Loe raamatut: «Любовные виражи серцееда Громова»

Сердце и ум имеют лишь совещательный голос. Решающий остается за телом.

Поль Жеральди

Пролог

Юрий Громов был пятым по счёту ребёнком в бедной многодетной семье и единственным мальчиком у родителей.

Отец Юрия – простой работяга, сплавщик в лесосплавной конторе. Мать – домохозяйка. Денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Животы не сводило от голода благодаря кормилице корове, куриному стаду, да овощам с огорода.

Семье приходилось постоянно экономить на всём. Юрке не хотелось быть нахлебником, и он искал любой способ, чтобы внести свой посильный вклад в семейный бюджет.

Юрка плёл корзинки из ивовой лозы и пытался их продавать. Однако, торговля шла плохо, либо не шла вовсе.

Иногда на реке удавалось добыть ондатру, и Юрка, выделав шкурку, отвозил её в заготконтору. Гонорар получался существенным.

Зимой он ходил в тайгу, ставил петли на зайцев. Мясо зверька шло на стол, из шкурок мать шила шапки на продажу.

Самым удачным делом для Юрки являлся сбор стеклопосуды. Для этого не требовалось особых усилий и смекалки. Главное, чтобы края банок и горлышки бутылок не имели сколов – битую посуду глазастая приёмщица безоговорочно отставляла в сторону.

Заработанные деньги опускались в копилку, в конце месяца её вскрывали всей семьёй и вели подсчёт добавки к семейному бюджету.

У маленького Юрки была заветная мечта: когда вырастет – обязательно заработает мешок денег и отдаст отцу, чтобы тот не убивался на работе от зари до зари.

С девчонками Юрке не везло. В седьмом классе он стал заглядываться на Танечку Сидорову, но та, почему-то, предпочла Пашку Чайкина, с которым он сидел за одной партой.

Болезнь от первой влюблённости вскоре прошла, ему приглянулась Рита Шишкина. Но здесь его опять постигла неудача: девочку неожиданно перехватил Валька Баранов. Этот парень был высокого роста, учился в старшем классе, ходил в секцию баскетбола вместе с Ритой. После секции они, взявшись за руки, возвращались домой.

Юрка всё это видел и страдал. Он подходил к зеркалу и внимательно рассматривал себя со всех сторон. Лицо, как лицо, не безобразное и вполне приятное: прямой нос, карие лучистые глаза, широкие чёрные брови, открытый прямой лоб. Внешность не отталкивающая, а девчонки, почему-то, не обращали на него никакого внимания. Даже те, за которыми никто из мальчишек не ухлёстывал, видели в Юрке невзрачного одноклассника, пусть даже отличника, и не горели желанием подружиться с ним. Он чувствовал себя изгоем.

Только в десятом классе он понял: главной причиной его неудач была бедность. Сближение подростков, как правило, происходило на совместных тусовках, где они тесно общались между собой и знали друг о друге практически всё.

У Юрки никогда не было столько свободного времени, сколько у других детей. Всё лето ему приходилось трудиться на заготовке сена и дров, работать в поле, где был земельный надел под картошку, в то время как его сверстники сбивались в группы и целыми днями пропадали на реке. Они были из обеспеченных семей – их родители работали на металлургическом заводе и прилично зарабатывали.

Зимой одноклассники частенько ездили в город, посещали универмаг или кинотеатр, где могли потратить скопившиеся карманные деньги. У Юрки карманных денег не было никогда. Даже школьную столовую он не посещал из-за отсутствия денег. Вместо монет мать каждое утро совала в его портфель два маленьких тряпичных свертка. В одном лежал кусочек чёрного хлеба, в другом газетный кулёчек с квашеной капустой или варёной картофелиной. Юрка стеснялся своего обеда и улавливал момент, чтобы незаметно проглотить содержимое маминых свертков. Обычно это происходило тогда, когда ребята неслись в столовку и класс пустел на некоторое время.

В классе Юрка был белой вороной. Он отказывался от приглашений на дни рождения, поскольку нужно было идти с подарком, а потом делать ответное приглашение на свой день рождения. Такие события были для него несбыточными. У него даже не существовало приличной одежды, в которой он мог бы появиться в свет.

