Loe raamatut: «Целуй и молчи»
Серия «Любовь и спорт»
Meghan Quinn
KISS AND DON’T TELL
The moral rights of the author have been asserted.
Печатается с разрешения литературных агенств Brower Literary & Management, Inc., и Andrew Nurnberg.
Перевод с английского Ксении Поповой
2021, KISS AND DON’T TELL by Meghan Quinn
© Попова К. перевод, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Пролог
Пэйси
Черт, ну я и идиот.
Спорим, никогда не слышали подобное от мужчины?..
Ага, так я и поверил! Да каждый мужик на планете по меньшей мере раз десять произносил эти заветные слова.
Я столько раз вел себя по-идиотски, что давно сбился со счета. Но на этот раз…
На этот раз я крупно облажался.
Ну что, заинтригованы? Хотите знать, почему я называю случившееся фатальной ошибкой?
Легко.
Отвечу одним словом… любовь.
Ладно-ладно, знаю, я не первый парень, который совершил ошибку, когда дело дошло до любви. Честно говоря, уверен, такова человеческая природа – косячить в сердечных делах. Но со мной подобное случилось впервые, поэтому-то я и считают этот раз особенным.
Да, в этом деле я новичок.
Девственник… ну, не в прямом смысле, а в отношениях. В моей жизни было много секса. Может, не стоит лишний раз уточнять, но у меня немалый опыт.
Видите ли, в этом-то и проблема. Прямо перед носом. Я часто сначала говорю, а уже потом думаю. Хотелось бы свалить вину на травму, которая для меня практически ознаменовала конец сезона, но тогда я просто переведу стрелки. А ведь проблема в том, что я недоумок.
Надоело, что я хожу вокруг да около? А окажись вы у меня в постели, вряд ли стали бы жаловаться.
Знаю-знаю, я сам себя раздражаю.
Итак, я облажался. Как? Ну, все просто…
На улице ливень.
В коттедж случайно забредает девушка.
Она остается с нами… Не волнуйтесь, мы еще обсудим подробности.
И выясняется, что эта девушка – бывшая моего сводного брата.
Она об этом не знает.
А вот я – наоборот.
Думаете, я сообщаю ей об этом?
Хм, с чего бы? Так поступают умные люди, а я, как мы выяснили, тупица.
Узнает ли она обо всем? Ага.
Приходит ли в ярость? О да, еще как.
Оставляет ли меня одного, опечаленного и лишённого любви? Однозначно.
Заслуживаю ли я такого? Больше, чем вы думаете.
Но как считаете, полагается ли мне шанс на то, чтобы попробовать вернуть ее любовь?
Нет? Что?
До того, как принять решение, вам стоит послушать историю целиком. Потому что я почти уверен: вы измените свое мнение.
Глава 1
Пэйси
– Мужик, ты портишь весь кайф, – жалуется из бассейна Хорнсби. – Не заставляй меня включать главного и выключать Wi-Fi.
Игнорируя его, я еще раз смотрю видео на своем телефоне. Финт влево, затем вправо, скрестный шаг, удар в верхний левый угол… и он, вашу мать, забивает гол.
Все просто.
Любой подросток способен проделать такой маневр. Черт, я бы даже не назвал это маневром, всего лишь базовый навык хоккеиста.
И все-таки я не остановил его.
– Смотри сколько хочешь, все равно уже ничего не изменишь, – подает голос Тейтерс, наш правый нападающий.
– Но почему, как мы пропустили такой бросок? – Я швыряю телефон на большой шезлонг, ложусь и провожу рукой по волосам. – Элементарный трюк, а я позволил шайбе проскользнуть прямо между собственных ног.
– Не из-за нее мы вылетели из плей-офф, – отвечает Тейтерс. – Каждый сыграл свою роль в этом провальном матче.
Согласен, вот только именно этот удар принес победный гол, а значит, вина лежит на мне.
– Но теперь-то ничего не поделаешь, – замечает Илай Хорнсби, самый симпатичный защитник в команде. Он закладывает руки за голову, откидывается назад и расслабляется, принимая наше поражение. Не знаю, как ему это удается. Я все еще не пришел в себя после проигрыша и вылета из плей-офф. – И ты помнишь первое правило, когда мы оказываемся в коттедже?.. – продолжает он.
