Loe raamatut: «Сведи меня с ума»

Font:

Для тех, кому нужно чуть больше радости в жизни.

Убери свой зонтик,
Так как я пытаюсь сказать тебе, дорогая,
Что радуга
Всегда будет над твоей головой…
Все будет хорошо.
«Радуга». Кейси Масгрейвс

Melanie Harlow

DRIVE ME WILD

Печатается с разрешения литературных агентств Bookcase Literary Agency, RF Literary Agency and Andrew Nurnberg Literary Agency

The moral rights of the author have been asserted

Глава 1
Гриффин

Если стоять над чайником, он никогда не закипит, а вот механизм – очень даже.

Я не помню, сколько мне было лет, когда впервые услышал это от отца, но черт меня подери, если он был не прав. Не было ничего хуже надсмотрщика, пожилого мужчины по фамилии Додсон, который постоянно критиковал.

– Вы уверены, что нужно так сильно ударять?

«Сожми челюсть. Посчитай до трех».

– Да.

– Это правильный способ выполнения работы?

«Сделай вдох. Не кидай вещи».

– Да.

– Вы скоро закончите?

«Нет, если ты продолжишь задавать тупые вопросы».

Я уже почти вышел из себя, но, поскольку не мог позволить себе терять клиентов, повернулся и попытался кое-как улыбнуться.

– Не так уж долго, мистер Додсон. Почему бы вам не пройтись? Выпить кофе с пончиком в кафе? К тому времени, как вы вернетесь, ваша машина будет готова.

Старик почесал голову и подтянул свои ярко-зеленые брюки.

– Знаете, в «Быстром Авто» сказали, что они бы справились с этим за полчаса. И у них цены ниже.

Я крепче сжал в руке гаечный ключ.

Гребаное «Быстрое Авто». Сеть быстрого обслуживания ремонта машин. Широкомасштабная сеть с низкими стандартами, быстрой некачественной работой за гроши – но клиентов это не особо волнует. Судя по всему, люстра в зале ожидания, яркая реклама по телевизору и бесплатное печенье были гораздо важнее хорошего сервиса.

– Ну, у них салон больше. И у них другая философия.

– Но я всегда привозил сюда мою машину, а твой отец всегда был честным и хорошим человеком. Он знал свое дело. Я подумал, что ты такой же честный и хороший человек.

– Он обучил меня всему, что я теперь умею, – сказал я.

«Другими словами, я слишком хорошо разбираюсь в том, что делаю, придурок. А сейчас иди за своим гребаным пончиком и дай мне завершить начатое. Ты даже не записался заранее – я тебя впихнул в свое расписание в качестве одолжения».

Додсон выдохнул и сдался:

– Что ж, тогда, пожалуй, пройдусь.

Я проследил, как он старчески проковылял к тротуару и продолжил путь вниз по Мейн-стрит, а затем продолжил свою работу.

– Черт, этот парень так раздражает, – выкрикнул МакИнтайр, другой механик в «Беллами-Крик Гараж».

Я был владельцем этого гаража, но он работал здесь примерно столько же, сколько и я. У нас также был помощник – «парень, складывающий шины в стопку», – чье настоящее имя было Энди, но мы к нему обращались как Даймне, так как мы всегда просили у него: «Дай мне тот гаечный ключ», или «дай мне полотенце», или же «дай мне розетку разъемом 10 миллиметров, которая упала в отсек двигателя и которую я, черт возьми, никак не могу найти, даже если бы вся моя жизнь зависела от этого».

– Это точно. Но, по крайней мере, он оплачивает счета.

Я посмотрел на часы на стене салона.

– Слушай, а где, черт возьми, Даймне? Я думал, он должен был прийти сюда к семи. Сейчас почти девять часов.

– Я думаю, он пошел куда-нибудь с Лолой.

– Ох, точно. Он говорил об этом вчера.

Я покачал головой, затем вернулся к работе и залез под капот «Бьюика» мистера Додсона.

– Бедный малый.

– В каком смысле «бедный малый»? Ему дают каждый день.

– Я имею в виду, что он слишком прогибается под эту девчонку.

