Седьмая принцесса Ганзурии, или Сказка для больших девочек №5

Мел поиграла бровями.

– Общение с бабулей пошло тебе на пользу, – заметила она.

В этот момент за спиной у нее распахнулась дверь, и в комнату вошел ее муж.

– Ну, здравствуй, беглец, – сурово поздоровался он.

Да уж, похоже, его прощение еще придется заслужить.

– Послушай, Люк, я не хотел вас подставлять, – примирительно произнес я. – Просто…

– Просто тебе шлея под мантию попала, – закончил он за меня. – Только покажись в Кервеле, я тебе устрою.

Хорошо, что я давно его знаю. Конечно, он сердит, особенно из-за Мел, но, думаю, на радостях от встречи все-таки простит меня.

– Дорогие мои, я очень виноват, и прошу прощения. Но, если бы я не сбежал в Ганзурию, – тут я не удержал улыбки, – я бы не встретил любовь всей своей жизни. Вы представить не можете, как мне повезло.

Супруги переглянулись.

– Бабуля рассказала, – заверила сестра. – Мы очень рады за тебя, Миркус.

Ее муж притворно нахмурился и показал мне кулак за ее спиной. Я с умилением смотрел на них.

– А где же Хеленна?! Куда вы спрятали мою кнопку?!

Они снова переглянулись.

– Плетет венок новой подружке, – фыркнул Люк.

Я вопросительно взглянул на Мел.

– Твоей жене, – пояснила она. – Готовится к встрече. И не сомневайся, мы будем в Окмене, когда вы приедете. Кто-то же должен поддержать «неподготовленного зрителя» при встрече с нашей матушкой.

У меня комок встал в горле.

– Спасибо, сестрица, – прошептал я. – Буду должен.

– Да ты с ней за всю жизнь не расплатишься, – проворчал зять.

В итоге мы все рассмеялись и попрощались уже совсем по-дружески.

Я рассеянно смотрел в окно, когда дверь еле слышно отворилась, и в комнату вернулся епископ.

– Вы поговорили с родителями? – подходя, он обеспокоенно заглянул мне в лицо.

Я улыбнулся.

– Конечно, – успокоил я. – И не только. Но Вы были совершенно правы, это следовало сделать. И отец выдал мне карт-бланш. Правда, не могу сказать, что матушка в восторге. Но, Вы же в курсе, не женщины правят в Окменском королевстве.

Епископ понимающе кивнул.

– Недовольство ее величества предсказуемо, – дипломатично заверил он. – Но, думаю, принцесса Амира сумеет растопить лед. Она в высшей степени разумная девушка.

Я сделал «круглые глаза».

– Мне это уже известно, – сказал я. – Но откуда об этом знаете Вы?!

Служитель церкви смотрел на меня с мягкой отеческой улыбкой.

– Не все подданные Повелителя ходят для молитвы в мечеть. Случаются и приверженцы нашей веры, – намекнул он.

Догадавшись, что епископ связан тайной исповеди, я перевел разговор на предмет, куда более меня занимавший.

– Ваше преосвященство, матушка в разговоре упомянула, что бывала в этом костеле, – я взглянул на него. – Но что она здесь делала?!

Местный первослужитель пожал плечами.

– То же самое, что будет делать здесь завтра Ваша невеста, – степенно объяснил он. – Принимать крещение и получать новое имя.

Я хлопал глазами пока до меня не дошло.

– А я как-то и не задумывался, что для счастливой супружеской жизни мало только любви, еще и единство веры необходимо, – пробормотал я. – Впрочем, стоило догадаться. Зато теперь я знаю: от кого моя мать получила такое чудесное окменское имя.

Епископ польщенно поклонился.

– Каюсь, я не спрашивал мнения его величества, просто подобрал ближайшее по звучанию. Может быть, у Вас есть пожелания на этот счет?!

Я слегка растерялся. Решать такой важный вопрос за невесту я не хотел.

– А почему бы Амире не оставить свое настоящее имя?! – спросил я. – Оно мне очень нравится.

Его преосвященство успокаивающе похлопал меня по плечу.

– Вы можете называть ее, как захотите, – разрешил он. – Но будущая королева должна носить имя, звучащее ее подданным знакомо и понятно. Зная, что чужестранка приняла их веру и зовется по-окменски, народ будет к ней много лояльнее.

