Глава 15: Обман
Главный зал дома "Хеннеке" выглядел поистине великолепно: изысканные букеты цветов в высоких вазах; глянцевый пол, отражающий блики огней, освещающих только кроваво-красные стены. Их цвет выгодно оттенял объекты выставки, а мерцающий свет маленьких ламп мягко рассеивался, освещая каждый сантиметр огромных фотографий, на каждой из которых была запечатлена я. На полотнах, моего лица либо совсем не было видно, либо верхнюю его часть закрывали густые локоны волос, тени и особенность кадра, поэтому узнать что на фото запечатлена именно я, было невозможно. Это знали только два человека. Я, и мой фотограф.
Это была наша тайна.
Стоя рядом с ним, находясь в этом месте, я не могла поверить в происходящее. После прошедших, очень схожих событий, я попала к этому мужчине и ни единого раза не выходила из его квартиры. Я видела только его, разговаривала только с ним и видела внешний мир только из окна его дома. Причём, я несколько раз задавала сама себе один вопрос – хотела ли я выбраться? Я была взаперти, практически… в плену?
Нет, какая глупость.
Хоть он и взял с меня обещание вести себя хорошо и несколько раз, как и в день посещения стилиста, точно так же объяснил мне всевозможные исходы, если я сделаю что-то не так, я сразу же уверила его в ненадобности этих слов. Я и не собиралась бежать от него. Все эти разговоры были не нужны.
Десятки элегантных гостей вальяжно разгуливали с бокалами шампанского, восторженно изучая новые работы обожаемого ими гения. То и дело люди поглядывали по сторонам в поисках автора, но не находили искомую цель, так как Ян решил остаться сегодня инкогнито, ловко замаскировавшись в невидимого посетителя выставки. Мужчина практически не сводил с меня глаз, изредка поглядывая на окружающую обстановку. Он заполучил меня таким сложным для него путём, поэтому я прекрасно его понимала, и, чтобы не давать поводов для беспокойства, не отходила от него ни на шаг.
– Ты прекрасно выглядишь, – мягко сказал Ян, так, чтобы это слышала только я.
Щеки снова залил лёгкий румянец, в который раз за этот день. Не до конца веря в происходящее, я подняла глаза и вновь посмотрела на фотографии из под ресниц: открытая, безупречно-белая длинная шея, украшенная синими танзанитами; грациозно сплетённые руки, будто зависшие в воздухе как прекрасные лебеди; волна крупных кудрей, наполовину закрывающая лицо; изящная фигурка, обхваченная собственными руками за плечи. Десятки фотографий, таких разных и ошеломительно прекрасных, откровенных и скромных одновременно, изображающих нечто интимное, значимое, сокровенное. Такой, я себя не могла представить даже в самых смелых фантазиях. Такой меня видел он. Только он.
– Почему ты прячешься? Это твой триумф, – завороженно прошептала я, подтверждая свои слова происходящим в эту самую минуту. Он это видел. Это видел каждый человек, находящийся в этом зале. Люди буквально задыхались от восторга.
Наши взгляды встретились. Его глаза наполнились нежностью и теплотой.
– Не хочу забирать себе все лавры.
– Но это именно то, что должно было случиться, – тут же запротестовала я. – Твой талант заслуживает быть награждённым самой высокой наградой.
– Уже, – загадочно протянул Ян, сжимая мою ладонь.
Как бы я не хотела себя обмануть, я поняла, что он имел в виду.
– Ты всё спланировал заранее, – это было простым подтверждением настоящего, ничего более.
– Она… – мужчина запнулся и на мгновение даже закусил губу. – Заразила меня слишком давно, я устал сопротивляться, – чарующий бархат обволакивал меня со всех сторон. – Это похоже на болезнь.
"Она?"
– А ты хотел?
Чёрные угольки глаз вспыхнули и тут же погасли, пряча в своей глубине какую-то тайну.
– Да, – грустно произнёс Ян.
– Почему? – этот вопрос сам собой слетел с губ.