– Ни слова о гребаном хоккее, – отвечает Поузи, а затем разбегается, подпрыгивает и бомбочкой ныряет в бассейн.
Каждое лето после окончания сезона мы с парнями отправляемся в коттедж Сайласа Тейтерса, который находится в городе Банф, в Канаде. Вообще-то это настоящий особняк, но он называет его коттеджем, и тут мы снимаем стресс. Забываем о сезоне, наслаждаемся солнцем, живописными видами гор и просто… валяем дурака.
Коттедж – идеальное для этого место: вид на канадские Скалистые горы, уютная атмосфера маленького городка, никакой суеты Ванкувера и отсутствие тренировочных центров, лишь тренажерный зал стоимостью в миллион долларов в так называемом подвале так называемого коттеджа.
Но в этом году мне не до отдыха. Не тогда, когда мы были так близки к нашей третьей победе в чемпионате. Я жаждал этого триумфа. Не знаю, сколько мне осталось провести перед сеткой – учитывая, насколько мы приблизились к выходу в финал и возможности снова поднять над головой Кубок Стэнли и кататься по льду, зная, что наша команда, «Ванкуверские задиры», – номер один… Черт, из-за всего этого у меня болит душа.
Я думал, что в этом году у нас все получится. Мы были уверены в победе.
Звездная команда.
Фаворит таблицы.
А в итоге взяли и сели в лужу.
Как парни могут так спокойно воспринимать провальное окончание сезона?
– Хватить хмуриться, – говорит Тейтерс, брызгая водой в мою сторону.
Сайлас Тейтерс – дьявольски быстрый правый защитник – в настоящее время держится враждебно по причинам, в которые мы не станем вдаваться, а еще славится тем, что использует сарказм, чтобы провоцировать окружающих, и успешно справляется с задачей. Он подписал контракт в том же году, что и я, и знаю, он не меньше моего хотел заполучить кубок. Получается, у него либо стадия отрицания, либо он отлично умеет абстрагироваться.
Я встаю с шезлонга и объявляю:
– Пойду за выпивкой.
– Если так, будь джентльменом и принеси выпить всем, – просит Хорнсби.
Илай Хорнсби – главный красавчик команды. Черт возьми, главный красавчик всей лиги. Безупречные зубы, красивый нос, идеальное лицо. Он чертовски силен, у него шикарные бедра, и он самый озабоченный придурок, которого я знаю. Он наверняка переспал практически со всеми незамужними женщинами в Ванкувере. Тренируется как зверь, веселится так, будто это его работа, ест так, словно завтра еда исчезнет, а на следующий день повторяет все сначала. Образ жизни Илая вызывает у меня тревогу, и именно он всегда пытается заставить меня «расслабиться».
– Хочешь шоколадного молока? – поддразниваю я его.
Он потирает крепкую грудь.
– Я в курсе, что молоко полезно для здоровья, но принеси мне пива.
Я закатываю глаза и из крытого бассейна направляюсь прямиком в дом. Тейтерс говорит, что помещение называется нататориум, но это просто модное слово для патио, огороженного раздвижными стеклянными дверями. И все равно здесь классно, потому что с открытыми дверями чувствуешь себя так, будто находишься на улице, а когда становится холодно, можно включить подогрев воды, закрыть двери и продолжать плавать.
Я захожу на кухню как раз в тот момент, когда Поузи закрывает холодильник. Пойман с поличным – во рту кусок болонской колбасы, а в каждой руке по банке пива.
Леви Поузи – главный задира нашей команды и настоящий зверь. Известен тем, что внешне похож на плюшевого мишку, а на льду ведет себя как сам дьявол, способный впечатать противника в борта, из-за чего бедняга будет чувствовать себя так, будто его сбил товарняк.
– Зачем ты ешь эту хрень? – спрашиваю я.
Вынув изо рта колбасу, он отвечает:
– Не исключено, что у меня проблема, но сомневаюсь, что мне требуется помощь в ее решении.
Поузи – раб болонской колбасы. Перед каждой игрой он съедает бутерброд с ней и горчицей. Я нахожу эту привычку омерзительной, меня тошнит при одной мысли о том, что он катается с такой тяжестью в животе.
– Ты взял одно пиво себе, а второе кому-то другому?
Он смотрит на банки, затем обратно на меня.
