Loe raamatut: «Сфотографируй меня», lehekülg 6

Font:

Глава 13: Морок

9 дней спустя

Хотелось пить. Жажда раздирала горло, я думала, что истончённая кожа разорвётся от малейшего прикосновения, даже глаза с трудом открывались, малейшим движением откликаясь глубокой и острой болью внутри черепа. Мне казалось, что меня выбросило в раскалённую пустыню, где ярко-красное солнце выжигало во мне все остатки жизни, а где-то рядом злорадно шипела невидимая змея.

Я тряхнула головой, в надежде развидеть странные галлюцинации, но сразу же пожалела об этом. От такого резкого движения голова тут же пошла кругом, меня затошнило и горло начали разрывать пустые мучительные спазмы. Но даже при всём желании я не смогла бы ничего вырвать из себя. Желудок оставался пустым вот уже несколько дней, а сегодня, я даже не смогла заставить себя дойти до кухни и попить воды. Во рту я ощущала кислоту. Эта плёнка покрыла меня полностью.

Я не в пустыне. Не среди ядовитых змей, что хотят вонзить в меня свои острые клыки, наполнить мою кровь ядом, отравить моё тело. Я лежала на полу, свернувшись калачиком около черного рояля.

В его квартире, не в пустыне.

В его квартире, не там, нет.

В его…

Сколько дней прошло? Последнее что я хорошо помнила, это счастливое пробуждение среди множества цветков особенной розы. Осознание наступившей пустоты, когда я поняла что нахожусь здесь совсем одна.

Он ушёл…

Он будто растворился…

Двухэтажная квартира угрюмо молчала, а я казалась себе ничтожно-крошечным сорняком, мусором, непонятно как оказавшимся здесь.

Он бросил меня?

Массивная входная дверь заперта на несколько замков, даже окна не поддавались моим попыткам открыть в этом месте хоть что-то.

Я попыталась найти телефон. Но кому я хотела звонить?

Наверное, он оставил меня здесь чтобы я исчезла из этого мира сама собой, бесследно и тихо.

Он бросил.

Но он говорил…

Снаружи послышался тихий скребущий звук. При усилиях сосредоточить слух и понять что это, затылок пронзило внезапной тупой болью, как будто меня ударили по голове чем-то тяжёлым. Я собрала последние силы и повернула голову в сторону окна. Мутная пелена на глазах мешала видеть, и я с силой зажмурила веки несколько раз. Сквозь плёнку медленно проступала картинка – на ветке дерева, совсем близко от меня сидела серая птица. Её крохотные глазки смотрели мне прямо в глаза, а клюв раскрылся в немом крике. Птицы умеют разговаривать?

– Не надо, – прохрипела я, с сухой болью прикрывая глаза.

Звук возобновился, но я не хотела смотреть на её источник.

Пусть улетит. Пусть оставит меня.

Как оставил он.

Как же хочется пить…

В нос ударил запах старого тряпья, влажного дерева и крови. Тело затекло, задеревенело, застыло и ждало, пока ему позволят выйти из этого маленького места. Из-за хлипкой двери слышались тяжёлые шаги: они то приближались то снова удалялись, а я каждый раз отсчитывала их количество.
Девять шагов до каморки, девять обратно. Он всегда так делал, когда долго не мог решиться открыть дверцу и попросить меня простить его. Этот ритуал я знала до мельчайших деталей, выучила его наизусть, поэтому страх перед неизвестностью мне не грозил, но я всё равно считала каждый шаг. Это помогало мне сосредоточиться, поймать ускользающую реальность, забыть о том кто я есть, и унять грызущую меня изнутри совесть. Единственное, я терпела рвущую мою кожу боль, которая терзала края от длинных рассечённых полос. Терпела, ждала, считала шаги, пока он наконец откроет дверь и погладит меня по щеке, пока он попросит позволить ему наложить повязку, пока он оставит меня в покое до той поры, когда рана не начнёт затягиваться. Он учил меня терпению. Он желал мне добра.

Глаза распахнулись, когда я поняла что воткнула в ногу что-то острое. Боль снова помогла мне прийти в себя.

Я посмотрела в окно: птицы больше не было, а день сменили тёмно-синие сумерки. Нет, это предрассветное зарево… Сегодня? Или ещё вчера?

Ещё один день?

Подушечки пальцев нащупали липкий предмет. Я обхватила его рукой и резко дёрнула в сторону.

– Аа-а-ааа…

Резкий выдох саданул по иссушённому горлу, а на потрескавшихся губах снова проступила кровь.

Дрожащие пальцы поднесли неизвестный предмет к глазам. Окровавленные маленькие ножницы.

