Loe raamatut: «Там, где бродят каннибалы»

Font:

Переводчик Анатолий Павлович Смирнов

ISBN 978-5-0059-7905-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие переводчика

Мерлин Тэйлор (1886 – 1939) – американский журналист, в середине 1920-х годов по заданию редакции газеты предпринял экспедицию в Новую Гвинею. С двумя товарищами ему пришлось провести несколько полных приключений недель среди каннибальских племен в джунглях и в горах Папуа. Собранного им материала хватило не только для нескольких статей в газетах и журналах, но и для написания настоящей книги с фактически детективным сюжетом.

Еще один участник экспедиции, австралийский фотограф Гарри Даунинг (1893 – 1960), в 1927 году издал альбом фотографий, отснятых за время его путешествий с Тэйлором.

Третий участник экспедиции, Ричард Хамфрис, также написал книгу о своем патрулировании джунглей Новой Гвинеи во главе отряда туземных полицейских. Эта книга под названием «Патруль в стране людоедов» вскоре появится в русском переводе в интернет-магазинах.

***

Перед тем, как перейти непосредственно к тексту, я хотел бы, в качестве рекламы, ознакомить читателей с книгами, которые переведены мной на русский язык за последние несколько лет. Многие из перечисленных ниже книг есть в интернет-магазинах «Литрес» и «Озон». Если кого-нибудь заинтересует моя работа, буду рад помочь в поисках указанной литературы. Пишите на почту lmu52@mail.ru

«История британского флота» – 8 томов.

«Кругосветное плавание командора Ансона. Охота за испанским „серебряным“ галеоном».

«Операция „Эмин-паша“» – 3 тома, 580 страниц, 96 иллюстраций и географических карт.

«Под солнцем Африки. Охотничьи и военные приключения» – 2 тома, 361 страница, 175 фотографий и рисунков.

«Англо-зулусская война и другие военные конфликты в Южной Африке» – 221 страница, 54 иллюстрации.

«Обзор Кафрской и Зулусской войн 1878—1879 г.г.» – 154 страницы, 40 иллюстраций.

«Журнал экспедиции, открывшей исток Нила» – 3 тома, 802 страницы, 139 иллюстраций.

«Охота в джунглях Индии и саваннах Африки» – в 4-х частях.

«Земля пигмеев» – 184 страницы, 69 иллюстраций и географических карт.

«Первый европеец на озере Альберт» – 4 тома, 679 страниц, 78 иллюстраций и географических карт.

«Проклятье Центральной Африки» – 2 тома, 270 страниц, 48 иллюстраций и географических карт.

«6000 миль по рекам дикой Африки» – 4 тома, 260 фотографий и географических карт.

«Индейские войны и пионеры Техаса» – 2 тома, 310 страниц, 67 иллюстраций и географических карт.

«Индейские войны на Диком Западе» – 2 тома, 356 страниц, 98 фотографий, рисунков и географических карт.

«Авантюрист из Сент-Луиса – вождь краснокожих» – 150 страниц, 17 иллюстраций.

«Британия в войнах и сражениях» – 208 страниц, 70 иллюстраций, диаграмм, карт и схем сражений.

«Как я охотился и охотились за мной в Бельгийском Конго» – 2 части, 286 страниц

«Индейские войны в Северной Калифорнии» – 2 части, 266 страниц

Глава I. Неизведанная Новая Гвинея

Я видел самые глухие части мрачного Папуа, куда не ступала нога другого белого человека, и я никогда этого не забуду. Слишком глубоко врезались в мою память его бесконечные, сырые джунгли; его горные хребты, вершины которых теряются среди клубящихся туманов, его ужасающие пропасти и стремительные потоки; и конечно, жестокость каннибалов, их внешность и смрад их деревушек.

Остров Новая Гвинея (красная стрелка)

Даже сейчас, за тысячи миль от всего этого и с воспоминаниями, потускневшими от времени, я часто оказываюсь во власти кошмаров, в которых я снова переживаю те дни и ночи, когда Папуа потрясало самую сердцевину моего существа.