– И?

– И это Даймне. Она проглотит его целиком и выплюнет кости.

МакИнтайр засмеялся из-под «Форда Мустанг».

– Ему, должно быть, это нравится. Я знаю: мне бы тоже понравилось.

– Ты снова поссорился с Эмили?

Он был обручен и должен был жениться через полгода – если они с его дорогой невестой продержатся вместе так долго.

– Она рассталась со мной вчера.

– Что на этот раз?

– Если бы я знал. Кажется, она сказала что-то вроде: «Так как ты бесчувственный урод, который не ценит то, что по-настоящему важно». Но под тем, что важно, она подразумевает такие мелочи, как какие будут цветы в церкви, какой будет вкус свадебного торта и кто где будет сидеть во время церемонии. Какое мне дело до этого всего? Это ведь неважно!

Я не мог не согласиться с ним, но промолчал.

– Все это вздор, – пустословил он. – Почему нельзя просто сказать «согласна» в здании городской администрации и пойти потом выпить по пиву, как нормальные люди? Я даже надену костюм.

Я засмеялся.

– Понятия не имею. Ты предложил ей выйти за тебя замуж.

– Да, но она словно с ума сошла от этих свадебных приготовлений. Она была такой радостной. Мы вместе гуляли, слушали музыку и разговаривали о важном, например о машинах и бейсболе. Сейчас мы то и дело ссоримся. Мне приходится по десять раз извиняться за ночь.

– Так перестань извиняться. Дай ей тоже разок приползти к тебе обратно.

– Это может занять несколько недель, Грифф. Я не смогу так долго без секса. Не у всех есть силы принять обет безбрачия, как ты.

– Я не принимал обет безбрачия, придурок. Я не раб своего члена в отличие от тех, кто здесь работает.

– Но разве ты не скучаешь по этому делу? – спросил МакИнтайр.

Он что, прикалывался? Конечно, мне не хватало этого. Но нуждаясь в чем-либо до такой степени, как МакИнтайр, становишься слабым, а я гордился тем, что остаюсь сильным. Несомненно, я такой же человек, как и все, и время от времени симпатичная задница в обтягивающих джинсах брала надо мной вверх, но я всегда следовал своим правилам: был одноразовым аттракционом, всегда предохранялся и никогда не оставался на ночь.

– В жизни есть более важные вещи, чем секс, – сказал я.

– Например? – спросил с искренним интересом МакИнтайр.

– Например, держать этот бизнес на плаву, несмотря на то что у нас текучка и всех клиентов забирает «Быстрое Авто». Или же найти время и деньги на практические курсы, чтобы быть в курсе современных принципов диагностики. Взять небольшой кредит для бизнеса, чтобы я смог сделать рекламу, нанять еще одного механика и купить инструменты получше.

Я выпрямился и взял голубое фирменное полотенце.

– Или выиграть чемпионат лиги.

Мой товарищ выкатился из-под «Мустанга» и посмотрел на меня с мрачным выражением лица.

– Аминь, брат.

Мы с МакИнтайром играли за «Беллами-Крик Бульдогс» в лиге, которую моя сестра относила к бейсболу для стариков. Да, нам было за тридцать, мы были не такими гибкими и быстрыми, как когда-то в старшей школе, а еще мы потребляли больше пива, чем тогда; но воспринимали все это очень, очень серьезно. Мы жили ради игр по четвергам, празднуя каждую победу, – и топили наши печали после поражения – в пабе «Бульдог», который нас спонсировал. И, скорее всего, этим летом будет матч между нашей командой и нашим злейшим соперником «Мэйсон Сити Маверикс». В течение двух прошедших лет мы сохраняли титул чемпионов, а им не терпелось его себе вернуть.

– Ты ведь идешь на тренировку сегодня, да? – спросил я.

МакИнтайр был центральным принимающим игроком. Он не очень хорошо отбивал, но был самым быстрым из нас, и у него был хороший бросок.

– Несомненно. – Он сделал паузу. – Если Эмили разрешит.

Я покачал головой – парень был безнадежен – и кинул полотенце в сторону.