– Э-э-э, нет. Это все мне.
– Будь другом, принеси по банке Жеребцу и Тейтерсу. – Я прохожу мимо него и открываю холодильник. Все полки заставлены пивом, даже отсек с деликатесами, где Поузи хранит свою колбасу. Когда мы в коттедже, к нам всегда приезжает шеф-повар. Спокойный мужчина, который готовит для нас еду. И он должен заскочить сегодня, поэтому сейчас в холодильнике только пиво.
Очень много пива.
Его столько, что, приди кто-то посторонний, он мог бы решить, что у нас проблемы с алкоголем. Но мы выпиваем по банке за раз – своего рода способ снять напряжение после долгого сезона.
Именно так мы расслабляемся.
И пытаемся забыть.
Я беру банку для себя и закрываю дверь. Обвожу взглядом гостиную с открытой планировкой и спрашиваю:
– Где Холмс?
– Скорее всего, на балконе, именно там я видел его в последний раз, – отвечает Поузи.
– Он пил?
– Не-а, еще нет.
Я снова открываю холодильник, беру пиво для Холмса и отправляюсь наверх на балкон, потому что знаю наверняка – страдать приятнее в компании.
– Уверен, он хочет, чтобы его оставили в покое, – обращается ко мне Поузи.
– А когда бывало иначе?
Перепрыгивая через две ступеньки за раз, я поднимаюсь на второй этаж.
Все находящиеся в коттедже парни – холостяки, так что мы договорились приезжать сюда в межсезонье, пока остальные члены команды отдыхают со своими семьями и девушками. И нам отлично подходит такой вариант.
Особенно Холмсу, который чаще всего предпочитает проводить время наедине с собой.
Как и предположил Поузи, я нахожу друга на балконе. Он сидит в кресле-качалке, плечи опущены, взгляд устремлен на колени, а не на величественные горы перед ним.
Холси Холмс – лучший центровой1 на льду, он настолько мастерски орудует клюшкой, что вы даже не поймете, что он пытался забить гол, пока не услышите сирену. Парень – рекордсмен по количеству голов и результативных передач. Он – то звено, которое на льду сплачивает команду, хотя за пределами площадки позволяет себе упиваться горем. Два года назад он потерял брата-близнеца Холдена в автомобильной катастрофе. Будучи одним из трех сыновей Холмсов, профессионально играющих в хоккей, Холси отдалился от семьи, забил на личную жизнь и сосредоточился лишь на хоккее. Он приезжает в Банф лишь потому, что мы его заставляем. А уезжая и возвращаясь к играм в межсезонье, мы все помогаем ему.
Отодвигаю дверь на балкон, но Холси даже не смотрит, кто пришел. Я протягиваю ему пиво, и он берет его.
– Не против, если я присоединюсь к тебе?
– Нет, – открывая свое пиво, отвечает он.
– Не могу сидеть там, когда они делают вид, будто мы не угробили шанс на выход в плей-офф. – Когда Холмс ничего не отвечает, я продолжаю: – Прошла неделя, а я все еще вспоминаю тот последний гол, снова и снова прокручиваю этот момент в голове.
– Ты оцепенел, – поднося пиво к губам, выдает он.
– Что?
– Я видел, как все произошло. Как только Фредерик занес ногу для маневра, ты напрягся всем телом и застыл.
– Я не…
– Ты продолжаешь бояться, – не глядя на меня, произносит Холмс. – Ты – вратарь, а значит, должен оставаться бесстрашным. Во время игры твое тело – часть команды, оно действует так, как нужно команде. А ты ведешь себя так, будто можешь управлять им как хочешь, и потому пропустил эту шайбу. – Я молчу, и он продолжает: – Докажи, что я ошибаюсь.
Самое хреновое, что я не могу.
Один долбаный удар. Один бросок, и я… отключился.
Как вратаря, меня не должно беспокоить подобное. Но когда я понял, что есть определенные проблемы, дело приняло иной оборот.
Я подношу банку к губам и отвечаю:
– Не могу.
И я не вру – это невозможно.
Он прав.
Если подумать, я действительно замер.
В тот самый момент, когда увидел, как Фредерик ставит ногу и поднимает клюшку, по моей шее поползли мурашки, как бывает всякий раз, когда я жду броска. Но тогда я действовал недостаточно быстро. В тот момент я позволил страху поглотить меня.
