам. Печальная музыка не разбавляет атмосферы, да и, признаться, для весёлых песен совершенно нет настроения. Я листаю ленту, щёлкаю фотографии, изредка отвечаю на сообщения Штормова. В остальном в сети настоящий штиль.
До тех пор, пока слева внизу не всплывает неожиданное оповещение.
«Привет, Сонь».
Я замираю, потому что имя человека, написавшего мне, кажется каким-то нереальным и пугающим. Всё внутри застывает и я даже перестаю дышать, пристально впиваясь взглядом в оповещение, пока то медленно растворяется. До последнего надеясь, что мне просто показалось, я меняю страницу в сети на «диалоги» и смотрю на сообщение.
Нет. Этого не может быть. Этого просто не может быть.
Никита Верховский.
Часть моего прошлого. Один из моих старых друзей, с кем я тусила до того, как произошёл случай с Сашей Малийским. С Никитой я общалась лучше всех из нашей компании, но после того, как я согласилась на спор и начала зависать со старшеклассниками, я перестала поддерживать с ним контакт. Так же как и с остальными.
Что ему нужно? Почему он пишет мне спустя столько месяцев, словно бы ничего не случилось?
Я не открываю диалог: нажимаю на его фотографию и открываю страничку. На аватарке картинка с волком – я щёлкаю снимки. У парня их немного, в основном все старые, ничего нового так и не добавилось. Верховский ничуть не изменился, по крайне мере на фото. Кожа болезненно-белая, волосы чёрные, глаза серые. Нос с горбинкой и россыпь красных точек на скулах. Я смотрю на него и на меня накатывают воспоминания. Всё это теперь как какой-то далёкий и давно забытый сон. Смотря на его фото, я чувствую стыд, ведь это я их бросила, я перестала гулять с ними, когда потерялась среди старших.
Листаю его стену и вижу записи из пабликов для парней. В основном там мотивирующие цитаты на подобие «брат за брата» и посты с песнями. Особо не задерживаюсь на его странице и закрываю её. Снова задумчиво смотрю на диалоги. Отвечать или же нет?
Курсор мышки замирает на крестике в углу: стоит мне лишь нажать на него, как диалог тут же удалится. Взгляд скользит к сообщению от Егора, и у меня возникает желание рассказать ему, кто мне только что написал, но потом я листаю страницу чуть ниже и нахожу диалог с сестрой. Она онлайн с телефона, наверное, сейчас лежит в постели с Мишей и смотрит телевизор. Или они уже начали заниматься сексом. А может, ни то и ни другое.
Я неожиданно открываю её страницу, нажимаю на список друзей и нахожу её парня-друга. Друга-парня. Кто их разберёт. Открываю его профиль. Он тоже онлайн с телефона. У него на стене одна запись, и то просто фотография аватарки. Тридцать пять фото, девять интересных страниц, двадцать две видеозаписи и двести тридцать восемь аудиозаписей. А ещё девяносто семь друзей. Я щёлкаю на его фото и просматриваю несколько штук.
Ну, такой. Егор гораздо симпатичнее…
Фотки из армии, с друзьями. Какие-то ещё военные фотографии. С Машей нет ни одной, да и у неё тоже с ним нет снимков. Только в «инстраграме» я видела парочку кадров, которые сестра делала у парня в комнате. Просто селфи.
Зачем я зашла на страницу Миши? Понятия не имею.
Снова открываю профиль сестры. Замечаю, что Миша написал у неё на стене какую-то ересь на тему одной из компьютерных игр, и полностью закрываю страницу браузера.
Возвращаюсь к диалогам.
Пишу два сообщения. Сестре: «Ты, блять, не поверишь, мне Никита Верховский написал!!!».
И Нику: «Привет».
Прикусываю губу и откидываюсь на подушку, удобнее устраиваясь на коленях ноутбук. Любопытство сильнее меня, поэтому я не могу просто взять и проигнорить старого друга. Просто узнаю, чего он хочет и всё.