Снова меня окружают голые чернокожие мужчины, чьи пристальные глаза сосредоточены на мне, наблюдая и ожидая тот момент ослабления моей бдительности, который даст им возможность нанести удар. Снова я слышу их дикие крики в ночи, зловеще звенящие эхом через пропасти от скалы к скале… Я снова вижу их на тропе передо мной во все возрастающем количестве, их луки натянуты, копья наготове…

Да, в Папуа такие ситуации не редкость. Остров оставляет свой отпечаток на всех, кто его посещает. Некоторые улавливают только его живописную сторону и приходят в восторг. Другим открывается Природа в ее самом жестоком проявлении: затаившаяся у лесной тропы, чтобы напугать или свести с ума, покалечить или убить. Если Вы любите Папуа или ненавидите его – вы делаете то или другое одинаково страстно.

Папуа – это та часть Новой Гвинеи, которая стала британским владением с момента ее формальной аннексии в 1883 году; хотя еще в 1846 году британский военно-морской офицер завладел южной частью острова, но правительство Великобритании не сразу последовало этому примеру. На западе колония граничит с голландской Новой Гвинеей, а на севере – с бывшей немецкой Новой Гвинеей, перешедшей под контроль Австралийского Союза во время мировой войны. Новую Гвинею сравнивают с огромной птицей, парящей над севером австралийского континента. Продолжая сравнение, Папуа можно назвать хвостом этой птицы. В своей самой длинной части с востока на запад Папуа имеет длину около 800 миль, в то время как его наибольшая ширина составляет около 200 миль, а его береговая линия 1738 миль. На соседних островах Папуа имеет дополнительную береговую линию протяженностью 1936 миль. Из его приблизительной площади в 90 540 квадратных миль 87 786 приходится на главный остров.

Новая Гвинея перед Первой Мировой войной. Голландская Новая Гвинея (оранжевый цвет), Германская Новая Гвинея (черный цвет), Британская Новая Гвинея или Папуа (красный цвет)

Северо-западная оконечность Папуа простирается до 5-й параллели южной широты в точке, где она пересекается со 141-м градусом долготы, и граница проходит по этой линии на юг до Арафурского моря, за исключением территории между 6-м и 7-м градусом южной широты, где она изгибается в сторону территории Нидерландов, чтобы следовать по западному берегу реки Флай. На юго-восток папуасская территория простирается до пересечения 12-й параллели и 155-го градуса долготы, чтобы охватить острова архипелага Луизиада.

Вдоль границы бывшей Германской Новой Гвинеи и простираясь до юго-восточной оконечности Папуасских гор проходит цепь гор хребта Оуэн-Стэнли, который фактически составляет часть острова, лежащую между 145-м и 151-м градусами восточной долготы.

Это масса крутых пиков, часто доходящих до кромки воды и распространенных в пределах двадцати миль от южного побережья. Всю эту горную систему обычно называют очень расплывчатым термином «Главный хребет».

В основном из-за трудностей передвижения по горам и транспортировки припасов половина Папуа вообще никогда не исследовалась, а о другой половине известно немного. Государственные чиновники эпизодически совершали полеты над некоторыми из более отдаленных мест, но исследователи, как правило, избегали внутренних районов Папуа или были изгнаны оттуда людоедами. Даже Д'Альбертис, опытный итальянский исследователь, внесший большой вклад в изучение Папуа, отказывался идти в горы.

«Легче, – писал он, – взойти на высочайшие вершины европейских Альп с альпенштоком, чем пересечь обычный холм Новой Гвинеи».

* Луиджи Мария д’Альбертис (1841 – 1901) – итальянский путешественник и орнитолог. В 1871 – 1872 и в 1875 – 1877 годах совершил две экспедиции в Новую Гвинею (примечание переводчика, далее – А.С.)

