– А чего остальных не взяли с собой?
Парни переглядываются. Ник неопределённо качает головой, а Тим выбрасывает окурок под ноги и тушит его ботинком. У меня создаётся впечатление, что ребята как-то напряжены. Хотя, может быть, мне просто кажется. Я сама неловко чувствую себя рядом с ними после всего, что случилось.
– Не знаю, – Верховский улыбается, когда смотрит на меня. – Мы с ними не особо общаемся в последнее время. Они, вроде как, начали зависать среди старших.
Я хмурюсь, облизывая губы.
– С Малийским? – осторожно спрашиваю я.
– Не совсем, но да, – Тим прокашливается. – Малийский… Он, типа, сюда переехал. Живёт у своих друзей где-то в городе. И…
– Прости, Сонь, – выпаливает Никита, и я не понимающе смотрю в его сторону.
Взгляд Верховского направлен куда-то за моё плечо – я медлю, а потом резко оборачиваюсь. Всё внутри меня замирает, сжимается, а затем разлетается на тысячи кусков. Холод неприятного страха сковывает мои внутренности, и я падаю куда-то в пропасть, совершенно забывая обо всём, что происходит вокруг меня.
В нашу сторону решительно направляется Саша Малийский. Я узнаю его фигуру, мелькающую между прохожими, и меня накрывает неожиданный приступ тошноты. У него коренастые плечи, чёрная толстовка с накинутым капюшоном, синие джинсы и кеды.
– Он что здесь делает?! – с ужасом выпаливаю я.
– Прости, – Тим отступает, чтобы не нарваться на мою горячую руку. – У нас не было выбора. Он прессует нас уже месяц. Парни рассказали, что мы с тобой, типа, хорошо ладили раньше, Малийский заставил нас тебя вытащить. Грозился избить нас, если мы не послушаемся.
– Сонь… – Ник пытается дотронуться до меня, но я резко вскакиваю на ноги.
Ужас охватывает меня до самых кончиков пальцев, и я на дрожащих ногах почти бегом бросаюсь в противоположную сторону от приближающегося призрака из моего прошлого. Что ему от меня надо? Столько времени прошло, зачем он опять хочет связаться со мной?
– Сонь! – кричит Тим, но я не обращаю на него внимания.
Единственное желание, заполняющее мою голову до самых краёв, – поскорее убраться отсюда и ни за что на свете не пересекаться с Малийским. Что бы он не задумал, о чём бы не хотел поговорить со мной.
Всё перед глазами мутнеет – я случайно налетаю на какого-то прохожего, который чуть не сбивает меня с ног, и, даже не извинившись, поспешно двигаюсь дальше. Мне чертовски страшно. Всё внутри то ли горит, то ли покрывается льдом.
– Ро-о-озина! – тяжёлая рука ложится на моё плечо, но я резко сбрасываю её и отшатываюсь в сторону.
– Отвали!
Я замираю. Передо мной стоит Саша Малийский, его когда-то тёмные волосы высветлены до белоснежного оттека, карие глаза практически не имеют зрачков, еле заметная щетина покрывает челюсти. Я уже совсем забыла, как выглядит этот человек.
– Чего тебе? – грубо бросаю я, не скрывая своего отвращения.
– Воу, – Саша вскидывает руки, мол, не кипятись. – Просто хотел увидеться. Извиниться. Типа, отстойно с тобой поступили тогда. Но ты тоже хороша, не надо было стоять там, как статуя. Я думал, ты следом за нами бежишь.
Я скрещиваю руки на груди и опускаю взгляд, не в силах больше смотреть на парня. Внутри меня с невероятной скоростью нарастает напряжение.
– Хотел сказать спасибо, что ты не сдала нас, – продолжает он, делая шаг ко мне. Я снова отступаю.
– Всё? – бросаю я. – Я пошла. Пока.
Я разворачиваюсь, собираясь демонстративно уйти как можно дальше от парка, но Малийский сильно хватает меня за локоть, заставляя остановиться. Его пальцы цепкие и чертовски болезненные.
– Да куда ты всё бежишь? – он шмыгает носом, пытаясь притянуть меня поближе. Я замахиваюсь, чтобы оттолкнуть Сашу, но он перехватывает руку и сильно сжимает моё запястье. – Я соскучился…
Его тошное отвратительное дыхание касается моей кожи, и я еле сдерживаюсь, чтобы не поморщиться в омерзении. Соскучился? Он что с дуба рухнул совсем?