Глава 1

Первая женщина.

К шестнадцати годам Юрий из невзрачного долговязого подростка превратился в настоящего мужика – окреп не возрасту, стал жилист, степенен в движениях, красив лицом, умел выполнять любую работу по дому. В школе учился на «отлично», ходил в секцию бокса, был призёром районных соревнований.

Видного парня приглядела известная в посёлке развратница Катя Мисаʹлина, по прозвищу Мессалина, как звали похотливую жену римского императора Клавдия.

Возраст Мессалины приближался к тридцати годам, детей она не заимела, жила одна, работала на заводе уборщицей, любила выпить и повеселиться, снискав дурную славу женщины лёгкого поведения.

Цена её бесстыдной ложи была невысокой – бутылка водки, хорошая закуска и три рубля в придачу. Несмотря на постоянный блуд, Мессалину нельзя было поставить в один ряд с опустившимися грязными шлюхами. В её доме всегда было чисто и уютно, всегда царил полный порядок. Женщина выглядела опрятной, шла в ногу со временем и не отставала от моды.

По словам поселковых женщин, Катюха потеряла невинность при матери-алкоголичке ещё в тринадцать лет, после чего так и не смогла остановиться в похотливых устремлениях. Замуж её никто не звал, но мужики липли к ней, как мухи на мёд. И в этом имелась объяснимая причина. Мессалина была, образно говоря, истинным самородком по ублажению голодных по женской части мужиков. Доведённые ею до изнеможения своей любвеобильностью, они уходили от неё, пошатываясь, с подрагивающими конечностями.

Когда взрослые мужики наскучивали, развратница переводила своё внимание на невинных юношей, заманивая их в свои сети. Повод всегда находился – мужика в её доме не было, а старые родительские постройки постоянно требовали ремонта. За оказанную помощь она расплачивалась натурой.

Так уж повелось, но большинство поселковых парней приобретали свой первый сексуальный опыт только благодаря этой развратной женщине.

Юрка оказался в их числе.

Однажды, возвращаясь с рыбалки на лодке, он увидел на берегу Мессалину. По её виду нетрудно было догадаться, что она кого-то дожидалась.

Юрка повертел головой вокруг, но никого не увидел.

Когда его лодка уткнулась носом в берег, к нему подошла Мессалина, завораживающе покачивая тугими бёдрами.

– Как успехи? – спросила она, поставив одну ногу на торчащую из земли гранитную глыбу, к которой Юрий обычно привязывал лодку.

– Сколько наловил – всё моё, – недовольно пробурчал Юрий.

– Что-то ты, Юрочка, не очень ласково разговариваешь со старшими, – высказалась Мессалина и неуловимым движением руки приподняла край и так короткой юбки. – Неужто, русалки обидели?

– Тебе чего от меня надо? – спросил Юрий, стыдливо отводя глаза от соблазнительно обнажившейся смуглой ноги женщины.

– Помощи пришла просить у тебя.

– Какой ещё помощи?

– Мне бабы подсказали, будто ты умеешь крыши чинить, – проговорила Мессалина. – Это на самом деле так? Или бабы врут?

Юрий хотел ответить, что врут, чтобы отвязаться, но вдруг вспомнил, что давно хотел приобрести мотоцикл. Просить у отца не решался, потому что на нём висел кредит за новый холодильник. Было бы неплохо какую-то часть денег подзаработать самому, чтобы потом смело выйти на разговор.

– Ну, умею, тебе-то что?

– Крыша у меня прохудилась, Юрочка. В последний ливень на кухне пришлось даже тазик подставлять, – с печалью в голосе сообщила Мессалина. – Люди подсказали, будто ты на рыбалку отправился, вот я и дежурила на берегу полдня, тебя всё поджидала.

– Делать тебе нечего, – грубовато отозвался Юрий, подражая степенным мужикам. – Знаешь ведь, где мой дом. Зашла бы вечерком, потолковали бы о цене.

– Ага, зашла, – сказала Мессалина. – С твоим отцом лучше не встречаться.

– Чем же он тебя так напугал? – удивился Юрий.