Внезапно вдалеке в горах раздается раскат грома. Облака летят с бешеной скоростью, недавно голубое небо быстро меняет цвет, становясь серым.
Надвигается буря.
И речь не только о погоде.
Потому что внутри меня тоже назревает ураган.
– Вряд ли сегодня стоит ждать Стефана. – Поузи сидит за барной стойкой на кухне, в руке очередной кусок болонской колбасы.
– А как иначе, – заглядывая в холодильник, отвечает Хорнсби. – Из еды у нас только печенье и сырные крекеры.
– Не забудь про мою колбасу, – вставляет Поузи. – Могу сделать сэндвичи на всех.
– Никому не нужна твоя чертова колбаса, – говорю я, и урчание в моем желудке звучит так же громко, как раскаты грома за окном.
Погода сильно ухудшилась. Сотовая связь в лучшем случае работает с перебоями, интернета нет, по окнам хлещет дождь, а молнии освещают темное ночное небо. Гроза настолько сильная, что с каждым раскатом грома чувствуешь, как содрогается дом.
Стефан – наш шеф-повар, лучший из тех, кого можно найти здесь на эту роль. И, к сожалению, думаю, Поузи прав. Ему ни за что не добраться сюда. Коттедж находится на вершине крутого холма. Когда идет дождь, он превращается в грязную горку, так что даже грузовику Стефана не под силу взобраться по местной грунтовке.
– Я смогу до утра продержаться на печенье, – Хорнсби берет в руки упаковку. Прищуривается, вытаскивает из нее пластиковый пакет и увидев, что тот пуст, бросает злой взгляд на Поузи, который упорно отказывается смотреть ему в глаза.
– Поузи, какого хрена? Ты съел все печенье?
– С чего ты решил, что это я? – Он разводит руками. – Мы все знаем, что это может быть дело рук Холмса.
– Я ни при чем, – доносится с дивана, где Холмс читает книгу. Поузи мог бы выбрать более подходящую кандидатуру. Холмс – отшельник, он не станет проводить время на кухне за поеданием сладкого.
– Только ты торчишь весь день на кухне, – Тейтерс выхватывает у Хорнсби пакет. – И кто вообще оставляет пустую упаковку? Свинство.
– Откуда мне было знать, что погода испортится? Если кто и виноват, так это ты, Тейтерс. Ты здесь хозяин, а значит, должен обеспечить нас едой, – приводит Поузи веский аргумент.
– Я так и сделал. Нашел Стефана.
Поузи складывает руки на груди.
– Придурок, мы все знаем, чем обернулась эта затея.
Очередной раскат грома побуждает нас всех поежиться.
– Считаешь, нам никак не доехать до города? – спрашиваю я.
Тейтерс смеется.
– Если ты не любитель скользить по грязи, лучше остаться в доме.
Ну что ж, спросить стоило.
– Предложение о сэндвиче с моей колбасой звучит все заманчивее, да? – ухмыляясь, язвит Поузи.
Внезапно раздается стук в дверь, и мы все удивленно переглядываемся.
– Ни хрена себе, Стефан сумел-таки добраться до нас? – Тейтерс быстро бежит в коридор. Когда он открывает дверь, мы видим на пороге невысокого промокшего человека. На нем плащ, на голову накинут капюшон, и он дрожит, наблюдая за сверкающей вдалеке молнией. Точь-в-точь сцена из фильма ужасов, и мы вглядываемся внимательнее.
– Вряд ли это Стефан, – шепчет Хорнсби.
В этот момент молния ударяет во что-то, по звуку похожее на крышу. Все озаряет яркая вспышка света, слышится оглушительный треск, из-за чего голова незнакомца дергается вверх, и молния освещает нижнюю половину его мокрого от дождя лица, оставляя в тени остальную часть. Сила грозы и это резкое движение заставляют нас всех попятиться назад. И, пожалуй, я готов ручаться, что яйца каждого находящегося в доме мужика сжимаются от страха.
– Господи, – говорит Поузи, падая со стула. – Сатана. – Он показывает на дверь.
Точно, сатана. Какого хрена происходит? Почему Тейтерс не закроет дверь? Он что, никогда не смотрел ужастики? Именно так люди и получают топором по черепу, потому что не догадываются вовремя захлопнуть дверь.