Его логика была безупречна. И я не мог не согласиться.

– Вы, безусловно, правы, – признал я. – Но, пожалуй, я не хотел бы брать на себя такую ответственность.

Священник едва заметно усмехнулся.

– Предпочитаете возложить ее на меня?! – сыронизировал он. – Что ж, мне не привыкать. Тогда я нареку ее Дамиррой.

Я попробовал имечко на вкус.

– А что?! Миркус и Дамирра, звучит неплохо, – одобрил я. – Думаю, ей понравится.

Договорившись с епископом о деталях бракосочетания, я вышел из костела и направился к ожидающему Шарифу. Вкратце поведав о переговорах с родными, я попросил проводить меня к придворному ювелиру. Принц вопросительно взглянул на меня, пришлось объяснить свой интерес.

– Ты, наверняка, знаешь, что согласно нашим традициям, жених должен надеть невесте на палец обручальное кольцо. В отличие от меня, мой отец родительского благословения не спрашивал, поэтому обручальное кольцо женщин Окменской династии осталось у королевы Мариссы. Кстати, сейчас оно принадлежит моей сестре, так захотела бабушка. И поскольку отец сам покупал своей невесте кольцо, я хочу последовать его примеру.

Шариф понимающе кивнул.

– Наш Гафар, конечно, талантливый мастер. И он выберет из своих творений для Амиры уникальное кольцо, но… – он с сомнением посмотрел на меня.

Я удивленно вскинул брови.

– Есть иные предложения?!

Принц хитро усмехнулся.

– Полагаю, для переговоров ты активировал магический шар своим персональным амулетом, – полувопросительно сказал он, и я кивнул. – Покажешь?!

Не понимая: к чему он ведет, я вытащил из-за пазухи кулон на цепочке. Он в ответ продемонстрировал мне свой.

– Обрати внимание, Миркус, твой серо-зеленый, мой – коричневый, а, на самом деле, камень один и тот же, – просветил он. – Это туранский алмаз. Он меняет цвет в зависимости от цвета глаз своего носителя, говорят, он обладает еще какими-то магическими свойствами. Он очень редкий и дорогой, но, думаю, по особому случаю можно и разориться.

Я благодарно улыбнулся.

– Веди, Шариф, – предложил я. – Посмотрим, существует ли кольцо, достойное твоей несравненной сестры.

Мы зашли в небольшую, но усиленно охраняемую лавочку в центре города. Местный наследник пошептался с хозяином, и спустя минуту на прилавок был выложен черный бархатный футляр. Продавец, почтительно поклонившись, распахнул его, и нашим взорам предстало потрясающее великолепие. Не знаю, почему отец не купил матушке что-то подобное. Может, у нее просто не было такого внимательного любящего брата. Кольца были восхитительны, бриллианты переливались, бросая на стены разноцветные блики.

– Камень прозрачен, видишь?! – привлек мое внимание голос Шарифа. – Но стоит взять его в руки, он изменится.

Принц надел на мизинец изящный перстень и, действительно, прямо на наших глазах камень постепенно темнея, окрасился в шоколадный цвет. Я был в восторге, представляя: как мой подарок заиграет на руке любимой. Короче, я не устоял, и вместе с кольцом купил еще и серьги.

Мы степенно возвращались во дворец, разговаривая о предстоящем празднике. Вы не поверите, но мы ходили по Ганзури без всякой охраны. И меня поражала та искренняя радость, с которой народ приветствовал наследника. Его узнавали, кланялись, но подобострастия или страха я не заметил. Он улыбался всем спокойно и доброжелательно. И скажу честно, мне было завидно. Не то, чтобы я был монстром, от которого встречные бросались врассыпную, но такого отношения подданных я, похоже, еще не заслужил. Это мне информация к размышлению, и к действию.

Меж тем Шариф просвещал меня относительно местных свадебных традиций.

– Видишь ли, Миркус, по нашим канонам жених не видит невесту до первой брачной ночи, – рассказывал принц.

Тут я вынужден был его прервать.

– Как это?! Получается, что ты берешь кота в мешке?! Вернее, кошку.

Наследник рассмеялся.

