Tsitaadid raamatust «Титус один», lehekülg 2

Глаза твои блистают, как у попрошайки – или у лорда.

Голос отца был невыразимо пуст. Когда он входил в комнату, всем казалось, что из нее кто-то вышел.

"Те, кто оставил родные места, не знают покоя. Это скитальцы, измученные тоской по дому и не покоряющиеся никому. С каждым их шагом тлен и прах возносятся облаком в воздух; каждый вдох наполняется прошлым, и лёгкие несчастных чернеют, как у шахтёров, забиваясь крупицами прежней жизни."

Все то, на поиски чего отправляется юноша, находит мужчина - находит просто потому что живет.

В близости нет ничего загадочного. Важен твой ум, твои рассказы, Титус, то, чем ты отличаешься от любого известного мне мужчины.

В конце концов, я ведь люблю тебя, насколько хватает духу.

Какое у тебя лицо - Рай на пределе терпения

Те, кто оставил родные места, не знают покоя. Это скитальцы, измученные тоской по дому и не покоряющиеся никому. Сама любовь бессильна их исцелить, с каждым их шагом тлен и прах возносятся облаком в воздух, разносятся сквозняками по коридорам, оседают на клеймённых карнизах - каждый вдох наполняется прошлым, и лёгкие несчастных чернеют, как у шахтёров, забиваясь крупицами прежней жизни.

Что бы ни ели они, что бы ни пили - ничто не схоже с хлебом их дома, с зерном их долин. И с вином родных виноградников. Всё это - чуждое пойло.

- Где побывал?

- В аду. Пил кровь и глодал скорпионов.

- Наверное, здорово повеселился, милый.

- Ничуть. Ад явно перехвалили.

Вот что ждало его за дальними горизонтами. Вот что было сутью всего. Новые города и новые горы; новые реки и новые твари.