Люди в футлярах

А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт – разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, говорим и слушаем разный вздор – разве это не футляр?

А. П. Чехов. "Человек в футляре"

Сентябрь

Для принципиально провинциальной Родины Ленина школа №240 была достаточно большой, имела три этажа с младшим и старшим блоками, а ещё два спортивных зала на первом этаже, бассейн, актовый зал, столовую, библиотеку, музей и пару стадионов. Школа располагалась на месте хвойного леса, во дворе росли ели и сосны, и даже обитали дятлы. Облезлая голубая плитка на стенах обрамляла огромную клумбу из ржавого забора с безвкусными цветами, посаженными уставшими руками учеников на летней каторге.

Лёгкий ветерок раскачивал желтеющие листья деревьев. Сентябрьское солнце припекало не хуже июльского и создавало препятствие для бега в семь кругов. Назойливым жужжанием раздавались голос учителя и звуки свистка. После финиша ученики падали на траву и сворачивались в клубки один за другим. Их лица и лёгкие горели изнутри.

Стадион был построен в небольшом районе частных домов за школой. Жильцы уже начали выгуливать своих собак. Утренний, слегка тяжелый от влаги воздух бодрил, роса на траве тут же переносилась на кроссовки, мальчики играли в футбол, девочки в волейбол, освобождённые садились на траву и читали книги под тенью маленьких деревьев.

Одна старушка из пятиэтажного дома выходила с балкона на свой незаконный огород и копошилась в нём целыми днями. Неподалеку слышались проезжающие поезда со станции.

– Давай!!! Давай!!! Ка-тя! Ка-тя!

Сегодня 8Б сдавал нормативы по бегу. Звуки подошвы о шершавый гравий и пение птиц создавали интересную симфонию движения и жизни. От быстрого бега учеников колыхались сорняки вдоль дорожки.

Даша Воронцова и Соня Афанасьева уже пробежали пять кругов и свалились на мягкую траву в попытке набрать воздух в перегруженные лёгкие. Парные подвески – у Даши с Луной, у Сони с Солнцем – съехали на бок. Чистое, лазурное небо гоняло широкие облака, которые играли с солнцем и накрывали людей мраком.

Белые волосы Сони сверкали золотом на солнце, ветер колыхал розовую прядку. Белоснежка заливалась ярким румянцем. Даша смотрела на подругу, потом взглянула на небо.

Раздался оглушающий свист, и одновременно с ним восклицания, оханья и аханья, топот одноклассников, намеренно удаляющийся в определённую сторону. Соня и Даша подлетели ко всем.

– Дура! Зачем так нестись?! – заорал Евгений Владимирович, подбегая к ученице.

Она сидела на траве, подогнув ноги с ободранными в кровь коленками, и тяжело дышала. Евгений Владимирович схватил Катю за локоть и швырнул свою ученицу в сторону.

– Вы не видите, ей плохо! – Соня села рядом с Катей.

– Меня посадят, если она сдохнет прямо сейчас! В медпункт, живо! – рявкнул физрук, брызгая слюной, прыгающим и испуганным голосом. Казалось, что дедулю тут же схватит сердечный приступ. Его руки потрясывались, он еле стоял на ногах.

– Что с Катей? – спросил Алёша Бондарев, главный хулиган класса, а то и школы, который прибежал одним из самых первых.

– Да так, немножко помирает, Даша с самым злобным и осуждающим видом повернулась к Алёше.

– Я… Я не, кх-ха, не с-сдала, – дрожащим, прерывистым от плача и бешеного пульса голосом изо всех сил проговорила Катя.

– Вставай потихоньку, мы тебя отведём, – Соня с Дашей начали приподнимать одноклассницу.

– Я… не сдала, – с усилием сглатывая, повторила Катя. Она держала голову опущенной, так что шея словно исчезла, – Отстаньте от меня! Уйдите! – пальцами девочка вцепилась в землю и тяжело дышала, не переставала реветь, подрывая горло.

Соня и Даша отошли от неё, не зная, что дальше делать. Прошло пару минут. К девочкам подбежали ещё несколько одноклассников, не сразу заметившие происшествие. Они, все как один, наклонились спиной вперёд, облокачиваясь на коленки, и начинали сильно кашлять.

