Loe raamatut: «Принцесса Побережья»

Я сплю и вижу сон,

Не сплю – и вижу тоже.

Я тут и там – фантом

Прокрустового ложа.

Устав от боли сна,

Я в явь перебираюсь.

Устану тут сполна,

И снова возвращаюсь.

И там, и тут магнит,

А я опилок вечный.

И там, и тут болит

Неведомое нечто.

«Наверное, душа!», –

Воскликнет кто-то пылко.

Но разве есть она,

Душа-то, у опилки?

(стихи из Интернета, автор: Panfilovval)

I. Побег

Часть 1

Глава 1

Над Пряноградом поднималось голубое солнце. Оно осветило кирпично-красные крыши домов, каменные подмостки улиц, кроны огромных кироканов, как раз вступивших в пору цветения, и прилетевший с моря лёгкий бриз гонял по городу их сладковатый дурманящий запах. На востоке погромыхивал гром, и ветер собирал тучи, обещая принести, наконец, долгожданную прохладу ко второй половине дня. А пока что с самого утра стояла несусветная жара, и просыпающиеся горожане первым делом с тоской и надеждой посматривали на небо.

Но если в городе люди только-только начинали продирать глаза, то в рыбацком посёлке на берегу моря уже вовсю кипела работа. Рыбаки вставали задолго до восхода солнца, чтобы уже к завтраку на столах знатных вельмож и жителей попроще была свежая рыба. А ловцы жемчуга вообще предпочитали уплывать на своих лодках к Алой Бухте с вечера – по ночам при звёздном небе и яркой Немее море позволяло разглядеть диковинные полупрозрачные раковины, недоступные глазу при свете солнца и хранящие в себе особо крупные жемчужины. Раковины эти назывались "русалочьи ушки", хотя в приватных разговорах обожжённые солнцем и насквозь пропитанные солёной водой морские волки Побережья частенько предпочитали заменять "ушки" другим, недопустимым к произношению вслух при барышнях, словечком.

Сегодня, как и всю предыдущую шестдню, на море стоял почти полный штиль. Неподалёку от берега степенно покачивался на волнах "Смелый" – в прошлом боевой, а ныне вышедший из строя и навечно вставший на якорь, корабль. С его носа местные мальчишки ловили осьминогов. Ловили при помощи изобретения, названного кем-то ещё в незапамятные времена "радостным домиком". Приспособление это представляло собой треугольный мешочек с поперечным отверстием на боку (когда ловушку с добычей поднимали в воздух, отверстие выгибалось и напоминало некое подобие улыбки – отсюда и название). Мешочек крепился к железной струне, а та, в свою очередь – к длинной палке, внутрь ловушки клали приманку и опускали в море. Когда незадачливый осьминог забирался в "домик" (о чём тут же свидетельствовало подёргивание струны), его нужно было быстро поднять и вытащить из воды, и здесь требовалась особая ловкость – местные каракатицы были сильны и изворотливы. К тому же едва почуяв приближение опасности, они выделяли смердящую чёрную жидкость, которая не только воняла хуже бычьего навоза, но ещё и могла серьёзно обжечь кожу. Но овчинка стоила выделки, ведь за каждого пойманного обитателя глубин величиной в полруки и больше господин Умо, владелец рыбных рядов, давал по два шелека. Мелочь обычно тут же выбрасывалась обратно в море – мясо осьминога, хоть и обладало приятным вкусом, но пока разделаешь его, весь, бывало, вывозишься в вонючей гадости. Да и не принято было в среде простолюдинов питаться столь изысканным деликатесом. Где это видано? Сперва осьминога на завтрак захочется, а там, гляди, и на дочке городского головы приспичит жениться.

