Tsitaadid raamatust «Карты на стол (сборник)»
«Жили в шатрах, умывались бисером, в косы вплетали дареные сны, в спорах швырялись звездами, прятали за щеку зимние рассветы, как леденцы, писали длинные письма ветрами по белым пескам; нынче отсюда ушли, но где-то по-прежнему бродят, ночами хохочут под окнами, не о чем горевать».
Люди не то чтобы виноваты в таком положении дел. Это, скорей, их беда: слишком мало видят и слышат, почти ничего не чувствуют, слишком много думают о себе, слишком сильно тревожатся о своей безопасности, для них и правда невыносимо даже на миг допустить, что в мире есть явления и процессы, недоступные их восприятию. Всё равно что добровольно признать существование вечного остро заточенного ножа всего в миллиметре от твоей сонной артерии - слишком похоже на правду, поэтому невыносимо, уберите, заткнитесь, исчезните, не возвращайтесь, я подумаю об этом потом, например, за секунду до смерти, когда терять будет нечего, а пока проваливайте со своим немыслимым неизречённым, не поддающимся объяснениям, ко всем чертям, в никуда.
Друг - это такой специальный полезный гад, ради которого практически ежедневно идешь на бессмысленные жертвы - просто чтобы поднять ему настроение. Например.
В путешествии всё кажется не совсем настоящим, и это такое облегчение, что ездил бы и ездил, не останавливаясь нигде дольше, чем на два дня. И сам толком не понимал, зачем всякий раз возвращается домой. Неужели только из-за работы? Ой, не смеши.
Какого цвета ваши танцы
Когда мы танцуем, в мире становится больше радости. А радость – идеальный материал для ремонта прохудившегося бытия. И когда в нас ее становится столько, что перехлестывает через край, в ближнем мире латаются дыры, счищается ржавчина и выпрямляются стези.
– Совсем псих, – одобрительно сказала она. – Ты даже хуже, чем я. Теперь точно не пропаду.
Книжки должны быть такие - про волшебство и чудеса. А иначе зачем они нужны?
Чёрт его разберет, это время, течёт, как ему вздумается, а люди таращатся на циферблаты часов и думают, будто научились следить за его ходом.
не было до сих пор такого,чтобы человек собственную смерть не узнал.
С человеком, приговоренным к смерти, очень легко договориться, если пообещать ему хоть какой-то намёк на жизнь.