– Отпусти! – голос срывается. Я выдёргиваю одну из рук и пытаюсь избавиться от второго захвата. – У меня есть парень, ясно?! Отвали от меня!
– Что, блять? – Саша резко дёргает меня на себя. – Какой, сука, парень. Ты моя, Розина. Была ей и остаёшься. А то, что ты сбежала на все эти месяцы, это твоя проблема. Мы не расставались с тобой. Так что мне поебать, кто там у тебя.
Я шокировано выдыхаю, замирая, словно остолбеневшая.
– Ты что, больной? – кривлюсь я. – Ты меня бросил там, подставил меня. Это из-за тебя мне пришлось уехать. Я ничего не хочу иметь общего с тобой, понял? – сильно дёргаю руку, вырываясь из его хватки, а потом отшатываюсь назад. – Дураку понятно, что мы с тобой больше не мутим. Всё давно уже кончено. Да и я просто поспорила на тебя! – голос срывается на крик. – Так что между нами изначально ничего не было! Мудак! Больше не подходи ко мне никогда!
Я резко разворачиваюсь и бегом направляюсь в сторону выхода из парка, чтобы Малийский не решил пойти за мной. Придурок. Встречаемся мы с ним, ага. Совсем с ума сошёл! Чтобы я ещё раз с ним связалась!
Чёрт… Не надо было вообще соглашаться на эту встречу. Знала же с самого начала, что это всё плохо закончится…
Oxxxymiron – Переплетено
Соня.
Я не помню, как добираюсь до квартиры, – двери хлопают, когда я врываюсь в коридор, нервно поворачиваю ключи, скидываю кеды и скрываюсь в своей комнате. Только когда я забираюсь на кровать и обнимаю колени руками, я прихожу в себя и медленно начинаю понимать, что произошло в центральном парке.
Саша Малийский. Он подговорил моих бывших друзей, чтобы они вытащили меня на встречу, потому что прекрасно понимал, что я ни за что в жизни не соглашусь поговорить с ним, если он лично меня позовёт. Я удалила старую страницу «вконтакте», сменила номер и ему понадобилось бы куча времени и усилий, чтобы отыскать меня. Если бы не сестра, никто бы не смог найти мой профиль в сети, потому что у меня там ненастоящее имя. Да и фотографий почти нет. Надо попросить Машу, чтобы она меня скрыла.
И что я теперь имею? Саша живёт где-то в городе, и я могу в любой момент случайно столкнуться с ним на улице. И я сомневаюсь, что он так просто оставит меня в покое. Чего он хочет? Снова отношений? Но я теперь с Егором и мне плевать на то, что жаждет человек, испортивший мне когда-то жизнь.
Я долго сижу в комнате и думаю, что же делать дальше? Рассказать родителям? Но что они сделают? Егору? Он сразу пойдёт разбираться, а я не хочу, чтобы у Штормова были проблемы из-за этого придурка. Смогу ли я сама отделаться от Саши, не наворотив ещё больше проблем на свою голову?
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я слышу, как открывается входная дверь. Я думаю, что это кто-то из родителей, поэтому не обращаю на возню в коридоре никакого внимания. Я напряжена, мне страшно и ужасно противно. Потираю запястья, которые недавно сжимали сильные пальцы Саши, и неприятно морщусь. Наверное, синяки останутся.
Дверь комнаты резко распахивается, и я вздрагиваю, еле сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Внутрь врывается сестра, она прикрывает преграду и облокачивается на неё спиной. Мы несколько секунд смотрим друг другу в глаза – они у сестры расширены и наполнены каким-то нескрываемым ужасом, и я невольно думаю о том, что её друг-парень сделал ей что-то плохое. Неужели обидел или… даже не знаю. У них вроде всё нормально было.
– Меня Малийский нашёл, – выпаливает Маша.
– Да ладно! – меня охватывает страх.
Она трясёт головой и пересекает комнату, забираясь на кровать.