– Хм, добегалась? – спросила Вероника Волчанова, поправляя свой хвост. Отличница не терпела поражений и даже в такой ситуации имела совесть подколоть противника.

К удивлению, Катя начала подниматься, не обращая ни на кого внимания. Девочки схватили её за руки и пошли в школу. Всё тело спортсменки от ног до подбородка дрожало, пальцы были ледяными, а губы синими. Длинные волосы взмокли и растрепались. Всю дорогу Катя шмыгала и спотыкалась. Никто из троих не разговаривал. Девочки проходили между частных домов и пухлых хрущёвок. Жители первых этажей организовывали у себя под окнами плантации, огороженные старыми, полуразбитыми окнами и дверями от шкафов. Рядом с дверью, ведущей в подвал, одиноко стояло старое кресло.

– Мне, кхм-кхм! – голос Кати совсем охрип. – Мне оставалось пробежать только полкруга!

– Ты и так молодец, не переживай, – Соня положила руку на плечо Кати.

– У меня не должно быть проблем по физре. Вообще! Родители прибьют…

– Мне кажется, он должен поставить тебе пятёрку, – продолжила Соня.

– Да у тебя всегда пять автоматом, не парься, – Даша пнула маленький камешек.

Девочки подошли к крыльцу школы. Внутри их ожидала вредная охранница. Её все звали Тётей Олей. Разговаривать с ней почти невозможно, ученики должны оправдывать каждый свой шаг, доказывая, что они не совершили никакого злодеяния. А если родители пришли забирать своего ребёнка, то начинался цирк. Они должны предоставить Тёте Оле столько удостоверений личности, сколько не запрашивают даже в аэропорте.

– Прогулять решили? До конца урока между прочим еще двадцать минут!

– Ей стало плохо, нам нужно в медпункт! – Соня была раздражена до предела.

– Девочки, я тут не первый день работаю…

– Собаку уже съели? – продолжила Даша, приподняв брови.

– Соплячка! Ты с кем переговариваешься! Дома с мамой так говорить будешь!

Даша пошарила в карманах и отыскала проходную карточку. Турникеты повернулись.

– Бессовестные! Всё учителю доложу!

Катя еле сдерживала уже не слёзы, а смех, как это часто бывает после истерики.

– Обычно я не ношу эту карту, – улыбнулась Даша.

Девочки спокойно прошли через небольшой коридор и завернули в младший блок. Там находился медкабинет. Соня постучалась в дверь.

– Что такое? – спросила медсестра, которая на удивление сидела в белоснежной комнате. Обычно она бегает по школе, напоминая всем про флюорографию.

– Девочке плохо.

– Какой вы класс?

– 8Б.

Катя села на кушетку для осмотра.

– Девочки, вы можете идти на урок.

Переглянувшись, Даша и Соня вышли из кабинета. Катя кивнула им.

Подруги пошли обратно к одноклассникам. По дороге они, как и все уважающие себя ученики, перелезли через забор, чтобы сократить путь до главного стадиона. Однажды один из мальчишек умудрился сломать ногу, перелезая через этот забор. Почти дойдя до места, они увидели, как их класс собрался в кучку.

– Подходим ко мне, говорим, сколько проползли! – подозвал Евгений Владимирович.

Ученики подошли и с любопытством начали заглядывать в синий журнал. Букв по типу "Н", "Б", "УП" было в нём больше, чем оценок.

– Афанасьева Соня! – физрук оглядывал толпу.

– Пять кругов! – добегая, крикнула Соня.

– Три балла!

Девочка цокнула, закатив глаза.

– Владова!

– Она пробежала шесть с половиной! – сказала Даша.

Евгений Владимирович поставил Кате пропуск.

– Но почему?! – Соня почти плакала от бешеного пульса и несправедливости.

– Вас никто не спрашивал! – рявкнул физрук, раздув ноздри и выпучив глаза, – Почему да почему! Покачену!

Он швырнул журнал на землю. Все отшатнулись в сторону.

– Два балла всем, пошли вон!

Класс медленно отошёл в сторону, держась рядом. Пятиминутные события из недалёкого прошлого перекрыли симфонию движения. Они затмили солнечное утро, как облака. Никто не говорил, и это молчание было понятно абсолютно каждому. Тишину прервала Вероника.

