Дом Тишины

Глава 3

Мои глаза неспешно открылись под воздействием ярких красок переливающихся витражных стёклышек. Солнечные лучи пробивались через них к моему лицу, настойчиво пытаясь меня разбудить. Лёжа в своей кровати, я посмотрела на ясное безоблачное небо в окне и улыбнулась. Сегодня среда, а значит, миссис Риггс, наша кухарка, приготовит на завтрак блинчики с вареньем. Обычно на завтрак нам подавали омлет или гренки, но миссис Риггс имела замечательную привычку готовить среди недели свои фирменные панкейки, и эта приятная особенность благополучно вошла в традицию Дома тишины.

Встав с кровати, я умылась, причесалась и решила, вместо обыкновенного конского хвоста собрать все волосы в один аккуратный пучок на затылке. Сразу после этого я сделала небольшую зарядку, размяв, в основном, плечи и шею, надела своё единственное тёмно-синее прямое платье, заправила кровать, постучала в дверь, и когда дежурный медбрат открыл мне её, вышла из своей палаты.

Как правило, я просыпалась раньше всех остальных, поэтому, когда я вошла в общую комнату, там было еще пусто. Старые часы показывали всего четверть восьмого утра, и солнечная погода за окном продолжала радовать, что навело меня на мысль о совершении прогулки после завтрака. В нашем уютном, но пасмурном городке люди всегда с благодарностью принимали каждый случайный солнечный день.

В весёлом предвкушении я решила спуститься вниз и помочь накрыть столы, оборудовав их вилками, чашками и тарелками. Когда у меня было приподнятое настроение, мне всегда доставляло удовольствие помогать на кухне. К тому же, миссис Риггс показывала мне интересные способы сворачивания салфеток, которым она училась дома по выходным, и иногда пускала меня на кухню и первой давала попробовать какое-нибудь новое, только что приготовленное блюдо.

Шагая по длинному коридору, я встретила нашу новую медсестру Риту, которая как раз собиралась идти домой после ночной смены. За последние три месяца, что она здесь работала, мне ни разу не удавалось поболтать с ней более двух минут. Я тщетно пыталась подружиться с ней, так как она единственный здесь человек моего возраста, но Рита продолжала держать дистанцию. Пытаясь быть вежливой, я пожелала ей доброго утра, на что она лишь слегка улыбнулась и, удаляясь, быстрыми шагами завернула за угол.

«Ну что ж, видимо, не все люди хотят быть общительными. По крайней мере, я пыталась».

Войдя в столовую, я почувствовала соблазнительный аромат, исходивший из кухни. Да, блинчики миссис Риггс и впрямь – ниспосланный нам всем с небес подарок. Наслаждаясь восхитительным запахом ароматных творений, я вошла на кухню и одарила всех заражающей улыбкой.

– О, наша Мэри уже встала и готова нам помогать по хозяйству! – Воскликнул, обрадовавшись моему появлению, толстяк Билл, наш добродушный кухонный слуга.

– Доброе всем утро! – Ответила я и подошла к миссис Риггс, которая стояла у плиты и переворачивала жёлтой лопаткой румяный блинчик, – Восхитительный запах, миссис Риггс. Наверное, в этот раз вы добавили в тесто целый половник ванилина?

– Ох, детка, ну тоже скажешь! – Заулыбалась миссис Риггс, – Ты комплименты моим блинам пока не делай. Вот, когда попробуешь их и попросишь ещё добавки, тогда-то миссис Риггс и будет счастлива и горда своей стряпнёй!

После завтрака и приятной беседы с миссис Дуглас о предстоящем теннисном матче, трансляцию которого она ждёт не дождётся уже две недели, я помогла прислуге убрать тарелки и приборы со стола и отправилась в сад, укутавшись в свой любимый лиловый плащ.

Погода стояла прекрасная, что казалось странным, ибо такое яркое солнце никто из местных жителей ещё не видел в ноябре. После сытного завтрака все пациенты Дома тишины не спеша прогуливались в саду под бдительными взорами сопровождавшего их медперсонала. Я вышла, вдохнув свежий ноябрьский воздух, и увидела миссис Дуглас и миссис Кинг, играющих в карты.