– Я с Мишей была, мы направлялись к его другу. Ему надо было там что-то забрать, но не суть, – сестра раскрасневшаяся, она переводит дыхание, прежде чем продолжить. – Не знаю, как он меня нашёл. Может, случайно увидел на улице. Он такой догоняет нас и окрикивает меня, типа, «Эй, Розина». Сначала не узнала вовсе его, а потом он капюшон снимает, волосы белые, высветленные. Я думаю, ну всё. Капец. Спрашиваю, мол, что надо, а он мне «хочу с твоей сестрой перетереть, устрой встречу».
Я выдыхаю, обнимая ноги. Внутри меня трепещет напряжение, и я вдруг понимаю, что совершенно ничего не хочу слышать по поводу Малийского, но сестра не останавливается.
– Я ему говорю, чтобы не приближался к тебе, а он меня начинает убеждать, мол, я её люблю и всё такое. Хочу извиниться перед ней. Начал выпрашивать наш адрес, твой номер телефона. Я его послала и сказала, что у тебя есть парень и чтобы он держался от тебя подальше. Если приблизится, я его собственноручно прибью, – Маша на мгновение останавливается, прокашливаясь. – Так он, как услышал, что у тебя кто-то есть, совсем двинулся. Начал наезжать, что ты его девушка и всё такое, а там уже Миша вмешался, когда понял, что всё слишком далеко заходит. Ну, Малийский и слился. Мой-то покрупнее его немного, да и не брился, выглядит как мужик брутальный, – она на мгновение улыбается, а затем возвращается в реальность. – Короче, это жесть.
Я фыркаю и недолго молчу. Меня ещё больше охватывает неприязнь и тошный отголосок страха. Если Саша добрался до сестры, то что будет дальше? Это ещё он не знает, где мы живём. Если пронюхает, по любому будет караулить возле подъезда. Такими темпами он пересечётся с Егором, и не дай бог решит избавиться от Шторма. Парень, конечно, боксёр, но Малийский больной на голову…
– Я виделась с ним сегодня, – бормочу я, и Маша резко поворачивает ко мне голову. Я неловко дёргаю плечом и шумно вздыхаю. Не хочется говорить об этом, но выбора нет. – Он заставил Верховского вытащить меня на встречу. Я как дура согласилась, пришла в парк. Там Ник и Тимом. Ну, поболтали немного, а потом пришёл Малийский, и они начали извиняться, типа, у них выбора не было, а я испугалась и рванула в другую сторону, но Саша меня догнал, – я осекаюсь, вспоминая, что было дальше. Сестра выжидающе смотрит на меня. – Он начал извиняться, нести бред, что скучал и всё такое. Сказала, что у меня есть парень, а он взбесился, типа, я только его и что сама виновата, раз сбежала. Якобы, раз мы официально не расставались, то всё ещё встречаемся. Я его послала и убежала.
– Жесть, – тянет сестра, откидываясь назад спиной и облокачиваясь на стену. – Надо что-то с этим делать. Если он и дальше будет преследовать тебя, это добром не закончится.
Я качаю головой.
– А что здесь сделаешь? Он просто так не отстанет. Его бесполезно отшивать, – я вздыхаю, облизывая губы.
Вот за что мне всё это? Если бы я знала, что какой-то спор разрушит мою жизнь, никогда бы не согласилась на него. И не связалась бы с этим маньяком ни за что на свете. Что будет в следующий раз, если он меня поймает на улице? Или узнает, где я живу. Я теперь даже из дома буду бояться выйти, меня убьёт паранойя. Мне как-то не особо хочется дёргаться из-за каждого шороха и бояться даже свою собственную тень.
– Я могу попросить Мишу с ним разобраться. Или Диму, – предлагает сестра. – Они найдут его и отвадят от тебя.
Я снова качаю головой.
– Его это не остановит, – бормочу я. – Если его побить, он соберёт своих приятелей и пойдёт мстить. Он не из тех, кого можно припугнуть и надеяться, что он будет обходить нас стороной.
Маша морщится и поджимает губы. За окном включается сигнализация какого-то авто, и я даже вздрагиваю, опасливо косясь на виднеющиеся соседние здания. В любом случае сидеть вечно в этой комнате – это не выход. Надо решить проблему раз и навсегда.
– Ладно, – сдаётся Маша, очевидно, взвешивающая все «за» и «против» своего предложения. – Но всё равно тебе нужно рассказать Егору об этом. Пусть он хотя бы провожает тебя до школы и обратно, пока не уляжется всё это дерьмо. И носи перцовый баллончик в кармане. Я тебе свой отдам. Мало ли…
– Ага, – я киваю. – А ты?