Человек откидывает капюшон, мы все разом перестаем дышать, и тут робкий голос произносит.
– Нет-нет, клянусь, я не убийца.
Голос явно девчачий.
– Черт тебя побери, да включи ты свет! – рычу я.
Тейтерс щелкает выключателем, и теперь мы видимо лицо девочки, хотя девочка – не самое подходящее слово.
Нет, наша гостья – девушка. У нее лицо в форме сердечка и мокрые светлые волосы, а в глазах испуг.
– Простите за беспокойство, но моя машина застряла в грязи. Я увидела свет от бассейна и пошла на него. У вас работает телефон? – дрожащим голосом произносит она. Позади грохочет буря, из-за чего девушка съеживается еще сильнее.
– Нет. Извините. – Тейтерс порывается закрыть дверь, но Хорнсби быстро останавливает его.
– Какого черта ты творишь?
– Наши телефоны не работают, мы не сможем ей помочь. Значит, больше обсуждать нечего, – растерянно отвечает Тейтерс.
– Идиот. Предложи ей зайти в дом.
Тейтерс переводит взгляд с девушки на Хорнсби и обратно.
– А вдруг она убийца. – Он даже не старается говорить тише.
– Она же сказала, что нет, – замечает Поузи, ковыряясь в крошках в пакете из-под печенья.
– И что, мы просто поверим ей на слово? – спрашивает Тейтерс.
Мы поворачиваемся к девушке в поисках подтверждения. Понимая, что мы все ждем ее ответа, она, запинаясь, бормочет:
– Нет. Я не занимаюсь убийствами. Черт, да я даже не знаю, как убивать.
Тейтерс закатывает глаза.
– Все знают, как убить человека.
– Я не знаю, как убить и выйти сухой из воды, – исправляется она.
Тейтерс фыркает.
– Да ладно, всем известно, что шредер для дерева2 – беспроигрышный вариант.
– Господи, – подаю голос я. – Просто дай ей войти.
– А что, если она психопатка? – не сдается Тейтерс. – Хотите, чтобы в доме появилась ненормальная?
– Клянусь, я не психопатка, – встревает девушка. – Я всего лишь надеялась, что смогу воспользоваться вашим телефоном.
– И, как я уже говорил, – Тейтерс делает драматическую паузу, снова поворачиваясь к ней, – ни один не работает. Так что простите, что ничем не можем помочь, но вам пора.
– Твою ж мать, мужик, куда подевалась твоя галантность? – спрашивает Хорнсби, отталкивая Тейтерса с дороги и пошире распахивая дверь. – Прошу прощения за нашего друга. У него шестой тип эннеаграммы3. Для него незнакомец в собственном доме – худший кошмар.
Девушка со знанием дела кивает и отвечает:
– Моя лучшая подруга – шестерка, так что я все понимаю. На день рождения я подарила ей умную камеру видеонаблюдения, и она призналась, что это лучший в мире подарок.
– Ты говоришь о модели Ring Doorbell Pro? – оживляется Тейтерс. – А ты купила ей прожектор? Знаешь, что их можно соединить, чтобы они работали вместе.
– Игнорируй его. Проходи, – говорит Хорнсби.
Девушка не двигается, вместо этого обводит взглядом помещение.
– Не хочу вам мешать. Если ваши телефоны и правда не работают, мне незачем заходить.
– И куда ты пойдешь? – интересуется Хорнсби.
– Не знаю, наверное, обратно в машину. Пережду грозу там.
– Ждать придется долго, – Хорнсби кивает. – Я серьезно, мы не против.
Она снова оглядывается, и когда ее взгляд останавливается на мне, у меня возникает ощущение дежавю. Девушка кажется… знакомой.
– Не хочу показаться грубой, но у вас тут компания здоровяков. У меня с собой рюкзак, и хотя лучшая подруга умоляла меня взять средства самозащиты, он набит только разной едой. Не уверена, что могу доверять вам и что вы не убьете меня.
– У тебя есть еда? – спрашивает Тейтерс, на этот раз более дружелюбно.
– Да, – скептически отвечает незнакомка, отступая назад.