Откуда они взялись?

Запах крови воплотился в настоящем, я глубоко вдохнула облако с металлическим привкусом.

Как знакомо.

Цепляясь за остатки разума я понимала, что мне осталось потерпеть ещё несколько часов. И тогда, дикое ощущение кислой жажды закончится, боль в голове исчезнет, а мои мысли растворятся вместе со мной.

Ещё чуть-чуть.

Нужно потерпеть.

Хищные глаза большого змея пристально смотрели на меня.

***

Ощущение невесомсоти, лёгкости, моё тело зависло в воздухе, поддерживаемое чем-то сильным.

Я хотела открыть глаза и сказать спасибо, но разве мертвые умеют чувствовать и говорить?

Я дождалась. Умерла, застыла, отпустила боль. Больше не чувствовала разъедающую кислоту, а голова не раскалывалась от жажды. Птица улетела навсегда, взмахнув крылом на прощание.

– Где ты достала эти ножницы?

Голос. Снова этот голос. Он преследует меня даже после окончания жизни, но я знаю почему. Я хотела услышать хотя бы ещё один раз этот расплавленный шёлк, окунуться в него и уснуть, нежась в этом волшебстве. Разве я многого просила?

– Признаюсь тебе честно… Ммм, моя милая малышка, я знал, что затеял всё это не зря.

Голова коснулась чего-то тёплого.

Как приятно пахнет…

– Наказала себя. Милая, даже я на такое не способен.

Мёртвые способны слышать запах?

Если так, то я рада своей участи.

Его голос и запах… Я на небесах?

Тело опустилось на мягкое благоухающее облако. Вновь запахло знакомыми цветами.

Джульетта, моя милая Джульетта… Ты тоже не сумела выжить.

– Мне нелегко дались эти дни, но не беспокойся, я снова с тобой.

Тело начало тонуть в этом блаженстве…

– Мы снова вместе, как и должно быть. Мы снова вместе…

Мы снова вместе.

Он рядом со мной, как и обещал.

Такая лёгкость. Счастье.

Щеки коснулось что-то мягкое, очень похожее на поцелуй. Это его губы.

Как приятно.

***

Ава…

Так меня зовут.

Это моё имя. Это моё имя, и я слышу его.

Тело будто залили бетоном, придавили огромными каменными плитами, заковали цепями и заложили грудой булыжников.

Мне не давали двигаться, держали не прикасаясь к рукам и ногам невидимой, мёртвой хваткой.

Мёртвой… Вот это слово.

Ведь я мертва?

Дыхание медленное, слабое, но я поймала себя на мысли что снова придалась этому занятию, потому что так привыкла. Я считала количество вдохов и выдохов.

Ведь я умерла…

Несмотря на колоссальное давление я ощутила, что разгоряченной кожи касается что-то прохладное, мягкое и приятное. Секунда за секундой, счёт за счётом, миллиметр за миллиметром, но мне становилось легче. Этот процесс тянулся очень медленно, мучительно, но всё же я смогла уловить эти крошечные изменения.

Конечно же, это вода. Только вода сможет протиснуться куда угодно, даже сквозь плотно сдвинутые и тщательно уложенные друг на друга камни. И сейчас она ласкает мою иссушенную кожу, пробираясь под завалы из бетона и булыжников. Лечит, даёт ощущение прохлады, укрывая моё хрупкое тело от соприкосновения с грубыми камнями.

Пальцы, запястье, локоть, плечо. На ключицу легла целая волна из целебной жидкости. Правая половина груди остыла на несколько градусов.

Ава…

Я поймала себя на мысли, что всё моё внимание и усилия брошены на движение прохлады по моему телу. Крошечными шажками, медленно-медленно, но тяжесть отступала, будто камни убирали один за другим, но делали это нарочито неторопясь. Кто-то наблюдал за моей реакцией на происходящее.

Но я умерла!

Правое бедро нестерпимо резануло, защипало и закололо, мне захотелось крикнуть во весь голос и попросить перестать причинять боль, но я по-прежнему была обездвижена, а сухое горло не смогло издать и писка. Как долго будет продолжаться эта бессмысленная пытка? Разве я не получила своего сполна при жизни? Сколько ещё меня хотят резать, бить, мучить и пытать, прежде чем свыше примут решение – с неё хватит?

Я смертельно устала…

Мои губы раскрылись, но не по своей воле. Кто-то извне, невидимый для меня, сделал это осторожным движением. Горло сдавило, но тут же я ощутила как внутрь льётся тоненькая струйка воды. Я инстинктивно стала делать судорожные глотки, боясь что в любую секунду этот кто-то решит, что настало время вновь измучить меня жаждой. Грудь наполняла холодная вода, я чувствовала, как она восхитительно расползалась внутри.