Не зная всего этого, я был рад возможности отправиться во внутренние районы Папуа, которая представилась мне, когда я был в Сиднее, Австралия. Его Превосходительство Дж. Х. П. Мюррей,* который около двадцати лет был вице-губернатором Папуа, в то время находился в этом австралийском городе.

* Джон Хьюберт Планкетт Мюррей (1861 – 1940) – вице-губернатор Британской Новой Гвинеи с 1908 года до своей смерти – А.С.

Какое-то время он отказывался дать разрешение на экспедицию в неизведанные земли каннибалов. Он не был заинтересован в том, чтобы писатели или фотографы слонялись по лесам и горам, возбуждая туземцев. Кроме того, всего за год до этого внештатный сотрудник австралийской газеты, которому он разрешил сопровождать себя в инспекционной поездке, как выразился секретарь Его Превосходительства, «гнусно предал» его.

«Вы знаете, что случилось? – спросил секретарь. – Этот парень прибыл в Порт-Морсби в качестве гостя Дома правительства, проплыл с губернатором на его яхте вдоль побережья и вместе с ним отправился вглубь страны. Они собирались на миссионерскую станцию примерно в шестидесяти милях отсюда, чтобы осмотреть новый участок дороги, проложенной миссионерами на тщательно контролируемой территории – чисто рутинная обязанность. У губернатора не было никакого оружия, но он носил с собой палку, которая помогала ему преодолевать неровности дороги. Там в этом районе уже несколько месяцев не было ни одного убийства. Большинство туземцев были новообращенными христианами. Они помогали строить дороги, и почти в каждой деревне был туземный констебль, толстеющий и ленивый, потому что ему нечего было делать. Ну-с, примерно на второй день его превосходительство подвернул лодыжку, и его пришлось нести обратно на берег. Он не хотел портить этому парню-журналисту сбор материала для статьи, поэтому отправил его дальше с парой туземных полицейских. Несколько недель спустя я снова увидел его в Порт-Морсби, и журналист был так благодарен губернатору, что чуть не плакал от счастья».

Секретарь сделал паузу, как будто превозмогал отвращение, чтобы продолжить рассказ.

«Когда он вернулся в Австралию, его воображение убежало совсем в другую сторону от действительности, – продолжил секретарь через некоторое время. – Он писал рассказы о леденящих кровь приключениях и острых ощущениях, о битве с людоедами, в которой, Его Превосходительство возглавлял атаку, дико размахивая мечом, и в которой сам журналист играл не последнюю роль. Затем этот австралиец совершил поездку в Англию, где читал лекции о своих так называемых исследованиях и приключениях в Папуа и, черт возьми, Королевское Географическое Общество зачислило его в свои члены. Вот так-то!»

«Я собираюсь сделать то, о чем вы просите, – неожиданно сказал господин Мюррей. – Я думаю, с вами будет все в порядке, и вы сможете отправиться вглубь страны, если захотите. Более того. Я пришлю одного из своих людей, Ричарда Хамфриса, проведшего довольно долгое время на службе в Папуа и идеального проводника для вас, и дам вам дюжину туземных вооруженных констеблей в качестве телохранителей».

«Нет, – сказал он, отмахиваясь от попытки поблагодарить его, – я не хочу никакой благодарности. Разрешив вам вообще идти, я обязан отправить с вами полицейских, таково правило. Лучше послать их с вами, чем послать их же за вами через несколько недель, не имея о вас никаких известий. И не факт, что они прибудут вовремя, чтобы спасти вас от кипящего котла на каннибальском пиру».

Ричард Хамфрис, о котором упомянул вице-губернатор, находился в Сиднее в отпуске, до конца которого оставался еще месяц или два. Однако он в спешке отменил его, чтобы пойти с нами. Первоначально предполагалось, что в отряде должны быть четыре белых человека, и на этой основе были закуплены припасы и собрано оборудование. Четвертый человек, однако, потерял сознание после двух дней легкой ходьбы по ровной прибрежной местности и вернулся к побережью на каноэ, лошадях и поддерживаемый парой туземцев.