Ровно в пять часов, после закрытия салона, я закрыл двери и снова вошел в здание через дальнюю дверь слева, которая вела к лестнице, ведущей в мою квартиру.

Гараж на самом деле был старым зданием пожарной части с двумя депо. Оно было свободно, пока мой дед не купил его в 1955 году и не приспособил под станцию обслуживания автомобилей. Мой отец стал ее владельцем в начале 1970-х годов, когда дед ушел на пенсию. В то время второй этаж над залом был предназначен для склада, но когда я вернулся из корпуса морской пехоты четыре года назад, мой отец разрешил использовать его в качестве жилой площади.

Конечно, у меня не было этого в планах, но жизнь, как я ее представлял раньше, больше не была возможна. Поэтому я вернул кольцо, отказался от предложения дома, напивался до забвения и в основном вел себя как последний мудак в течение нескольких месяцев, пока мой отец и трое моих друзей не велели мне взять себя в руки, так как жизнь продолжалась.

Помогло наличие проекта, а мой друг Энзо Моретти был строителем, поэтому мы занимались ремонтом квартиры после окончания рабочего дня.

Было что-то очищающее в том, чтобы проводить время, воздвигая стены.

Это было просторное помещение с высокими потолками и кирпичными стенами, паркет был из сосны. Моя спальня и ванная были сзади, а спереди расположилась просто прямоугольная комната с кухней в углу и гостиной перед тремя окнами, выходящими на Мейн-стрит.

Благодаря связям Моретти я приобрел хорошие материалы по низкой цене – остатки плитки и гранита, оставшиеся после строительства чьего-то загородного дома, восстановленные паркетные доски от поставщика древесины и арматуру, сохранившуюся в старых сараях и фермерских домах. Возможно, не все подходило друг к другу с точки зрения дизайнерского решения, но меня это не волновало.

Единственная вещь, которую я хотел бы приобрести, – свою землю. Если я когда-нибудь смогу себе это позволить, то хотел бы иметь свое место. Всю свою жизнь мой отец говорил о том, что надо бы накопить деньги на пригодный кусок земли к тому моменту, когда он выйдет на пенсию. Он планировал уехать за город, проводить свои дни за починкой старых машин в гараже, ходить на рыбалку, когда захочет, и обучать своих внуков карточной игре «Пиночеле».

К сожалению, сердечный приступ быстро поставил точку на его жизни и его мечтах.

– Он рано закопал себя в могилу, горя на работе, – сказала мама на его похоронах. – Не делай этого, Грифф. Он не желал этого для тебя. Найди другой способ почтить его память.

Но мой отец работал до потери пульса, чтобы поддерживать бизнес своего отца, и будь я проклят, если он разрушится под моим присмотром. Если это подразумевало работать по много часов, чтобы клиенты оставались преданными нам, то пусть так и будет.

Но сегодня будет бейсбол.

Проголодавшись, я подошел к холодильнику в ожидании чуда: вдруг я забыл про свежеиспеченную лазанью, которую положил туда. Или про стейк с картошкой. Ну, или про пирог с курицей, на худой конец.

Но не повезло. Очевидно, я снова забыл сходить в продуктовый магазин.

Но у меня оставалось немного мяса с обеда и половина батона хлеба, так что я сделал себе бутерброд с ветчиной и проглотил его, пока переодевал рабочую форму.

Я торопился вернуться обратно к зданию, где был припаркован мой грузовик, когда зазвонил телефон:

– Алло?

– Как там поживает мой большой брат?

– Ты имеешь в виду, твой единственный старший брат?

Я запрыгнул в грузовик и бросил перчатку на пассажирское сиденье.

– Серьезно, Грифф, как ты? Я уже сказала тебе, как хорошо ты выглядишь сегодня?

– Мы разговариваем по телефону, Шайенн. – Я завел мотор. – Ты даже меня не видишь.

– Я думаю, ты должен прийти в шалаш, чтобы я сказала это вживую.

– А что еще? – спросил я, так как знал свою младшую сестру.

– И ничего больше, – сказала она.