– А, Мэри! Присаживайся к нам. Может, поможешь миссис Кинг выбрать правильную карту? Она сегодня что-то не в форме и проигрывает мне уже в третий раз. – Миссис Дуглас радостно подозвала меня, махнув рукой.

Я подошла к двум пожилым дамам, села за небольшой деревянный стол и стала наблюдать за игрой.

– Как хорошо, Мэри, что ты ещё не успела выйти замуж, – миссис Кинг опять начала свою тираду, – У меня было так много мужчин, что уже и не вспомнить. Единственное, что я запомнила, так это то, что тратить на них своё время – значит тратить время зря.

– Ах, Лиззи, ну хватит уже. Ты жалуешься нам на своё несчастное прошлое каждый день. Прошу тебя, не вбивай такие мысли в эту ещё юную голову. Ведь, если у тебя всё сложилось так неудачно, это ещё не значит, что мужской пол плохой. – Ответила ей миссис Дуглас.

– В том-то и дело, что плохой! И не только плохой, но ещё и злой! – Старушка Кинг повернулась ко мне, и её выражение лица стало сердитым, – Не слушай её, Мэри, слушай меня! Мой третий жених, мистер Кэвин Лэнг, так был озабочен своим собственным благополучием, что даже не соизволил поставить меня в известность о том, что не собирается являться на нашу свадьбу! Он просто сбежал, как последний трус!

– Это ещё не доказывает озлобленность противоположного пола, Лиззи. – Миссис Дуглас уставилась на неё серьёзным пристальным взглядом, – Иногда, в том, как мужчина обращается с женщиной, виновата сама женщина.

– О, святые небеса! Спасите мои уши от этого балабольства! Слышали бы твою болтовню тысячи суфражисток, отдавших жизни за наше светлое будущее, плодами которого ты сейчас и пользуешься!

– Ты перегибаешь палку и не видишь границ! Твои размышления о никчёмности мужчин никак не связаны с правами женщин! Это разные вещи!

– Ты сводишь меня с ума, Элеонора!

– А ты невероятно глупа, Элизабет!

Я встала из-за стола и начала незаметно удаляться от обезумевших старушек. Их возбуждённым спорам я уже не удивлялась, потому что слышала их каждый день. Хотя, было странно признавать, что эти две милые подружки, вечно играющие в покер, в последнее время стали просто непримиримыми друг с другом.

В основном же, это утро не отличалось ничем необычным, кроме подозрительно яркого солнца, дарившего всем своё тепло в непримечательном ноябре.

Я задумалась и медленно зашагала по серо-жёлтой листве, решив погулять в этот раз в одиночестве. Вокруг царила обычная гармония будничного дня, в котором пациенты гуляли и обсуждали утренние новости, услышанные по радио в общей комнате.

Продолжая идти и откидывая сухую листву носком ботинка, я отделилась от остальных и подошла к забору. Слегка коснувшись пальцами кованых деталей, я зашагала вдоль забора, как вдруг, увидела знакомое лицо. По другую сторону от меня через дорогу, там, в свободном мире, на меня смотрела Рита – наша медсестра. Она стояла на тротуаре, держа в руках белый конверт и ключи от машины, и испуганным взглядом уставилась прямо мне в глаза. Не ожидая её увидеть в это время и в этом месте, я немного замешкалась, но, как только собралась крикнуть «Привет!», она уже ушла, повернув за угол быстрыми шагами.

Пару минут я стояла, не двигаясь и не понимая, что только что произошло. В последнее время Рита вела себя очень странно, но, кажется, это стала замечать только я. В её взгляде я видела нерешительность и в то же время нетерпение, будто она хотела сказать мне что-то очень важное, но по каким-то причинам не могла этого сделать.