Она отмахивается.
– Я Саше не нужна, – бросает сестра. – Могу и сама за себя постоять. На крайняк вместо перцового можно воспользоваться обычным дезодорантом. Или возьму шокер у отца, – она смеётся и поднимается на ноги. – А ещё лучше пневматический пистолет, которым он раньше воробьёв убивал. Так. Ладно. Я пойду перекушу и снова сваливаю к Мише, мы планировали заказать суши и купить немного пива. Не хочу пересекаться с предками.
– Ага, – снова бросаю я.
Сестра направляется к выходу, но в дверях останавливается.
– А ты обязательно поговори с Егором, поняла? Или я сама это сделаю.
– Да ладно, ладно, – выдыхаю я. – Всё нормально. Я была и не в такой жопе, так что не волнуйся.
Маша закатывает глаза и скрывается в коридоре, а я остаюсь в одиночестве на своей кровати думать о том, что же мне делать дальше. В одном сестра права: я должна рассказать о Малийском Штормову. И даже не для того, чтобы он меня защищал, а чтобы Егор был осторожным и не нарывался на неприятности. Может быть, проблемы смогут обойти нас стороной.
Зомб – А мы мешали любовь с табаком
Егор.
Я совершенно забиваю на приближающиеся экзамены, погружаясь в тренировки. Областные соревнования проходят для меня не так идеально, как я хотел бы, и поэтому сейчас у меня нет времени заниматься математикой. Мне совершенно не важно, сколько баллов я наберу на ОГЭ, а минимальный порог я с лёгкостью смогу набрать на тестах. Я собираюсь посвятить свою жизнь боксу, поэтому мне совершенно нет никакого дела до школы и всей этой суеты. Алгоритмы и сочинения по русскому не пригодятся мне в жизни.
Теперь моя жизнь поделилась на две части: тренировки и Соня. Иногда они пересекаются, бывает, проходят параллельно друг другу, а порой вообще смешиваются и превращаются в кашу.
Я прошёл на региональные соревнования, но с трудом вошёл даже в первую десятку. Восьмое место – это не то, на что я рассчитывал. Отец говорит, что моя защита провисает и что я слишком много даю себя бить, поэтому мы меняем стратегию наших тренировок. Я должен постараться на следующих спаррингах и выиграть главный приз: сто двадцать штук.
– Подними плечо и прижми к подбородку, – говорит отец. – Вот так, да. Держи плечи параллельно.
Я поднимаю левое плечо, а правое опускаю – это позволит мне избежать ударов в челюсть. Эта стойка сложная и непривычная, но в ней меня не сможет достать правый хук, зато я смогу с лёгкостью использовать свою руку.
– Плечо защищает челюсть, – говорит папа. – Стой боком к противнику, работай корпусом и ногами. Вот так.
Он показывает парочку приёмов, и я киваю.
– А зачем вот это? – я киваю на тросы, которые папа натянул на ринге от одного угла к другому. – Левшу пересмотрел что ли? – смеюсь я.
Отец закатывает глаза.
– Я не смотрел, – он отряхивает руки. – Будешь отрабатывать уклонения от атаки. Смотри, – тренер подходит к одному из натянутых тросов и встаёт к нему спиной. – Прислоняешься лопатками, а затем уходишь под них: вот так.
Он нагибается, проходит корпусом под тросом и оказывается с другой стороны.
– Держишь угол параллельно, понял? – отец снова повторяет движение, подняв руки перед собой в защитной стойке. – Плавно в сторону. Вот так. Не забывай про плечо. Ставь им блок, это твоя защита. И коленями работай. Ноги особо не отрывай от пола. Пусть противник промахивается. Давай ты.
Я шумно вздыхаю и встаю на место папы, прислоняясь плечами к тросу. Нагибаюсь и прохожу под ним, словно уходя от атаки.
– Медленнее, – командует отец. – Не спеши. Шаг, – я делаю движение. – Хорошо. Шаг, – снова прохожу под тросом. – Шаг, – опять повторяю то же самое. – Плавно. Шаг.
– Да брешишь, что не смотрел, – прохожу под тросом. – В точности всё как в фильме.
– Заткнись и отрабатывай, – раздражается папа.