Не зная этого человека, я могла бы задаться подобными вопросами, но я уже изучила его суть, я видела насколько всё это важно для него. Не толпы поклонников, не шумиха , не десятки вспышек фотоаппаратов папарацци, не журналисты и статьи в журналах, обеспечивающие славу и известность. Для него было важным делать то, что он умел как никто другой – создавать шедевры фотографии, ловить и оставлять навеки в кадре то, что не смог поймать никто другой. Нечто трансцендентное.
Человеческую душу.
Такой он увидел меня в нашу самую первую встречу, увидел во мне то, что сейчас видели десятки этих ничего не подозревающих людей.
– Пытался, потому что знал – если подчинить себя этой мысли и отдаться ей, я сделаю себя самым счастливым и несчастным человеком одновременно. За всё нужно платить, Ава, – мы не торопясь прогуливались по залу полностью скрытые от посторонних глаз "маскировкой", и наслаждались общей атмосферой. – И я плачу свою цену каждый день.
– Я вижу что ты счастлив, – непонимающе пробормотала я. – Но и несчастен тоже?
Он внезапно остановил меня, завёл за широкую колонну и мы остались наедине, окружённые гудящей толпой.
– Не пытайся разобраться во мне, – сильная рука мягко, но с нажимом провела по моему подбородку. – Не потому что это слишком сложно, или просто я не позволяю тебе это сделать. Не пытайся разобраться во мне, Ава, потому что это невозможно.
Внутри будто что-то лопнуло, а во рту появился горьковатый привкус.
Ян тут же улыбнулся своей опасной улыбкой.
– Не стоит, – он читал мои собственные мысли раньше меня самой. – Я не хочу видеть грусть на этом лице. Ты моя, я рядом с тобой, и только это важно.
Я улыбнулась, тщательно скрывая свои истинные чувства. Эйфория от начала такого особенного вечера бесследно испарилась, внутри дали голос давно знакомые сомнения и переживания.
Нет. Сегодня особенный день, он так долго этого ждал.
Я улыбнулась ещё шире и Ян вновь повёл меня сквозь толпу.
***
– Думаю, нам пора ехать, – Ян взял из моих рук едва пригубленный бокал с вином и властным жестом поставил его на поднос проходящего мимо официанта.
– Уже? – я придала своему голосу максимальную невинность, тщательно скрывая разочарование.
Проведя столько времени в изоляции, я была очень счастлива выбраться в "мир" и увидеть другую жизнь. Глупо звучит, учитывая тот факт, что раньше я вела весьма закрытый образ жизни. Почему меня так тянуло выйти оттуда?
– На сегодня достаточно, – Ян одобряюще сжал моё плечо. Наверное, ему понравилось, как я вела себя весь сегодняшний вечер.
– Ты позволишь мне ещё раз взглянуть на твои потрясающие работы? – я сделала самый невинный взгляд, на который только была способна, изо всех сил надеясь на удачу.
Ян в один миг стал серьёзным и напряжённым, а его руки взметнулись и застыли. Я поняла что он хотел сделать, но что-то остановило его.
Он ещё раз окинул серьёзным взглядом зал: люди неторопливо гудели, неустанно перемещаясь от одной фотографии к другой. Всё было спокойно.
– Хорошо, – неожиданно сказал он, и прищурил глаза. – Я оставлю тебя ненадолго, а ты пока можешь ещё раз прогуляться.
"Оставлю?"
Я уже приготовилась к отказу. Это неожиданное разрешение буквально сбило меня с толку.
– Иди. И будь хорошей девочкой.
Он развернулся и ушёл, оставив в моих руках свободу выбора. Если бы я захотела, я побежала бы к выходу. Если бы я захотела, я остановила бы первого попавшегося человека и попросила бы вызвать полицию. Если бы я захотела, я могла убежать от него. Только я не могла от него скрыться.
Собравшись с духом, как в тумане я поплыла вдоль ярко-красной стены, увешанной моими изображениями. Подушечки пальцев неприятно покалывало, ноги стали ватными, а в горле пересохло.
Я одна.
"Наверняка он наблюдает…" – внутренний голос дал о себе знать спустя такой большой период затишья, что я невольно вздрогнула от неожиданности.
Наблюдает?
Зачем?
Это испытание?
Фотографии слились в одну сплошную полосу, и я как слепая то и дело задевала других гостей выставки.
– Простите, – пролепетала я, наткнувшись на плечо какого-то мужчины.