– Давайте скажем Сонечке большое спасибо! – Волчанова задрала голову и скривила улыбку, взглянув на класс.

Все промолчали, что ещё больше возмутило отличницу. Улыбки недоумения, страх, смешение всех чувств и ощущение беспомощности. Кто будет спорить с таким учителем?

Все выглядели измотанными и уставшими, а ведь это был только первый урок. Тяжело дыша, класс пошёл в школу, подобно одному тучному человеку. Соня схватила Дашу за её холодные пальцы, заклеенные пластырем из-за гитарных струн, и побежала вперёд.

– Куда ты?

Соня не ответила и продолжила быстро идти.

– Нам срочно нужна Татьяна Александровна!

– Не живётся тебе спокойно.

Запыхаясь, она проговорила:

– Смотри, нам нужно рассказать обо всём случившимся классной.

– Но мы же не спросили Катю, может, она против разборок.

– Это совершенно меня не волнует. Разве он имеет право так себя вести, орать, ставить пропуски тем, кто лучше всех работал? – Соня тараторила, всё ещё направляясь вперёд быстрым шагом.

Даша отпустила руку, так что Соня чуть не упала.

– А! Ты что?

– Если ты хочешь разобраться, то разбирайся. Я не буду в это влезать.

– Нет! Ты идёшь со мной!

Даша покачала головой и, игнорируя взгляд Сони, пошла в школу.

Ученикам открыли дверь в раздевалку. Свет в этой душной комнате был ужасным – тёмно-оранжевым. Видимо, лампа осталась ещё с советских времён. Многие использовали фонарик телефона, чтобы отыскать свои вещи в рюкзаке. Периодически свет нарочно отключали мальчики. Раздевалка наполнялась тошнотворными ароматами самых дешёвых духов из ларька на остановке. Сюда постоянно заходили девочки из других классов, и деревянная дверь из-за этого никак не закрывалась. Одному бедному человеку приходилось сторожить её, так как никакого замка внутри не было. В туалете, по словам учениц, пахло мокрым хлебом. В раздевалке всегда находилось около двадцати с лишним человек, вешалок на всех не хватало, поэтому пол был усыпан рюкзаками и мешками для обуви. На всё про всё у учениц было пятнадцать минут.

– Мы сегодня с одиннадцатым! – вбегая в раздевалку, доложила своим подругам одна пятиклассница.

Вероятно, это событие сделает их день.

– Выворачиваем рюкзаки! – доносился голос Тёти Оли, которая зашла в раздевалку к мальчикам. – Дышать тут невозможно, и не врите, что это духи! Я всё равно найду у вас сигареты, тут даже слепой увидит дым!

Мальчики хохотали, какие-то пугающие грохоты доносились через стену, даже врезались в неё. Тётю Олю игнорировали, но она не переставала кричать.

Даша почти всегда ходит в школу в том же, в чём и на физкультуру – в широких чёрных штанах, большой чёрной футболке с любимой группой "Кино" и сером худи на замке. Поэтому переодевание совсем не занимает у неё времени. Она взяла свой рюкзак и пошла к зеркалу у гардероба.

– Ого… – увидев свои волосы, она взлохматила их ещё сильнее, так что тёмное каре превратилось в гнездо.

В отражении зеркала Даша заметила знакомую фигуру. Высокая девочка с длинными светлыми волосами разговаривала с учительницей – их классной руководительницей. Соня всегда одевалась необычно и ярко, и сегодня на ней был костюм, который она задекорировала сама с помощью булавок, цепей, жемчужных бус и брошей. Она была одета в чёрную идеально выглаженную рубашку, короткий пиджак в серую клетку, который будто бы разошёлся по швам вдоль подола, и в такой же юбке в складку, вместо пояса которой был большой бордовый галстук.

– "Ну ладно…" – Даша решила к ним подойти.

– Соня, если она сама захочет решить эту проблему…Боже, Даша! Что за ужасный внешний вид, вы позорите нашу школу! – возмутилась Татьяна Александровна.

– Ну, это кто ещё позорит… – хмыкнула Даша, повернувшись к подруге.

Соня улыбнулась.