Я усмехаюсь, но ничего не отвечаю. Не хочет признаваться, и не надо. В фильме чувак стал гораздо сильнее благодаря таким тренировкам, так что мне это только на руку. Новые приёмчики мне пригодятся.
Шаг. Замер. Шаг. Прошёл под тросом. Поднял плечо. Согнул колени.
Я долго тренируюсь, прежде чем отец разрешает мне передохнуть. Спустившись с ринга, я обмениваюсь шуткой с парнем, сидящим на скамейке и отдыхающим после работы с грушей, и направляюсь в раздевалку. Жарко. Смахиваю пот со лба, снимая перчатки, и падаю на скамейку. Достаю бутылку с водой, делая шумные глотки спасительной жидкости, затем бросаю перчатки под ноги и нахожу в рюкзаке сотовый. Соня звонила мне три раза. Прислала сообщение «надо поговорить, позвони».
Хм. Океу.
Перезваниваю своей девушке, пытаясь выровнять дыхание, чтобы лёгкие меня не подводили во время разговора, снова делаю парочку глотков. Впереди у меня ещё груша и пробежка вечером. Сегодня буду спать, как убитый.
Розина не берёт трубку. Перезваниваю ей ещё раз, но быстрые гудки оповещают меня, что линия занята. Ну, вот, как обычно…
Собираюсь уже убрать телефон в сторону, чтобы позвонить позже, но в этот момент высвечивается входящий вызов от девушки.
– Да, зайка моя, – улыбаюсь, зажимая бутылку коленями и закрывая крышку правой рукой. Левой держу сотовый возле уха.
– У меня проблемы, – выпаливает Соня.
Я настороженно замираю, оставляя своё занятие и перехватывая бутылку пальцами.
– Что-то случилось? Ты где?
Она шумно вздыхает и бурчит нечто невнятное.
– Я дома, – тянет Розина. Затем медлит. – Ну… Я… Помнишь, я рассказывала, что, типа… как бы…
– Да не мямли, говори, как есть, – раздражаюсь я.
Ставлю банку на скамейку и облокачиваюсь локтями о колени, перехватывая мобильник в другую руку. Не люблю, когда начинают тянуть резину и говорить непонятные вещи. Проще по сути разложить что да как, а не размешивать бессмысленную воду.
– Короче, меня Саша Малийский нашёл, – неохотно выдавливает из себя Розина.
Я мгновение медлю. Саша Малийский? Это ещё что за перец?
– Это…Эмм… – а я вообще знаю его? Вроде что-то знакомое.
– Это мой бывший, – вкрадчиво поясняет Соня. – На которого я поспорила. Затусила с ним и со старшими, а потом он меня бросил в школе, когда мы пытались ограбить директрису. Помнишь, я как-то рассказывала.
– А-а-а, – вспоминаю я. – Да. Помню. Просто сразу не сообразил, только с ринга выполз. Так и чё он хочет?
Я потираю рукой шею, опуская голову. В раздевалке душно и не хватает кислорода. Нужно выйти на улицу и подышать свежим воздухом, но вставать со скамейки чертовски лень.
– Я точно не знаю, – неуверенно тянет Розина. – Но он заставил моих старых друзей вытащить меня на встречу, чтобы выловить меня. Он… Короче, Саша думает, что мы с ним всё ещё встречаемся. Якобы, официально не расстались, значит ещё мутим. Говорил, что скучал и всё-такое. Я ему сказала, что у меня есть парень, и он разозлился. Сказал, что я только его. Я, в общем, сбежала. А потом сестра мне сообщила, что её тоже Малийский нашёл, просил устроить со мной встречу. Я… Я не знаю, что делать. Я боюсь, он будет преследовать меня…
– Вот урод, – вырывается у меня. – С тобой всё хорошо? Он что-нибудь сделал?
Я невольно сжимаю бутылку с водой, и она жалостливо стонет под натиском моих пальцев.
– Нет-нет, – поспешно говорит Соня. – За запястье только остановил, но я вырвалась. Не переживай. Просто… я хотела сказать, чтобы ты был осторожен. Если Малийский узнает, что это ты мой парень, я боюсь, что он что-нибудь сделает тебе…
– Я убью его, – уверенно бросаю я, чувствуя, как отвращение переполняет всё внутри меня. – Чёрт, если я его увижу, то прибью.
