Loe raamatut: «Три дня на побережье»

Font:

Under Suspicion

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Глава 1

Дождь наконец перестал. Захария Уинтер выключил «дворники» своего автомобиля, взятого напрокат. Он только что проехал указатель «Бон-Шанс, штат Луизиана». Солнце взошло, от асфальтового шоссе после дождя поднимался пар, капельками оседающий на лобовом стекле. Последний раз Захария был в родном городке более десяти лет назад. В переводе с французского «бон шанс» означает «везение» или «удача». Он иронично скривил губы. Неужели этот унылый городишко когда-нибудь приносил кому-то удачу? По доброй воле Зак никогда бы сюда не вернулся.

Свернув на Приходскую улицу, которую чаще именовали Могильной, Захария ощутил укол в груди. То была смесь тревоги, горя и ужаса. Он надеялся успеть на похороны Тристана Дюшода, который с первого класса был его лучшим другом.

Разворачивая машину, Зак заметил темно-зеленый навес, разительно контрастирующий с тусклыми гранитными надгробными плитами, характерными для южной Луизианы. С такого расстояния он не мог разобрать белых букв на навесе, но в этом не было необходимости, он и так знал, что там написано «ПОХОРОННАЯ КОНТОРА КАРВЕРА. Сорок лет на службе у жителей Бон-Шанс».

Зак припарковался на обочине дороги и, бросив взгляд на часы, опустил оконное стекло со стороны водителя. Салон тут же заполнился знакомым удушливым воздухом, перегретым и влажным после дождя.

Стопроцентная влажность. Попробуй объясни человеку, никогда не бывавшему на юго-востоке страны, как воздух может так сильно насыщаться водой при полном отсутствии дождя. Воздух здесь казался густым и тяжелым. Ежесекундно от пота и загадочного невидимого тумана одежда и все, к чему прикасался человек, становилось влажным. Когда светило солнце, от дорог и металлических поверхностей поднимался пар, затрудняющий дыхание.

Выйдя из машины, Зак повел плечами, стараясь отлепить от кожи волглую белую хлопковую рубашку, хоть и понимал тщетность этого действия. Стоило ему снять солнечные очки, стекла которых запотели, как яркий солнечный свет полоснул по глазам, ослепляя. Приложив руку козырьком ко лбу и прищурившись, он осмотрел небольшую группу людей, собравшуюся вокруг похоронного навеса. Большинство в черном. Мужчины сняли пиджаки и повесили их на спинки стоящих под навесом складных металлических стульев.

Зак пожалел, что не может оставить пиджак в машине. Будучи следственным агентом Агентства национальной безопасности, он всегда имел при себе оружие, которое нужно скрывать от посторонних глаз. Натянув пиджак, он подул на линзы очков, чтобы избавиться от конденсата. Выставив их перед собой и критически осмотрев, снова нацепил себе на нос.

Шагая к величественной усыпальнице, в которой покоился прах по крайней мере трех поколений семьи Дюшод, Зак пытался вспомнить имена пришедших на погребение людей. Тут были горожане, члены семьи, друзья вроде него самого. Очки снова запотели.

Он медленно приближался, вдыхая запах свежевскопанной земли, смешивающийся с плесневелым рыбным зловонием реки, – незабываемая, сопровождающая с первых дней жизни комбинация, которую он тут же узнал, невзирая на тринадцатилетнее отсутствие.

За полтора часа до приземления самолета в Новом Орлеане разразилась гроза, приведшая к задержке рейса. Взяв напрокат машину, Зак гнал по луизианским дорогам на максимально допустимой скорости, зная обо всех здешних радарах, «ловушках для авто-лихачей», и тем не менее опоздал на гражданскую панихиду, прибыв лишь к началу погребения. Это и к лучшему: он приходил в ужас при мысли о встрече со своими одноклассниками, большинство из которых, подобно Тристану, осели в городке Бон-Шанс и всю жизнь работали на нефтяной вышке или занимались рыбным промыслом. Он не горел желанием отвечать на полунасмешливые вопросы о жизни в большом городе.

Тристан Дюшод всегда был его лучшим другом и просто хорошим человеком. Возможно, даже самым лучшим из всех. Зак посмотрел на резной надгробный камень в виде башни с толстыми стенами и изящным шпилем, единолично вбирающей в себя тепло солнечных лучей и оставляющей место упокоения холодным и промозглым.