– Всегда есть что-то еще, Шайенн. – Я переключил ручник и припарковался у здания. – И ты никогда не говоришь мне приятных вещей просто так. Тебе всегда что-то нужно.

– Такой недоверчивый, – огрызнулась она. – Я правда обижена.

– Ага.

– Я лишь надеялась увидеть тебя.

– Точно.

– И показать тебе кое-что.

– Что-то вроде животного, которого ты хочешь, чтобы я спас?

– Нет, мистер Всезнайка, это вовсе не животное, которое я хочу, чтобы ты спас. – Она сделала паузу. – Это просто котенок.

Я закряхтел.

– Маленький бездомный котенок.

– Хватит. Я больше не буду приглядывать за животными. Они везде гадят и жуют все подряд.

– Пожалуйста, Грифф! Ты первый привел в дом бродячую беременную кошку.

– Потому что не хотел заводить домашнего питомца, а она продолжала околачиваться у моей двери. Конечно, это было из-за того, что я ее кормил, но мне было ее жалко.

– Ну, малыши уже готовы к усыновлению, и у меня разбивается сердце, когда я их вижу там каждый день. Я бы взяла одного, но ты знаешь, какая аллергия у мамы. И я отказалась от аренды, чтобы жить с ней и ухаживать за ней после ее операций.

– Мне хорошо известна твоя жертва, Шайенн.

Моя сестра любила поднимать эту тему, чтобы пристыдить меня за некоторые вещи. И это всегда работало – я бы ни в коей мере не смог бы выжить, если бы вернулся обратно домой. Я любил свою мать, но она сводила меня с ума.

– Как долго мне придется ухаживать за ним?

– Недолго, обещаю. Пока я не найду ему постоянное жилье, а найду, думаю, сразу же, как начнется учеба, то есть через месяц.

Шайенн была преподавателем в нашем старом детском саду.

– Хорошо, – сказал я неохотно, направляясь на бейсбольное поле.

– Но я не могу его забрать сейчас, я иду на тренировку.

– Я и не думала вмешиваться в бейсбол для стариков, – сказала она, смеясь. – Просто приходи завтра в приют. Я сделаю всю бумажную работу.

– Знаешь, тебе не стоит надо мной смеяться после того, как я согласился выполнить твою просьбу. Я все еще могу изменить свое решение.

Она снова засмеялась.

– Нет, не изменишь. Я знаю тебя, Грифф Демпси. Твердый как гранит снаружи и сентиментальный внутри. Ты словно тающее мороженое в рожке, покрытом шоколадом «Волшебный Панцирь». Ты как «Яйцо Кэдбери». Ты…

Я повесил трубку, не желая ее больше слушать. Маленькая дрянь.

После практики почти вся команда собралась в пабе «Бульдог», чтобы выпить немного пива, съесть пиццу и много дерьма сказать в адрес команды «Маверикс». Я сел за столик на улице у пешеходной зоны с Коулом Митчеллом, нашим звездным питчером, и Моретти, нашим вторым бейсменом и самым быстрым бегуном.

– Мы сровняем этих придурков с землей, – сказал Коул. – Они даже не узнают, почему проиграют.

Он вздрогнул, поправляя холодный компресс на плече.

Коул был копом, оставшимся вдовцом в слишком молодом возрасте, и сейчас он живет лишь со своей любимой дочкой. Мы выросли, живя бок о бок друг с другом, и стали неразлучными друзьями с тех пор, как только научились говорить. Он был самым лучшим человеком из тех, кого я знал, прямым и честным, даже если и немного сомневался в нашей победе над «Маверикс».

Но не он один так думал.

– Черт, да, – согласился Моретти, поднимая бутылку пива.

Он работал в строительном бизнесе его семьи; мы стали приятелями, когда он со своей семьей переехал в Беллами-Крик, мы тогда учились в средней школе.

– Мы их уничтожим. Я уведу у них мяч, как в прошлый раз.

Он нервно заерзал на стуле.

Надеюсь, моя травма в паховой области пройдет к тому времени.

Я засмеялся и сделал большой глоток пива.