– Бывает и так, – согласился он. – В Ганзурии все решают старшие. Приглашенная сваха составляет брачный договор, отцы обсуждают его между собой, и вот ты оказываешься в постели с совершенной незнакомой девицей. А за последним у нас следят очень строго. Я тебе уже говорил, что нашим красавицам не дозволяется показывать лицо посторонним мужчинам. И то, что ты увидел Амиру до свадьбы, просто удачное стечение обстоятельств и ее сумасшедший характер. Отец души в ней не чает, поэтому ей многое сходит с рук. У нас даже замужняя женщина может открыть лицо только с позволения мужа. Или в кругу семьи.

Я слушал его очень внимательно, опасаясь совершить какую-нибудь досадную оплошность.

– Постой, – остановил я его. – А как же те девушки, что танцевали перед нами?!

Шариф усмехнулся.

– Это же одалиски, – хмыкнул он. – Красота – их главное оружие. Ею они и привлекают к себе мужчин. Но, опять-таки, заметь, Амира участвовала только в танце с никабами. Это такие покрывала на голову, – пояснил он, и я в ответ кивнул, показывая свою осведомленность. – Кстати, о традициях. На церемонии будут присутствовать мои младшие сестры, те самые, с которыми я предлагал тебе познакомиться. Вот они-то как раз девушки, свято чтящие обычаи, поэтому одеваются соответствующе. Но, если бы ты согласился тогда на встречу, единственное, что увидел: две фигуры, облаченные в паранджи. Паранджа – это что-то вроде мешка для кошки, – фыркнув, объяснил он.

Я сопоставил всю полученную информацию и нашел несоответствие.

– Что-то не сходится, – решительно заявил я. – Если у вас здесь такие строгости, как же отец умудрился лицезреть матушку до свадьбы?! А то, что все было именно так, я знаю точно.

Наследник от души развеселился

– Ты не поверишь, Миркус, но это уже стало чем-то вроде сказки, – развел он руками. – Эту историю рассказывают теперь маленьким принцессам на ночь.

Мне стало интересно.

– Я тоже сказки люблю.

Шариф не заставил себя упрашивать.

– Вкратце дело обстояло так, – начал он. – Высокий окменский гость, прогуливаясь по дворцовому парку, услышал дивное пение и, подойдя поближе, узрел в окне Малого дворца необыкновенную красавицу, занятую рукоделием и напевающую нежнейшим голоском. Девушка почувствовала его восхищенный взгляд, подняла глаза, смутилась и убежала. Как человек решительный, король Келеус немедленно отправился к Повелителю и попросил руки неизвестной ему принцессы. И едва отец будущей невесты определился, о которой из его дочерей идет речь, разрешение на брак было дано. Правда, девчонкам, помешанным на романтике, все это повествуется возвышенно и красочно. Но разве родители не рассказывали тебе сами?

Я пожал плечами.

– Честно говоря, я и не спрашивал. Но то, что они любят друг друга, я вижу всю свою жизнь. Это порой удивляет меня до невозможности. Они абсолютно разные, но огонь между ними горит до сих пор.

Принц кивнул.

– В контексте пожара и прочих бедствий, – он слегка откашлялся. – По закону на бракосочетании должна присутствовать вся королевская семья. Но на этот раз решено сделать исключение, – и видя мое недоумение, он пояснил. – Видишь ли, Владыки Морей легко читают мысли окружающих, а гарем Повелителя в полном составе яростно ненавидит и принцессу Луджин, и ее дочь. Трудно осуждать моего отца за то, что он абсолютно не готов стать четырежды вдовцом, к тому же лишиться своих старших дочерей. Единственная из них, кто будет присутствовать на церемонии, моя родная сестра, она в детстве опекала твою невесту, поэтому дружеские отношения между ними сохранились и после замужества Самины. Теперь ты в курсе, почему круг приглашенных будет довольно узок. Повелитель никоим образом не желает обидеть своего будущего зятя, – он изобразил легкий поклон. – Просто пытается сохранить остатки когда-то большого рода эль-Ганзури.

Я прижал руку к сердцу.

– Передай мудрейшему Умару, что я все понимаю.

Принц улыбнулся.