Гарри Даунинг, молодой австралийский фотограф, служивший во время мировой войны в медицинском госпитале, был третьим белым человеком в отряде. Каким хорошим приятелем он оказался!

И вот мы, три недели спустя, на одном из двух маленьких пароходов, поддерживающих линию между Папуа и внешним миром. В трюмах находилось около пяти тонн консервов, палатки, прочая атрибутика и фототехника.

На второй день на борту мы обнаружили, что не одиноки в своем желании увидеть и сфотографировать внутреннюю часть Новой Гвинеи. Там были два офицера британской армии, розовощекие, светловолосые, с красивыми усами, усердно занимавшиеся антропологией (своим хобби). Там же был коллекционер-орнитолог с еще не просроченным разрешением на отлов семидесяти двух пар райских птиц, надеющийся получить еще одно разрешение, несмотря на то, что по какой-то причине он был на плохом счету у правительства. Был еще четвертый человек, который каждое утро занимал обеденный стол, как только убирали все, что осталось после завтрака, и без конца стучал по громоздкой пишущей машинке. Это был тот самый журналист, получивший признание Королевского Географического Общества Англии за его доклад об «атаке» губернатора во главе своих людей против диких каннибалов.

Эти четверо мужчин с подозрением относились друг к другу, и когда они вообще упоминали о своих планах, то туманно и с таинственными намеками на то, что они ожидали, когда мы доберемся до Порт-Морсби. Это «что-то», как мы обнаружили позже, заключалось в том, что каждый из них втайне надеялся присоединиться к нам. Они не знали, что мы все договорились остановиться в Порт-Морсби только на ночь.

Забегая вперед, скажу. Ловец птиц упал со скалы и получил тяжелые ранения вскоре после того, как отправился вглубь страны. Что же касается журналиста, то он нашел в Порт-Морсби что угодно, кроме вывешенного для него знака «Добро пожаловать», и провел там пару неприятных недель, прежде чем смог вернуться в Сидней.

Порт-Морсби

На пристани в Порт-Морсби мы обнаружили, что нас ждет 3000 фунтов (1350 кг) риса – пища для туземцев, а также отряд из дюжины вооруженных констеблей в живописных блузах и юбках до колен синего цвета с красной окантовкой, вооруженных винтовками и опоясанных патронташами, полными патронов. Они заранее получили приказ явиться к Хамфрису. Там же стояли двое таможенников.

«Почему вы суетесь в наши вещи? – спросил Хамфрис таможенников. – Это санкционированная губернатором экспедиция, предназначенная для получения информации и фотографий для использования правительством. Наша цель посетить горные племена и попытаться сделать их дружелюбными. Что за идея пытаться собирать с нас пошлину? Разве Его Превосходительство не сообщил вам, что эти грузы должны ввозиться беспошлинно? Губернатор сказал, что это будет именно так».

Порт-Морсби в 1920-х годах

Хамфрис воинственно выставил челюсть навстречу таможеннику. Но тот не был потрясен такой демонстрацией.

«Хвала Аллаху, – сказал он с ухмылкой, – таких указаний от Его Превосходительства не поступало. Если он и намеревался их дать, то, должно быть, передумал, взглянув на последний финансовый отчет правительства. В этом году нас ждет еще один дефицит бюджета, и я, например, собираюсь получить с этого янки доллары, пока на них есть спрос».

Он также взял с нас тридцать с лишним британских фунтов, когда на следующее утро оценивал наши вещи, переправленные на остров Йул.

Остров Йул находится в шестидесяти милях к северо-западу от Порт-Морсби, столицы Папуа, и еще до рассвета мы вошли в окружающие его воды залива Холл-Саунд. Капитан Хиллман, шкипер «Моринды», как обычно спешил, чтобы отправиться в путь, и потянул вниз трос судовой сирены, которая продолжала реветь, пока мы не увидели, как на холме бородатые священники из Миссии Святого Сердца сбегают к берегу и прыгают в каноэ, которые их туземные слуги уже спустили на воду. Эти миссионеры и их слуги также работали грузчиками, помогая нам разгружать из каноэ и складывать на берегу наши вещи. Они отказывались брать плату за работу, хотя позже приняли от нас скромное пожертвование.