Старый корабль в качестве места для охоты мальчишки выбрали не случайно. Возле берега осьминоги – любители прятаться в тёмных местах под корягами – не водились, а настоящую рыбацкую лодку малолетним ловцам никто не доверил бы ни за какие коврижки. Поэтому рыбачить со "Смелого" было великолепной идеей – тихая заводь, где пожизненно пришвартовался корабль, была идеальным местом не только для ловли осьминогов, но и для купания. Опять же, на палубе было полным-полно места, куда можно было сложить добычу в удачный день – такая громадина, конечно же, ни за что не перевернётся под тяжестью улова, как обычная лодка. Правда, ещё ни разу юным рыбакам не доводилось поймать такого осьминога, чтобы он не поместился в лодку, …да и, по правде сказать, они только слышали о подобном чуде. И всё-таки в мечтах каждый из них не переставал лелеять надежду увидеть в один прекрасный момент округлившиеся глаза господина Умо, обнаружившего напротив своего крыльца гигантского спрута размером с королевского волкодава.

******

Мальчиков было трое: сын поселкового старосты шестилетний непоседа Волик, за вертлявость прозванный Вьюрком, старший брат Волика Винни, которому этой зимой исполнилось уже целых девять календарей, и его ровесник, их сосед Кито по кличке Молчун. Отец Кито утонул три календаря назад во время шторма, и с тех пор каждое слово приходилось вытаскивать из парня буквально клещами. А мать его работала прачкой при дворе Правителя Гора.

День для рыбалки выдался не слишком удачный. То ли осьминоги притаились, почуяв приближение грозы, то ли какая другая причина была тому виною, но в это утро "радостный домик" оправдывал своё название из рук вон плохо, и большую часть времени просто уныло болтался на палке. Сидя на носу "Смелого", друзья откровенно скучали и развлекали себя как могли.

Малыш Волик надул щёки и резко хлопнул по ним обеими руками. Получился громкий неприличный звук, и Вьюрок подтолкнул старшего брата:

– Винни, перестань так громко пукать! Всех каракатиц распугал! Говорили тебе – ешь на завтрак меньше редьки.

– Очень смешно, – проворчал Винни, зевая и почёсываясь. – Ничего умнее не смог придумать, маленький балбес?

– Сам балбес, – обиделся Волик. – Вот вечно ты обзываешься, Винни! Гляди, как расскажу маме, что ты стащил у неё кусок синей материи для своей Клары.

– Только попробуй! – Винни густо покраснел. – Только попробуй, поросёнок, и я дам тебе такого леща, что будешь лететь быстрее альбиона!

– Хах! А ты в неё влюбился? – спросил нахальный младший братец. – Признавайся – влюбился, да?

Винни угрюмо показал ему кулак, но Вьюрок не унимался. Он подскочил на месте и запрыгал на одной ноге.

– Винни влюбился в Клару! Винни влюбился в шепелявую Клару!

– Ну, погоди у меня! – Винни встал и шагнул к брату с явным намерением схватить его, но шустрый Волик увернулся и отскочил подальше, не переставая хохотать и кривляться:

– Винни влюбился в Клару! Винни целовался с Кларой! Винни целовался с Кларой и громко пукал!

Ситуация накалялась. Старший брат рассвирепел и, сжав руки в кулаки, двинулся на младшего. Сообразительный Волик моментально смекнул, что имеет все шансы составить компанию каракатицам за бортом корабля, и попытался дать заднюю:

– Винни, Винни, ну перестань! Я же пошутил!

– Сейчас ты у меня понюхаешь, чем пахнет палуба "Смелого", шутник, – прорычал Винни, ускоряя шаг. – И попробуй только сказать, что этот запах пришелся тебе не по вкусу!

– Эй, малявки! Что тут у вас? – раздался позади них девичий голос. – Винни, ты никак собрался навалять своему любимому младшему брату? Тебе помочь, или сам справишься?

Головы мальчишек как по команде повернулись назад. На капитанском мостике за штурвалом стояла девушка. Длинные волосы цвета вороньего крыла волной спадали на плечи, голову украшал белый, моряцкий берет, а в зубах зажата настоящая курительная трубка.

– Ну, что уставились? – засмеялась "морячка". – Или не признали? Похожа я на знаменитого пирата – Свирепого Гуго – Убийцу?

– Очень похожа, Элла! – засмеялся в ответ Винни. – Для полного сходства с Гуго тебе осталось только отпилить ногу и выколоть глаз.

– Эгей! Поосторожней с языком, приятель! – девушка выпустила изо рта колечко дыма и облокотилась на штурвал. – Как-никак, ты разговариваешь с принцессой. Забыл об этом?