– И ты, Соня, совершенно неприемлемый вид для школы! Учебный год только начался, ты хочешь познакомить родителей с новым директором?

– Это же семейная традиция!

– Соня, сейчас не до шуток. Я не удивлюсь, если наша прошлая директриса уволилась из-за твоих безумных нарядов! Идите на урок, – Соня не успела открыть рот, как учительница быстро направилась к лестнице. До звонка оставалось три минуты, так что девочкам пришлось идти в класс.

– Никто не хочет проблем, но если забыть о них, они не исчезнут!

– Давай разберёмся с этим на следующей перемене, сейчас литература, – Даша зевнула.

– С чего ты решила мне помогать?

– Один в поле не воин.

– Не согласна.

– Не удивлена.

Девочки начали подниматься на второй этаж, где располагались кабинеты гуманитарных наук.

– Мне кажется, что кабинеты обладают энергетикой их учителей.

– Ммм, надеюсь энергетика старой карги смениться на что-то более весёлое.

В этом году у двух классов из параллели, 8А и 8Б, русский должна вести новая учительница, появление которой все так ожидают. По неизвестным обстоятельствам, она уже успела заболеть в самом начале года, что сразу подорвало её авторитет у других учителей.

– А ну встали! Как бомжи разлеглись! – кричала завуч детям, сидевшим на кривом полу, устланным дешёвым линолеумом, вдоль всего коридора.

– Но нас не пускают в класс! – начал один из них.

– Я ещё раз говорю, встаньте и всё!

– Поставьте лавочки! – закричала Соня, нахмурив брови.

Завуч обернулась, но проигнорировала такую просьбу. Коридор каждого этажа напоминал Казанский вокзал в девяностые годы или Трафальгарскую площадь¹. Ученики сидели на корточках и жадно откусывали бородинский (хотя внешним видом он походил на блокадный) хлеб, украденный из столовки. Кто-то лежал на рюкзаках, кто-то печально облокотил голову на холодную стену. Звонки на уроки и перемены задерживались на две-три минуты благодаря Тёте Оле, которая занималась более полезными делами.

В кабинет новой учительницы приходил её выпускной класс. В задней части кабинета была оборудована зона отдыха, ученики садились в кружок, играли на гитаре и пели песни. Никто ещё не видел, как это происходит, но все соседние классы это слышали.

– Ого, класс открыли! – Соня улыбнулась.

– Неужели? – Даша побежала к кабинету.

Учительницы здесь не было, но был её класс. 8Б сел по местам и начал слушать игру одиннадцатиклассников. Соня с Дашей включили фонарики на телефоне и качали руками из стороны в сторону, как на концертах, другие подпевали этому юному Валентину Стрыкало. Даше особенно нравилась игра на гитаре этих ребят. Что-то приятное оживало в душе. Прозвенел звонок. Выпускной класс ушёл. Все притихли в ожидании нового учителя. Что-то трепетало внутри: это надежда, уже отчаянная надежда на хорошего, нового учителя. Издали послышались поспешные шаги маленького каблука. Класс одним организмом затаил дыхание.

– Что ж, искренне надеюсь, что вы не прочли ни единой книги за лето! – женщина быстрым шагом зашла в кабинет, положила свою сумку на стол, подошла к доске, где стоял стул с ведром для воды.

8Б встал со стульев и начал прятать телефоны.

– Да сидите вы! – она поставила ведро на пол, подвинула стул к середине доски и… встала на него.

Класс в замешательстве. Учительница начала снимать портрет Пушкина! Все её телодвижения были резкими и немного неуклюжими. На первый взгляд она была непривлекательной: острый длинный нос, смуглая кожа, тонкие губы, каштановые волосы с небольшой сединой и маленькие ярко-голубые глаза. На вид женщине лет сорок, одета была она в длинную голубую юбку из плотной ткани и красный свитер с барашками. На ногах коричневые слегка поношенные черевички.

Неожиданно для всех ручка двери начала опускаться, что точно говорило о человеке, который уже собирается зайти в класс.

– Извините… Что это вы делае… – завуч, входившая в кабинет, оторвала голову от своих бумаг и взглянула на новую учительницу.

– А-а-а, это я поправлю портрет, – та улыбнулась и повесила картину обратно.