Я зло сжимаю зубы. Не позволю, чтобы какие-то уроды прикасались к моей девушке. Всё внутри меня сжимается и напрягается. Этот парень и так подпортил жизнь Соне, что ему ещё от неё нужно? Она теперь моя, и я не позволю, чтобы её обижали.
– Егор, – голос Розиной возвращает меня в реальность. – Всё хорошо. Просто не лезь на рожон, ладно? Пообещай мне, – я ничего не отвечаю. – Пообещай мне, Штормов, – настойчиво повторяет она.
Я вздыхаю и потираю переносицу.
– Ладно. Ладно! – выдыхаю я. – Но если он меня найдёт, я его отделаю. И если ещё раз до тебя будет докапываться, я это просто так не оставлю.
Девушка тихо смеётся, и я расслабляюсь. Люблю её смех. И её голос…
– Завтра утром зайду за тобой, вместе в школу пойдём, – заявляю я. – И не смей встревать в неприятности, а то ты это умеешь. Пообещай мне.
– Обещаю, – тихо бормочет она. – Люблю тебя.
– И я тебя люблю, – я вздыхаю и секунду тону в тишине. – Ладно, пойду дальше тренироваться. Напишу позже.
– Ага, пока.
Она отключается, а я ещё несколько минут сижу на скамейке с телефоном в руке и думаю обо всём случившемся. Александр Малийский. Попробуй только попасться мне на глаза, я тебя уничтожу. Не позволю тебе навредить Соне, ты уже и так достаточно всего испортил в её жизни…
Зомб – #ОНАМОЯМАНИЯ
Соня.
Я ставлю лайк в инстаграме сестры, где она выкладывает фотографию суши, которые вчера хомячила вместе со своим горе-бойфрендом, и поднимаю взгляд на открывающиеся двери лифта. Я только что спустилась на первый этаж, чтобы отправиться в школу, и теперь осматриваюсь, прежде чем выйти из кабинки, – меня всё время преследует напряжение и подозрительность. Не могу отделаться от чувства, что Малийский узнал, где я живу, и теперь поджидает за каждым поворотом.
В подъезде пусто – я осторожно выскакиваю из лифта, последний раз осматриваюсь и только после этого направляюсь к двери. Открываю первую преграду, жму на кнопку и вырываюсь на улицу.
Здесь прохладно – утро накрывает город, и приветливое солнце ещё не успевает поднять температуру. Я замираю, поправляя закатанные рукава джинсовой куртки, и удобнее перехватываю сумку. Сглатываю и прохожу ближе к дороге, замечая одинокую фигуру Егора, сидящую на скамейке. Парень обещал зайти за мной перед школой, чтобы проводить.
– Привет, – я облегчённо улыбаюсь, подходя к нему.
Шторм вытаскивает из ушей наушники и прячет в карман, прежде чем подняться на ноги. Он подходит ближе и легко целует меня, переплетая пальцы наших рук.
– Привет, – отзывается он, отстраняясь от меня. – Отлично выглядишь.
Егор чуть отступает и осматривает меня с ног до головы – я смущённо улыбаюсь и поправляю волосы, убирая прядь за ухо. Парень цепляется взглядом за мои движения, хмурится и перехватывает моё запястье.
– Это что? – он поднимает руку и смотрит на синяки, которые остались после моей вчерашней стычки с Малийским.
Я прикусываю губу, пытаясь высвободить свою руку, но парень не отпускает. Опустив голову, я стыдливо смотрю себе под ноги, совершенно не понимая, почему меня мучает совесть. Я ведь ни в чём не виновата.
– Это он сделал? – голос Егора становится серьёзным.
Я киваю, боясь поднять глаза и взглянуть на своего парня. Штормов вздыхает. Он плотно сжимает челюсть, когда я всё-таки решаюсь поднять голову и посмотреть на него. Становится не по себе.
– Ничего страшного, – отмахиваюсь я. – Пошли, а то опоздаем.
Я тяну его в сторону остановки, где мы должны будем сесть на маршрутку и поехать в школу, но парень идёт медленно и неохотно. Он подозрительно молчит – наши пальцы всё ещё переплетены, и я чувствую, как рука Егора напряжена.
– Ты же помнишь, о чём ты мне вчера обещал? – спрашиваю я.