– Мы помним, Элла! – крикнул довольный отменой взбучки Вьюрок, и рысью припустил к мостику. – Скажи, а принцессам разрешается курить трубку? – поинтересовался он на бегу.

– Ты ещё растрепи об этом по всему Побережью, чтобы дошло до моего отца, – Элла понизила голос. Вынула трубку изо рта, окинула её задумчивым взглядом и добавила:

– И потом – я всего лишь попробовала.

Двое оставшихся мальчиков тоже подошли поближе и принялись рассматривать трубку. Она была чёрная, гладкая, с золотым ободком на мундштуке и чашкой в виде черепа с оскаленными зубами.

– Ух, ты, вот это вещь! – восхитился Винни. – Где взяла?

– Купила за пять дикуров в лавке у лысого Ромула. Господин Ромул утверждает, что её курил сам Свирепый Гуго, – Элла с сомнением посмотрела на трубку и скривила рот. – Наверное, врёт старый козёл. За пять дикуров он запросто набрешет тебе что угодно, даже то, что эта штука вырезана из черепа самого Убийцы.

Мальчишки захохотали, потом Винни протянул руку.

– Дашь покурить?

Элла отдала ему трубку. Все четверо уселись на палубу. Винни сделал пару затяжек, довольно крякнул и протянул трубку Молчуну. Тот взял, тоже затянулся, и по его лицу расплылась блаженная улыбка.

– А мне? Дайте мне, я тоже хочу, – заканючил Волик.

– Тебе рано, – отрезал старший брат. – Будешь курить, когда перестанешь писаться в постель.

– Я не писаюсь в постель! – возмущённо закричал Вьюрок. – В последний раз это было три Немеи назад, и то вышло случайно! Мне приснилось, что я уже добежал до нужника, а когда проснулся – понял, что это сон.

Все засмеялись опять, потом Элла сказала:

– Ну, ты даёшь, друг Волик! Лучше бы тебе каждую ночь снилось, что ты уже позавтракал, тогда твоей матери пришлось бы меньше тратиться на еду для тебя.

Раздался новый взрыв хохота, захмыкал даже молчаливый Кито. Волик насупился, глаза его начали наполняться слезами.

– Ладно, дайте ему тоже, – великодушно разрешила Элла и нацепила на голову малыша берет. – Нехорошо обижать маленьких.

Вьюрок схватил трубку – быстрей, пока не передумали – и тут же засунул себе в рот. Вдохнул дым и закашлялся до слёз, чем вызвал очередную волну смеха. Но совсем не обиделся, напротив, сидел страшно довольный – в берете, натянутом на самые уши, с трубкой в руке – и просто цвёл от радости.

– Я теперь настоящий моряк, правда, Элла?

– Да-а-а, конечно! – Элла похлопала мальчика по плечу. – Ты настоящий храбрый морской волк, дружище Волик! Я уверена, что если бы Убийца Гуго увидел тебя сейчас, то навалил бы со страху полные штаны и драпал без оглядки пешком до самого Зоттона.

Мальчишки вновь захохотали, а маленький Вьюрок смеялся громче всех, не сводя при этом с девушки восхищенных глаз. Он обожал Эллу. Несмотря на то, что она на самом деле была принцессой славного Побережья и дочерью Правителя Гора, простых мальчиков из рыбацкого посёлка это нисколько не смущало. Для них она всегда оставалась "своим парнем", и в приливе чувств Волик ухватил Эллу под руку и прижался носом к её плечу.

Некоторое время четвёрка сидела в тишине, передавая трубку друг другу. Потом принцесса задумчиво посмотрела на начинающее краснеть небо.

– После полудня будет гроза, – сказала она, как бы сама себе, ни к кому не обращаясь.

– Да… – отозвался Винни, и в глазах его мелькнуло беспокойство. – Хоть бы папа с Берном успели вернуться!

Молчун Кито бросил на товарища быстрый взгляд и опустил голову. Вешние грозы на Побережье были страшны, и отец Кито погиб именно во время грозы, после того как в борт его шлюпки ударила молния. Все об этом знали, и в воздухе повисла неловкая пауза.