– Ладно, я тут принесла вам вот это, вы забыли у меня в кабинете.

– Ах, да. Спасибо! – учительница потянулась за журналом.

Завуч закрыла дверь и удалилась.

– Я это просто так не оставлю… – учительница театрально вертелась на стуле и в итоге бросила журнал на пол, – Наверное вы немного удивлены? – она повернулась к классу, все ещё оставаясь на стуле и уже держа в руках портрет Пушкина, – Меня зовут Ульяна Владимировна, и я ваш новый учитель русского языка и литературы, а это Александр Сергеевич, и мы с ним не на дружеской ноге, – Ульяна Владимировна развернулась и повесила портрет вверх ногами.

Бархатный голос, милая улыбка и самое главное – горящие глаза, желание нести детям интересное делало новую учительницу приятной во всех отношениях женщиной.

Ученики начали переговариваться, не очень приятная всему классу особа по привычке достала телефон, чтобы заснять происходящее.

– Барышня на последней парте второго ряда, прошу прислать мне это видео, я выложу его самостоятельно, – учительница изящно спрыгнула со стула и села на свое кресло. Лера убрала телефон со смущением.

– Кхм, вижу вы тут, типа, ответственные, у всех учебники! Феноменально! Откройте пятую страницу.

Зашуршали листы.

– А нет! Закройте.

Класс засмеялся.

Ульяна Владимировна покручивалась в кресле в поисках чего-то. Она начала открывать ящики стола и закрывать их с громким стуком.

– Я забыла ещё одну очень важную вещь, – она повертела в руке чёрный маркер, – Кто в классе смелый?

Тишина прерывалась хихиканьем.

– Нет, значит?

Тишина всё продолжала тянуться.

– Я! – крикнул Алёша, сидевший на первой парте второго ряда.

– Вот как! Что, очень смелый?

– Кнш, – он кивнул головой.

– Настолько, что сможешь разрисовать портрет Пушкина?

– Вы шутите? – Лёша засмеялся и покраснел.

Соня сидела в лёгком недоумении. "Что за цирк?" думала она. Конечно, Пушкин тоже не очень ей нравился, но такого на уроке литературы она точно не ожидала. Все эти мысли напугали её, показав, что она не такая смелая, как думала.

– Я очень серьёзная, по мне, что, не видно?

Класс захохотал. Лёша встал и взял маркер, направившись к стулу у доски.

– А он не дотянется, – сказал друг Алёши и по совместительству сосед.

– Дотянется, – махнула рукой Ульяна Владимировна.

Бондарев встал на стул и начал тянуться к перевёрнутому портрету.

– А что мне рисовать?

– Что хочешь.

– Прям всё что хочу? – ухмыльнулся он.

– Постарайся приложить фантазию, – Ульяна Владимировна заваривала себе чай.

Лёша написал на лбу Пушкина "Boom" и с гордостью спрыгнул со стула.

– Это граффити, – сказал он, указывая маркером на свою работу.

– Отлично, молодец. За сегодня пять.

– Реально? – спросил он, выпучив глаза.

– Да.

– Пизд… – начал шёпотом, садясь к своему соседу по парте.

– Сейчас будет четыре, – улыбнулась Ульяна Владимировна.

– Простите, простите!

– Кто ещё хочет?

Класс как-то хитро молчал.

– Ну ладно, не буду вас мучить. У нас уже времени почти не осталось, но ничего. Почему же я все-таки не люблю Пушкина? Ну, если говорить грубо, то он противный человек, Ульяна Владимировна будто ждала возражений, но в ответ получила напряжённое молчание.

– Вы его не знаете! – заявила Соня.

Учительница встрепенулась.

– А ты его знаешь?

– Конечно, нет! Но, читая его произведения, можно понять, что Пушкин очень ценил друзей и чувства у него всегда светлые!

"Вот какие уроки литературы должны быть!" – подумала Даша.

– Кхм-кхм, не очень хочу это говорить, но мне тоже Пушкин не нравится, – Вероника Волчанова встала со стула, гордо выпрямив спину, – он уже устарел!

Соне будто дали пощёчину сразу двумя руками. Даша вместе со всем классом наблюдала за этой удивительной дуэлью, что ещё больше бесило девочку.