Было непривычно и грустно находиться здесь, зная, что друг ушел навсегда, особенно учитывая, что при последней встрече они повздорили. Из-за Сэнди, конечно. Это случилось за два дня до того, как Зак, его старшая сестра Зои и их мама переехали из Бон-Шанс в Хьюстон. Через три дня Заку исполнилось пятнадцать лет. Сэнди была зла на Тристана и, по своему обыкновению, пришла домой к Заку поговорить.

Тристан и Сэнди питали друг к другу симпатию с третьего класса, и все вокруг знали, что однажды они поженятся. Они были из тех пар, кто вместе навсегда, но при этом Тристан всегда ревновал Сэнди, доводя до белого каления. Иногда она нарочно его подначивала, флиртуя с Заком; Тристан терял самообладание, несмотря на то или именно потому, что они с Заком лучшие друзья.

По мере приближения к месту погребения бесформенные, плавающие в жарком мареве фигуры приобретали очертания людей. Коренастый человек с Библией, Майкл Даффи по прозвищу Дафф. Копна светло-русых волос плохо сочеталась с черным костюмом и пасторским воротничком. От матери Зак узнал, что Дафф решил стать священником после ужасной аварии, случившейся в ночь выпускного Зои, но с трудом верил, чтобы весельчак и любитель вечеринок вдруг превратился в служителя Господа.

Дафф подал знак, призывая всех сесть на складные стулья. Зак наконец отыскал глазами Сэнди, вдову Тристана. Держалась она молодцом, но к стулу в первом ряду ее подвела другая женщина, которую Зак не узнал.

Он внимательно присмотрелся к незнакомке. Телосложение примерно как у Сэнди, может, немного стройнее. Интересно, кто она? Если бы он встречался с ней прежде, непременно запомнил бы. От нее исходило особое напряжение, которого он не замечал ни в одной другой женщине.

Незнакомка усадила Сэнди на стул, после чего выпрямилась и осмотрелась по сторонам. Казалось, не искала никого конкретного, но Зак до сих пор ощущал излучаемую ею напряженность. Он заинтересованно смотрел на нее, привлеченный не внешностью, кстати очень соблазнительной, но тем, что она делает.

Подсознание услужливо подкинуло нужное слово. Наблюдение. Зак покатал его на языке, как леденец. Наблюдение. Женщина производит осмотр территории.

Как только обвела глазами кладбищенский участок по периметру, в манере держаться что-то неуловимо изменилось, хотя она при этом даже не пошевелилась. Когда Зак увидел ее впервые, она вела себя настороженно, точно наседка, хлопочущая над цыпленком Сэнди. Впечатление рассеялось, как только она стала обозревать территорию. Суетливая курица исчезла, уступив место уравновешенной и подтянутой женщине с острым орлиным взором, уже обнаружившим жертву.

Ощущая электрическое покалывание в нервных окончаниях, Зак наблюдал, как на его глазах незнакомка из защитницы превращается в хищницу. Его внутренний радар странным образом настроился на нее, почти позволяя прочесть ее мысли и узнать о планах. Она придвинулась ближе к Сэнди, равномерно распределяя вес тела и не сводя глаз с цели.

Проследив направление ее взгляда, Зак увидел двоих мужчин, которые, как и многие другие присутствующие, были одеты в слаксы и рубашку без галстука. Пиджаки, похоже, сняли из-за жары. Однако не сидели на стульях, как все, а стояли чуть поодаль, засунув руки в карманы, ни на кого не глядя.

Зак уловил в чертах мужчин фамильное сходство и решил про себя, что младший, похоже, еще учится в выпускном классе школы. Значит, отец с сыном.

Он снова посмотрел на женщину. Было невозможно понять, знает ли она их, но в одном сомневаться не приходилось: она предчувствует неприятности. Ему передалось ее напряжение, даже затылок заболел. Все чувства обострились до предела, время вдруг остановилось. Тело напряглось, как струна, мышцы сотрясали невидимые вибрации, он инстинктивно покачался с мыска на пятку, перераспределяя вес.

В этот момент, будто почувствовав исходящую энергию, незнакомка посмотрела на него в упор. Ее настороженный взгляд точно ножом полоснул по груди. Он никогда прежде ее не встречал, но у него возникло смутное ощущение, что еще до окончания дня пожалеет о том, что видит сейчас.

Ее взгляд снова остановился на мужчине и юноше, Зак тоже посмотрел на них. Юноша что-то шепотом сказал отцу, потом кивком указал на незнакомку и Сэнди, отец покачал головой. Услышав призыв Даффа склонить головы для молитвы, он заставил сына подойти ближе к стульям.