– А куда отправился Берн? – нарушила молчание Элла, и Волик тут же с готовностью встрепенулся.

– Папа взял его с собой к Алой Бухте, – похвастался он. – В первый раз! Берн сказал, что самые большие и красивые жемчужины он оставит для тебя.

Старший брат укоризненно покачал головой.

– Волик! О, Духи Моря, и какой же ты болтун!

Элла запрокинула голову и расхохоталась.

– Передавай Берну вот это, Волик! – и она послала мальчику воздушный поцелуй.

– Наш старший брат в тебя влюблён, ты знаешь это? – поинтересовался Вьюрок. Элла рассмеялась вновь:

– Влюблен? И что с того? Да в меня влюблены две трети Побережья, – ответила она. – И половина Западных Степей и Восточных Холмов. Разве я в этом виновата, скажи мне?

– А ты выйдешь замуж за Берна? – проигнорировал её вопрос Волик, и после этих слов Элла прямо-таки загнулась от хохота.

– Да успокоишься ли ты когда-нибудь? – разозлился на братишку Винни. – Нет, это не ребёнок, это какое-то наказанье! Никто не позволит Берну жениться на принцессе, и перестань нести всякую чушь.

– Почему не позволит? – не унимался Вьюрок.

– Потому что! Потому что никто не скрещивает королевских кобылиц с рыбацкими мулами! Потому что ещё немного – и ты у меня точно выпросишь!

– Оставь его, Винни! – сквозь смех вступилась за малыша Элла. – "Не скрещивает"! О-ой, я не могу! Где ты этого нахватался? Слушай меня, молокосос: если я чего-то захочу, то никто мне не сможет запретить…

Тут она хитро прищурилась:

– Но у вашего Берна нет переднего зуба, потому он меня не интересует, – и захохотала опять.

– Подумаешь, напугала, – Винни показал ей язык. – Больно нужна нашему брату жена, дымящая, как труба ткацкой фабрики Муради-ата!

– Что-о-о? – глаза Эллы округлились. – Это навозная муха тут что-то прожужжала, или мне померещилось? А не хочешь ли ты искупаться, Винни?

Винни засмеялся и кинулся бежать, но Элла оказалась проворнее. Она обогнула рубку и выскочила ему наперерез. Винни, не ожидавший такого поворота событий, не успел вовремя сменить курс и врезался прямо в девушку. Элла ухватила его одной рукой за шиворот рубашки, а второй – за штаны чуть пониже пояса, и потащила к борту корабля.

– Элла, не надо, прошу тебя, перестань! – Винни задыхался от смеха.

– Вот так, маленький чертёнок! Сейчас я скормлю тебя каракатицам.

Мгновенье – и девушка уже держала мальчика над морем за одну ногу. Винни извивался и верещал.

– Нет! Нет, Элла, я больше не буду!

– Немедленно извиняйся! – велела принцесса.

– Извиняюсь, извиняюсь! – завопил Винни. – Душевно извиняюсь!

– Скажи, что больше никогда такого не произнесёшь.

– Никогда-никогда! Чтоб у меня вырос хвост, как у старого чёрта Леонидия!

– Скажи, что я – самая красивая девушка из всех, живущих на свете, и нет никого прекраснее меня. Немедленно говори, а не то полетишь купаться!

– Да! Да! – изо всех сил закричал Винни, весь красный от натуги вперемежку со смехом. – Да, Элла Доминика Лангрин, дочь великого Гора, ясноокая принцесса славного Побережья! Ты самая прекрасная девушка, и краше тебя нет никого, и никогда никого не было и не будет. Отпусти же меня, нет больше моих сил, так висеть!

– То-то же, – назидательно сказала Элла. После чего подхватила мальчика за вторую ногу и бросила его на палубу, с такой лёгкостью, словно он весил не больше котёнка. – И не смей больше дерзить мне, маленький негодник!

– С тобой шутки плохи, принцесса, – пробормотал Винни, поднимаясь на ноги, подтягивая штаны и поглаживая мягкое место. При падении он приземлился как раз на него, но сильно не ударился, поскольку Элла предусмотрительно швырнула мальчика прямо в середину большой кучи сваленных на палубе старых рыболовных сетей.