– Хмурый он у тебя и мрачный, как Герасим из «Му-Му».

– А меня, стало быть, не боишься? Не похож я на Герасима? – спросил Юрий

– Ты, Юрочка, добрый и ласковый, видать, в маму свою пошёл, – вкрадчиво, как лиса, томно проговорила Мессалина. – Никому ни в чём не отказываешь.

Юрий понимал, что хитрющая баба льстит ему, но отшивать её не было резона. Мысль о мотоцикле прочно засела в голове.

– Надо посмотреть, сколько работы на твоей крыше, – проговорил он, давая понять, что не против оказать помощь. – Там, может, всё железо прогнило и парой латок уже не обойтись.

Юрий держал в руках лодочную цепь, собираясь набросить петлю на валун, чтобы замкнуть на замок, и с прищуром смотрел на своего работодателя.

– Я к тому и веду разговор, Юрочка, – сказала Мессалина, с неохотой убирая ногу с камня. – Пойдём сразу ко мне, сам посмотришь, что к чему. Потом и порешаем с оплатой.

– Ага, щас всё бросил и побежал! – усмехнулся Юрий, набивая цену. – Вот отнесу улов и вещи, потом, может, и до тебя время дойдёт.

– Конечно, Юрочка, отнеси своё снаряжение, разве я против? – продолжала щебетать Мессалина. – Только не задерживайся долго, ладно?

– Считай, уговорила. Жди, подгребу через час. – сказал Юрий и независимой походкой прошагал мимо, не предполагая, чем закончится его визит к развратнице.

Почистив рыбу и передав матери улов, Юрий поспешил к Мессалине, соврав, что отправился к закадычному другу.

– Ну, показывай, где тут у тебя течёт? – спросил он с порога, войдя в дом.

– Вот тут и течёт, – показала женщина на потолок рядом с печью. Там, на побелённой поверхности, будто громадная клякса на промокательной бумаге, расползлось большое грязное пятно.

Мессалина подошла к Юрию вплотную и, словно невзначай, прижалась к нему выпирающей из-под платья объёмной грудью. Тело неискушённого в любовных утехах парня тут же пронзила молния, заставив встрепенуться. От женщины завораживающе пахло духами. Дурманящий запах щекотал ноздри Юрия. Такого аромата он еще никогда не ощущал. Ни мать, ни его сёстры духами не пользовались, и этот запах стал для него целым открытием.

– Сначала только в ливень протекало, теперь и небольшой дождь в избу просится, – доложила она.

– Понятно, – сказал Юрий, почувствовав внутри себя незнакомый трепет всего организма. Поспешно отступив от хозяйки дома, словно остерегаясь ожога от прикосновения к её пылающему телу, он направился к выходу. – Надо залезть на крышу, найти дыру. Только после этого можно судить о предстоящей работе.

– Посмотри, Юрочка, посмотри мой хороший, – ласково произнесла Мессалина и засеменила следом за парнем. – А я уж тебя не обижу, не сомневайся.

Юрий приставил лестницу, стал взбираться на крышу. Его сердце бушевало в груди.

«Что это со мной? – мелькнуло у него в голове. – Никогда ещё сердце так не колотилось. И высоты никогда не боялся. Неужели так бывает всегда, когда мужик соприкасается с бабой?»

Страх и неудержимое любопытство перед таинством соития перемешались в голове.

«Интересно, а как бы повела себя эта баба, если бы я взял её за титьки? – подумал Юрий, остановившись на последней ступеньке. – И какая она на ощупь, эта бабья титька? Мягкая? Твёрдая? Такая же, как коровье вымя или совсем другая?»

Перед тем, как ступить на крышу, его взгляд машинально скользнул вниз на хозяйку, которая придерживала лестницу, и перед глазами Юрия во всей своей прелести предстали её пышные груди. Они не были облачены в бюстгальтер и сверху просматривались отчётливо. Лишь соски, уткнувшись в ткань платья, оказались скрыты от пожирающего взгляда парня.