– Так, прошу успокоиться! – глаза Ульяны Владимировны засверкали ещё ярче. – Сядьте пожалуйста. Откройте, всё-таки, пятую страницу и прочитайте заглавие.

– Жизнь А.С. Пушкина, – сказала Даша.

– Прочитай первую строчку.

– Пушкин родился в 1799 году в Москве…

– Стоп! – она расправила ладонь, – Всё, спасибо. Ну и что? Какая нам разница, где и когда он родился? – Ульяна Владимировна достала из ящика мусорный мешок, – поэтому бросаем сюда эти учебники, – она встала со стула и начала ходить по рядам.

Соня первая бросила учебник в мешок, хотя не совсем понимала своих действий.

– Первый пошёл!

Глаза у всего класса засверкали то ли от испуга, то ли от интереса. Это какое-то новое, ещё неизведанное учёными чувство. Когда ты ждешь и надеешься на что-то хорошее, а получаешь ещё лучше. Это почти разочарование, только в хорошем ключе.

– Самое главное – как он прожил! Как он учился, как работал, как любил и ненавидел. Запишите себе домашнее задание: подумайте над тем, как вы дружите, как просыпаетесь, идёте в школу и учитесь. Если получится написать или рассказать довольно много, значит ваша жизнь увлекательна! А это самое главное. Пишите историю своей жизни так, чтобы её было интересно изучать. На сегодня всё. Увидимся завтра.

Прозвенел звонок и ребята вышли из класса воодушевлённые и весёлые.

…

Даша и Соня шли, запыхаясь, к Людмиле Романовне, занимающейся воспитательными работами в школе. Её каморка на первом этаже у столовой хранит в себе весь криминал школы, докладные и объяснительные.

Повернув ручку, Соня обнаружила, что каморка заперта.

– Постой, пожалуйста, здесь. Я пойду у Тёти Оли спрошу.

Даша осталась сторожить кабинет. Спустя некоторое время Соня вернулась уже с Людмилой Романовной.

– Здравствуйте, ну рассказывайте, что у вас опять. Ох уж этот 8Б!

Соня и Даша зашли в комнатку и сели на стулья перед захламлённым рабочим столом. Людмила Романовна удобно устроилась в своём кресле в предвкушении интересных новостей. Она любила свою работу и действительно стремилась помогать детям в сложных ситуациях.

– На уроке физкультуры мы сдавали норматив…

– Бег в семь кругов, – продолжила Даша.

– Да, достаточно сложный норматив. У нас в классе есть гимнастка, Катя Владова. Она смогла пробежать почти все круги, но ей стало очень плохо.

– Так… – кивнула учительница.

– Евгений Владимирович начал её обзывать и толкать. Мы отвели Катю в медпункт. После пошли обратно, – осторожно сказала Даша.

– Он начал спрашивать, кто сколько пробежал, и ставить оценки. Кате он поставил пропуск. Я сказала, что это нечестно, а он бросил журнал на землю и грубым тоном послал нас в школу, – продолжила Соня, вообразив, что сидит на важном допросе прямо в Скотленд-Ярде.

– И ещё всем двойки поставил, – дополнила Даша.

Людмила Романовна изменилась в лице: она нахмурила брови и наклонила голову набок, одновременно поджимая губы и потирая подбородок.

– Где сейчас Катя?

– У медсестры, но, может, домой пошла. Мы не знаем.

– Так… смотрите. Если ей стало плохо, то, вероятно, у неё есть противопоказания, а значит, она должна приносить справки…

– Любому человеку станет плохо после шести с половиной кругов! Эти "нормативы" ненормальные! Их нужно изменить! – Соня начала повышать тон.

– Пф, изменить! Они всю жизнь такими были, мы тоже бегали и ничего – живые, здоровые. Тем более, она спортсменка. Так что нормативы тут ни при чём. С оценками я разберусь, а вот насчёт поведения Евгения Владимировича я даже не знаю…

– Мы не выдумываем! – девочки встали со стула.

– Я вам верю. Сегодня в четыре часа у нас будет совещание, и я обязательно подниму этот вопрос.

– Спасибо! До свидания!

Девочки тихо закрыли за собой дверь.