– Ты такая сильная Элла! – подбежавший Волик восхищённо глядел на девушку во все глаза. – И такая красивая! Я бы сам женился на тебе, если бы был постарше.

– Вы только посмотрите на этого пострелёнка! У него в голове одни девочки, – снова развеселилась Элла. – Что из тебя вырастет, Волик? Винни, в кого он у вас такой?

– Мама говорила, что наш дедушка Мумо был тот ещё ходок, – по-взрослому заметил Винни и скрестил руки на груди.

– "Мумо". Ну, надо же, – Элла покачала головой и хлопнула Вьюрка по плечу. – Ладно, приятель! Если в ближайшие десять календарей я не найду себе никого подходящего… пожалуй, подумаю над твоим предложением.

Мальчик расцвёл, но теперь захохотал его старший брат.

– Ой, Элла! С тобой никогда не соскучишься.

– Вот ещё! – фыркнула принцесса. – Я родилась на этот свет вовсе не для того, чтобы помирать со скуки. Запомните это, молокососы! И если наступит тот день, когда я скажу вам, что мне стало скучно жить, можете сразу пристрелить меня. Потому что это будет означать, что с Новым Миром покончено.

Она хотела что-то добавить ещё, но в это время послышался крик со стороны берега.

– Кто это там орёт? – поинтересовался Винни.

Вся компания переместилась к противоположному борту корабля. Невысокий, плотненький человечек в широких шароварах и красной шапочке стоял на торчащем из воды валуне, размахивал руками и выкрикивал что-то неразборчивое. Элла скорчила недовольную мину.

– Это Глок. Кажется, я зачем-то понадобилась Правителю. Извини, Волик, но свадьбу придётся отложить.

Размашистым шагом девушка пересекла палубу и очутилась на корме. Там, за бортом задней части корабля, покачивался на волнах привязанный тросом деревянный плотик – именно на нём Элла и добралась до "Смелого". Поперёк плота лежало весло.

Принцесса спустилась по верёвочной лестнице и, к тому моменту, когда запыхавшиеся мальчики добежали кормы, уже стояла на плоту, помахивая друзьям рукой. Мальчишки замахали в ответ.

– Забегай к нам вечером, Элла! – крикнул Вьюрок и при этом так сильно перегнулся через борт, что едва не свалился в воду, благо, старший брат вовремя схватил его за пояс штанов. – Увидишь, какие подарки приготовил для тебя Берн!

– Обязательно забегу! – прокричала снизу Элла и ударила веслом по воде. Поток солёных брызг окатил мальчишек, и они со смехом и визгом скатились на палубу. Маленький плот дал сильный крен, но Элла каким-то чудом удержалась на ногах. – Удачного улова, малявки-и-и!

Плотик понесло к берегу, где скакал на месте и всё больше неистовствовал Глок. Правитель Побережья срочно возжелал видеть свою дочь, и слуги уже успели безрезультатно исколесить весь город в её поисках. Но разве дано было хоть одному смертному знать точное месторасположение этого дьяволёнка, по непонятной причине принявшего обличье прекрасной девушки? Принцесса Элла Доминика с раннего детства была слишком своенравной и независимой, а к тому же обладала воистину удивительным даром перемещаться в пространстве с невиданной скоростью и оказываться в самых неподобающих для королевских особ местах.

Глава 2

Алана очнулась в полной темноте, лёжа на земле, и в первые несколько минут даже не могла вспомнить своё имя, не говоря уже о том, как она здесь очутилась.

Голова кружилась и болела. Ощупав лоб, девушка обнаружила на нём большую ссадину – кажется, падая, она хорошо приложилась о камень. Кровь на ране уже начала запекаться.

Кое-как ей удалось приподняться и сесть, но встать Алана не решалась, просто сидела и с тревогой оглядывалась по сторонам. Разглядеть что-то в темноте было трудно. Потихоньку начала возвращаться память, а вместе с ней – все события прошедшего дня. С того момента, как она увидела в окно соседку Ксюшу, усаживающуюся в новенькую "Шкоду", и до того, как побежала по ночному лесу от жуткого чудовища, которое на её же глазах убило другое чудовище – не менее жуткое, несмотря на человеческое обличье.