– Но камерность самой церемонии совсем не означает, что и праздник будет таким же, – рассмеялся он. – Только хочу предупредить, мужчины и женщины у нас веселятся по отдельности. И если торжество у Повелителя ты можешь себе представить, то чем будут заняты в это время мои сестры, я поведать тебе не могу. Сам не знаю.

Из моей груди вырвался тяжкий стон.

– Значит, даже после того, как Амира официально станет моей женой, я должен буду еще несколько часов пировать в компании малознакомых мужчин, созерцая прелести наложниц твоего отца?! Тебе не кажется, что это слишком суровое испытание?!

Шариф сочувственно похлопал меня по плечу.

– Что поделать, брат, традиции. Но думаю, отец проявит снисхождение и отпустит тебя пораньше.

За разговором мы и не заметили, как вернулись во дворец. В это вечер я не видел больше своей ненаглядной, хотя признаюсь, ожидал ее с нетерпением, то посматривая в распахнутое окно, то прислушиваясь к шагам в коридоре. Но, похоже, свадебная кутерьма увлекла мою Амиру в свой водоворот. Она так и не появилась. Как не появилась и на следующий день, передав через брата свои сожаления и уверения в том, что находится в исключительно дамском обществе, которое измывается над ней, как может, готовя к предстоящему замужеству.

В ответ на мое любопытство Шариф развел руками.

– Даже не спрашивай, – попросил он. – Сам увидишь. И не волнуйся, в костеле сестрица уже побывала, я сам сопровождал ее туда на рассвете.

Мне исключительно повезло, что принц согласился провести этот день со мной, иначе я сошел бы с ума от нетерпения и переживаний. Мы гуляли с ним по парку, и он рассказывал мне о жизни Малого Дворца. Тогда я и узнал, что незнакомых мне принцесс-близняшек зовут Ламис и Малика. И о том, что они, невзирая на строжайший запрет своей матери, с раннего детства тайком дружат с Амирой. И о том, что именно она показала брату скрытый проход в скале, через который убегала от издевательств старших сестер. И о том, как он тайком приносил сладости наказанной за шалости сестренке, когда ту запирали в комнате.

Я с интересом слушал его рассказы. Мне хотелось знать о ней все: что она ест на завтрак, какие любит цветы, какие книги читает. И мне чертовски повезло с источником информации. Иногда Шариф смущенно замолкал, явно размышляя о лояльности по отношению к сестре. Но, видимо, я сумел убедить наследника в своей любви к русалочке, поэтому узнал много нового и интересного.

Интуиция не подвела меня с самого начала. Моя ненаглядная оказалась именно такой, как я и думал. Доброй, отзывчивой, всегда готовой прийти на помощь, и это несмотря на ту откровенную неприязнь, которую выказывало ей большинство обитателей дворца. Кроме того, она проявила себя изрядной проказницей. Ее выходки были забавны, и хотя имели порой разрушительные последствия, никогда не несли в себе злого умысла. Виновница раскаивалась всегда так искренне и трогательно, что сердиться на нее долго было немыслимо.

Я не знаю, можно ли влюбляться постепенно, у меня не было опыта по этой части, но с каждой минутой я любил ее все сильнее. Я даже поймал себя на том, что мне трудно дышать без нее, воздух становился тягучим и вязким, грудь вздымалась с трудом. Для того чтобы жить, мне нужна была она, моя Амира.

Я плохо спал в эту ночь, так боялся проспать, что вставал едва ли не каждый час. Но вот солнце своими лучами сначала озарило, а потом и согрело благословенную землю Ганзури, и я понял, что день этот настал, и он будет долгим.

Честно говоря, я плохо помню, что делал в это утро. Полностью я осознал себя уже стоя в тронном зале и сначала испугался: подобающе ли я одет. Я украдкой оглядел свой наряд и успокоился. Видимо, привычка взяла свое, и я все сделал правильно.

Стараясь дышать медленно и глубоко, чтобы унять бешено бьющееся сердце, я начал разглядывать присутствующих, которых, действительно, было немного. Чета Морских владык, родители Амиры, умопомрачительные красавцы Мансур и Анвар, и наследник, стоящий рядом с тремя невысокими фигурками, с головы до пят скрытыми в просторные цветные покрывала. Перед нами, но в отдалении друг от друга, расположились два священнослужителя. Имам красовался в высокой чалме и золотистом подобии халата с белыми рукавами, епископ, напротив, в своем пурпурном одеянии выглядел подчеркнуто строго.