– Не подведите меня, идиоты. Мы хорошо играли сегодня. Меткие удары и хорошая подача. «Маверикс» – сильный противник, но мне нравятся наши возможности – если вы, конечно, не превратитесь в команду старушек за эти две недели.

– А где сегодня пропадает Беккет? – спросил Коул, потянувшись за еще одним куском пиццы. – Он думает, что слишком хорош для тренировки?

Беккет Уивер был единственным парнем из нашей четверки друзей, кто уехал из Беллами-Крик в университет и не вернулся – по крайней мере, не сразу. Нас это совсем не удивило, так как он всегда был самым образованным и начитанным в нашей группе – сплошные пятерки, лучший выпускник в потоке и к тому же получил стипендию на обучение в Лиге плюща. У него две академические степени, он переехал в Манхэттен работать в финансовой сфере и ненавидел каждую секунду своей работы. Беккет вырос на ферме и жутко по ней скучал, поэтому три года назад он уехал из «Большого яблока» и вернулся в родной город поддерживать семейную скотоводческую ферму.

Это было на пользу команде, так как Беккет всегда был лучшим подающим из всех нас. Я был на втором месте, будучи чертовски хорошим защитником на первой базе, но против «Маверикс» нам требовалось собрать все мышцы, которые мы могли бы найти.

– Нет, он просто делает то, что должен был закончить к сегодняшнему вечеру.

– Перегнать своих коров, – засмеялся Коул и покачал головой.

– Этот парень тратит все свое время на перегон коров по своему полю. Я не знаю, как он это выносит.

– Считает, что это лучше, чем быть привязанным к офисной работе, – сказал я. – Я не представляю, как он так долго протянул, работая там.

– Я знаю – он зарабатывал миллионы долларов, – сказал Моретти, пытаясь поймать взгляд официанта, чтобы заказать еще пива.

Это не заняло бы много времени – его внешность практически гарантировала прикованность взглядов особей противоположного пола в комнате в возрасте от двенадцати до девяноста лет. Он всегда был самым симпатичным в нашей команде и благодаря своей харизме мог решить любой спор – будь то стычка с преподавателями, руководителями, тренерами, девушками. Даже матери обожали его.

– Все дело в его темных глазах, – мечтательно протянула однажды моя мама. – Они горят.

И, само собой разумеется, симпатичная девушка лет двадцати со светлыми волосами и застенчивой улыбкой подбежала к нам принять заказ. Моретти включил свою харизму и попросил еще пива, а она вздохнула и, не успев еще сказать, что скоро принесет его, поспешила внутрь паба, прежде чем кто-либо еще успеет сделать заказ. Мы с Коулом закатили глаза.

– Эй, тебе Беккет рассказывал что-нибудь про своего отца? – спросил Моретти.

– Его отца? – спросил я, прищурившись. – Нет, а что случилось?

– Моя мама сказала, что на днях столкнулась с ним в продуктовом магазине, и он был чем-то озадачен. Словно не мог вспомнить, как он туда попал.

– Хм. Это нехорошо.

Коул снова поправил холодный компресс на плече.

– Стареть – это отстой.

– Не такие уж мы и старые, – ухмыльнулся Моретти, – нам около тридцати лет.

– Нам тридцать два, – уточнил я.

– Хорошо, нам за тридцать лет. Но что в этом плохого? Мы все еще хорошо выглядим.

Он улыбнулся официантке, когда та поставила пиво на стол.

– Можно мне повторить? – попросил я.

– Конечно, – сказал она, окинув взглядом Коула. – А вам, офицер Митчелл, принести еще пива?

Тот задумался, но отрицательно помотал головой.

– Не, я лучше пойду домой.

– Хорошо. Я принесу ваш счет.

Она улыбнулась ему и взяла его пустую тарелку.

– Я думаю, вы нравитесь ей, офицер Митчелл, – засмеялся я, качаясь на стуле.

Коул закатил глаза:

– Идите на хрен.

– Нет, Грифф прав, – сказал Моретти с ехидной улыбкой. – Она не обратилась ко мне по имени. Возможно, тебе нужно ее пригласить.

– Нет, – Коул оставался непреклонным.