Но как она оказалась здесь? Этого Алана вспомнить не могла.

Она сунула руку в карман. Мобильник оказался на месте, и даже нисколько не пострадал при падении – "проклятые капиталисты" (привет, папа!) делали крепкие телефоны. Хотя толку от него всё равно было мало, на дисплее высветились всего три слова: "Нет сигнала сети".

Но, по крайней мере, телефон можно было использовать в качестве фонарика. Посветив вокруг, она обнаружила справа и слева от себя неровные стены из минерала, похожего на известняк, а над головой – каменный свод со свисающими сосульками. Сталактиты? Алана порылась в своей голове, пытаясь выудить из памяти познания в палеонтологии. Раньше она ничего не слышала о существовании пещер в их пригородном, состоящем в основном из берёз и осинок, лесу.

Однако…

Тем временем в голове окончательно прояснилось и до неё, наконец, начал доходить весь ужас произошедшего. Обрывки воспоминаний приобрели оформленные очертания, и внезапно Алана покрылась холодным потом. А ведь она действительно родилась в рубашке!¹ Избежать каким-то чудом смерти (и ещё бог знает чего) от лап маньяка, да к тому же и…

Женщина. Женщина, попавшая под колёса автомобиля, в котором вёз её убийца. Перед глазами отчётливо всплыла ощеренная морда с длинными окровавленными клыками и серебряные бельма-глаза. Кошмар из голливудского фильма ужасов. Кто она? Кем она была и откуда появилась?

Озноб пробил Алану до самых костей, и она поразилась самой себе – как у неё хватило сил бежать, почему вообще она не умерла на месте от разрыва сердца?

А теперь самое главное. Разве подобное создание имело право на существование в её мире?

Разум противился дать на этот вопрос положительный ответ. Да, она могла поверить в то, что ей не посчастливилось напороться на серийного убийцу, за которым охотился весь уголовный отдел. Кто-то когда-то вытягивает чёрную карту в лотерее под названием "Жизнь". Это страшно, это жестоко и зачастую совершенно несправедливо.

Но, по крайней мере, это понятно и в какой-то мере объяснимо.

Но вампир, прогуливающийся по лесу? Или кем она там была?

Алана прижала ноги к груди и обняла их, пытаясь согреться. Её колотило. Холодно, так ужасно холодно! Зря она послушалась Мазуро, и не взяла из дома куртку.

И одновременно она понимала, что мёрзнет не от температуры окружающего воздуха. Несмотря на то, что нынешний апрель не баловал особой жарой, в пещере было достаточно тепло. Морозило её от страха за собственный рассудок, с которым (она чувствовала это) творилось что-то неладное.

"Вампиров не существует!.." …точно так же, как и оборотней, русалок, домовых… кого там ещё она знала из нечисти? Да, конечно, в детстве она верила в Деда Мороза со Снегурочкой, лет до четырёх, наверное. Пока однажды Лёлька не дёрнула явившегося к ним с подарками Дедушку за бороду. Сделала она это так резко и неожиданно, что "Дед Мороз" не успел вовремя среагировать, и Алана с изумлением узнала в нём соседа с первого этажа, который парой дней раньше вместе с папой устанавливал в их квартире ёлку.

Кстати, факту "ненастоящести" Деда Мороза Лёлька расстроилась гораздо больше, чем она сама. Алана вспомнила – совершенно не к месту – что сестрёнка даже расплакалась тогда, хотя обычно из неё и слезинку невозможно было выдавить. До самого последнего момента Лёлька хотела верить в чудеса. Но тогда ей было всего четыре, и…

– Бред какой-то, – пробормотала Алана. Собственный голос в полнейшей тишине прозвучал будто чужой, и даже слегка её напугал.

Нет, она не могла, никак не могла встретить в лесу настоящего вампира. Существо, являющееся плодом воображения какого-то сказочника с неуёмной фантазией, создание, которого не может быть просто потому, что его НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ВООБЩЕ! Вампиров не существует! Но …что, же это было тогда? Там, на дороге, под огромной круглой луной? ЧТО убило Соломатина и сосало его кровь?

– Или всё это – только сон? – спросила Алана у самой себя.