– Открой глаза. Я знаю, что ты слышишь.

У меня отобрали источник.

Я облизала губы, чтобы собрать последние живительные капли, но не решилась открыть глаз. Мне стало страшно.

Что увижу там?

Ад? Пустоту? Своего мучителя?

Отсутствие жизни, воздуха, света и… его.

Пытка временем продолжалась даже после смерти, но сколько ещё мне нужно вытерпеть? Розы давно погибли, моё тело погибло, душа умерла, и его нет. Но я продолжала что-то чувствовать, всё равно, вопреки здравому смыслу…

Левая рука ощутила прикосновения прохладной влаги, и следом за ней всё остальное тело.

Мне становилось легче, боль уступала место облегчению, воздуха становилось всё больше.

– Крошка, то что ты сделала, это чистой воды садизм.

Голос продолжал звучать, говорил слова и складывал их в предложения. Звучал мягко, нежно, практически шёпотом, и я уловила в этих звуках настроение.

Нежность, смешанная с любовью и удовольствием. Голос звучал в самой наивысшей его точке.

Почему я могу чувствовать такие детали, но не могу пошевелить рукой или открыть глаза?

– Я хотел оставить тебя на более долгий срок, дать себе шанс, но что-то подсказало мне, что это будет ошибкой. Ты нужна мне живой, я пока не готов отпустить тебя. Ты… – голос резко прервался, послышался шумный вдох. Внутри ощутилась резкая боль, так как я не хотела потерять последнюю ниточку, связанную с ним. – Это совершенное безумие. Если бы ты могла почувствовать то что чувствую я, ты поняла бы меня и простила. Ты поступила бы точно так же, не сомневаясь в своих действиях ни на секунду. И я знаю, что ты отчасти понимаешь меня, мы похожи. Я видел, как ты смотрела на меня. Я видел. Я знаю.

Наступила тишина.

Боль постепенно отступала, я чувствовала, что голова начала проваливаться в бездну.

Мысленно попрощавшись с голосом, я ощутила крохотное мгновение счастья.

Попрощалась.

Напоследок, из черноты донёсся аромат знакомых роз.

Глава 14: Сфотографируй меня

Нежась в его объятиях, я делала размеренные вдохи и выдохи, но всё равно не могла насытить свой организм этим запахом. С каждой проведённой вместе с ним минутой, я всё больше и глубже осознавала что мне этого мало. Мало рассматривать блики на его коже от полуденного солнца, мало трогать его длинные, мягкие волосы цвета слишком горького шоколада, мало чувствовать его сильные руки на своём теле, мало тонуть в чёрном пламени его магического взгляда. Мало дышать им. Мало слышать его голос.

Я просто хотела впитать его в себя, приклеить и привязать, задыхаясь в этой агонии.

Никогда бы не подумала, что я достойна испытать в своей жизни такое количество счастья.

Вот уже в который раз я уткнулась в его шею как маленький котёнок, и сделала глубокий вдох.

– Если бы знал, что на тебя это так подействует, то сделал бы это сразу.

Паника тут же захлестнула меня с головой, и я ещё крепче ухватилась за его руки. В памяти пронеслись нечёткие образы предыдущих дней. Я не могла вспомнить что именно произошло, но едкое послевкусие всё ещё звучало на кончике языка.

Ян мягко рассмеялся и даже не видя его лица я знала, что его губы растянулись в прекрасной улыбке.

Сердце сделало двойное сальто.

– Ммм, – промурлыкал он восхитительным, низким звуком. Самым прекрасным на свете.

– Прости, – прошептала я. – Я устроила беспорядок.

Это подразумевалось само собой. Иначе и быть не могло…

– Ты устроила жуткий беспорядок, – укоризненно улыбнулся он. – И заставила меня сильно беспокоиться.

– Прости, – в который раз повторила я.

Ян обхватил меня за плечи, отодвинул от себя и положил на диван, плавно перекатываясь и оказываясь сверху. За одно мгновение я оказалась в его тисках, зажатая со всех сторон.

– Всё закончилось, крошка, – он говорил медленно, оставляя нежные поцелуи между словами. – Я здесь, я с тобой.

– Ты здесь, – воздуха становилось катастрофически мало.

Несколько часов назад я была уверена, что для меня всё закончилось, пока не открыла глаза. Я сама приняла это решение, потому что не смогла найти в себе хоть каплю сил для сопротивления. Она пришла, схватила меня за горло и посмотрела в глаза, задав всего один вопрос.