– Почему нет?

– Ну, не считая того факта, что она выглядит не старше Марии, я даже не помню, как приглашать девушек пойти куда-либо. Мне не приходилось это делать со старшей школы.

– Ничего не изменилось, – уверил его Моретти.

– Сколько можно говорить – со мной все в порядке, – настаивал Коул, подняв ладони вверх.

– Я не хочу ни с кем встречаться. Я живу с моей матерью. Я воспитываю дочь. У меня и так достаточно женщин, с которыми нужно возиться.

Моретти посмотрел на меня.

– Что насчет тебя? Какое у тебя оправдание?

Я пожал плечами.

– Я умнее вас всех, придурки.

Моретти покачал головой.

– Господи, ребята, вы и впрямь как старики. Вы закончите, как те два сварливых чувака в «Статлер и Вальдроф», одиноко сидящие на трибуне, наблюдающие за игрой «Бульдогов», жалуясь на все подряд.

Коул засмеялся.

– А ты где будешь?

– Ох, моя жена и дети уже сведут меня в могилу к этому времени.

Я поднял бровь.

– Я не думал, что у тебя есть жена и дети.

– У меня их нет. Пока что. Но это неизбежно. В моей семье ты должен иметь жену – желательно итальянку, несомненно, католичку – и кучу детей. Они требуют много затрат, они шумные и сводят тебя с ума, но затем ты тратишь остаток жизни, чтобы внушить им вину за все пережитое тобой дерьмо. – Он пожал плечами и отхлебнул пиво. – Вот как это происходит в цикле жизни Моретти.

Я засмеялся.

– И где ты найдешь такую жену? Ты знаешь каждую итальянку в этом городе, половина из них как-то связаны с тобой.

– Я не переживаю по этому поводу, – сказал Моретти, поднимая стакан к небу. – Думаю, что, пока у меня есть вера, она может появиться в самый неожиданный момент.

В этот момент мы услышали грохот недалеко от нас. Неожиданные громкие звуки вызывали во мне режим повышенной готовности – пережиток трех моих перегруппировок в Афганистане, – и я подпрыгнул на ноги и оценил ситуацию, адреналин бурлил внутри меня. Но тут же стало очевидно, что источником шума стала лопнувшая шина.

Коул и Моретти тоже подскочили, и мы вместе смотрели, как красный винтажный «Эм-Джи» закачался, прежде чем переехать бетонный противооткатный упор и заехать на оставшуюся часть тротуара напротив Кредитного Союза Беллами-Крик. Очевидно, водитель сделал то, чего не нужно было делать при сдутой шине – паниковать и жать на тормоза. К счастью, никто не был припаркован перед Кредитным Союзом в тот час, и на тротуарах тоже никого не было. Все же водителя могло неплохо помотать или ранить.

Не обмениваясь словами, мы втроем подбежали к машине. Как только мы приблизились, оказалось, что шина лопнула со стороны заднего пассажирского сиденья. Водительница открыла дверь и вышла из маленькой машины; похоже, ей потребовалось немало усилий, чтобы это сделать, так как она была одета в… пышное белое свадебное платье.

– Черт возьми. – Моретти взялся за голову. – Я же просто пошутил.

Мы смотрели, как девушка подходила к нам.

Длинное платье без бретелек. На макушке русых волос виднелась тиара. Белые перчатки покрывали руки до локтей. Выражение шока на лице. Она выглядела, как озадаченная диснеевская принцесса, которая была на пути в свое Волшебное королевство и вдруг оказалась в этом месте.

Девушка была невероятно красива, с большими зелеными глазами и пухлыми губами, хотя что-то в ней шептало: «Б-Е-Д-А», – у меня сработал инстинкт защиты.

– Вы в порядке? – спросил я.

Она посмотрела на меня и моргнула:

– Это рай?

– Это Беллами-Крик, – сказал Коул. – Мисс, вам нужна помощь?

– Я… – девушка замешкалась. Она с трепетом взмахивала ресницами, ее колени подкосились, и она начала падать в пышное белое облако.

Я быстро подбежал, поймав ее во время падения.