Я продолжила идти, едва касаясь пальцами холодного забора, и размышлять о необычных вещах, случившихся сегодня утром. Выйдя на узкую, заросшую сорняком дорожку, я зашагала в сторону особняка, который, с каждым моим шагом, словно возрастая, казался всё больше. Вокруг меня гуляли спокойные пациенты, и медсёстры помогали некоторым больным усаживаться на залитые солнцем скамейки. Казалось, вокруг царила атмосфера гармонии, умиротворения и счастья.

«Постойте. Как я здесь оказалась? Это ведь всё нереально. Я не помню, как я сюда пришла».

– Всё хорошо, Мэри? Пойдём, я посажу тебя рядом с мистером Купером. Составь-ка ему компанию. – Ко мне подошла одна из медсестёр, и, улыбаясь, взяла меня за локоть.

– Почему все вокруг улыбаются? – Неожиданно для самой себя спросила я.

– Сегодня мир подарил нам на редкость удивительный и тёплый солнечный день. Посмотри, как все рады! – Ответила счастливая медсестра.

– Но ведь, на дворе ноябрь?

– Да, и от этого нам становится ещё удивительнее и прекраснее! Это же чудо какое-то, верно? – Она вдруг стала хихикать, словно пятилетняя девочка.

Я освободила локоть из её руки и медленно зашагала в сторону дома, а медсестра осталась стоять на месте и, продолжая весело хихикать, смотрела мне вслед.

«Что-то здесь не то. Всё вокруг меня выглядит слишком хорошим и милым. Как будто люди, что меня окружают, и сама погода находятся в состоянии какого-то неземного счастья. Нет, так не бывает. Это всё не реально. Это какой-то сон» – мои мысли начали путаться, ноги стали подкашиваться, и по телу пробежала леденящая дрожь.

«О, боже! Моя мать! Где моя мать?! Мы пришли вместе с ней в это место, чтобы посмотреть квартиру! Что здесь происходит? Что на мне надето?».

– Ты больше не убежишь от нас, Мэри. – Позади меня раздался спокойный и уверенный мужской голос. Я резко повернулась и увидела высокого и знакомого мужчину в длинном белом халате, а за его спиной – двух медбратьев в белой униформе. Собираясь, было, открыть рот, чтобы хоть что-то произнести, я ощутила на своём лице влажную тряпку, и мои лёгкие заволок резкий и неприятный запах. Я упала в пропасть и больше не могла говорить.

Глава 4

Как только я открыла глаза, в моей памяти сразу же всплыли призраки последних событий. Я вспомнила всё, в том числе и то, что меня насильно держали в сумасшедшем доме среди душевнобольных людей.

– Ну что ж, вот мы и вернулись туда, с чего начали, Мэри. Опять. Скажи, тебе это ещё не надоело? – Передо мной стоял высокий человек средних лет, которого я моментально узнала. Этого мужчину звали Хавьер. Он представился нам с мамой, как владелец здания напротив, когда мы пришли туда, чтобы снять мне квартиру. Только теперь этот человек говорил без испанского акцента, и на нём был надет белый медицинский халат.

– Ааааааааааааа! – Закричала я во всё горло, пытаясь встать с кровати, к которой была прикована толстыми коричневыми ремнями.

– Ну, хватит, хватит уже! Прекрати! Ты снова всю лечебницу распугаешь! – Хавьер гневно стукнул кулаком по прикроватному столику и погрозил мне пальцем, – Не знаю, как ты умудрилась вновь обмануть медсестёр, дававших тебе лекарство, но будь уверенна, теперь я лично об этом позабочусь! Отныне ты будешь находиться под строгим присмотром каждую минуту своей жизни.

Из моих глаз лились слёзы, в горле стоял ком, а ладони, сильно сжатые в кулаки, не могли разомкнуться. Я почувствовала, как моё сердце билось внутри меня, словно животное, осознавшее неминуемую смерть перед забоем – яростно и дико.

– Отпустите меня, прошу вас, умаляю! Что вам от меня нужно?! Ну, зачем, зачем вы так со мной? Зачем вы это делаете?..

Я неистово рыдала и пыталась высвободить руки из тугих ремней, крича при этом бессвязные предложения, перепутанные и непонятные. Хавьер тяжело вздохнул и сказал:

– Я готов поговорить с тобой снова, Мэри, раз уж в этот раз тебе отшибло память полностью. Только, прошу тебя, успокойся. Иначе мне придётся успокоить тебя снотворным.