– Ава?
Знакомый голос. Я слышала его раньше, и эти воспоминания не связаны с чем-то неприятным.
– Ава? – позвал он ещё раз, более уверенно.
– Дан! – выпалила я чересчур обрадованно, когда узнала в открытом лице своего "знакомого". – Я рада тебя видеть!
Парень улыбнулся, а его глаза заискрились неподдельным добродушием. Он слегка опешил от моей реакции, но тут же вернул на лицо прежнее выражение.
– Что ты тут делаешь? – я осознала, насколько мне не хватало общения с кем-то другим, таким милым и приятным человеком.
– Обычно я работаю здесь, но сегодня у меня выпал выходной, – он заправил за ухо прядь волос. – Решил, что побыть на месте гостя не самая плохая затея. А ты?
– Наверное, я тоже так подумала, – рассмеялась я.
Мы стояли и смотрели друг на друга как старые добрые друзья, между которыми нет неловкости внезапной встречи.
Но конечно это было неправдой, потому что я не знала об этом парне ровно ничего кроме имени, как и он обо мне.
– Твой триумф на прошлом аукционе до сих пор обсуждают девушки, – в ответ на мой непонимающий взгляд, Дан тут же добавил. – Мы работаем вместе на практически всех мероприятиях, что проходят в "Хеннеке". И они до сих пор не могут смириться с проигрышем.
– Мне просто повезло с украшением, – тут же покраснела я.
– С этим? – он указал на одну из огромных фотографий. Моя шея и плечи крупным планом, между ключиц сверкает прямоугольный камень, сопровождаемый семью близнецами. Фото выглядит как часть портрета члена королевской семьи – величественно и торжественно.
– Это колье просто преследует меня, – отшутилась я, мысленно благодаря высшие силы, что на фотографиях нет моего лица. Это лишнее.
– Я помню, позже им интересовался тот фотограф, которого мы с тобой видели на аукционе.
По коже пробежала волна мурашек. Этот фотограф сейчас где-то совсем рядом.
– И теперь я понимаю, почему его заинтересовало именно это колье, – Дан ещё раз обернулся к фотографиям. – Нужно признать – это действительно очень красиво.
Дан повернулся ко мне лицом, и некоторое время всматривался в мои глаза. На секунду я подумала, что парень понял, в чём состоял обман, понял весь замысел и хотел удостовериться в своих догадках словами. Но он очаровательно улыбнулся и произнёс:
– Я тоже рад видеть тебя, Ава.
Он сказал это так просто и по-настоящему, без каких-либо намёков, что моё сердце забилось с новой силой, а губы сами собой растянулись в улыбке.
– Ава.
Прекрасный расплавленный шёлк превратился в жёсткий и грубый голос, который обрушился на меня из-за спины абсолютно неожиданно. Дан тут же перевёл взгляд на моего спутника, а дружелюбие сменилось настороженностью и враждебностью.
– Я встретила…
Ян не дал мне договорить, и вместо того чтобы просто попрощаться с Даном и спокойно уйти, он буквально поволок меня на выход, грубо вцепившись в локоть.
– Больно, – тихо запротестовала я, но не посмела вырваться из его жёсткой хватки. Он тащил меня по узким коридорам торопясь выйти наружу. Поток холодного воздуха ударил в лицо. Все люди остались позади, даже не заметив этой выходки, а я уже ощущала наступление неизбежной бури полной ужаса.
Ян молчал, излучая колючую злость. Холод этой злости проникал мне под кожу поразительно быстро, развеивая все приятные моменты вечера без остатка и жалости. Где-то позади нас я услышала торопливые шаги и звук своего имени.
Впереди уже показалась машина, специально припаркованная в безлюдном месте на задворках величественного здания.
– Ава!
Дан нагнал нас на улице.
"Уходи, уходи скорее!" – молилась я, в надежде что Дан услышит мои мысли и образумится, вернувшись в безопасный зал.
– Отпусти её, – спокойно произнёс парень. Я обернулась и заметила, что он смотрел на фотографа, сжав руки в кулаки. – Она явно не хочет идти с тобой.
Он собрался драться?!
Ян резким движением открыл дверцу машины, швырнул меня внутрь и с силой захлопнул её. Все двери машины заблокировались.