Порт-Морсби (красная стрелка), остров Йул (белая стрелка), залив Холл-Саунд (желтая стрелка). Расстояние между Морсби и островом – 100 км.

«Это, – сказал Хамфрис, указывая на выступ на другом конце острова, – Кайруку, правительственная станция. А это, – указывая на вельбот с крепкими констеблями и белым человеком в парусиновых брюках, – должен быть Линкольн Гарфилд Грант Коннелли, глава местного колониального офиса.* Он британец, как и я, и один из представителей Его Величества в дальних уголках земли, но, судя по его тройному имени, раньше это был американец, о чем он имел право прокричать уже при крещении».

* Нет никакого определенного названия различных должностей чиновников среднего и младшего ранга в колониальном правительстве Новой Гвинеи. Сами они называют себя и друг друга магистратами. В дальнейшем и я буду использовать этот термин – примечание автора.

Примерно в это время выглянуло солнце, и указательный палец Хамфриса метнулся к северу, где далеко в глубине суши виднелись хребты над окружающим их туманом.

«Ага-а, – воскликнул он, как человек, узнавший старого друга, – вот гора Йоль, эта самая высокая вершина, а к северу и востоку от Йоля нас ждет наше великое приключение».

«Было бы хорошо побыстрей отправиться в путь» – сказал я.

Хамфрис повернулся ко мне лицом:

«Ты никогда не ходил по тропам Папуа. У них нет начала, и они ведут в никуда».

«Это даже лучше, – прервал я его. – Тогда нам не нужно идти в какое-то особое место, и мы сможем следовать туда, куда приведет случай. Мне это нравится».

«Да поможет бог твоему невежеству» – с сожалением возразил он и, пошел приветствовать местного магистрата.

Глава II. Свинья гораздо дороже жены

«Откуда вам прислать носильщиков?» – спросил магистрат Коннелли, когда разместил нас с сумкой и багажом в своем бунгало в Кайруку.

Хамфрис усмехнулся.

«Из деревень Вайма и Кивори, – ответил он. – По крайней мере, так предложил Его Превосходительство. Он хочет им отомстить, а память у него хорошая».

Он повернулся к нам:

«Эти туземцы Вайма и Кивори – плутократы Новой Гвинеи. Они владеют хорошей землей, много ее продали миссиям и плантаторам и имеют больше туземных богатств, чем любые другие. Они толстые и ленивые и…»

«И могут сбежать, – вставил Коннелли, подхватив рассказ. – Два года назад губернатор собирался в поход вглубь страны. Мужчины Ваймы и Кивори были рекомендованы ему, как носильщики. Они донесли грузы только до места, где начиналась трудная тропа, сбросили свои поклажи и ушли домой. Его Превосходительству пришлось ждать посреди джунглей, пока полиция не отправится за новыми носильщиками. Он был в бешенстве и отдал приказ схватить всех до единого дезертиров и посадить в тюрьму на три месяца. Здесь это наказуемое деяние – отказаться от переноски грузов для правительственной партии. Моя полиция измотала себя, ловя мерзавцев».

«О, на этот раз поймать их не составит труда, – уверенно сказал Хамфрис. – Я руководил здесь два года и вселил в них страх перед правительством. Они называли меня „человеком, который нас встряхивает“. Не сомневаюсь, что меня помнят».

«Что ж, я пошлю за ними полицию, – без особого энтузиазма сказал Коннелли, – Сколько человек ты хочешь?»

«Сто двадцать, – быстро ответил Хамфрис, – Мы дадим им по шиллингу, обеспечим трехразовое питание в день и пачку табака в неделю. Это государственная такса. Пригласи их сюда в среду утром».