Повелитель Умар едва заметно кивнул, и местный иерарх сделал знак младшим принцам, которые, подойдя, приняли из его рук свернутое полотнище. Я с интересом наблюдал, как они разворачивают его, отгорождая меня от входной двери. Стоило импровизированной ширме занять свое место, как дверь чуть слышно скрипнула, впуская вместе с дуновением ветерка незримую мне пока невесту. Конечно, Шариф предупреждал меня, но я едва сдержался, чтобы не привстать на цыпочки и не заглянуть за эту эфемерную преграду.

Имам меж тем выступил вперед и принялся читать молитву, Суру из Священной книги, как объяснял мне вчера Шариф. Древне-ганзурийский оказался очень певучим языком со множеством гласных, и, хотя я ничего не понял, звучание мне понравилось.

– Согласен ли ты назвать эту женщину женой своей? – внезапно переходя на всеобщий, строго спросил он.

Хорошо, что я был морально готов.

– Да, – твердо заявил я.

Но этим он не ограничился и еще два раза повторял свой вопрос, я тоже не блистал разнообразием, давая положительный ответ. Потом он обратился к невесте. Вы не поверите, но за стуком своего сердца я еле расслышал Амирино «да», однако имам и ее заставил дважды подтвердить свое согласие «назвать этого мужчину мужем своим». После безуспешных попыток подловить нас, местный первосвященник торжественно произнес:

– Да вручит Всевышний эту женщину этому мужчине, чтобы жить с ним в мире и согласии и продолжить род его.

Он видимо, хотел добавить что-то еще, положенное в таких случаях, но под суровым взглядом Морского Владыки стушевался и кивнул принцам. Уж не знаю, что именно прочел в его мыслях великий Баракат, но мне было не до того, потому что новоиспеченные родственники убрали полотнище, и взору моему предстала моя благоверная.

Теперь-то я знал, как называются местные одежды, и мог сказать, что на Амире был светло-зеленый хиджаб, полностью скрывающий фигуру, но лицо ее было открыто. И оно сияло. Мне показалось, что мир замер, что время остановило свой бег, когда мы взглянули друг на друга.

Но судя по деликатному покашливанию епископа, церемония еще не закончилась. Нам предстояло еще одно бракосочетание. Амира чуть заметно кивнула мне и вышла. Она появилась почти сразу, но уже в белоснежном хиджабе, и на голове ее красовалась голтопи, такая изящная шапочка вся расшитая жемчугом, нити которого свисали вокруг ее лица, словно бусы. На лицо спадала белая вуаль. Моя любовь подошла и встала рядом со мной.

Теперь я оказался едва ли не единственным, кто понял все сказанное до последнего слова. Но все собравшиеся почтительно внимали, отдавая дань уважения чужой вере. Епископ не стал мучить нас длинной проповедью, ограничась основными догматами.

– Согласен ли ты, Миркус Ок’Мена, взять в жены Дамирру эль-Ганзури, чтобы жить с ней в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас? – уже на всеобщем вопросил он.

Я едва дождался окончания фразы.

– Да, – мой ответ был по-прежнему тверд.

Епископ повернулся к невесте.

– Согласна ли ты, Дамирра эль-Ганзури, взять в мужья Миркуса Ок’Мену, чтобы жить с ним в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?

Я затаил дыхание.

– Да, – звонким колокольчиком прозвенел голос любимой.

Первосвященник чуть заметно улыбнулся.

– Обменяйтесь кольцами, как символами нерушимости ваших клятв.

Шариф, стоящий рядом, протянул мне бархатную подушечку, на которой сверкало и переливалось новое обручальное кольцо будущих королев Окменской династии.

Пальчики Амиры ощутимо дрожали, когда я взял ее за руку. Я не ошибся, туранский алмаз, постепенно темнея, стал бирюзово-синим, совсем как сияющие очи моей русалки.

Кольцо, которое надела мне Амира, выглядело слегка вычурным, на мой окменский вкус, творение придворного ювелира, как я узнал после. Но не это было главным его достоинством. Гораздо важнее оказались слова, которые любимая велела выгравировать на внутренней стороне: «вместе до последнего вздоха» поклялась мне бесценная.