Егор отвечает не сразу.
– Что?
Я поджимаю губы и собираю силы, чтобы продолжить дальше.
– Чтобы ты не нарывался на неприятности, – напоминаю я.
– А. Ну, да, – небрежно бросает он, дёргая плечом. – Конечно.
Я подозрительно смотрю на Штормова – его брови сдвинуты, а лицо мрачнее тучи. Не нравится мне это. Не хватало ещё, чтобы Егор начал искать Сашу, чтобы проучить. Я же прекрасно знаю, чем это всё закончится. Ничем хорошим.
– Правда, Шторм, – бурчу я. – Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Если ты вдруг полезешь…
– Я же сказал, что помню, – резко обрывает меня парень, и я замолкаю. Становится неприятно от его тона, но я ничего не отвечаю. – Всё в порядке. Если этот урод будет держаться от тебя подальше, я не буду ничего делать.
Я прикрываю глаза, понимая, что такое развитие событий вряд ли воплотится в жизнь. Малийский так просто от меня от отстанет, учитывая, что после нашего разговора он сразу начал преследовать мою сестру. За Машу я не беспокоюсь, у неё есть те, кто постоит за неё, да и Саше она не нужна. Ему нужна я.
Не думала, что он настолько отмороженный, что после всех событий, произошедших с нами, решится снова связаться со мной. И почему сейчас? Почему не после того, как меня поймали? О нашем переезде знал весь район, поэтому я почти уверена, что Малийский был в курсе того, что я уезжаю. Он мог найти меня, если не хотел отпускать, так почему не сделал этого? Боялся, что если нас увидят вместе, то его сцапает полиция? Струсил? Или что? Зачем тогда сейчас вернулся, зная, что я могу сдать его в любой момент.
Хотя, что я могу? Вряд ли копы заинтересуются такими пустяками, тем более дело уже давно закрыто. А меня могут ещё привлечь за дачу ложных показаний. Хотя, какие тут ложные показания? Я просто взяла всю вину на себя.
И теперь чертовски жалею об этом.
***
– Вы уже купили платье для выпускного? – Яна сидит на подоконнике в школьном коридоре, высматривая кого-то среди учеников.
Мы с Юлей стоим рядом, лениво зевая и изредка переговариваясь по поводу уроков или девчонок из параллельного класса, которые в этот момент смеются как ненормальные.
– В эти выходные пойду выбирать с мамой, – Юля облокачивается локтём о подоконник, поправляя волосы. – Хочу какое-нибудь длинное, чтобы подол был в каких-нибудь крутых штуках. Может быть, синее или бежевое. Я пока не решила.
Яна картинно вздыхает и вытягивает ноги, рассматривая свои туфельки. Я в пол уха слушаю разговор подруг, думаю о своём. Точнее, о Саше Малийском и о Егоре, который последние дни ведёт себя слишком подозрительно. С момента, как парень узнал о моей стычке в парке, проходит почти неделя. За это время о Саше не было никаких вестей, а мой парень выглядит так, словно замышляет провозку контрабанды через границу. Разговорить его не получается, Матвей тоже молчит. Всё это мне чертовски не нравится.
– А я обошла почти все магазины в городе и ничего подходящего не нашла! – Яна жалостливо стонет, морщась. – Уже думаю, может быть, на заказ сшить, пока время есть. Или в интернете заказать. Не знаю. Мне ничего не нравится, а хочется, чтобы этот день был особенным. И платье тоже, – Куркина опускает ноги и хлопает себя по коленям. – Сонь, а ты?
– А? – я возвращаюсь в реальность, понимая, что упустила всю суть разговора. Потом резко вспоминаю вопрос подруги про платье, и расслабляюсь. – Да я не знаю. Вряд ли отец даст денег, так что возьму платье сестры. Тем более, будет ещё выпускной в одиннадцатом классе, чего париться. Другой вопрос, почему мы так и не выбрали, где будем справлять?
– Вот, да, – Юля поддерживает меня, и я благодарно улыбаюсь блондинке за то, что она взяла инициативу на себя. – Классная предлагает просто собраться в школе. Типа, все параллельные классы, родители и всё такое.
Яна фыркает, отмахиваясь.
– Одиннадцатые классы снимут ресторан, – заявляет она. – А мы должны тусить в школе на каком-то балу, потому что слишком маленькие для этого. Бред.