Маша отвечает почти сразу: «Да ла-а-а-адно! Чё ему надо? Шли к херам».
«Я хз. Написал «Привет, Соня». Я тоже тип «привет»».
Мне пишет Егор: «Чего замолчала?».
Я ему не отвечаю, потому что вижу, как Верховский читает моё сообщение и начинает что-то печатать. Всё внутри меня замирает. Иконка «печатает» мигает долго, и это начинает раздражать.
Пока он пишет, приходит сообщение от сестры: «Да в чс кидай его и всё. Зачем вообще ответила? Он же на голову больной».
Я фыркаю. Нет. Никита не больной на голову. Он немного трусливый и в то же время отчаянный хулиган. Мы часто с ним лазали по гаражам на окраине и воровали яблоки.
«Как дела? Давно не общались. Хотел извинится, это ведь из-за мы развели тебя на спор. Если бы не мы ничегбы не случилосьт».
Я закатываю глаза из-за ошибок и опечаток. Господи. Если уж собрался извиняться, то хотя бы писать научился бы нормально. Терпеть не могу людей, которые в элементарных вещах ошибки делают. Наверное, у меня это от сестры, её тоже неграмотные раздражают.
«Ничего страшного. Всё забыто. У меня всё отлично. Ты что-то хотел?» – пишу ему, а потом пересылаю сообщения Маше.
Егор не оставляет меня в покое, но мне сейчас не до него:
«Со-о-онь».
«Любовь моя».
«Луна моей жизни».
«Или как там карлик говорил. Сраный сериал».
«А, это не карлик. Эта та тёлыч с драконами».
«Ну, Сонь».
«Не молчи».
И куча грустных смайликов, а следом за ними сердечки.
Сестра выходит из сети, и я понимаю, что она теперь полностью уделила внимание своему Мише. Верховский снова что-то печатает.
«Просто неудобно получилось».
«Ты уехала и даже не попрощалась».
«На звонки не отвечаешь, страницу вк удалила».
Я прикусываю губу. А что здесь странного? Я сменила номер. Думаю, и так понятно, что я не хочу общаться ни с кем из своего прошлого.
«Случайно наткнулся на профиль твоей сестры а потом нашёл твой. Решил написать. Всётаки мы дружили когда то. Всё как то неправильно выходит».
«СО-О-О-ОНЯ», – Егор.
Я вздыхаю.
«Ник, всё нормально. Я не обижаюсь. Просто такая ситуация случилась, и её уже не изменить. Сейчас у меня всё отлично, так что не переживай. Как там остальные?» – пишу Верховскому.
«Да я засмотрелась видео, – пишу Штормову. – Не злись, пусь :*».
«Я как раз тебе и пишу по этому поводу, – сообщение от Ника. – Мы в городе будем. Я и Тим. Вот думали мож ты захочешь пересечься и потусить где нить. Как раньше. Поболтаем и всё такое».
Я зачем-то снова пересылаю сообщения Маше, хотя та давно уже не в сети. Ну, потом прочитает.
Пересечься? Даже не знаю. Хочу ли я встречаться со своим прошлым и поговорить о былых днях? У меня новая жизнь и как-то нет желания снова окунаться в старое. Но ведь это же Ник. И Тим. Я даже не помню, когда мы в последний раз виделись. Всё-таки когда-то мы были не разлей вода, постоянно гуляли, болтали о всякой ерунде, промышляли шалости. Детство теперь кажется таким далёким и недосягаемым.
Может быть, ничего страшного не случится, если я встречусь со старыми друзьями и проведу с ними пару часов. Сейчас я вдруг понимаю, что совсем чуточку скучаю по ним…
«Ок. Давай. Когда и где?».
Верховский не отвечает долго. Он висит онлайн минут десять, затем выходит из сети. В это время возвращается Маша. Даже думать не хочу, чем она занималась последний час, а, может, и не занималась…
«Пойдёшь на встречу?», – пишет сестра.
«Да. Они всё-таки мои друзья. Были ими когда-то».
