Tsitaadid raamatust «Любовная аритмия»
Когда недостатков наберется много, чаша весов перевесит, и она меня бросит. Нет, она не умеет бросать людей, не умеет делать им больно. Она предложит мне остаться друзьями. Ей будет больно, каждую минуту. Но мне будет больнее. Я не выдержу. У меня остановится сердце. Я не хочу давать ей возможность узнать меня до конца. Узнать, разочароваться и вычеркнуть из жизни. Я хочу ее иногда, урывками, видеть, целовать, держать за руку. Мне этого достаточно. Лишь бы она была. Лишь бы ей было хорошо. Лишь бы она не страдала.
***
Когда... Edasi
На пляже было непривычно шумно. Паника нарастала. Вновь пришедшим рассказывали, что утонула бабуля-сердечница, да к тому же с давлением. А следом за ней утонула и дочь, у которой на глубине свело ногу (откуда взялась эта версия?), и внучка, которая не смогла вытащить двух женщин. И вот теперь маленький Сева остался сиротой. То есть еще не остался, но наверняка останется, потому что луна убывает. И вообще в прошлом году двое здесь утонули, прямо на этом пляже.
Еще через пятнадцать минут народ бился в истерике.
... Edasi
Так бывает — тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты — счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг — удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, — не жизнь, не настоящая жизнь.
Рано или поздно шрамы перестают гноиться, болеть и требовать перевязок. Они рубцуются, бледнеют, но никогда не исчезают бесследно. Хоть тонкая, в белую нитку полоска, но остается. Татьяна не сказала ему, что у нее на сердце остался точно такой же шрам, который напоминает о себе при глубоком вдохе, по вечерам или в такие моменты, как сейчас. И все четыре года она останавливала кровотечение, вычищала гной, сшивала края открытой раны, которые никак не хотели зарастать.
- Знаешь, что нужно мужчине для полного счастья? - спросил он, когда она уже стояла в дверях палаты.
- Что?
- Чтобы хотя бы раз в день женщина его спрашивала, как он себя чувствует. Поэтому так часто у больных случаются романы с медсёстрами.
Почему у тебя любовь меряется страданием? Другой единицы быть не может? Например, счастья?
А еще она думала о том, как мама пережила тот вечер, ту ночь, когда она пришла к тому мужчине с чемоданом и сказала – вот, я пришла, давай жить вместе, как мы хотели, как мечтали. Я ушла, я бросила мужа и дочь ради тебя, я сожгла мосты. Протяни мне руку и поведи за собой. Мы же все время об этом говорили – просыпаться вместе, засыпать вместе. Ты же хотел увидеть, как я собираюсь по утрам на работу, как готовлю завтрак, как хожу в халате и домашних тапочках. Вот, ты можешь это увидеть – я здесь, я твоя, с тобой.
И как можно пережить тот миг, когда ты понимаешь, что ему, мужчине, которого ты так любишь, не нужна ты с пресловутым чемоданом и завтраком.
Есть такие голоса - голос мамы, отца, близкой школьной подружки, первой школьной любви. Эти голоса никогда не забываются, даже если не слышишь их годами.
Когда его голос в твоей голове, ты смотришь в стену, а видишь его.
Говорят, что на чужом, иностранном, языке легче говорить о чувствах и признаваться в любви. Шепотом тоже легче.