– Нееееет! Ааааааа! – За что вы так со мной?! Что вам нужно? Отпустите меня! – Я принялась кричать и брыкаться снова, ещё сильнее, ещё яростнее, ещё громче. Во мне вдруг проснулась такая сила, что на секунду я подумала, будто смогу перевернуть всё здание вверх дном.

– Свяжите её потуже, она начинает расслаблять ремни! – Хавьер крикнул двум медбратьям, которые стояли за дверью. За несколько мгновений они влетели в палату, пристегнули ремни на моих руках и ногах ещё туже, так, что они не давали мне шанса даже повернуться, и так же стремительно вышли.

Я ослабла и стала тяжело дышать. Попытки вырваться забрали у меня все силы. Мой мучитель взял стул, придвинул ближе к кровати и уселся напротив меня, держа в руках толстую белую папку с бумагами.

– Теперь, когда ты успокоилась, предлагаю поговорить вновь. Мы начнём с самого начала, Мэри Браун.

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза и удивлённо подняв брови.

– Откуда вы знаете мою фамилию?

– Потому что я твой лечащий врач, доктор Джеральд Смит. Ты находишься в лечебнице, которую мы зовём Домом тишины. Здесь мы помогаем заблудшим душам, таким как ты, обрести гармонию и покой.

– Значит, вы каким-то образом обманули меня и маму, чтобы запрятать меня в психушку?

Доктор Смит тяжело вздохнул:

– Ты находишься здесь уже восемнадцать лет, Мэри.

Последовала пауза. С минуту мы оба молчали, уставившись друг на друга.

– Кажется, я начинаю понимать, что здесь происходит. Вы – псих! Самый настоящий! Что за чушь вы мне впариваете? Не знаю, откуда вам известно моё имя, и куда вы дели мою мать, но я вам клянусь, что сухим из воды вы не выйдете!

– Я твой лечащий врач, Мэри, с тех самых пор, как тебя привезли к нам в семилетнем возрасте. Ты пережила ужасную трагедию и не смогла с ней справиться.

– Это ложь, ложь, ложь! Всё это ложь! Это нереально, нет, прекратите! – Я закрыла глаза, не в силах больше справляться с этим безумием, и замотала головой.

– У тебя шизофрения, Мэри. Уже много лет мы боремся с твоими агрессивными вспышками, галлюцинациями и параноидным бредом, который завёл тебя в тупик. Ты уже не в силах отличить реальность от вымысла и воображаешь то, чего нет! Люди, с которыми ты говоришь, та жизнь, где ты воображаешь себя писательницей, – всего этого не существует!

– Этого не может быть, вы лжёте! Я помню, как вчера мы с мамой отправились выбирать мне квартиру. Вы – владелец здания напротив, вас зовут Хавьер. Я собиралась снять квартиру у вас, но потом мы пошли смотреть этот особняк. Ответьте мне, что здесь происходит? Где моя мать?

– Твоя мать умерла в автокатастрофе, много лет назад. Ты так и не смогла это пережить, и тогда в твоём поведении стали замечать странности. У тебя была дезорганизованность речи, ты слышала голоса и часто говорила сама с собой. Я думаю, ты была больна с самого начала, и твоя мать скрывала это, чтобы тебя не запрятали в больницу.

– Прекратите!

– У тебя была наследственная расположенность к психозу, которая в сочетании со стрессовой ситуацией дала такой результат. Когда случилась та трагедия, твои симптомы стали более выраженными. В конце концов, тебя привезли к нам, и здесь тебе поставили диагноз. Всё это время мы держали под контролем разрушающую тебя болезнь, с помощью препаратов и сеансов психотерапии. Ты стала чувствовать себя гораздо лучше, и вспышки гнева появлялись всё реже. Честно говоря, я думал, что мы их уже давно подавили, пока сегодня в саду я не увидел, как ты вновь разговаривала сама с собой и с подозрением смотрела на окружающих. Я долго думал, что могло спровоцировать твой приступ, пока не вспомнил: однажды, несколько месяцев назад ты уже проворачивала такое. Ты перестала принимать лекарства, пряча их под матрас в своей комнате. Когда мы их обнаружили, то применили к тебе принудительную терапию. Это был последний раз, с тех пор твоё лечение шло гладко. До сегодняшнего дня. Ответь мне, как ты снова провернула всё это?