Теперь мы стояли, держась за руки и любуясь друг другом.

– Правом, данным мне Создателем, объявляю вас мужем и женой, – провозгласил епископ. – А теперь жених может поцеловать невесту.

О, как я ждал этих слов! Я откинул вуаль. Амира положила руки мне на грудь и подняла голову, я склонился к ней, и наши губы встретились. Кажется, мы выпали из реальности, в которую нас вернул Морской Царь.

– Желаю осуществить все те фантазии, что мелькают в ваших головах, – смеясь, пророкотал он.

Файруза немедленно дернула его за рукав и укоризненно покачала головой.

– Лучше так: засыпать и просыпаться вам всю жизнь на одной подушке, – мягко улыбнулась мудрая царица.

Я не знаю, кто из нас покраснел больше. Я придержал Амиру за талию, почувствовав, как она дрожит. Мы боялись глаза поднять. Но, к счастью, нас спас Повелитель Умар. Он подошел к нам, одновременно обнял и дрогнувшим голосом пожелал:

– Счастья вам, дети мои. Здоровья и счастья.

И сразу шагнул в сторону, уступая место жене.

– Любви и терпения, – принцесса Луджин поцеловала в щеку сначала дочь, потом меня.

Шариф обнял сестру, легко коснулся губами лба, затем взял ее руку и вложил в мою.

– Теперь ты ее защитник, – дрогнувшим голосом произнес он. – Береги ее.

На глазах Амиры заблестели слезы, и она склонила голову. В этот момент к нам приблизились младшие принцы.

– Процветания Окменскому Дому, – Мансур смотрел строго между нами.

– И продолжения Окменской династии, – поддержал его Анвар.

Затем настала очередь принцесс. Сестра Шарифа подошла первой, одета она была в изумрудный хиджаб, лицо скрыто густой вуалью.

– Детей вам, здоровых и умных, – голос ее журчал, как горный ручеек.

Сестрицы-близняшки встали перед нами, держась за руки. Их паранджи цвета первой весенней зелени не позволяли даже догадываться о том, кто прячется внутри, но из-за плотных сеток поблескивали любопытные глаза.

– Пусть каждый день ваш будет светлым, – тихим голоском произнесла первая, должно быть, Ламис, старшая.

– Да минуют вас печали и напасти, – точно таким же голоском добавила вторая, Малика.

Нас еще раз поздравили священнослужители, и на этом официальная часть обряда была завершена. Я сердечно поблагодарил присутствующих согласно протокола, правда, вставил еще несколько слов от себя, выразив особое почтение морским Владыкам. После чего моя теперь уже жена виновато улыбнулась и позволила сестрам увести себя в неведомые мне дали. Моя же дорога лежала в Большой дворец, где Повелитель Умар устраивал прием по случаю свадьбы своей дочери.

Царь и царица покинули нас сразу после ухода Амиры, по-родственному расцеловав меня в обе щеки. Им явно доставляло удовольствие созерцать мое удивленное лицо, совершенно банальным образом уходя через дверь.

– А разве Великий Баракат не будет гостем своего зятя? – спросил я у Шарифа, когда мы, деликатно выйдя в коридор, ждали Повелителя, который попрощался с женой.

– Лишиться всех подданных разом мой отец тоже не готов, – спокойно объяснил принц. – И его тесть об этом прекрасно осведомлен.

Я недоуменно взглянул на него.

– Но ведь не все относятся к русалкам плохо. Твои братья, например.

Наследник закатил глаза.

– Да они света белого не видят за своей красотой, – хмыкнул он. – Их лучшие друзья смотрят на них из зеркала. Как тут заметить кого-то еще?! И потом, дело не только в принцессе Луджин или в Амире. Я тебе уже говорил, мы, земные, завидуем подводным. А для большинства это повод к ненависти и вражде.

Я не успел ответить, поскольку в этот момент в коридоре появился мой новоиспеченный тесть и жестом руки пригласил нас следовать за собой.

Я не буду описывать свадебный прием, все слилось в мешанину звуков и красок. Конечно, было много напыщенных тостов и многословных речей, танцы одалисок не поддавались описанию, но единственное, что я помню, это ожидание. Мне хотелось тишины и присутствия Амиры.