Когда он представил, как мнёт эти груди, его сердце зачастило ещё сильнее, внизу живота прошлась незнакомая сладостная волна, а его спящий доселе мужской орган одномоментно увеличился в размерах, превратившись в горячий пульсирующий стержень.

– Ну, что там, Юрочка? – вывел его из тумана голос Мессалины снизу. – Нашёл дыру?

Юрий тряхнул головой, избавляясь от наваждения, и пробежался взглядом по железной кровле. Было видно, что два кровельных листа у трубы просели, соединительные швы разошлись.

– Нашёл, – дрогнувшим голосом ответил Юрий и начал спускаться по лестнице.

– Много работы?

– Достаточно. Просели листы железа, шов разошёлся, – ответил Юрий, стыдливо отводя глаза в сторону. Он чувствовал, как горели его щёки.

– Да ты не стесняйся, называй цифру, – проговорила Мессалина, подумав, что парень тушуется назвать цену за предстоящую работу. – Сколько запросишь – столько и оплачу. Есть у меня деньги, не волнуйся.

Юрий молчал, потупив глаза.

И только тут Мессалина обратила внимание на вспучившуюся ширинку на брюках.

– О-о, парень, да ты, как я вижу, совсем по другой причине зарделся, – рассмеялась развратница и совсем неожиданно положила руку на вздыбившееся место. – Ого-го! Твой Ванька-встанька рвётся в свой первый бой!

Юрий впервые в жизни почувствовал прикосновение женской руки к причинному месту. Он вздрогнул от неожиданности и напрягся, хотел тут же оттолкнуть от себя нахалку и… не смог. Стоял и тупо смотрел на Мессалину широко открытыми глазами.

– Ты, Юрочка, не тушуйся и доверься мне, уж я-то умею тушить пожары такого рода, – вкрадчиво проговорила Мессалина, завораживая парня. – Пошли со мной!

Развратница ухватила Юрия за руку и силой потянула в избу. Уже в дверях, почувствовав некоторое сопротивление парня, убедительно добавила:

– Не гоже сдерживать пыл дружочка, заявившего о своём желании занырнуть в геенну огненную.

А потом всё было, как во сне. Юрий, словно телок на верёвочке, послушно плёлся за хозяйкой. Он уже догадался, что произойдёт через несколько минут и со смутным страхом готовился к предстоящему событию. Ему давно хотелось увидеть своими глазами, а не представлять со слов просвещенных пацанов, как выглядит таинственное место у женщины между ног.

Его тело трепетало, как осенний лист на ветру, а сам он, казалось, не видел ничего вокруг – в глазах стояла пелена густого тумана, а в висках стучали многочисленные молоточки.

Следующее мгновение, которое Юрий помнил, – он лежал полностью раздетый на раскрытом диване, а успевшая когда-то обнажиться Мессалина грузно лежала на нём, и, сопя, покрывала поцелуями его раскалённое и дрожащее тело. Он лежал, словно парализованный, полностью покорившись страсти развратницы.

Потом наступил момент, когда Мессалина ловким движением перекатила его на себя, очутившись под ним с разведёнными в стороны ногами, а Юрий почувствовал, как её рука ухватила его интимный отросток и направила во что-то влажное и тёплое, плотно охватившее его со всех сторон…

Из полубредового состояния Юрий вышел ближе к ночи, когда за окном опустились сумерки, а на небе уже красовалась полная луна.

Тело его, наконец, успокоилось и больше не дрожало, однако оставалось горячим и потным. Состояние организма можно было сравнить с тем, которое ему пришлось испытать во время болезни гриппом, когда миновал кризис.

– Это был всего лишь аванс за твою работу, Юрочка, – млея от полученного удовольствия, проговорила Мессалина. В свете луны её лицо казалось бледным, и на этом матовом фоне блеск жгучих зелёных глаз казался неестественным и пугающим.

Юрка невольно отодвинулся на край дивана.

– Не надо меня чураться, глупенький, – ласково продолжила она, придвигаясь к нему ближе. – Представь, что перед тобой неизвестный запретный плод. Раньше ты мог лишь любоваться его красотой, а сегодня тебе удалось сорвать этот плод и отведать на вкус. Он оказался сладким, а несмышлёный мальчик Юра сразу превратился в мужчину. Ты сегодня был как Адам, познающим Еву. Такой день останется в твоей памяти навсегда. Сам посуди: кто еще в посёлке мог бы осчастливить тебя так сладостно, как сделала это я?