Я не верила своим ушам, чувствуя, как пульс беспощадно бьёт меня где-то внутри головы.

– Я не понимаю, о чём вы говорите.… Зачем вы лжёте мне? Скажите, куда вы дели мою мать? – Я плакала, чувствуя себя бессильной и жалкой. Мои мысли путались, и я перестала понимать, что реально, а что нет.

– Ты всё ещё сопротивляешься? Твоя мать давно умерла, Мэри. Вот твоя медицинская карта. Смотри!

Он раскрыл белую папку, с которой сидел всё это время, подошёл ко мне ближе и начал показывать содержимое, не спеша, переворачивая страницы. Там были мои чёрно-белые фотографии по грудь, начиная с семилетнего возраста, и заканчивая фотографиями меня в настоящем. Рядом с каждой фотографией было длинное описание на весь лист результатов психотерапии о моём эмоциональном состоянии, галлюцинациях, фантастическом бреде и о тревожных снах. Внизу от руки были написаны заключения доктора и расписание приёма препаратов, а далее шли результаты всевозможных анализов. Эта зловещая папка будто была книгой моей жизни, на каждой странице которой стояла жирная надпись «Пациент № 117».

Смит дал мне рассмотреть каждую страницу, вплоть до конца, затем закрыл папку и вернулся на прежнее место. Я молчала и водила глазами из стороны в сторону, не в силах переварить только что полученную информацию.

– Ну что, убедилась? Мы работаем с твоей психикой уже много лет, Мэри. Да, я знаю, порой всё, что ты видишь или слышишь в своей голове, может казаться вполне реальным. Фантазии могут обманывать тебя, заставляя считать себя тем, кем ты на самом деле не являешься. Но ты запуталась, Мэри. Всё это происходит лишь в твоей голове.

Я подняла мокрые от слёз глаза на доктора, не в силах произнести ни единого слова. Он медленно поднялся со стула и направился к выходу. Взявшись за ручку двери, он произнёс:

– Сейчас ты мне не веришь, но вскоре поймёшь. Я не желаю тебе зла. И никто из здесь присутствующих. В этом месте мы лишь… – тут он замялся, будто пытаясь подобрать слова так, чтобы не сказать чего-то лишнего, – Мы лишь хотим, чтобы каждый, кто к нам обратился за помощью, смог быть счастливым и радоваться каждой минуте своей жизни.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и в ту же минуту свет в моей палате погас. Я осталась лежать одна в полной темноте, прикованная к кровати, без единого шанса пошевелиться. За окном уже стояла глубокая ночь, и вокруг царила тишина. Особняк погрузился в сон. В эту ночь спали все, кроме меня. Ни на минуту я так и не смогла сомкнуть глаз, размышляя о том, как мне выбраться из этого ада.

«Он лжёт!» – Крутилось в моей голове, – «Он всё лжёт! Я должна найти свою мать и сбежать отсюда как можно быстрее».

Глава 5

Я резко открыла глаза, проснувшись от странного звука, похожего на чей-то шорох. За окном виднелось серое пасмурное небо.

«О нет, кажется, под утро я всё-таки уснула!».

Я попробовала сесть, но почему-то не смогла. Быстро окинув взглядом свои запястья, я увидела, что их по-прежнему сковывали тугие коричневые ремни.

«О боже, это был не сон. Весь этот ужас мне не приснился. Я действительно здесь».

Признав эту страшную правду, я оглянулась по сторонам, и увидела, что в моей палате находилась медсестра. На вид ей было около двадцати пяти лет. Она стояла возле письменного стола и, слегка улыбаясь, разводила какие-то лекарства. Через мгновение, услышав, что я проснулась, она резко повернулась ко мне, и я узнала в этой медсестре Риту.