Я тут же прижала ладони к стеклу, как будто это могло растворить его и выпустить меня наружу.
Не говоря ни слова, Ян двинулся на несчастного парня и одним движением кулака уронил его на землю, затем склонился над ним и продолжил наносить удары один за другим. Это была чистая ярость, неконтролируемая, жуткая, звериная. Я слышала глухие стоны Дана, звуки ударов о человеческое тело, такие знакомые, пугающе ясные…
Из глаз хлынули слёзы, я царапала ногтями по стеклу, срывала горло и умоляла остановить этот ужас, но Ян продолжал наносить удары.
Спустя несколько мучительно долгих минут, Ян поднялся и пошёл в сторону машины, глядя на меня немигающим взглядом.
Дверь открылась, в салоне запахло кровью. Он с шумом втянул воздух в лёгкие.
– Ты моя. Ты моя. Моя.
Я замерла и прикрыла рот рукой, сдерживая крик.
На земле лежало безжизненное тело Дана.
Глава 16: Проснись, любовь моя
– Я имею на это право, – прорычал он уже в который раз, сжимая руль окровавленными пальцами. – Это моё, моё, моё…
На улице начался настоящий ливень: крупные капли хлестали по крыше машины, небо затянуло тёмно-синими тучами, а сильный ветер с бешеной скоростью разносил потоки дождя в разные стороны. Я закрыла глаза и представила, как машина разгоняется всё сильнее, и в кошмарном водовороте врезается в дерево, уничтожая всё живое внутри. Но даже то, что я изо всех сил старалась сосредоточиться на дожде и дороге, перед глазами яркой вспышкой мигала одна картинка: милый, добродушный и ни в чём неповинный Дан, лежит на асфальте в луже собственной крови.
– Я знал, знал что так будет, она говорила мне, предупреждала, предупреждала… – его голос изменился до неузнаваемости. Тот волшебный тембр испарился еще в зале, когда он схватил меня и потащил прочь, но сейчас его голос звучал абсолютно незнакомо. Он рычал, хрипел, как будто кто-то поставил старую виниловую пластинку в неисправный проигрыватель. – Как ты посмела?!
Я вздронула и открыла глаза, голова сама собой повернулась в его сторону. Его лицо исказилось, как будто в эту самую минуту он испытывал невероятные страдания.
– Ян…
Машина резко развернулась, меня впечатало в дверь. Тормоза засвистели, и прежде чем я успела понять что мы остановились, лицо обожгло от удара, а на шее сомкнулась холодная и жёсткая рука. Запах крови почувствовался ещё сильнее.
Он приблизился ко мне вплотную, по коже быстрым потоком пробежало горячее дыхание.
– Это всё из-за тебя, – процедил Ян сквозь зубы, обдавая моё лицо новыми порциями жара. – Этот мальчик, – снова зарычал он нечеловеческим голосом, – ты вынудила меня сделать это, хотя я предупреждал.
В глазах потемнело, я открыла рот, в надежде глотнуть хоть немного кислорода. Рука на горле сжалась ещё сильнее, лишая последнего шанса. Пальцы нащупали ручку двери, но она не поддалась. Последнее что я запомнила, это горячий запах крови и бешеный шум дождя по крыше.
***
Руки болели от жесткого ремня. Мне казалось, что кровь застыла и больше не бежала по венам, она загустела и остановилась, желая чтобы они лопнули. Я тряхнула головой, чтобы прогнать навязчивые видения и с новым болезненным вздохом решила ждать. Удивительно, но я очень чётко ощутила свою запрятанную силу – ждать, отсчитывать бессмысленные секунды, терпеливо рассматривая вдалеке приближающееся окончание. Оно должно было наступить, потому что ничто не может продолжаться вечность.
Боль утихнет. Раны заживут.
И это пройдёт, когда закончится отсчёт.
Ян замлочал, изредка позволяя мне видеть его взгляд. Раньше, он всегда смотрел мне в глаза, гипнотизируя, открываясь, доверяя. Сейчас он прятался, залечивал раны и сохранял гнетущее молчание.
Я подняла голову на звук шагов: Ян поднимался по лестнице. Он встал на последнюю ступень, сжал правой рукой гладкие перила, будто боялся не удержать равновесие и упасть.