«Как знаешь. Потом расскажешь чё, как».
«Ага».
Она снова пропадает, наверное, уходит спать. Егор тоже исчезает, даже не пожелав спокойной ночи, а я ещё недолго сижу онлайн. Спать не хочется, но заняться совершенно нечем. Буквально перед тем, как я решаю выключить ноутбук и попытаться отправиться в мир снов, мне пишет Ник.
«Завтра. В три. В центре возле парка. Норм?».
«Ага. Договорились».
Я отключаю ноутбук, чтобы меня больше не соблазняли никакими сообщениями, и забираюсь под одеяло. Что ж, завтра меня будет ждать долгий и трудный день. Завтра мне нужно будет встретиться со своим прошлым, и я понятия не имею, как всё пройдёт, а пока нужно поспать, иначе на утро буду как ходячий мертвец.
Plan Three – Still Broken
Соня.
Утро оказывается болезненным и тяжёлым. Я сплю до самого обеда, пока желание валяться в постели не пропадает, и только после этого вылезаю из-под одеяла и направляюсь в душ. Тело ломит, а мысли о том, что через несколько часов мне нужно будет идти на встречу со старыми друзьями, удручают. Не знаю, хорошей ли была идея соглашаться на предложение Ника, но отказываться уже поздно.
Дома никого нет, что странно, потому что у отца выходной, а мама редко покидает квартиру. Сестра пробудет все праздники у Миши, а я, словно бедный родственник, должна наслаждаться одиночеством.
Взбодрившись под прохладными струями воды, я привожу себя в порядок и направляюсь на кухню, чтобы перекусить. По пути захожу в комнату и прихватываю с собой сотовый, машинально заходя «вконтакт». У меня парочка непрочитанных сообщений от Егора.
«Прости, вчера уснул. Утром тренировка, не хочешь пересечься вечером?».
«Хорошо. Напиши, когда освободишься», – отвечаю Шторму.
Я широко зеваю, потирая глаза, кладу телефон на стол и подхожу к чайнику. Воды в нём достаточно, поэтому я просто нажимаю на кнопку и включаю его. Мама вечно ругается, что мы по сто раз кипятим одну и ту же воду, мол, чайник испортится, и придётся покупать новый, но графин уже полон, поэтому всё равно это добро девать некуда.
Форточка открыта, и тёплый майский ветерок врывается в квартиру. Солнце пригревает всё ещё отходящий от зимы город, погода на улице – настоящая сказка. После морозов и слякоти, которые преследовали меня последние месяцы, я чертовски рада, что теперь можно надеть джинсовую куртку и кеды, больше не заботясь о холодах.
Но приближающееся лето готово обрушить на меня не только жару и каникулы, но и предстоящие экзамены. Девятый класс почти позади, буквально через две недели последний звонок прозвучит для старшеклассников и для тех из нас, кто собираются покинуть школу. В их числе и Егор Штормов, отказывающийся идти в десятый, даже не смотря на мои уговоры.
Выпускной намечен буквально после экзаменов, так что платье нужно покупать уже сейчас, чтобы не возиться с ним в последний момент. Я понятия не имею, купит ли мне его отец, у него же хроническая отмазка «денег нет». В любом случае, я могу взять платье сестры, которое она надевала в одиннадцатом классе. В принципе, мне всё равно.
А что на счёт экзаменов? Я всё-таки решила сдавать обществознание, потому что это самый лёгкий предмет из всех, биологию, ибо она у меня получается лучше всего, и литературу. Плюс основные – это русский и математика. Выбора особо нет. Я не сильна в датах и исторических фактах, путаюсь в географии, а химия с физикой вообще не для меня. А уж про английский я вообще молчу… Я даже сомневаюсь, что смогу сдать литературу, но понадеюсь, что раз у сестры неплохо получается писать сочинения, то я тоже наскребу пару строчек для анализа какого-нибудь текста. Тем более по этому предмету у меня твёрдая четвёрка.