– Я слышала, что учителя хотят объединить девятый и одиннадцатый классы, чтобы устроить общий бал, – бросаю я. – Чтобы одним ударом двух зайцев убить. До выпускного больше месяца, надо ещё сдать экзамены.
– Зато последний звонок уже в следующую пятницу! – Яна вскидывает руками. – Мы репетируем так много, что мне мои слова уже снятся.
Я фыркаю, качая головой, и замечаю в дальнем конце коридора Егора. Он стоит рядом с Матвеем и что-то рассказывает ему. Я внимательно наблюдаю за его активными движениями рук, за тем, как шевелятся его губы, как его фигура то появляется, то исчезает за телами других школьников. Что они там обсуждают?
В последнее время я совсем схожу с ума от подозрительности.
– А мне снятся задачки по математике и прочая ересь, – Юля вздыхает и достаёт свой сотовый. – Готовиться к экзаменам так сложно! Не представляю, как буду сдавать их.
– Не напоминай, – Куркина спрыгивает с подоконника, замечая приближающуюся фигуру учителя, и хватает свою сумку. – Пошлите в класс, здесь слишком шумно.
– Ага, – Юля не отрывается от телефона.
Я всё ещё смотрю на Штормова, изнывая желанием подойти к нему и поговорить, но я знаю, что если сделаю это, то точно буду доставать его с вопросами, что он задумал и что с ним происходит. Егор снова психанёт, и я испорчу всем настроение. В последнее время он сильно раздражается, если я пытаюсь поговорить с ним на тему моих проблем с бывшим. Не понимаю, почему.
Так, Розина. У тебя просто паранойя. Кажется, Малийский даже не собирается тебя искать, так что хватит думать о всякой ерунде.
Даже если Егор что-то задумал на счёт Саши, я всё равно не смогу его переубедить. Пока что всё хорошо, так что беспокоиться не о чем.
***
Такими темпами проходит следующая неделя. Мы все репетируем последний звонок, готовимся к предстоящим экзаменам, нервничаем из-за платьев и причёсок, кто-то уже сейчас задумывается о поступлении после девятого.
От Саши Малийского нет никаких вестей, поэтому я, в конце концов, успокаиваюсь и перестаю постоянно оглядываться по сторонам, ожидая увидеть его за углом. Думаю, если бы он действительно хотел, давно бы связался со мной. Наверное, разговор с сестрой был предельно убедительным, раз парень понял, что лезть ко мне, – это плохая идея.
А что на счёт Маши? Она уже закончила диплом и готовится к ГОСам. Вообще, насколько я знаю, ГОСы уже отменили, но некоторые университеты всё равно используют их в качестве итоговой аттестации. Она говорила, что сначала у них будут экзамены, потом они защитят диплом, а затем всё. К июлю она уже выпустится.
Но предстоящая суматоха не отгораживает её от очередных скандалов. Родителям не нравится, что сестра постоянно тусуется у Миши, они думают, что она насовсем к нему переехала и теперь живёт в чужой семье. А, собственно, что с того? Не вечно же ей с предками зависать. Не понимаю, как она вообще терпит их.
В этом духе и заканчивается мой учебный год. Последний звонок двадцать пятого мая проходит идеально. Мы все в школьной нарядной форме выпускников выступаем на концерте, первоклашки дарят нам сувениры, мы отпускаем шарики, которые прощаются с нами и улетают в небо, словно вырвавшееся из наших рук детство; фотографируемся, а после отмечаем прощание со школой вместе с учителями и родителями.
А дальше экзамены. Все мы суетимся, готовимся в последние свободные часы, чтобы успешно всё сдать, и даже не замечаем, когда весь этот водоворот событий заканчивается.
Выпускной через два дня, там нам выдадут результаты ОГЭ, а потом мы сможем попрощаться со всеми, с кем уживались целыми днями в школе. С теми, кто покинет нас безвозвратно и больше не вернётся.
Мне, как человеку, который проучился здесь всего несколько месяцев, грустно. И я даже не представляю, что чувствуют те, кто знал друг друга с первого класса. Наверное, это чертовски тоскливо знать, что ты больше не увидишь в этих стенах людей, с кем проучился девять лет. И следующие два года уже как-то не привлекают…