Объяснение показалось ей вполне логичным. Всё произошедшее ей приснилось – и Петька со своими ненормальными родителями, и громила – "качок", и вредная соседка, и весельчак Мазуро, и омерзительный Соломатин… ничего этого не было, и скоро она проснётся в своей постели под пледом с розовыми цветами.

Подумав так, она почти вздохнула с облегчением. Это сон, всего лишь сон, так оно и есть, вне всякого сомнения, …но, однако какой, же он выдался, на сей раз яркий и реалистичный! Если не брать в расчёт ожившего мертвеца, всё казалось таким настоящим…

Включая головную боль и запёкшуюся кровь на лбу.

Изо всех сил, пытаясь не расплакаться от страха, Алана вновь оглядела тёмные стены вокруг себя. "Я уже хочу проснуться, – подумала она с тоской. – Мне совсем не нравится этот сон, да и вредно, наверное, спать столько времени?"

А ещё безумно хотелось пить. Во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Ни разу в жизни до этого момента её не мучила во сне такая жажда. Это вообще-то нормально для сна, или?..

Будто в ответ на вопрос внезапно ожил в руке телефон. Нежная трель прозвучала в тишине раскатом грома, и от неожиданности Алана выронила мобильник на землю. Но тут, же схватила обратно и уставилась на дисплей. Господи, да это же будильник! Она почувствовала металлический привкус во рту. Половина седьмого, сегодня понедельник, значит, пора умываться, принимать душ, завтракать и отправляться на занятия в универ.

…Боже, какой универ? Какой душ? Воспоминание о душе вызвало у неё отнюдь не самые приятные ассоциации с Чистюлей. Алана вскочила и в ужасе заметалась по пещере, спугнула парочку летучих мышей, прикорнувших над её головой, но, даже не заметила их. Так это не сон? Когда они с Соломатиным покидали отделение милиции, она взглянула на часы в коридоре – было без четверти двенадцать. Сколько времени она каталась по лесу с маньяком? Вряд ли больше часа, хотя тогда ей показалось, что целую вечность. Неужели всё остальное время она пролежала здесь, в "отключке"?

Или же она продолжает спать, и всё это, включая звонок будильника – тоже сон? Какой-то кошмарный, безумно длинный, и никак не желающий заканчиваться, сон?

Или не сон? Алана остановилась, пытаясь утихомирить отчаянно колотящееся сердце и привести в норму сбивчивое дыхание. А если не сон, тогда что?

Вывод напрашивался не слишком приятный – если она не спит, тогда, очевидно, просто-напросто сошла с ума. И на данный момент на самом деле лежит себе преспокойненько в ближайшей психиатрической лечебнице, привязанная к койке смирительной рубашкой, и видит галлюцинации.

– А ну-ка, стоп! – сказала она себе. – Немедленно прекрати!

Сказать-то сказала, но что толку от этих слов? Приказывать самой себе она так и не научилась. Алана попыталась вызвать в голове образ Полины. Железной, несгибаемой Полины, ни при каких обстоятельствах не позволяющей никому удариться в панику. И воображаемая Полина не заставила долго себя ждать.

"Успокойся, девочка моя! – сказала директриса, возникнув из темноты. – Ты не могла сойти с ума. Сумасшедшие никогда не задумываются над тем, насколько они нормальны. Всё что они видят – беспрекословная реальность. Для них, естественно".

Да, теперь ей начало казаться, что она где-то читала о таком. Или слышала на лекциях. Психи всегда считают себе абсолютно нормальными… и если она начала задумываться о целостности своего рассудка то, должно быть, с ним всё в порядке.

Пока. Она отнюдь не была уверена, что такими темпами это продлится долго.

"Ни в коем случае не поддавайся панике! – конечно, что же это за Полина без своей излюбленной фразы? – Паника – твой злейший враг, никогда не забывай об этом. Сядь, и спокойно подумай о том, что делать дальше. Торопиться некуда".

Алана в растерянности топталась на месте. Действительно ли ей некуда торопиться?

Допустим, Чистюля Соломатин уже вряд ли сможет кому-нибудь навредить. А как насчёт?..

"А как насчёт женщины-монстра? Ты уверена, что её нет где-то поблизости?"