– Ты пришёл, – тихо произнесла я, приподнимаясь насколько это было возможно со связанными руками.
Он поднял голову, но смотрел не на меня, а куда-то в сторону.
Я сосредоточилась на раздражающем звуке гостиных часов. Они тикали, отсчитывали каждую убегающую секунду, отрывали от меня по кусочку, по капле. Короткий вдох, горло тут же садануло новой порцией сухой боли.
Ян медленно подошёл, отстегнул ремень, и всё так же не глядя на меня развернулся и открыл шкаф.
– Прими душ и переоденься, от тебя воняет, – он достал с полки чистые вещи и бросил их на кровать. – У тебя десять минут.
Ничего не ощущая, я схватила чистые вещи одеревенелыми руками и направилась в ванну.
– Не закрывай дверь, – бросил он в спину.
Выполнив все указания, игнорируя боль от ран на запястьях и шее, я вернулась в комнату.
– Идём, – кивнул он и пошёл вниз.
По спине пробежала волна холодных мурашек. Я чувствовала, что в ближайшие часы должно произойти что-то, что поменяет всё на сто восемьдесят градусов. Что-то внезапное, сильное, неотвратимое. Но теперь, после того как я впервые услышала звук ударов собственного сердца, после того как я поняла что я могу быть в этом мире, мне впервые в жизни стало по-настоящему страшно за свою жизнь.
Впервые в жизни я испытывала это чувство во всех его красках и глубине.
Я следовала за ним, внимательно следя за каждым движением. Он выглядел напряжённым, сильно уставшим, его руки касались стен, как будто он искал опору чтобы не упасть.
Мы подошли к двери, ведущей в фотостудию. Он наконец остановился, развернулся и дал мне посмотреть в его глаза: два чёрных оникса устало поникли, но из глубины всё ещё мерцал тот узнаваемый загадочный огонь, исполненный разными оттенками черноты. Лицо, некогда отражавшее уверенность, силу, опасность, и безграничное влияние, превратилось в маску скорби, лишь неизменная красота никуда не делась.
Он замялся на минуту, не полностью приоткрыв дверь. Я подумала, что он хотел взять меня за руку, но по каким-то неизвестным мне причинам так и не решился сделать этого. В воспоминаниях тут же всплыли моменты, которые я до сих пор расточительно упускала, отдавая всё своё драгоценное внимание лежавшим на поверхности деталям. Самым ярким и крупным.
Он касался меня сразу же, когда хотел и как хотел, он решал что я буду чувствовать, он был дирижёром и композитором, рисуя на мне как на собственном нотном листе.
А сейчас этот мужчина застыл около едва приоткрытой двери, не решаясь поднять руку и прикоснуться.
– Я должна зайти внутрь? – неожиданно для себя самой, я перехватила инициативу.
Ян кивнул, распахнул дверь и шагнул внутрь.
Едва переступив порог студии, я ахнула: пол усыпан сотнями фотографий, какие-то из них были порваны на мелкие кусочки, в этой неразберихе тут и там валялось несколько фотопаппаратов, свет, штативы, с противоположной стены свисал разорванными клочьями фон. Это зрелище безумно контрастировало с его домом, в каждом сантиметре которого царил безукоризненный порядок и чистота. Студия, в которой несколько дней назад были сделаны шедевральные фотографии, превратилась в разбитый крик одного человека.
– Что происходит…
– Я принял решение, – начал Ян охрипшим голосом. – И пока я могу, я должен сказать.
– Сказать что?
Перед глазами вновь возникло видение лежащего на асфальте Дана.
– Ты убъёшь меня? – голос едва дрогнул.
Он внимательно посмотрел на меня, его лицо приобрело самое серьёзное выражение.
Мужчина подошёл к стене, прислонился и медленно сполз на пол.
– Я не монстр, – выдохнул он, комната наполнилась горечью. – Не чудовище, которое вы так старательно хотите из меня сделать.
Босыми ногами я почувствовала едва уловимую вибрацию, как будто вот вот должно было начаться землетрясение. Мне только кажется…
– Ты видела на что я способен, там, на выставке. Ты видела собственными глазами, что только я могу увидеть и поймать настоящее искусство. На такое способны единицы из восьми миллиардов.