В принципе, самое главное, набрать проходные баллы, затем отучиться последние два года, сдать следующие экзамены и поступить куда-нибудь в вуз. Надо найти что-нибудь, где точно есть бесплатное обучение. Может, поступить в какой-нибудь технический вуз на инженера? Вроде как востребованная профессия, и берут всех подряд. Пока что я понятия не имею, кем хочу быть в этой отстойной жизни.
Чайник закипает и щёлкает кнопкой, оповещая, что ожидание заканчивается. Я вырываюсь из своих мыслей и поднимаюсь на ноги. Заварив себе чай, я достаю печенья и сажусь за стол. Вообще в нашем доме нечасто можно найти что-нибудь вкусное к чаю. Мы редко покупаем печенья и ещё реже конфеты, потому что съедаем их практически сразу же.
Мама не работает, а выбить у отца денег хоть на какие-то вкусняшки просто нереально. Понятия не имею, куда он спускает всю зарплату, но каждый раз, когда просишь у него немного средств на «погулять» или «что-то купить», он говорит одно и тоже. «Денег нет».
Бабушка у нас точно такая же. У неё тоже вечно нет ни копейки, хотя сама получает неплохую пенсию и сидит на мешке с золотом.
Я допиваю чай и понимаю, что находиться дома нет никакого настроение, особенно когда на улице такая прекрасная погода. А ещё я не хочу пересекаться с родителями или вообще хоть с кем-то из родственников, поэтому я одеваюсь, закрываю квартиру и ухожу.
Свежий весенний воздух майских деньков обрушивается на меня, заставляя улыбнуться. Всё-таки я люблю весну. Ничто не сравнится с моментами, когда мир только начинает зарождаться. Распускаются листья на деревьях, трава пробивается сквозь слой сгнившей за зиму листвы, солнце приветливо улыбается каждому, кто покидает свой дом.
И я в распахнутой джинсовой куртке и в любимых кедах, что может быть лучше этого?
До встречи с Никитой Верховским и Тимом Красиным у меня чуть больше часа – я намереваюсь пешком отправиться к центральному парку, чтобы хоть как-то убить время и заодно насладиться хорошей погодой. Достаю из кармана клубок наушников и на ходу начинаю распутывать их, думая о том, что даже такие мелочи не испортят мне сейчас настроение.
Музыка поглощает, когда я выбираюсь из переулков на главную улицу и медленно бреду в сторону центра города. Шум машин и звуки оживлённого района добираются до меня сквозь песни, и я улыбаюсь чуть шире.
За эти месяцы я сильно привыкла к новому месту жительства, и теперь даже не представляю, свою жизнь где-то ещё. Все эти дома и магазины, парки и кафешки, речка с её казалось бы бесконечными водами, и ещё куча неизученных мною мест. Всё это стало для меня родным меньше чем за полгода.
До парка я добираюсь долго, но даже не смотря на то, что я прихожу чуть раньше назначенного времени, парни меня уже ждут. Я замечаю их сразу – они сидят на скамейке недалеко от фонтана и о чём-то разговаривают. Ребята совсем не изменились. Никита – черноволосый мальчишка чуть выше меня ростом в зелёной распахнутой куртке вытянул свои тонкие ноги и откинулся назад, облокотившись руками позади себя о скамейку. Тим в джинсовой куртке, парень крупнее своего друга, он более коренастый и волосы у него рыжие.
Ещё не хватает Андрея и Дэна. Обычно мы тусовались впятером, и сейчас, медленно и неохотно приближаясь к своим старым друзьям, я невольно вспоминаю моменты, когда мы были детьми. Как мы смеялись, вытворяли всякие глупости, как соседи жаловались на нас. Такое чувство, что это было сто лет назад.
Ник первым замечает меня – он на мгновение замирает, замолкая, и мне кажется, что его улыбка на долю секунды меркнет, но затем ко мне оборачивается Тим, и вся иллюзия в моей голове испаряется. Я вынимаю наушники, небрежно убирая их в карман, и останавливаюсь в паре шагов от парней.