– Цветы были восхитительны, – наши пальцы переплелись, но он тут же высвободился и запустил их в мои волосы. – Жаль что они завяли.

– Плевать, – его губы исследовали мою шею. – Я куплю ещё сотню таких.

Внезапно он отстранился.

Руки сами собой потянулись и попытались поймать его, но в ладонях оказался только воздух.

– Тебя нужно помыть.

– Что?

Я опешила и рассмеялась. Как всё быстро меняется!

– В ванну, Ава.

Он собрал волосы одним движением, перевязал их резинкой и протянул мне руку. Глаза сверкали непоколебимостью его слов.

– Я жду.

– Постой, я ничего не понимаю, – я ухватилась за него.

– Что из сказанного тебе не понятно? – не глядя в мою сторону, он зашагал наверх, ведя меня за собой.

– Я уже принимала душ, – я попыталась вставить своё слово.

– Для того чтобы сделать работу хорошо, каждая деталь должна быть тщательно подготовлена, – ещё два шага и мы на втором этаже. – Я делаю своё дело лучше всех. А на тебя у меня особенные планы.

Новое замешательство. Он как обычно говорил завуалированно, не давая точных ответов на мои вопросы.

– Какую работу, о чём ты?

Уверенным шагом Ян завёл меня в ванную комнату и стал повторять все те же самые действия, что и пару недель назад: кран, вода, ароматические смеси, бутылочки с маслами и пенкой. Было только одно исключение – на этот раз он не начал раздеваться.

– Ян…

Шум воды перемешался с букетом ароматов. Его руки схватились за края моей футболки и дёрнули вверх.

– Всё должно быть на своих местах, Ава. Свет, фон, камера. Иначе невозможно сотворить необходимое. А ты, моё сокровище, в самом центре.

– Я не понимаю…

Он полностью снял с меня одежду и вновь подал руку, "приглашая" зайти в ванну.

– Через пару часов придёт стилист, – он взял мочалку. – Я хочу, чтобы всё прошло как запланированно – тихо и спокойно. Тебе сделают причёску и профессиональный макияж, – он начал мыть мои плечи и спину. – Но я уверен, что это не доставит мне никаких проблем. Понимаешь о чём я?

Я живу здесь уже… сколько прошло времени? Месяц? Два? Три? Пребывание в этом доме превратилось в один сплошной, очень длинный день, и я окончательно потерялась во времени. До благотворительного аукциона, моя жизнь отличалась удивительной размеренностью и определенностью, потому что я знала своё место, я знала чего я заслуживаю и что со мной будет. Но сейчас… Каждый день рядом с ним – непредсказуемый водоворот, невероятно мощный, красочный и переполненный ураганом оголённых чувств. И всё это время я была здесь либо одна, либо наедине с ним. Больше никого.

– Я знаю – ты милая, послушная девочка. Верно?

Он взял мой подбородок двумя пальцами и подтолкнул наверх, заставляя посмотреть на него. Его голос был пропитан жесткостью которую он явно хотел скрыть, не показывая все свои чувства. Но из-за глаз, того, как они смотрели на меня, я почувствовала всё его внутреннее настроение. Он не шутил, не играл и не обманывал. Если я сделаю что-то не так, если что-то пойдёт не по его плану, я увижу страшное.

Красивое лицо выглядело спокойным, даже расслабленным. Только лишь тёмные глаза говорили больше, чем положено.

– Верно, – повторила я.

Он наклонился и поцеловал меня в лоб, затем улыбнулся и взял бутылочку с шампунем.

– Всё на своих местах. Иначе, может произойти что-то ужасное.

Я закрыла глаза и попыталась прислушаться к себе, к своему внутреннему голосу. Но вместо ожидаемых тревожных голосов, я почувствовала крепкий и уверенный удар своего сердца.

***

Дверь захлопнулась, просторный белоснежный холл мелькнул узкой полосой. Девушка стилист ушла, ослепительно улыбаясь Яну. Несмотря на то, что она сразу по приходу взялась за работу и выполнила своё задание безукоризненно и поразительно быстро, она то и дело бросала на фотографа волнующий взгляд полный робкой надежды, а я для неё была предметом неодушевлённым. Но вместо того, чтобы обратить внимание на несчастную девушку, Ян следил за мной неотрывным взглядом.

Я видела что его мучала неуверенность, но он тщательно скрывал её от меня.

"Я справилась. Я сделала всё как ты сказал"

Когда последний замок неумолимо щёлкнул, мужчина повернулся ко мне, всё с тем же спокойным и сосредоточенным выражением лица.