«Хорошо!» – сказал Коннелли и вышел, чтобы сообщить об этом полицейским в казарме.

Понедельник и вторник мы потратили на то, чтобы привести в порядок грузы, чтобы не превышать разрешенного правительством веса в пятьдесят фунтов (22,5 кг) на человека. Когда поздно вечером во вторник мы легли спать, не было никаких признаков появления полиции, которая вышла к деревням, чтобы привести носильщиков. Ближе к рассвету мы услышали топот босых ног на дорожке под нашими окнами, ненормативную лексику на пиджин-английском * от полицейских и гневные ответы тех, кого они выстроили в некое подобие шеренги.

* Pidgin English – упрощенный английский язык, являющийся средством общения разных туземных этнических групп, говорящих на взаимно непонятных языках – А.С.

Мы вышли в пижамах, чтобы осмотреть строй. Навстречу нам вышел констебль. Он устало выполнил своей винтовкой строевое приветствие.

«Таубада, – сказал он, используя эквивалент слова „хозяин“, которым приветствуют здесь всех белых мужчин, – носильщики… он пришел… чертовы черные коровы».

Хотя он и нарушал служебную дисциплину, употребляя эпитеты перед начальником, констебль Денго был прощен, когда подробно рассказал о двух днях и ночах, которые он и его товарищи потратили на захват носильщиков.

Капрал туземной полиции. Фото из книги Ричарда Хамфриса «Патруль в стране людоедов)

Весть о том, что «Моринда» высадила на берег четырех белых, отряд полиции и множество ящиков и сумок, как по волшебству пронеслась через залив Холл-Саунд к деревням Вайма и Кивори. Мужчин в прибрежных деревнях внезапно охватила одновременная тоска по густым кустарникам, и тот факт, что Хамфрис, «человек, который встряхивает нас», был одним из этих белых людей, послужил еще большим стимулом для их поспешного перемещения в джунгли. Позже, когда я увидел методы Хамфриса при выслеживании их, его безошибочную способность находить отстающих и бездельников и заставлять их идти вперед, его ловкость в обнаружении тех, кто пытался обмануть его, притворяясь больным или раненым, я понял, почему эти туземцы не желали сопровождать нас.

Как же тогда их задержала полиция? Лишь несколько недель спустя, когда констебль Денго, назначенный моим телохранителем и санитаром, стал еще и моим другом, он рассказал мне, что просто играл на том факте, что папуас не может долго находиться вдали от своей деревни, не испытывая тоски по дому. Итак, полицейские направились прямо к Вайме и Кивори; но констебля не удивило отсутствие мужчин. В Вайме полиция остановилась якобы для того, чтобы поесть и отдохнуть. Полицейские валялись у костра, не обращая внимания на женщин и детей, собравшихся вокруг них.

«Почему самый главный начальник посылает нас так далеко за мужчинами для переноски грузов?» – «возмутился» один из полицейских согласно заранее составленному плану.

«Потому что, – ответил другой, – мы идем в горы. Прибрежные люди могут ходить только по ровной местности. В горах они не могут нести грузы, не падая. Зачем нам их брать?»

«А деревни Мекео далеко?» – спросил другой.

«Если мы будем идти быстро и без остановок, мы можем быть там завтра», – был ответ.

Затем полицейские поднялись на ноги и направились по тропе к Мекео.* Они не удивились, когда их сопровождал туземный подросток. Он тоже собирался в Мекео (как сказал он), и хочет воспользоваться их обществом. В ту ночь они остановились в другой деревне, в нескольких милях отсюда, и объявили, что снова отправятся в путь, как только пообедают. Они зашли далеко, и мальчик из Ваймы умолял, что слишком устал, чтобы идти дальше. Этого они тоже ожидали, зная, что он всего лишь шпионил за их передвижениями.

* Мекео – район к северо-востоку от залива Холл-Саунд- А.С.