Вознося мольбы Господу, сам Дафф головы не опустил. Он внимательно осмотрел Зака от макушки до пяток и кивнул, показывая, что узнал его, потом укоризненно склонил голову. Зак стоял неподвижно, сцепив руки за спиной и понурившись, не закрывая глаз, чтобы держать отца с сыном под наблюдением. Если они сделают резкий выпад, он тут же заметит.

Завершив молитву традиционным «Аминь», Дафф протянул руку в сторону тускло поблескивающего гроба, ожидающего перемещения в фамильную усыпальницу Дюшодов, призывая Сэнди подойти. Она встала, ее компаньонка хотела было сделать то же самое, но Сэнди жестом остановила ее и, в одиночестве приблизившись к гробу, положила на крышку одну белую розу. На мгновение склонив голову, развернулась и увидела Зака.

Ее лицо, до этого такое сосредоточенное, перекосилось от боли, из глаз покатились слезы.

– Зак, – выдохнула она чуть слышно, – ах, Зак, его больше нет. Нашего Тристана больше нет.

В два шага преодолев разделяющее их расстояние, он нежно заключил ее в объятия. Закрыв глаза, прижал к груди, точно вновь обрел давно потерянную сестру. Цепляясь за него, она безмолвно рыдала, сотрясаясь всем телом. Дафф тем временем жестом пригласил мать Тристана возложить белую розу. Когда она вернулась на место, он призвал сделать то же самое людей, несших гроб. Дотронувшись левой рукой до плеча Сэнди, протянул правую руку к Заку:

– Захария Уинтер, мне казалось, ты поклялся никогда не возвращаться в родной город.

– Нашлась причина, заставившая меня вернуться, Дафф, то есть святой отец… – Зак замялся, не зная, как следует обратиться.

– Отец Майкл, – с улыбкой подсказал тот, – впрочем, Дафф тоже сгодится. Никто здесь не осмеливается меня так называть.

Зак неуверенно кивнул и отстранил от себя Сэнди, к которой с соболезнованиями подошла семейная чета.

– Что произошло? – негромко спросил он Даффа. – Как умер Тристан?

– Насколько я понимаю, шел по узкому мостику на нижней платформе нефтяной вышки в компании одного вьетнамского рабочего и упал в воду недалеко от буровой установки.

– Нижняя платформа? – изумленно переспросил Зак, немедленно ощутив спазм в желудке. – Что он делал на нефтяной вышке?

Дафф удивленно вскинул брови.

– Разве не знаешь? Неужели ты не поддерживал с ним связь все эти годы?

Зак смущенно пожал плечами:

– Вообще-то нет. После переезда мы ни с кем не общались. Сам понимаешь, из-за причастности Зои к той аварии.

Дафф на мгновение скривился и кивнул.

– Мы присылали друг другу имейлы на Рождество, время от времени оставляли комментарии в «Фейсбуке». И на этом все.

– Тристану оставалось два месяца до окончания школы, когда его отец погиб на нефтяной вышке. Он бросил учебу и пошел работать на ту же вышку, чтобы помогать матери.

– Ведь он собирался поступать в университет Луизианы, чтобы стать ветеринаром. Что могли изменить эти два месяца?

Дафф угрюмо кивнул:

– Я говорил с ним, но он упорствовал. Думаю, его поставили перед выбором: заботиться о семье, а они с Сэнди планировали пожениться сразу после окончания школы, или думать только о себе.

– Верно, – выдохнул Зак, чувствуя подступивший к горлу комок. Его захлестнули печаль и злоба. Тристан отказался от возможности получить образование и сделать блестящую карьеру ради того, чтобы немедленно начать работать. Ради чего все это? Ради того, чтобы окончить свои дни в водах Мексиканского залива?

– Погоди-ка минутку, Дафф! Тристан всю жизнь провел в доках, плавал на лодках и бревнах по Миссисипи и заливу, был превосходным пловцом, самым выносливым из всех, каких мне доводилось видеть. Он не смог бы утонуть, даже если бы очень захотел.

– Рассказал бы тебе больше, да не могу, – вздохнул Дафф. – Он упал в воду вместе с другим парнем, рабочим с вышки. Возможно, они поспорили или даже подрались, а может, просто столкнулись друг с другом в темноте.

– Тебе не хуже моего известно, что на нефтяной вышке никогда не бывает темно. Что показало вскрытие?