– Что теперь?

Это движение было неуловимым, но я до такой степени была сосредоточена на нём, что заметила даже это: его плечи едва заметно опустились, расслабились, как будто он наконец разжал пальцы и выпустил из рук очень тяжёлую ношу.

– Ты прекрасно выглядишь, – Ян подошёл ко мне и заправил за ухо локон волос, уложенных в мягкие, крупные, блестящие волны. – Горжусь тобой, крошка.

Эта фраза вызвала во мне улыбку. Я справилась.

– А теперь, я хочу чтобы ты открыла вот это.

Он взял меня за руку и подвёл к столу, на котором лежала совершенно неприметная серая коробка без опознавательных знаков, размером с упаковку от маленькой пиццы. Она лежала тут всё это время, а я даже не обратила внимания на чужеродный этому великолепному жилищу предмет.

– Что там?

– Открой, – его руки оказались на моих плечах.

Я никогда не любила сюрпризы, даже учитывая тот факт, что никогда в жизни не получала ничего подобного. Эта тенденция появилась во мне сама собой, ещё в раннем детстве, на глубинном, подсознательном уровне. И я не была этому удивлена. Вся моя суть состояла из нескладных странностей, к которым я попросту привыкла.

Поджав губы, я с опаской стала распечатывать коробку.

Серая крышка откинулась наверх. Внутри коробки лежал плоский футляр из чёрного бархата, размером чуть уступающий внешней упаковке. Сбоку в центре я увидела маленькую серебряную кнопку. Полное несоответствие внешней упаковки и того что лежало внутри, резко бросалось в глаза: безликая картонная коробка и бархатный футляр, от которого так и веяло лоском, роскошью, стариной.

– Смелее. Она не кусается.

Дрожащий палец нажал на крохотный бугорок. Тихий щелчок и чёрная крышка медленно поднялась.

Глаза ослепил блеск, дыхание перехватило. Пока я возилась с простой картонной коробкой, в голове замелькали десятки вариантов того, что она может скрывать. Но зная моего фотографа, ответ не мог быть простым. Но даже в самых изощрённых предположениях я и помыслить не могла о том, что видела сейчас собственными глазами.

Утончённое в своей простоте, широкое и безумно богатое колье из восьми синих, атлантического цвета прямоугольных камней, вознесённых в абсолют величия окантовкой из маленьких бриллиантов. И всё это роскошество покоилось в благородстве платины. В центре ошейника лежал тот самый, заключительный девятый камень.

Я разглядывала драгоценность пару минут, не зная что именно нужно сказать и какое слово было бы подходящим ситуации.

– На выставке, ты сказал…

– Да.

– … что его…

– Да.

– …за самую большую плату…

– Верно.

Я вспомнила его слова и то, как он их сказал. С каким выражением, в каком тоне.

«За самую большую плату»

Эти слова вернули то режущее чувство, напомнили о слишком быстро забытом ощущении, за одним лишь исключением. Теперь я почувствовала его в полную силу.

– Зачем ты купил его?

Я отдернула руки от футляра.

Вместо ответа Ян взял в руки футляр, подвёл меня к огромному зеркалу и водрузил колье на мою шею.

– Я знаю, что хочу увидеть в своём объективе, Ава, – замочек на шее щёлкнул, пальцы бережно убрали волосы. – Идеальную трансцендентность, украшенную подходящими акцентами, и это, – колье легло как и в прошлый раз – идеально ровно, опускаясь между ключиц восьмым камнем. – Это… необходимые ударения в моей поэтической балладе. Завершающий штрих, – кольцо с финальным камнем закрепилось на пальце правой руки.

Преодолевая странную нервозность, я посмотрела на своё отражение. Выразительные глаза, ровная, молочная кожа, идеальная причёска – волосок к волоску. На шее, как и в прошлый раз, сверкает изумительной красоты колье из танзанита. На мне нет и следа прошедших дней, как будто ничего не произошло.

– Главная работа моей жизни, – прошептал Ян. Чёрные глаза горели в отражении, беспокойство, страх и жесткость сменились на одну эмоцию.

Счастье.

Я поняла для чего была проделана такая огромная работа, для чего было приложено столько усилий: он ждал именно меня, сумел сохранить, сумел взять моё доверие, вкладывая столько сил. Он поверил, что именно я стану той, кто ему нужен. Что именно я помогу в достижении его цели. Он сделал меня прекрасной. Он сделал меня нужной.

Я вновь перевела взгляд на своё отражение.

– Сфотографируй меня, – еле слышно выдохнули губы драгоценную мольбу.

Краем глаза я увидела довольную улыбку.