Глава 20: Свобода
Я нажала на ручку больничной двери, она тихо скрипнула. В небольшой палате стояло два монитора, путаница из проводов свисала с высокого держателя. Мерный писк давал понять что пациент, лежавший на больничной кровати, спокойно спит.
Я прикрыла дверь и подошла к Дану.
Из правой руки торчит несколько трубок, голова перебинтована, на губах подсохла кровавая корочка.
Не удержавшись, я провела большим пальцем по его щеке.
– Ава?
Он открыл глаза, с трудом фокусируясь на моем лице.
Я улыбнулась.
Часто моргая, Дан протянул ко мне свободную от трубок руку.
– Как… ты не… Ава… – монитор запищал чаще. – Ава! Господи боже… Ты в порядке?
– И это ты меня спрашиваешь? – смешок получился коротким.
– Как ты оказалась здесь? – он не мог поверить своим глазам.
– Узнала в доме «Хеннеке». Пришлось умасливать «мисс Монро», чтобы она рассказала где ты.
Сквозь синяки и гематомы все ещё виднелся образ того юноши, что я запомнила. Красивый, светлый. Беззлобный. Юный и чистый.
Я присела на край кровати.
Дан несколько минут всматривался в моё лицо.
– Как же… ох…
– Всё хорошо, – разбитая губа уже практически не болела. – Теперь всё хорошо.
Между нами возник один из тех безмолвных диалогов что возникают между людьми, которых соединил непрошеный и травмирующий опыт. Мы понимали друг друга без слов учитывая тот факт, что никто из нас не знал друг о друге ничего, не имел ничего, кроме имён и пяти минут знакомства.
– Мне так жаль, – я дотронулась до его лица. – Очень жаль.
– Жить буду, – усмехнулся он, и тут же жалобно застонал. – Всё время забываю про рёбра.
– Можно?
Я взяла край одеяла и вопросительно посмотрела на Дана.
Он кивнул.
Грудная клетка перебинтована, из-под краёв ткани видны багровые синяки.
– Не нужно было идти за мной.
Дан нахмурился, бледная рука легла на мою ладонь.
– Не знаю что он сделал с тобой, могу только представлять, – он сжал мою руку. – Что я и делал всё это время. Думал где ты, жива ли ты. Пока был в сознании, – он коротко рассмеялся. – И если бы я мог вернуться назад, я поступил бы точно так же, потому что ты того стоишь. Ответь мне на один вопрос: ты в безопасности?
– Да, – выдохнула я и сама не заметила, что из глаз текут слёзы.
Впервые за много лет я расплакалась не от боли или горя, не от того что не могла противостоять кому-то. Это были слезы очищения, радости, свободы. Я твёрдо знала, что отныне и навсегда никто не сможет навредить мне. Никто не сможет. Это так просто…
– Я в порядке, – сквозь соленую пелену мне было плохо видно его лицо. – Всё хорошо.
– Ава…
– Прости меня, – я осторожно обняла и уткнулась в его шею. – Мне очень жаль.
Дан обнял меня в ответ, шумно вдыхая воздух. Монитор запищал ещё чаще.
– Нужно было не отпускать тебя ещё тогда, в самый первый вечер. Ты была так одинока и напугана.
– Ты многого обо мне не знаешь.
– Надеюсь, ты расскажешь.
В больнице было тихо. Раннее утро, ноябрьское солнце робко светило в окно. Писк монитора медленно приходил в норму.
***
– Вы уверены? Это сложная работа, часов на пять – шесть.
– Абсолютно. Эскиз закроет все шрамы?
– Определённо.
Я смотрела на рисунок, сделанный по моему описанию.
Птица и змей, воздух и земля, сцепились в смертельной схватке. Змей, грациозно извиваясь сильными кольцами, пытался опутать крылья птицы, шипел и обнажал ядовитые зубы. Но птица была сильнее. Она проткнула чешуйчатую змеиную кожу острыми когтями, взмахнула крыльями унося свою жертву к небесам. У змея не было шанса.
– Тогда делайте.
– Может быть обезболим? Вы выбрали самое травмированное место для татуировки.
Я решительно сняла рубашку и лиф, легла на кушетку. Я даже не почувствовала и капли прежнего стыда.
– Не нужно, я в порядке. Такая боль мне не страшна.
Машинка для татуировки тихо зажужжала.
Битва птицы и змея завершилась.
***
Газеты пестрили заголовками о пропаже самого популярного фотографа последних лет, а жёлтые полосы делали предположения один невероятней другого, но никто не мог сделать и шага в сторону правды.
«Самый загадочный гений современности снова ушёл в тень?»
«Творец представил общественности свой шедевр и замолчал»
«Ян Холодный – проклятие невероятного таланта»
Ни шага в сторону правды. Она всегда надежно скрыта.
Когда город засыпало сенсационными заголовками, наступила зима.
Тонкий белоснежный ковёр устилал всё вокруг: от зданий и деревьев, до лавочек в парках. Я смотрела на падающие снежинки и поняла что заново влюбилась во времена года. Раньше мне было всё равно, светило ли солнце, шёл ли дождь. Но теперь я видела, как на брошенную газету с фотографией самого красивого мужчины в моей жизни падал снег, видела каждую снежнику, которая постепенно закрывала его лицо, я осознала, сколько всего я пропустила.
Снег.
Солнце.
Падающие листья.
Мороз, щиплющий щёки.
Тёплый дождик.
Луну и звёзды.
Безоблачное небо.
Цветущие поля.
Я упускала всё это, день за днём проживая причинённую мне боль.
Я упускала себя.
Но теперь они мертвы. Оба.
– От огня и воды, от огня и воды… – тихо протянула я нараспев. – Идите к чёрту. Всё кончено.
Всё кончено.
Я свободна.
***
Пять месяцев спустя
Полуденное майское солнце приятно припекало кожу, отражаясь от водной глади, а солнечные блики играли на лице, заставляя жмуриться от удовольствия.
– Привет.
Позади меня я услышала знакомый голос и обернулась.
Дан смотрел на меня, держа в руках букет с маленькими синими цветочками. Он улыбался.
– Привет.
– Я подумал, что тебе…
– Понравилось. Да, – я приняла цветы.
– Здесь тихо.
Дан встал рядом со мной и посмотрел на горизонт.
– Дикое место. Люблю приходить сюда.
Я собрала волосы свободной рукой и перекинула их на одно плечо, открывая обнаженную спину. Новое платье позволяло увидеть рисунок.
– Красиво, – протянул Дан, рассматривая мою татуировку.
– Да, – просто ответила я.
Мы поднялись по волнорезу до самого края и сели на нагретый солнцем камень, свесив ноги вниз.
Размеренный шум волн окутал нас, солнце обняло своим золотистым теплом.
Я положила голову на плечо Дана и прикрыла глаза.
Так спокойно и хорошо.
Моя душа улыбнулась.