Мессалина приподнялась на локте, склонилась над лицом Юрки, спросила:

– Разве могут сравниться со мной твои сопливые сверстницы, которые ничего не смыслят в таком деле? Они и целоваться-то по-настоящему ещё не умеют.

Юрий ничего не сказал в ответ, а сполз с дивана и стал одеваться.

– Юрочка, тебе понравились мои ласки? – спросила Мессалина.

– Не знаю, – хриплым голосом ответил Юрий и поспешно направился к выходу.

– Постой, я провожу тебя, – спохватилась Мессалина и, набросив халат, забежала вперёд. – Я выгляну за ворота, посмотрю, нет ли кого на улице. Никто не должен знать, что мы с тобой сегодня кувыркались.

«А она молодец, – отметил про себя Юрий, шагая по безлюдной улице. – Трепаться не будет. Мне это ни к чему. Отец убьёт и меня и её, если узнает про то, что было между нами».

Он тихо прокрался во двор и забрался на сеновал, где ночевал с начала лета.

Ночью ему снилось продолжение плотских утех…

Глава 2

Три жаркие ночи.

Испробовав любовный плод, Юрий не помышлял о повторной встрече с Мессалиной. Внутри него началась противоречивая и напряжённая работа. Его плоть желала повторения близости с женщиной, а нравственный разум отвергал развратные объятия. Ему хотелось чистой любви с простой и невинной девушкой, а не пошлых сцен, от мысленного представления которых становилось очень стыдно.

Чтобы избавиться от дурных помыслов, Юрий, кроме секции бокса, стал посещать библиотеку, принося домой кипу разнообразных книг. Читал всё подряд, от детективов до манер поведения в обществе, не чураясь и любовных романов.

Целый год жизнь Юрия текла ровно и организованно. В боксе он достиг первого разряда. На любовном фронте было всё по-прежнему – Юрий оставался одиноким парнем. Он был скромен и стеснителен, на танцы не ходил, поскольку не имел приличной одежды, шумных вечеринок с вином и развязными девчонками избегал, ограничиваясь общением с несколькими закадычными друзьями. Скромная и преданная подружка, с которой он мог бы завязать отношения, так и не повстречалась.

Дело сдвинулось с мёртвой точки, когда он, окончив школу, поступил на завод учеником токаря. У него сразу появилось много новых друзей. С первой же получки Юрий приобрёл приличный костюм, модный галстук и красивую обувь. Друзья вытащили его на танцы.

Он стоял в сторонке, приглядывался к девушкам, однако, той, которая бы ему понравилась, так и не высмотрел. Воспитанный в строгости, он поставил для себя слишком высокую планку к избраннице. Ему не хотелось иметь дело с глупыми и вульгарными девицами, которые напоминали бы ему Мессалину. Таких он научился определять одним лишь взглядом и сразу отвергал – они были для него отвратительны.

Так и прожил Юрий два года в поисках той единственной и неповторимой красавицы, с которой мог бы связать свои отношения, пока не получил повестку в армию.

…В тот день он трудился в первую смену. С утра, как обычно, произошла короткая встреча с Костей Балуевым, которого Юрка сменял после ночной смены. Они поприветствовали друг друга крепким рукопожатием.

– Станок в норме? – спросил Юрка.

– Всё чики-чики, – одобрительно отозвался Балуев. – Ещё вопросы есть?

– Вроде нет. Станина сверкает, как у кота яйца, – оценил качество протирки станка Юрка. – Можешь отчаливать.

– Тогда я пошёл?

– Валяй.

Балуев развернулся и направился в душевую.

Юрка поднял кран-балкой кованую заготовку, вставил в патрон.

Вскоре его станок загудел, набирая обороты. Блеснул свежесрезанный металл, из-под резца, скручиваясь, проворно побежала серебристая змейка стружки.

– Привет рабочему классу! – раздался голос у него за спиной.