– Ты думаешь, она нам поможет?

– Наверное, – пожала плечами Даша.

Жалюзи на окнах пропускали оранжевый свет солнца и отражались на гранитном полу, что состоял из больших ромбов, по которым старательно прыгали ученики всех классов. Через коридор ходили кривые строи младшеклассников, возглавляемые учителем. Они направлялись в столовую с по-взрослому печальными лицами, зная, что сегодня им придётся кушать сухой рис с костлявой рыбой, ровно такой же, как и неделю назад.

– Сейчас физика?

– Да.

Третий этаж школы располагал в себе точные науки. Этажи разделялись на "светлую" сторону – большое пространство с кабинетами и "тёмную" – коридор справа. Кабинет физики находился на "тёмной" стороне – это неудивительно. Учительница, Инна Анатольевна, засиживалась в своём чулане с амперметрами и, возможно, духом Ньютона. После звонка на урок, она не появлялась ещё минут пять.

Парты тошнотворного зелёного цвета и такие же жалюзи. Весь кабинет больше напоминал больницу, ужасно клонило в сон. Стулья обязательно оставят после себя затяжку совершенно на любой ткани, некоторые сиденья вообще не прикручены, а где-то нет даже спинок, либо спинка и сидушка поменяются местами каким-нибудь шутником. Учительница во время урока прячется за огромным рабочим пространством, которое стоит на платформе. Над её головой висит портрет какого-то учёного, вероятно, физика. Портрет недурен, нарисован маслом, но из-за солнца лак потускнел. Масленый блеск пропал, кровь живописи высохла, вместе с этим пропала и жизнь.

Девочки увидели в кабинете Катю и с облегчением выдохнули. Она выглядела уже гораздо лучше, следы истерики пропали.

Периодически, на переменах, мальчики доставали мусор из урны и кидали его за шиворот Егору. Ещё они играли в волейбол его пеналом, который он никак не мог поймать. Очки давно сломали, они держались на голове с помощью резинки. Егор пришёл в третьем классе и ничего плохого не сделал, но весь класс над ним издевается уже пять лет. Особенно его "любил" Алёша. Он мог пристать с ничего, и начиналась драка. В этот раз Егор просто рисовал в блокноте. Алёша подошёл и пнул его.

– Чё расселся, как девчонка?

– Как удобно, так и сижу!

– Вы слышали, парни? Ему так удобно! – компания Алёши посмеялась, но весь класс стыдливо опустил головы, – Ещё и в этом радужном свитерочке, ты чего, из этих, что ли?

– Отстаньте от него! – Соня встала с места.

– Ооо-хо-хо! Ты чё, его защищаешь?

– Ну, давай, пни меня! – Соня придвинула к себе стул и села на него, широко раздвинув ноги. Руки она закинула на спинку.

Лёша со своей компанией остолбенел. Они отчаянно пытались скрыть испуг и смущение: смотрели на всё, что угодно, только не на одноклассницу. Та жадно ловила их бегающий взгляд и почти исчезнувшие зрачки на глупом, пустом лице.

– Ш… Шлю… – начал Семён Максимов – лучший друг Лёшки, но тот ударил его локтем.

Соня подошла к Алёше вплотную:

– Теперь ты меня понял? – она толкнула его и села на место.

Егор с слегка намокшими глазами и остолбеневшим взглядом посмотрел на заступницу, пытаясь всеми силами выразить на лице простое "спасибо". Лёша вышел из класса со своим другом, через пару минут вернулся

– Я вообще-то тут, чего кричим? – Инна Анатольевна выглянула из чулана, – Здравствуйте, садитесь. Ну, сегодня у нас такой, вступительный урок, так сказать. Всё, отдохнули и хватит, как говорится. У нас уроки будут три раза в неделю, да… Тетради вы знаете, ни двенадцать листов, ни восемнадцать, а нормальные человеческие в девяносто листов, вот… Так, мы завтра ещё встречаемся, вот у нас как раз контрольная по темам прошлого года, пятнадцать вопросов, задачи будут: дано, решение и ответ, без решения проверять не буду, сразу минус поставлю, – монотонным, почти загробным голосом проговаривала учительница. Она хотела, как можно дольше растянуть ненужную информацию, чтобы не вести урок.