Район Мекео (обведен красной пунктирной линией)

Верные своему слову, они пошли дальше, но как только скрылись из виду, повернули назад, обогнули деревню, которую только что покинули, и остановились на привал в джунглях на другой стороне. Однако, вскоре двинулись по дороге, ведущей к побережью, и вскоре после рассвета был замечен мальчик-шпион, быстро идущий домой.

«Хорошо, – сказал Денго, – Он расскажет, что мы отправились в Мекео, и люди Ваймы и Кивори вернутся в свои деревни. Мы будем медленно идти, и сегодня ночью, когда они будут спать в своих хижинах, мы застанем их врасплох».

Полицейские, использовали этот прием настолько ловко, что, когда построили людей и пересчитали их, носильщиков у них оказалось больше, чем нужно. Неудивительно, что мы нашли наших «вьючных животных» угрюмыми, когда вышли их осмотреть.

Позже, после завтрака, Хамфрис выстроил их в ряд, осмотрел, чтобы отсеять непригодных, заключил обычную сделку относительно еды, заработной платы и обращения, раздал одеяла и дал им слово, что, их грузы легче обычной нормы, и пообещал, что когда мы найдем носильщиков, более приспособленных к горным путешествиям, нынешние будут отправлены домой.

После первого всплеска протеста против похода в горы, внушавшего им страх, не говоря уже об опасности со стороны каннибалов, аборигены стоически восприняли свою судьбу. Но ночь за ночью, пока были с нами, они в страхе собирались вокруг своих костров, монотонно распевая об опасностях, на которые они идут, и размышляя о том, увидят ли они снова свои деревни и своих женщин.

Мы должны были выйти рано утром следующего дня и рано отправились спать. Но едва обменялись фразой «спокойной ночи», как по ступеням бунгало послышался топот босых ног и голос, почтительно, но настойчиво возгласивший: «Таубада, таубада!»

Коннелли встал, довольно раздражённый тем, что его заставили выкатиться из своей экранированной сеткой кровати и столкнуться с москитами. С пришедшим он обменялся несколькими словами на туземном наречии. Не пытаясь их понять, я не интересовался разговором, пока не услышал, как Хамфрис на соседней койке вскочил с каким-то восклицанием и вышел, чтобы принять участие в беседе.

Потом он вернулся и позвал, чтобы узнать, сплю ли я.

«Тебе лучше выйти и заняться этим, – сказал он, – В конце концов, куда мы идем и что мы делаем, зависит от твоего решения».

В этой фразе было что-то загадочное, и, явно, к этому было примешано немного волнения.

На веранде стоял лохматый туземец, на которого падали лучи большой лампы Он устал с дороги, а его униформа деревенского полицейского была заляпана грязью равнин и забрызгана волнами, которые обрушивались на него, когда он с материка плыл на каноэ через Холл-Саунд.

«Этот парень, – сказал магистрат Коннелли, – представляет горную деревню, которая является последним аванпостом цивилизации и влияния правительства. В Капатее, на территории за его деревней, туземцы неистовствуют и ведут войну с другим районом, Кевеззи. Ни Капатея, ни Кевеззи не находятся полностью под контролем правительства. Но они находятся сразу за пределами зоны, и этот парень говорит, что, если правительство не примет меры, война распространится на его деревню, а затем и на другие районы… Он мало что знает о том, что происходит, но совершенно очевидно, что затевается что-то серьезное. Его люди полагаются на обещание правительства защитить их, если они сами не будут сражаться. Это критическая ситуация. Если мы не появимся там и не протянем руку помощи, они потеряют веру в правительство и, скорее всего, вернутся к дикости».

«Но куда мне идти?» – спросил я.

«Вы направляетесь в горы недалеко от Капатеи и Кевеззи, – ответил Коннелли. – В сущности, ваши полицейские – это правительственный патруль. У вас есть магистрат и полиция, вы установите мир и избавите меня от необходимости самому организовать патрулирование. Поймите, я не молодой человек, и поход в горы для меня нелегкое испытание, у меня здесь нет помощника, и меня ждет моя работа… Будьте молодцами, ребята, и возьмитесь за это дело».