О боже! Это же Лёлька! Ещё одна воображаемая попутчица. Кажется, в этой пещерке собирается занятная компания. А ты всё ещё уверена, что не сошла с ума, девочка моя?

"Алана, не вздумай садиться! Уходи с этого места. Нельзя здесь оставаться, здесь может случиться что-то плохое".

"Уймись, девчонка! – в голосе Полины проскальзывает плохо скрываемое раздражение. – Тебя здесь нет. Займись своими делами, и оставь нас в покое!".

"Тебя здесь тоже нет, пиявка! Отстань от моей сестры! – огрызается Лёлька. – Не слушай её, Алана, она врёт тебе, и врала всю жизнь!"

Алана в изумлении переводит взгляд с Полины на Лёльку и обратно. Она не сошла с ума. Это просто… нервы, да. Нервы.

"Алана, не стоит торопиться. Присядь и подумай!"

"Алана, иди!"

"Подумай!.."

"Иди!"

– Да замолчите вы обе! – кричит Алана и зажимает руками уши.

******

Когда-то давно, ещё в детстве она придумала себе такую игру – вызывала в памяти образы знакомых людей и позволяла им говорить всё, что в голову взбредёт. Став постарше, правда, начала задумываться, а не грозит ли ей такая забава раздвоением сознания? Но остановиться уже не могла – слишком яркими и живыми получались подчас её герои, а то, что они несли, порой доводило до безудержного смеха. Хотя иногда… иногда они даже говорили вполне разумные вещи.

Но только не сейчас. Слушать препирательства двух этих дам, было выше её сил.

Голоса исчезли – и это лучшее, что они смогли для неё сделать. Алана постояла немного в тишине. Взвесила в голове все плюсы и минусы создавшейся ситуации. Плюсов было немного – она была (самый главный плюс) жива, и она была одна.

А минусы… В минусы, положа руку на сердце, ей ничего не стоило записать всё остальное. Но о них вполне можно было подумать и на ходу, потому что – прости, Полина – на сей раз, она собиралась последовать совету сестры. В конце концов "Движение – жизнь". Разве не этот лозунг она видела два раза в неделю на стене любимого тренажёрного зала?

Хотя на самом деле, не такого уж и любимого. К спорту Алана никогда особо не тянулась, но попробовала бы она признаться в том Полине!

– И куда же мне идти? – робко спросила Алана у каменного свода. – То есть, в какую сторону?

Каменный свод хранил тягостное молчание. Молчали и её вымышленные компаньонки – то ли обиделись за беспардонное вмешательство в свою задушевную беседу, то ли просто сами не знали ответа. Алана прислушалась опять, и вскоре ей показалось, что где-то вдалеке она слышит звук капающей воды. Что ж, это было уже кое-что.

– Движение – жизнь, и вода – тоже жизнь, – рассудила Алана и направилась на звук. Тем более что и выбор был у неё не слишком большой.

******

Алана шла вперёд, по пещере, навстречу чему-то, чего не могла себе даже представить. По пути подсвечивала под ноги телефоном и не уставала благодарить Провидение, заставившее её (совершенно случайно) засунуть его в карман перед выходом из дома. Позвонить она по-прежнему никуда не могла (унылая надпись "Нет связи" не оставляла надежды), но зато ощущение рабочего телефона в руке придавало уверенности. Всё-таки, какая никакая, но это была ниточка, связывающая её с реальным миром.

Довольно скоро глаза привыкли к темноте, и она уже спокойно различала очертания стен и свисающих с них сталактитов и летучих мышей. Некоторые из этих рукокрылых, потревоженные шорохом, срывались с места и проносились прямо над её головой, но Алану больше не пугали. После маньяка Чистюли и ожившего трупа они казались ей даже милыми. Опять же, какая – никакая, но компания.

В одном месте Алана обнаружила в каменной стене небольшое отверстие, похожее на нору. "Пещера в пещере", – подумала она и неожиданно хихикнула.

Интересно, живёт ли там кто-нибудь? Взрослому человеку, конечно, в эту дыру не поместиться, но вот ребёнок пролезть вполне бы мог. А вампир? Алана поёжилась от этой мысли.