– Он не станет отбирать у тебя еду. – Хорнсби отпихивает Тейтерса. – Не обращай на него внимания. У него низкий уровень сахара. И да, мы крепкие парни, и наш вид может вселять страх, но мы не убийцы. Мы «Задиры».
Девушка снова отступает.
– Звучит не очень обнадеживающе.
– Ванкуверские, – уточняет Хорнсби.
Но в ее глазах ни капли узнавания, лишь нервозность и страх.
– Мы – профессиональные хоккеисты, – уточняю я, потому что вряд ли слово «ванкуверские» сможет улучшить ситуацию. Словно инфракрасные лучи, глаза незнакомки концентрируются на мне, темные ресницы подчеркивают закравшееся в них беспокойство.
Я точно ее знаю. Клянусь. Но откуда? Отвернувшись от меня, она говорит:
– Я не смотрю хоккей.
Парни издают дружный стон, а Тейтерс быстро занимает оборонительную позицию. Каждый раз, когда кто-то говорит, что не смотрит хоккей – а учитывая, что мы живем в Канаде, это случается не так уж часто, – Тейтерс ставит перед собой задачу выяснить причину.
– Ты не смотришь хоккей? И почему? – Судя по языку его тела, он готов к спору.
– Э-э-э, у меня есть дела поважнее… – неуверенно выдает девушка, ветер усиливается, и теперь капли дождя летят в дом.
– У тебя есть дела поважнее? – недоверчиво переспрашивает Тейтерс. Он качает головой и указывает большим пальцем в сторону незнакомки. – Я был прав, ей пора.
– Хватит нести чушь, – отрезает Хорнсби. – Не все смотрят хоккей. Считаем ли мы, что они принимают неверное решение? Да, но не нам их судить, мы готовы помочь каждому. – Он снова поворачивается к девушке. – Серьезно, мы тебя не обидим, нам ни к чему дурная слава. Мы хорошие ребята. Клянусь.
– Откуда я знаю, что ты говоришь правду? Что вы хоккеисты?
Хорнсби достает телефон.
– Проверь сама.
– Интернета нет, – вставляю я.
– Черт. – Он засовывает телефон обратно в карман и ненадолго задумывается. – Идея! – вдруг кричит Хорнсби, а затем достает зонты из подставки и бросает один Поузи, а другой Тейтерсу. Он не пытается задействовать Холмса, потому что мы все знаем, с тех пор как наша гостья постучала в дверь, парень даже не поднял голову. Затем он берет подставку с кофейного столика и говорит: – Вперед, покажем ей. Лоус, давай, лови шайбу.
– Ты серьезно? – спрашиваю я.
Он смотрит на меня в упор.
– Проклятье, да, давай.
Вздохнув, я двигаю два барных стула, ставя их перед кухонным островком, и использую стойку в качестве верхней части ворот, а стулья – в качестве боковых. Затем встаю перед импровизированными воротами и занимаю позицию.
– А теперь внимательно наблюдай за нашим мастерством. – Хорнсби, наш защитник, бросает подставку на пол и кончиком зонта двигает ее вперед-назад. Забавно, что он пытается добиться хоть какого-то подобия координации, которая присуща Холмсу. – Не самая идеальная ситуация, особенно когда меня пасут два игрока. Холмс, мне бы не помешала помощь.
– Нет, – звучит ответ.
Хорнсби вздыхает и произносит:
– Тейтерс, ты выбываешь. Пусть будет двое на одного.
– Меня устраивает. – Тейтерс садится и берет зонтик так, будто это микрофон. – Я буду комментировать.
Мне совсем не по душе эта идея, но я наблюдаю, как Хорнсби занимает позицию, а Поузи – место его защитника. Они ударяют зонтиками по полу, а затем скрещивают их. Делают так три раза, а потом Хорнсби подцепляет подставку и поворачивается в мою сторону. Я смотрю на Жеребца, он явно пытается произвести впечатление на девушку, поскольку сейчас играет не на своей привычной позиции. А вот Поузи точно на своем месте, потянувшись к подставке, он, как и всегда, мастерски использует свои габариты.