– Ах, ты уже проснулась. Я думала, ты проваляешься здесь ещё очень долго. Скажи, доктор Смит вводил в твои вены снотворное?

– Нет, кажется… Нет, не вводил. Я уснула сама.

– А как ты думаешь, сколько ты проспала?

– Не знаю. Часа три?

– Ты была в отключке почти сутки, Мэри. Скорее всего, доктор Смит пришёл в твою палату поздно ночью и вколол тебе большую дозу хлордиазепоксида. Это сильный транквилизатор.

– Зачем ему это делать?

– Чтобы ты была послушной и не бесилась больше так, как вчера. – Она подошла к моей кровати и коснулась кожаных ремней.

– Думаю, их уже можно снять, а то у тебя теперь жуткие синяки на запястьях. И на ногах тоже. Боже, Мэри, зачем же ты так дёргалась?

– Потому что мне здесь не место, и я не сумасшедшая. А вот доктор Смит – да! Может, он и не доктор вовсе.

– А кто же он, по-твоему?

– Не знаю, видимо, псих. Он похитил меня и мою мать. Я должна выяснить, что с ней случилось.

– Я думала, твоя мать умерла.

– Это он так говорит, но всё это ложь. Я не помню ничего из того, что он пытался выдать за мою реальную жизнь.

Пока я это говорила, Рита освободила мои руки и ноги из цепляющих оков. Я приподнялась на локте, взяла её за руку и прошептала:

– Я не сумасшедшая, прошу, поверь мне. Я очутилась здесь либо по ошибке, либо по чьему-то желанию. Одно я знаю точно: доктор Смит что-то скрывает и держит меня здесь насильно. Я должна узнать, что случилось с моей матерью, и найти её. Прошу, помоги мне!

Рита молча слушала мой рассказ, потом повернулась и подошла к письменному столу, где припасала лекарства. Она взяла одну из таблеток и стакан с водой, приблизилась ко мне и поставила их на прикроватную тумбу рядом с кроватью. Потом она наклонилась прямо передо мной, пытаясь уложить меня в кровать и поправить одеяло. Вдруг она очень тихо сказала:

– Я знаю, что ты не сумасшедшая. Ты находишься в этой лечебнице уже семь месяцев. Тебя пичкали сильными лекарствами, чтобы ты обо всём забыла. Здесь все сидят на психотропных веществах. Но на днях я подменила твои препараты на похожие по форме таблетки от головной и зубной боли, поэтому ты очнулась. Прошу, не выдавай меня и пей их. Я тоже здесь для того, чтобы найти свою мать.

Услышав то, что она сказала, я собиралась спросить у неё, не видела ли она здесь мою мать, но Рита быстро оборвала меня:

– Ничего не говори и не спрашивай. Они постоянно следят за тобой.

С этими словами она выпрямилась, подошла к столу, навела небольшой порядок, аккуратно расставив баночки с таблетками, забрала поднос и вышла, сказав, слегка улыбнувшись:

– Отдыхайте, мисс Браун.

Когда металлическая дверь раскрылась, выпуская Риту из комнаты, я увидела, что снаружи всё это время стоял медбрат и следил за нами через небольшое окошко в двери.

Я приподнялась, делая вид, что не замечаю его пристального взгляда, взяла одной рукой таблетку, другой – стакан воды, и выпила лекарство одним большим глотком. Затем я легла в постель и укрылась одеялом. Медбрат постоял несколько минут у моей двери и ушёл.

Я начала обдумывать всё, что сказала мне Рита. Подумать только, у меня есть друг в этой психушке. И она знает, что я не сумасшедшая, более того, она мне помогает. Но зачем? И что могло случиться с её матерью, раз она ищет её здесь? У меня сейчас столько много вопросов и так мало ответов, что голова идёт кругом. В любом случае, мне надо успокоиться и действовать разумно. Раз меня держат здесь насильно, и сопротивляться бесполезно, надо притворяться тихой и спокойной. Буду делать так, как сказала мне Рита. Всё равно я не смогу вырваться отсюда быстро, мне нужно узнать, зачем я им, и что они сделали с моей матерью, а потом, планировать, как мне отсюда сбежать.