– Вскрытие? – удивленно переспросил Дафф.

От внимания Зака не укрылась небольшая заминка.

– Да, вскрытие. Кто его проводил?

– Должно быть, Джон Букман, судмедэксперт церковного прихода и глава экстренной медицинской помощи церковной больницы «Терребон» города Хума.

– Ясно. Хума отсюда милях в двадцати пяти на север, так?

Дафф кивнул и спросил:

– Видишь Энджела?

Проследив направление его взгляда, Зак заметил Энджела Дюшода, беспутного кузена Тристана, на три года его старше, разговаривающего с невысоким жилистым человечком. Его поразило, как изменился Энджел, всю жизнь являвшийся классическим примером плохого парня. Теперь его украшала модная стрижка и безукоризненно сидящий костюм, скрывающий татуировки.

– Мужчина, с которым он разговаривает, – пояснил Дафф, – тот самый судмедэксперт.

В этот момент Сэнди развернулась и взяла Зака за руку, он с улыбкой погладил ее ладонь.

– Как хорошо, что ты приехал, Зак.

– Ничто не могло бы мне помешать.

Дафф высвободил ладонь Сэнди из руки Зака.

– Сэнди, идем со мной. Хочу тебя познакомить с…

Мысленно Зак поблагодарил его за то, что отвлек Сэнди. Не ожидал встретить на похоронах Тристана приходского судмедэксперта и был рад возможности задать ему несколько вопросов. Он зашагал к Энджелу, тот, заметив его, помахал рукой.

– Вы судмедэксперт, – обратился Зак к доктору Джону Букману. – Зовите меня Зак. Я был лучшим другом Тристана.

– Очень сожалею из-за случившегося, – посочувствовал доктор.

Энджел тем временем пошел к фамильной усыпальнице, чем очень порадовал Зака, не желавшего, чтобы тот услышал его следующий вопрос.

– Хочу расспросить вас о кончине Тристана.

Взгляд Букмана метнулся к гробу, все еще стоящему перед склепом, ворота которого, однако, уже открыли.

– Я не обсуждаю мою работу, тем более на похоронах.

– Понимаю. Могу я… – Зак прибыл сюда не в статусе агента, а как частное лицо, оплакать лучшего друга и принести соболезнования вдове. Но нужно сделать это ради Тристана.

Зак склонился к самому уху доктора:

– Я из Агентства национальной безопасности. Мы расследуем возможную террористическую деятельность в регионе. Мне нужно знать причину смерти Тристана Дюшода. Не была ли она насильственной?

Доктор Букман сначала округлил, затем прищурил глаза. Отступив на полшага в сторону, внимательно посмотрел на Зака, будто изучал слайд под микроскопом.

– АНБ, говорите? – негромко произнес он. – Разве не с Береговой охраной вам следует разговаривать? Это они отвечают за извлечение останков.

– Мне необходима эта информация, доктор Букман.

Тот забеспокоился, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Удостоверение личности при вас?

Зак со стоном вынул из заднего кармана брюк значок и удостоверение и предъявил их доктору. Тот посмотрел сначала бегло, затем более пристально и вернул владельцу.

– Давайте встретимся в приходском морге после погребения, – негромко предложил он.

– Нет. Сведения нужны мне прямо сейчас. – Оглянувшись, Зак посмотрел на кладбищенского служителя, стоящего позади тележки с гробом. – После погребения может быть слишком поздно.

Букман проследил за его взглядом.

– Не нравится мне все это. Лучше нам поговорить в моем офисе.

Зак решительно качнул головой.

– Ладно, сдаюсь. Только не забывайте, что находитесь на похоронах лучшего друга. Не нужно устраивать сцен.

Судмедэксперт отступил в сторону, Зак последовал за ним. В голове звенела фраза: «Не нужно устраивать сцен».

– Причина смерти не установлена, – признался Букман.

– Что?

– Говорите тише, мистер Уинтер, или мне называть вас агентом? Не нужно расстраивать Сэнди.

– Почему не сумели установить причину смерти? – Зак догадывался, каким будет ответ.

– У нас нет тела.

Зак посмотрел сначала на него, затем стрельнул глазами в сторону гроба.

– В гробу нет человеческих останков.

– Проклятье! – в сердцах воскликнул Зак и потер лицо. – Вы не смогли найти тело?

– У меня есть несколько фрагментов, – вздохнул Букман.

– Не понимаю.

Доктор оглянулся через плечо, нашел взглядом Сэнди.