– Привет, – неловко бормочу я.
Выдавливаю из себя улыбку, переступая с ноги на ногу.
– Привет, – Тим первым поднимается на ноги после недолгого ступора, и обнимает меня.
Я не ожидаю подобного, но всё-таки машинально стискиваю его руками. Парень отстраняется и кивает на скамейку, намекая, чтобы я села. Стоя мне гораздо комфортнее, но я всё-таки благодарно улыбаюсь и присаживаюсь. Теперь ощущаю себя уязвимой.
– Даров, – Ник протягивает мне руку, и мы стукаемся кулаками, как и в старые времена. – Ну, как дела?
Я неопределённо пожимаю плечом, вытягивая ноги, и недолго молчу.
– Нормально, – говорю я. – Новая школа, новый город, знакомства и всё такое. Начала жить с нуля. Волосы перекрасила, – шучу я.
– Да, мы замели, – Тим усмехается. – Неплохо выглядишь, кстати.
– Спасибо.
Неловкость нарастает – я прикусываю губу, пытаясь зацепиться хоть за какую-нибудь ниточку и начать разговор, но в голове настоящая каша. Даже подумать страшно о том, что когда-то мы могли безмятежно болтать обо всём на свете.
– Вы-то как? – интересуюсь я. – Как остальные?
– Да всё так же, – Ник отмахивается. – Дэн всё никак не может байк свой собрать до конца, Андрей решил после девятого свалить в техникум. Его отец совсем спился, а мать с новым любовником свалила путешествовать по стране. Он вроде как дальнобойщик или типа того.
Я прищуриваюсь из-за припекающих солнечных лучей, ветер приятно шевелит волосы и голос Верховского становится тише, словно кто-то убавляет громкость радио.
– А вы? – интересуюсь я.
Тим достаёт сотовый и кому-то печатает. Ник отмахивается и садится ровно.
– Мы думаем после девятого поступить сюда, переехать в общагу, – бросает Верховский. – Но сначала надо с экзаменами разобраться. У меня брат здесь в техникуме учился, говорит, норм местечко. И бюджетные места есть.
– Звучит неплохо, – комментирую я.
– А вообще, на самом деле ничего нового, – Никита облокачивается предплечьями о колени. – Всё так же. После того, как ты уехала, кипиш стоял недолго, говорили, мол, ты хотела школу грабануть и всё такое. Типа, с тобой ещё кто-то был, но ты никого не сдала. Учителя пытались нас вразумить, что так делать плохо и бла, бла, бла. Ты у нас там, типа, новой звезды. Половина школы тебя боготворила, а половина осуждала, но сейчас уже всё улеглось. Сплетней было много, но это просто разговоры. Как обычно бывает.
– М, – я фыркаю. – Поэтому мы и свалили оттуда, чтобы дерьмо никто не перемешивал. Здесь, кстати, гораздо лучше.
– Это да, город-то большой всё-таки, – Тим убирает сотовый в карман, затем достаёт пачку сигарет и прикуривает. Дым нервно вырывается из его рта. – Все сюда рвутся.
– Вы тоже, – замечаю я.
– Ага, – Ник усмехается. – Жду не дождусь, когда свалю из той дыры. Там уже совсем делать нечего.
Я ничего не отвечаю, вспоминая «ту дыру». Двор, где я выросла, гаражи, по которым мы лазали в детстве и воровали яблоки, старую потрёпанную школу, магазинчики, своих одноклассников, старые велики и посиделки вечерами на задворках. Тогда это казалось всем для меня. Сейчас же просто затухающие воспоминания, которые приносят мне одну лишь тоску по былым временам.
– А вы здесь как? – спрашиваю я, чтобы не молчать. – Гуляете или по делам?
Тим затягивается, шумно выдыхая дым, и поддевает носком кроссовка какой-то камень, который катится в сторону и исчезает в траве.
– Да просто решили выбраться, – Ник пожимает плечом. – Погода хорошая. Да и ты тут живёшь, подумали, почему бы и не встретиться.