«Я предоставлю это Хамфрису, – ответил я, – Он лучше меня знает, как это повлияет на наши планы, и он настоящий руководитель этой экспедиции».

«Тогда, – быстро сказал Хамфрис, – мы начнем с вас, Кон. Пусть этот прибывший человек пойдет в казарму на ночь, а вы расскажете нам все, что слышали от него об этом деле».

Мы закурили трубки и откинулись на спинки стульев, а магистрат Коннелли отослал деревенского констебля и приготовился рассказать нам все, что ему известно о Капатее.

«Для вашего блага, поскольку вы недавно приехали в Папуа, – сказал он, повернувшись ко мне, – мне лучше рассказать кое-что о горцах».

Я не буду пытаться цитировать его, а просто изложу своими словами то, что он мне поведал.

Природа, должно быть, пребывала в раздраженном настроении, когда создавала Новую Гвинею, ибо она сделала ее страной мрачных, неприступных, внушающих ужас хребтов, а жизнь ее диких народов – непрерывной борьбой за существование от колыбели до могилы. Над ними всегда витает тень смерти, ибо, если они не будут убиты и съедены врагами, окружающими каждое племя, им грозит голодная смерть из-за частых разрушений их каменистых, заваленных стволами деревьев огородов сахарного тростника и сладкого картофеля. Дичь в лесах ограничена несколькими птицами, случайно встреченным кенгуру размером немногим крупнее крысы, и, возможно, страусом эму, заблудшим в горы из низменностей. Нет другого мяса, кроме мяса убитых врагов.

Так что в горах среди мужчин свиньи ценятся даже больше, чем их жены.

Женщин в горах больше, чем мужчин, потому что жертвами людоедов, в основном, становятся мужчины. Таким образом, между молодыми женщинами существует сильное соперничество за обладание мужчиной, подходящим для брака; и это обстоятельство дало женщинам право первыми предлагать «руку и сердце». Мужчина редко отказывается. Чем больше у него жен, тем больше его огород, который жены обрабатывают. Так что у каждого мужчины от двух до шести жен. Потеря одной из них мало что значит там, где можно немедленно получить другую.

Но потеря свиньи – это беда! Чтобы получить еще одну свинью, мужчина должен бродить по джунглям, ловить поросенка, выращивать его, вплоть до того, чтобы позволить ему сосать грудь своих жен и играть с их детьми. Таким образом, смерть свиньи часто влечет за собой убийство ради добычи мяса, а это убийство так неизбежно приводит к другим, что в настоящее время кровопролитие распространяется на целые деревни и племена.

«Деревенский констебль говорит, что это свинья вывела жителей Капатеи на тропу войны, – продолжил Коннелли, – Это ему стало ясно из того, что капатеяне выли и визжали на жителей другой деревни, расположенной на противоположной стороне глубокого оврага (почти пропасти); те выли и кричали в ответ. Я удивлен тому, что капатеяне, возможно, забыли то, как несколько лет назад мы были вынуждены послать к ним патруль, который жесткими мерами сделал их жизнь невыносимой, пока они не успокоились. Но настоящая тайна этого дела не в этом.

Обычно горец и не думает о путешествии ночью из страха перед лесными духами. Вот почему они в течение целого дня выставляют вокруг деревень часовых, но отзывают их с наступлением темноты, так как ночь – безопасное от набегов время. Они знают, что их враги так же боятся ночью духов, как и они сами, и что опасности нет, пока снова не наступит рассвет. Капатея почему-то избавилась от этого страха, и воины этой деревни теперь бродят по ночам, а на рассвете напали на деревню Кевеззи. Это еще один странный эпизод. Обычно папуасы все свои боевые действия ведут из засад и вообще не выходят на открытое пространство. А ведь именно этим теперь и занимаются эти капатеанские мерзавцы. Неудивительно, что горы в смятении. Так что, вы, ребята, должны докопаться до сути и водворить там тишину. Если бы я был моложе…».