Maht 220 lehekülgi
2014 aasta
Этна
Raamatust
Мастер Чэнь (востоковед Дмитрий Косырев) – автор «Любимого ястреба дома Аббаса» и других книг про самаркандского шпиона Нанидата Маниаха, романа «Амалия и Белое видение» и прочих детективов про английскую шпионку Амалию… Средневековый Китай, арабский Восток, колониальная Малайзия… В его книгах всегда – интеллектуальный детектив и изысканное путешествие в экзотические страны.
В новом романе «Этна» («Дегустатор-2») – солнечная Сицилия! И – старый знакомый Сергей Рокотов, винный аналитик с почти невероятным для человека такой профессии прошлым. Теперь Рокотов – «итальянец»: он работает на известного винодела и живет у подножья вулкана Этна. И снова ему приходится взяться за расследование загадочного происшествия.
Все, что про вино, еду, географию – замечательно! Собственно, детективная фабула, персонажи и политика – ужас. Не «ужас! ужас!», но…
Очень люблю данного автора, особенно его трилогию про Самаркандского шпиона. И малая проза у него очень хороша. Но это, вообще не смогла осилить. При объёме книги в 200 с небольшим страниц. Пробовала дважды подступиться, до половины дохожу и всё, одолевает меня скука, ну, не интересно.
Начиналось всё очень даже. Эксперт пишущий о вине, находит труп человека у себя в комнате, который был сбит на дороге неизвестным мотоциклистом. И вроде вот он сюжет, интриги, расследование, но нет. Вялотекущие росказни о выращивании винограда и производстве вина, в перемешку с любовными страстями и странными погонями.
Может меня удивил бы конец истории. Но, не смогла я осилить все эти виннные излияния.
Сергей Рокотов очень интересная личность. И загадочная. Сейчас он дегустатор, живет в небольшом винном хозяйстве на склоне вулкана Этна, ведет колонки в известных европейских журналах и мечтает поучаствовать при рождении великого вина.
Я пишу о вине потому, что это абсолютно невозможная задача — а только такие задачи чего-то стоят; ну, как вы опишете действительно великое вино? Как вы опишете идеальный бриллиант, лишенный цвета? Великие вина скромны и доступны, легко идут на контакт, и их головокружительная глубина выдает себя лишь тонкими линиями на поверхности: это сказал Поль Понталье из «Шато Марго». Как вы опишете эти тонкие линии и еще то, что в глубине? Я пишу о вине потому, что никогда не смогу завершить такую работу, она бесконечна... Я пишу о вине потому, что на самом деле пишу вовсе не о нем. Мы описываем не само вино, а наши ощущения от него... Это не просто неточная, а демонстративно неточная наука. Я пишу о вине потому, что оно помогает понять людей. Например, не надо никогда верить тем винам, которые очаровывают при дегустации. Такие ведь не сложно сделать. И слишком много работ создается в винном мире для того, чтобы соблазнить любой ценой, причем сразу, технологии эти всем профессионалам известны. Но лучшие — те, кто технологиям таким не следует. Вино, желающее соблазнить, — это манекенщица с застывшей мимикой. Гораздо сильнее привязывают неповторимость улыбки, чарующие, пусть даже неправильные черты лица.
Как в любом профессиональном сообществе, в виноделии ведутся войны между странами и даже континентами, там полно подковерных игр, невероятных интриг и хитроумных планов, которые иногда приводят к настоящим убийствам. Вот и сейчас вокруг этого винодельческого предприятия начинается какая-то непонятная возня с участием ни много, ни мало - американского спецназа (это на Сицилии-то!) А Рокотов абсолютно случайно буквально "проезжал мимо". Ну и понеслось - пришлось разбираться, помогать хорошим людям и наказывать плохих. Как и в первом "Дегустаторе" много о вине и виноделии, немного об истории мафии, немного любви и приключений и очень много хороших стихов Веры Полозковой ("с любезного разрешения автора").
Я твой щен: я скулю, я тычусь в плечо незряче, Рвусь на звук поцелуя, тембр — что мглы бездонней; Я твой глупый пингвин — я робко прячу Свое тело в утесах теплых твоих ладоней.
Это моё первое знакомство с автором. Книга скорее понравилась.
Как я и и люблю - фразы сложно закручены, в них нет искусственности и глянцевости.
Приятные декорации (горы, море, запах вечнозелёных насаждений), совсем не много юмора, лёгкий эротический флёр...
Хотя, вот именно сейчас, когда пишу эти строки (а книгу закончил читать 1,5 минуты назад), ловлю себя на мысли, что как раз "вкусностей" и не хватило в книге :)
Ну и хотелось бы побольше о мире вина.