Я с трудом оторвала взгляд от его съёжившийся фигуры. Я поняла, если я не сяду прямо сейчас и не обрету надёжную точку опоры, то могу упасть. Пальцы нащупали гладкий квадрат, в руки сам собой попал один из сотен фотоснимков.
– И я выбрал тебя не случайно, потому что понял – ты сможешь понять, сможешь стать исключением.
Девушка на снимке смотрела прямо в кадр: слегка удивлённый взгляд, красивое узкое лицо с высокими скулами, прямой нос, верхняя губа чуть полнее нижней, длинные тёмные волосы обрамляют светлую кожу по обеим сторонам от тонкой шеи.
На лбу выступил холодный пот, кончики пальцев прострелил разряд тока. Девушка на снимке была поразительно похожа на меня. Я поспешно моргнула несколько раз.
– Я понял – ты та самая.
Сжимая снимок в руке я стала лихорадочно оглядываться вокруг: эта девушка смотрела на меня с десятков фотографий. Каждая часть её тела была обнажена и запечетлена навечно. Вот она смеётся, хмурится, загадочно смотрит вдаль, улыбается, плачет, боится…
– И ты видела подтверждение собственной исключительности, не отрицай этого. Видела, хотела такой стать, желала… – он запнулся, с его стороны послышался какой-то шорох. – Хотела меня. И я дал всё это.
Сама того не осознавая, я встала на колени и поползла по полу студии, загребая снимки онемевшими пальцами. Сотни фото, сотни фотографий моего "близнеца"… Невинная, запечатлённая, бесправная.
– Остановись! – он навалился на меня, сковал своей железной хваткой и заставил замереть в ворохе фотографий. – Ты должна понять меня!
– Кто… – прохрипела я, игнорируя сухую боль в глотке. – Кто эта девушка…
Ян обхватил мои плечи не давая возможности шевельнуться, уткнулся носом в шею и крепко прижался к спине. Спустя пару мгновений я улышала сдавленные всхлипы.
По моей шее покатились чужие обжигающие слёзы.
– Ты не можешь оставить меня, не можешь…
Тишина вокруг, осторожно нарушаемая короткими всхлипами и приглушёнными грудными звуками, била по ушам, заставляя чувствовать стыд и очень странное, до этой поры незнакомое мне чувство. Я кое как высвободила ладони и аккуратно накрыла ими его горячие руки.
– Кто она? – тихо произнесла я.
Ян чуть ослабил хватку и ещё больше повис на мне.
– Она… я… я пытался… я так хотел… я не смог… – его голос надломился несколько раз. – Не смог, мне так жаль! Мне так жаль, мне так жаль!
Ян рыдал как маленький ребёнок, одинокий и потерянный малыш, захлёбываясь в собственном горе.
– Тише, тише, – внутренний голос молчал, но я поняла в эту самую минуту – я и не хотела слышать подсказок. – Я понимаю.
– Я не хотел этого, не хотел…
Он завыл как раненое животное. А вместе с этим звуком я почувствовала как растворялся мой собственный страх.
Руки перестали неметь, теперь я начинала ощущать всё немного иначе.
– Я не хотел, не хотел…
Голос изменился, стал намного выше. Слова были точно такими же. Я смотрела на это жалкое зрелище, а спина полыхала огнём, постоянно обращая моё внимание на себя. Он сидел передо мной на коленях, припал к полу словно молящийся и умолял простить его, лепетал оправдания, захлёбываясь в слезах. В тот момент я уже чувствовала отголоски того, что мне предстояло понять только лишь через несколько лет. Около него лежал окровавленный ремень, в воздухе отвратительно пахло кровью и его слезами. Не в силах больше терпеть этот ад, я будто в бреду взяла бутылку с алкоголем и вылила на его голову всё до последней капли. Щелчок зажигалки, короткий всплеск оранжевого пламени. Я бежала прочь, задыхаясь от притока кислорода. Бежала прочь от душераздирающего крика. Позади сгорали кровь, подвал и лживые слёзы.
Я гладила его по рукам, убаюкивая и успокаивая, а сама смотрела на лицо незнакомой мне девушки, смеющейся с глянцевой фотографии.