Почувствовав себя легче, я успокоилась и уснула.

Всю следующую неделю Рита ко мне больше не заходила. Я видела её, общающуюся с другими пациентами, когда мне, наконец, разрешили выйти в общую комнату. Сидя на диване с книгой «Убить пересмешника», я тщетно пыталась поймать её взгляд, но она будто не замечала меня. Пару раз у меня возникало дикое желание встать и подойти к ней, чтобы поговорить, но я боялась этого сделать, так как за мной всё время следил медбрат. Как и обещал доктор Смит, этот человек, стоя у стены невдалеке, вёл за мной наблюдение каждую минуту и каждый день моей жизни.

Всю неделю со мной никто не разговаривал, и я чувствовала себя тоскливо и одиноко, будто все вокруг позабыли и бросили меня. Но вот однажды в двенадцать часов дня ко мне в палату вошли медбрат и Рита, которая сказала:

– Одевайся, Мэри, тебя зовёт доктор Смит. Ты должна прийти к нему в кабинет прямо сейчас.

Я накинула халат, надела тапочки, и медбрат отвёл меня на первый этаж здания в кабинет доктора Смита.

Это место разительно отличалось от моей палаты с серыми стенами и одним зарешёченным окном. В кабинете доктора было просторно и светло. Возле белых стен стояли длинные дубовые шкафчики со стеклянными дверцами, за которыми прятались крошечные флакончики с лекарствами. Рядом со шкафами находились дорогие кожаные кресла и диван, а посередине всей комнаты стоял большой стол, за которым сидел сам доктор. Напротив стола располагался стул, на который меня усадил молчаливый медбрат. Как только он вышел, доктор Смит оторвал свой взгляд от лежащих перед ним бумаг, снял очки и внимательно посмотрел на меня.

– Здравствуй, Мэри. Говорят, тебе стало намного лучше после той твоей выходки. Я решил поговорить с тобой. Как считаешь, тебе помогают лекарства?

– Заботливый доктор должен, прежде всего, поинтересоваться о самочувствии пациента. – Я не удержалась и съязвила, так как меня взбесил его спокойный и самоуверенный тон.

– Я вызвал тебя для того, чтобы как раз это и выяснить. Но, как вижу, ты по-прежнему настроена агрессивно?

– Я не сумасшедшая, и вы это знаете! Объясните, зачем вы меня здесь держите? Что вам от меня нужно?

– Ох, Мэри, Мэри. Ты окончательно запуталась. Как вижу, препараты помогли усмирить твой пыл, но с памятью у тебя по-прежнему проблемы. Предлагаю так: давай попробуем восстановить хоть какие-то моменты, может нам вместе удастся понять, что происходит в твоей голове?

– Что вы собираетесь со мной делать?

– Я считаю, что нам нужно возобновить наши сеансы терапии. Давай прямо сейчас и начнём? Расскажи мне, как, по-твоему, ты попала в Дом тишины?

– Я пришла сюда с мамой смотреть сдаваемые апартаменты.

– Вы пришли именно в этот особняк?

– Да.

– Но, как видишь, здесь нет никаких апартаментов. Этот особняк был построен в тысяча восемьсот девяносто четвёртом году. Его несколько раз перестраивали и переименовывали, но он всегда был учреждением для людей, страдающих от психических расстройств. Здесь нет квартир, есть только палаты для пациентов.

– Но в газете было объявление, что здесь сдаются квартиры! Поэтому мы с мамой сюда и пришли.

– Ты можешь показать мне эту газету?

– Нет, у меня её нет.

– То есть ты никак не можешь доказать свои слова?

Я замешкалась и промолчала. Мой мозг посетила мысль, что я и впрямь, ничем вещественным не могу доказать свою правоту. Я находилась здесь словно в плену, и у меня с собой даже не было паспорта, чтобы доказать свою личность.