– Добро пожаловать на импровизированную демонстрацию силы и профессионализма в игре под названием «Зонтики и подставка», – говорит Тейтерс. – Сегодня ворота охраняет Пэйси Лоус. Быстрый как ветер и угроза для всех, кто покушается на его сетку. Парням придется попотеть, чтобы забить шайбу. Еще на поле мы видим Илая Хорнсби, он скользит в носках по полу и с трудом удерживает подставку рядом. Наверняка в данный момент парень жалеет о своем выборе шайбы.
– Точно, – напряженным голосом соглашается Хорнсби.
– Игрок с желтым зонтиком – один из лучших защитников в лиге, Леви Поузи. Он не боится нанести удар и провести остаток вечера с сэндвичем с болонской колбасой, поэтому прилип к Жеребцу как клей.
– Не называй меня так при посторонних, – поворачиваясь ко мне, велит Хорнсби. Я готов к броску и не свожу глаз с подставки.
– Жеребец сосредоточился на цели, но удастся ли ему пройти мимо поглотителя печенья? Или пачка вкусняшек повлияет на возможность Поузи двигаться достаточно быстро и увести подставку?
– Неужели тебе плохо от печенья? – спрашиваю я.
– Ерунда, – отвечает Поузи, хватая подставку.
– Отбей ее, используй чертовы локти, – велит Хорнсби, направляя подставку в другую сторону, затем обратно.
– Он близок к цели и забьет гол. У меня предчувствие, – говорит Тейтерс. – Коронный прием. Финт влево, вращение и…
Хорнсби ударяет зонтиком, отправляя подставку в левую верхнюю часть «ворот». Не задумываясь, я тянусь и блокирую импровизированную шайбу. У Хорнсби не было ни шанса.
– И подставку останавливает Лоус, он может проделать этот маневр даже с закрытыми глазами. Неприятный исход для нашего дорогого Жеребца.
– А как же моя превосходная защита? – спрашивает Поузи.
– Сдается мне, стоит сказать спасибо той пачке печенья. Тебя было невозможно сдвинуть с места.
Я бросаю подставку на стойку и снова сажусь за остров, а Хорнсби убирает зонтики на место. Затем откидывает волосы назад и спрашивает:
– Ну как, мы тебя убедили?
Девушка сжимает лямки рюкзака на плечах и по-прежнему стоит на месте, рассматривая всех нас. Неудивительно, что она выглядит совершенно растерянной. Черт, я готов заплатить, только бы узнать, о чем именно она думает в этот момент.
– Нет, ситуация стала казаться еще более ненормальной. И кличка Жеребец не помогает делу.
– Они идиоты, – отзывается Хорнсби.
– Вот, – подает голос сидящий на диване Холмс и протягивает телефон.
Тейтерс подходит к нему.
– У тебя в телефоне есть фотография команды?
Холмс ничего не отвечает, а просто возвращается к своей книге. Хорнсби выхватывает телефон и показывает его девушке, а она внимательно рассматривает фотографию. Затем ухмыляется и спрашивает:
– Почему вы не улыбаетесь? Это ведь общая фотография команды.
– Спортсменам нельзя улыбаться на фото, – пожимает плечами Тейтерс. – Мы должны вселять страх.
– Так вот что вы пытались показать. А выглядит так, будто у вас коллективный запор.
Мы все начинаем хохотать, а Тейтерс выхватывает у девушки телефон.
– Ты понимаешь, что пытаешься попасть в мой дом? Предположение о запоре вряд ли обеспечит тебе доступ сюда, скорее билет прочь.
– Мать твою, да успокойся ты уже, – говорит Хорнсби. – Заходи, хотя бы обсохни немного. У нас есть сырные крекеры, сэндвичи с болонской колбасой и много пива. Может, пока ждем, когда закончится ливень, появится связь.
Судя по виду, девушка все еще сомневается, но вместо того чтобы отступить, на этот раз делает шаг в дом.
– Позволь тебе помочь, – предлагает Хорнсби, указывая на ее рюкзак.
Она стягивает его, затем снимает плащ, и теперь мы лицезреем фигуру «песочные часы» в черных леггинсах и обтягивающем красном топе, демонстрирующем ложбинку в зоне декольте.
Черт.
Мне кажется, я знаю, о чем думает каждый парень в этом доме, – за исключением Холмса, который все так же увлечен книгой, – эта девушка сексуальна.
Но вопрос в том, есть ли у них то чувство дежавю, которое не оставляет меня? Потому что, клянусь, я видел это лицо раньше.