– Все очень просто. Было собрано недостаточно фрагментов останков, чтобы положить в гроб.

– Недостаточно? – Зак почувствовал подступающую к горлу тошноту. Что значит недостаточно?

Мгновение доктор Букман всматривался в его лицо.

– Имеется большой фрагмент икроножной мышцы, часть скальпа с неповрежденными волосами и все. Едва ли достаточно для проведения опознания. Я не мог допустить, чтобы ценные улики закапывали в землю. Понимаете, я еще не соотнес останки с ДНК. Отослал образцы на экспертизу, но результата придется ждать несколько недель, если не месяцев.

Букман мог с тем же успехом дать ему кулаком под дых. При мысли о том, что от Тристана осталась лишь маленькая мышца и клочок волос, Зака снова затошнило.

– А что насчет второго человека?

– Основательно изжеван. Море кишмя кишит акулами.

Зак попытался стереть эту фразу из головы.

– Вы ведь можете отличить его от Тристана, правда?

– На поверхностном уровне – да, могу. Преимущественно по физическим признакам. Вьетнамец, согласно данным регистрации на работу, был на пять дюймов ниже Дюшода. Думаю, его торс, часть которого удалось найти, меньше, чем у Дюшода. И внешность азиатская, а у Дюшода европейская. Я почти уверен, часть икроножной мышцы и клочок светлых волос принадлежат вашему приятелю.

– Каково ваше заключение? Признаки насильственной смерти имеются?

– На этот вопрос у меня нет ответа. В данный момент со всей очевидностью могу утверждать, что располагаю останками двух человек, европейца и азиата. Тем не менее, принимая во внимание характер повреждений тела вьетнамца, трудно представить, чтобы ваш друг выжил.

Зак натужно сглотнул.

– Трудно, говорите, но не невозможно. Как, по-вашему, есть ли шанс, что он остался в живых?

Букман покачал головой:

– Нет. Хотя останки и кажутся неубедительными, обстоятельства, при которых он упал за борт, и само место лишают надежды. Мужчины оказались неподалеку от бурильной установки и большого дизельного двигателя. Кроме того, повторюсь, в море полным-полно акул.

Кладбищенский служитель тем временем стал толкать тележку с гробом в усыпальницу.

– Береговая охрана выловила несколько акул, – продолжал доктор Букман. – Они пришлют мне содержимое их желудков. Вдруг там обнаружатся дополнительные фрагменты?

Зак снова почувствовал приступ тошноты.

– Соболезную вашей потере, – сказал доктор Букман.

Быстро поблагодарив его, Зак подошел к Сэнди. Хотел видеть, как служитель закроет каменные ворота усыпальницы и запрет их на замок.

На самом деле хотелось совсем не этого. Хотелось подскочить к гробу, открыть, собственными глазами увидеть содержимое. Узнать в конце концов, что там, если не тело. Конечно, он не мог так поступить. Не смел. Во всяком случае, не в присутствии Сэнди. Он скорее умрет, чем позволит ей узнать правду.

– Сэнди, – обратился Дафф, – разве Зак не один из лучших друзей Тристана?

Она посмотрела на него, ни на секунду не обманываясь его тоном, но все же позволила отвлечь себя от созерцания гроба мужа, медленно исчезающего в недрах склепа.

– Самый лучший, – поправила она, улыбнувшись Заку.

Он улыбнулся в ответ и тут наконец осознал то, что на подсознательном уровне отметил сразу, как только увидел ее. Сэнди всегда была очень стройной, а теперь черное платье подчеркивало не только фигуру, но небольшую пока выпуклость на животе. Она беременна. На глаза Зака навернулись жгучие слезы, сердце разбилось на множество осколков. Тристан должен был стать отцом.

Сэнди перехватила его взгляд.

– Все в порядке, Зак. Я справляюсь. У меня срок три с половиной месяца. Тристан знал и был уверен, что родится мальчик.

Мучительно пытаясь подобрать правильные слова, Зак ощутил чье-то присутствие у себя за спиной.

– Сэнди, – произнес женский голос, – нужно вернуться в дом. – Голос незнакомки оказался именно таким, как он и представлял. С городским акцентом. Возможно, новоорлеанским или другого мегаполиса. В одном сомневаться не приходилось, она точно не южанка.

Повернувшись, Зак посмотрел ей в глаза и впервые отметил, что они голубые. Это его совсем не удивило. Он не доверял голубоглазым людям.