– Хорошо, Мэри, давай попробуем по-другому. Что ты делала до того, как вы с мамой пошли выбирать квартиру? Вспомни тот день.

– Это было дождливое утро. Я проснулась, позавтракала, точнее сказать, пообедала, и пошла на встречу с мамой.

– Больше ты ничего в то утро не делала?

– Я заглянула в свой ежедневник, проверила, когда у меня истекает срок сдачи книги литературному агенту, и сделала пару заметок.

– То есть ты считаешь себя писательницей?

– Я не считаю, так оно и есть! Поищите в Интернете мои книги, раз не верите мне.

– Я наблюдаю за тобой уже восемнадцать лет, Мэри. Ты всегда любила рисовать с остальными пациентами и читать книги, но ты никогда не писала их.

– Вы пытаетесь свести меня с ума и доказать мне, что я – это какая-то другая личность. Но я точно знаю, кто я! И не я одна. Рита тоже может подтвердить, что я не сумасшедшая.

– Рита, значит?

– Да, она!

– Вы с ней близки?

– Нет.

Я осеклась, осознав свою ошибку, и решила сменить тему:

– Зачем вы держите меня здесь? Объясните, что вам нужно от меня?

– Думаю, на сегодня достаточно, Мэри. Ступай в свою палату. Сегодня мы точно не добьёмся правды от твоего разума.

Он позвал медбрата, и тот взял меня под локоть и быстро из кабинета. Когда он повёл меня по длинному старинному коридору, я ощутила, как внутри меня начал закипать гнев. Я почувствовала невероятную злость на людей, которые держали меня против силы в психбольнице и считали сумасшедшей. Сама от себя того не ожидая, я схватила свободной рукой старинную лампу со стола, мимо которого мы проходили, и со всей силы разбила её о голову медбрата. Он упал, и в ту же минуту я принялась бежать к выходу. Миновав одну пожилую медсестру, я приблизилась к входной двери, как вдруг перед ней оказался другой медбрат. Одним резким ударом он вырубил меня, и я лишилась чувств.

Очнулась я уже в своей палате, вновь прикованная к кровати толстыми кожаными ремнями. Передо мной стояли доктор Смит и две медсестры. В руках доктор держал странный предмет, из которого тянулись длинные провода.

– Я не хотел применять к тебе крайние меры, ведь за столько лет мы практически стали семьёй, Мэри. Но я понял, что больше не могу себя обманывать – твоё состояние значительно ухудшилось в последнее время. Поэтому нам придётся успокоить твои нервы с помощью электрошока.

– Вы не имеете права! Я свободный человек! Я обращусь в полицию и сообщу, что вы похитили меня и мою мать! – Я громко закричала, изо всех сил пытаясь выбраться из кожаных оков.

– Приступайте. – Доктор Смит обратился к медсёстрам, и те взялись за мои руки и ноги, крепко прижав их к кровати. Я брыкалась и сопротивлялась, пока доктор смазывал мои виски каким-то раствором. После этого он приложил к моей голове холодные электроды и включил аппарат, стоявший рядом с кроватью.

В это мгновение по моему телу пронёсся заряд тока, словно в меня ударила молния. Моё тело тряслось и содрогалось, а в памяти, как череда картинок, всплывали моменты из жизни – реальной и придуманной доктором Смитом. Всё путалось и перемешивалось. Я видела то маму, то Риту, то лежащего на полу медбрата, то себя, то вновь свои мрачные сны. В ту страшную минуту в мою голову будто засунули блендер и перемешали там все мои мысли и воспоминания в один большой салат. Каждую клеточку моего тела сотрясала бешеная дрожь. Пальцы на руках и ногах резко сжимались и были не в силах больше разомкнуться. Мои ступни начали тянуться к верху, отрываясь от кровати, а разум оставался где-то внизу. Всё вокруг стало плыть и казаться нереальным. Прозвучавший откуда-то издалека голос доктора Смита, доносился до меня отдалённым эхом обрывистых фраз. Я понимала, что это был конец всех моих переживаний и тревог. Меня поработили и сделали сумасшедшей пациенткой психиатрической лечебницы под номером сто семнадцать.