Ученики спали на партах, учительница высасывала всю энергию своим грубым неживым голосом. Уроки физики длились бесконечно, это настоящий ад!

– А почему этот дядька так смотрит? – спросил Бондарев, кивнув на портрет.

– Смотрит на вас и думает, какие вы тупые, что физику не понимаете, – ответила Инна Анатольевна, – открываем тетради, пишем число и тему "Тепловые явления".

Тетради неохотно начали открываться, а страницы в клетку – накапливаться жизненно необходимыми знаниями. В класс неожиданно забежала медсестра. Миниатюрная женщина лет 65-ти всегда вызывала смех у учеников: она быстро и громко говорила. Не успев войти в класс, уже имела замечания по поводу всего.

– Девочки, все выходим на медосмотр, за мной! – проговорила она скороговоркой.

Мальчики обиженно замычали.

Это было настоящее спасение, второе пришествие Иисуса. Девочки мигом выскочили из-под парт.

– С медосмотра надо будет идти как можно медленнее, – прошептала Соня подруге.

Даша резко поменялась в лице, хотя в тёмном коридоре разглядеть его до конца было сложно. Её руки начали трястись, глаза будто намокли. Она кивнула.

– Всё нормально?

– Мгм, – пыталась сохранять спокойствие.

– Ты как будто сейчас упадёшь, – напугалась Соня.

Дойдя до лестницы, Даша схватилась за перила. Яркое солнце врезалось в глаза, наполняя пространство звенящим белым цветом. Даша набрала воздух и продолжила идти. С каждой ступенькой вниз тревога повышалась, жуткий звон в ушах рисовал мелкие, ползающие точки перед глазами. Вместе с ними "шумело" всё тело, сердце выпрыгивало.

Девочки дошли до первого этажа, начали проходить через зеркало. Даша отвернулась от него. Приближался медкабинет.

– Заходим, обувь снимаем. Так, Танюшка, садись за мой стол…

– Я Вероника.

– Ой, вечно путаю! Садись-ка за стол, будешь записывать.

Девочки сняли обувь. Этот медкабинет не вызывал ужаса и был даже уютным, в отличие от прививочного кабинета, посреди которого стоял только одинокий стул. Первая одноклассница встала на советские весы. Медсестра передвигала какую-то штучку сверху.

– 56, – сказала она, и Вероника записала вес в книгу.

Далее девочке измерили рост.

"Я не хочу вставать на весы… Я встану последней…" – думала Даша.

И так одна за другой, девочки измерялись и уходили из кабинета. Процесс надолго не растягивался.

– Кто дальше по алфавиту?

Девочки показали на Дашу, хотя её очередь уже давно прошла. Она сглотнула и на подгибающихся коленях подошла к весам. Выражение лица медсестры резко поменялось на недоумение. Она дольше чем у всех двигала эту штучку на весах.

– 34, – сказала она, чуть ли не со скорбью в тоне.

– Чегооооо??? – все девочки замычали от удивления.

Только Соня молчала.

– Анорексичка! – посмеялась Лера Гнулёва со своей подругой.

Эта девочка с недавних пор стала просто чертовкой. Все сплетни школы вертелись вокруг неё, точнее, она их и раскручивала. Она знает всё про всех не только в школе, но и в городе.

Соня гневно на неё посмотрела. Даше ничего не оставалось делать, как выдавливать из себя улыбку.

– Ты вообще ешь? – спросила Катя без злых намерений.

Ком в горле поднимался с каждым вздохом. Даша молча улыбалась и качала головой. Глаза краснели. Девочки обувались и выходили из медкабинета.

– Зачем вообще при всех говорить чей-то вес? – возмущалась Соня.

Даша шла рядом, опустив голову и не издавая ни звука. Одноклассницы вновь поднимались на третий этаж, только максимально медленно. Никто не хотел сидеть на физике. До конца урока оставалось целых пятнадцать минут. Девочки зашли в класс. На удивление все сидели уже с собранными рюкзаками, слушая музыку в наушниках или играя в телефоне. Медсестра забрала мальчиков. Инна Анатольевна обиженно копошилась в своих учительских бумажках. Так и пролетел урок, в никуда. Звонок.