Интрига или, скорее сказать - из-за чего весь сыр бор, на самом деле тут скорее фон чем, стержень произведения.
Задумка со стихами Веры Полозковой интересна, но её реализация, мне, честно, не понравилась. Введение в повествование движухи в ЖЖ выглядит как-то слишком уж искусственно.
Поэтому не 5, а 4.
Книгу рекомендую к прочтению.
Самому же хотелось бы продолжить знакомство с произведениями автора.
Разумеется, это никакой не детектив. Просто потому что для детектива читателю должно быть интересно кто же убийца и откуда в номере главного героя окровавленные полотенца. Боюсь, что это не интересно никому из читателей и даже в ощем то герою с писателем до этого нет никакого дела! Мастеру Чэню значительно интереснее рассказать историю о том как его персонаж жил на вулкане Этна, выращивал там виноград на местной винодельне, любил женщину и в общем-то был счастлив! Весь мир с его безумными деньгами и глупой политикой может подождать, он здесь не более чем фон, довольно увлекательный, но не что-то большее! Если вы не знаете кто такой мастер Чэнь, то вам лучше начинать не с "Этны", а с "Магазина воспоминаний о море" или хотя бы "Дегустатора". Если вы знаете кто он такой и читали хоть его строчку из упомянутых книг (серия про любимых животных все же вещь решительно иная), то вас ждет знакомый, но от этого не менее прекрасный мир вина и много-много гармонии с самим собой. "Этна" как хорошее вино, не ударяет сразу вкусовой палитрой, но оставляет интересное послевкусие!
Сильвестрини, а что-то еще длиннее. Борис раньше работал в Тоскане, у знаменитого Риказоли, а еще он известен тем, что назвал сына так: Сира. Это вообщето красный сорт винограда, но какой – шелковистый, пряный, перечный, изменчивый: в Италии он один (легкий), в Австралии совсем другой. И надо очень любить этот сомнительный (с моей точки зрения) сорт, чтобы назвать в честь него сына и гордо прогуливать последнего среди рядов лозы с табличкой « сира».
Литература может быть болью. Хотя вообще-то, если у тебя болит, иди к доктору, а не к издателям, пожалей читателя.
Я пишу о вине потому, что это абсолютно невозможная задача — а только такие задачи чего-то стоят; ну, как вы опишете действительно великое вино? Как вы опишете идеальный бриллиант, лишенный цвета? Великие вина скромны и доступны, легко идут на контакт, и их головокружительная глубина выдает себя лишь тонкими линиями на поверхности: это сказал Поль Понталье из «Шато Марго». Как вы опишете эти тонкие линии и еще то, что в глубине?
Я пишу о вине потому, что никогда не смогу завершить такую работу, она бесконечна; посмотрите на вот эту винную карту, Лена, — тут сто позиций, а в знаменитой на всю Италию «Энотеке национале», которая стала «Пинкьорри» — это вообще-то ресторан, — винная карта в четыре тысячи наименований. Как об этом всем написать?
Я пишу о вине потому, что на самом деле пишу вовсе не о нем. Мы описываем не само вино, а наши ощущения от него. Некто Фредерик Броше разбил дегустаторов на пары, предложив каждой паре одно и то же вино. И ни одна пара не написала одно и то же — а это были высочайшие профессионалы. Выход — формализация словаря, но против этого я бился смертным боем с неким Игорем Седовым, моим главным конкурентом там, в России, и даже, кажется, победил. Или же выход в том, чтобы признать: в увлеченной, восторженной человечности вся суть нашей профессии, и ошибок в ней не бывает. Это не просто неточная, а демонстративно неточная наука.
Я пишу о вине, дорогая Лена, потому, что оно помогает понять людей. Например, не надо никогда верить тем винам, которые очаровывают при дегустации. Такие ведь не сложно сделать. И слишком много работ создается в винном мире для того, чтобы соблазнить любой ценой, причем сразу, технологии эти всем профессионалам известны. Но лучшие — те, кто технологиям таким не следует. Вино, желающее соблазнить, — это манекенщица с застывшей мимикой. Гораздо сильнее привязывают неповторимость улыбки, чарующие, пусть даже неправильные черты лица.
Я пишу о вине потому, что оно — прикосновение к людям, которых уже нет. «В этих краях вино начали делать очень поздно, с 1100 года, этот факт задокументирован», — небрежно говорит мне очередной гид по очередным виноградникам. — «Нет, именно в этих краях, — затем уточняет он. — А вон там, за холмом, его делали еще до нашей эры».
Я пишу о вине потому, что оно сильнее завоевателей и разрушителей.
Arvustused, 7 arvustust7