– Привет, – ответил он, не оборачиваясь, узнав по голосу Анатолия Басова.

Басов был его учителем-наставником, обучал токарному ремеслу, пока Юрка не сдал экзамен и получил право самостоятельной работы.

– Как дела с выработкой? – спросил Анатолий, зайдя сбоку, чтобы видеть лицо собеседника.

– Нормально.

– На четвёртый разряд сдавать не собираешься?

– Никто не предлагал, а сам не напрашиваюсь.

– Да-а, скромности у тебя, хоть отбавляй, – проговорил Басов. По голосу было непонятно: одобряет он такое качество, или же осуждает.

– Давай, с мастером переговорю?

– Не надо.

– Почему?

– Не успею. Со дня на день повестки из военкомата жду.

– Получишь повестку – дай знать, – сказал Басов. – Проводим, как положено.

– Не сомневайся, Анатолий Петрович.

– Ну, бывай, Юра. Смотри, не запори деталь – под резцом у тебя высокий класс точности.

– Не запорю, – заверил Юрка.

Басов ушёл.

Когда резец снял с поверхности черновую стружку, Юрка остановил станок, сделал очередной замер. В этот момент к нему подошла контролёрша смены. Звали её Галя. Смазливое лицо, тугие бедра, походка с подиума и разбитной характер сводили с ума многих мужиков, но женщина игнорировала всех ухажёров, и с неиссякаемым постоянством загадочно поглядывала на Юрку. Друзья подкалывали его за эти взгляды, провоцировали, отпускали сальные шутки, но всё было напрасно. Юрка не поддавался на уловки и провокации. Галя была старше его на целых шесть лет, у неё имелся четырёхлетний сын и этим всё было сказано.

– Привет, Громов, – игривым голосом произнесла она и поставила одну ногу на край деревянной решётки, выставив напоказ смуглую красивую коленку. – Зайди в конторку, как освободишься.

– Что стряслось? – спросил он, стараясь не встречаться с пронзительным взглядом женщины. Её жгучие глаза будто воспламеняли его изнутри, лицо сразу заливалось густой краской и перехватывало в горле.

– Зайди, узнаешь.

– А сейчас сказать нельзя?

– Меня попросили передать тебе, я и передаю, – томным голосом отозвалась Галя.

– Считай, что передала. Прогоню чистовую стружку и зайду, – недовольно пробурчал Юрка и включил сцепление. Вал завращался, набирая обороты. Юрка стал подводить к нему кончик резца, давая понять всем своим видом, что разговор окончен.

Галя обиженно поджала губу, отошла от станка и двинулась дальше по пролёту, в конце которого работали фрезеровщики.

«Чего я им вдруг понадобился? – подумал Юрка. – Вроде журить меня не за что».

Через десять минут, убедившись, что поверхность вала готова по всем параметрам, он выключил станок и направился в конторку.

– А-а, Юра, – обрадовалась табельщица тётя Валя, когда он появился в дверях тесной конторки. – Присаживайся, подпись твоя требуется.

– Чего случилось-то, тёть Валь? – насторожённо спросил Юрка.

– Ничего особенного, повестку я должна тебе вручить под роспись.

– В армию? – радостно сорвалось у Юрки.

– В её родимую, – пожилая табельщица нацепила очки, взяла тоненькую стопочку повесток из военкомата, стала перебирать их, отыскивая взглядом его фамилию.

– Вот, твоя. Громов. Распишись.

Юрка взял ручку, расписался. Сердце забилось учащённо.

– А кого ещё призывают, тёть Валь? – поинтересовался он.

Табельщица перечислила ещё несколько фамилий.

– Спасибо, тёть Валь! – поблагодарил Юрка табельщицу и выпорхнул из конторки.

День тянулся очень медленно. Юрка закончил изготовление вала, ещё раз выполнил контрольные замеры, и только после этого снял его со станка кран-балкой, погрузил на тележку.

Словно из-под земли, появилась Галка.

– Сдаёшь? – спросила она.

– Сдаю, принимай.

Галка извлекла из кармана штангенциркуль, присела у тележки на корточки, принялась делать контрольные измерения. Её юбка натянулась на бёдрах и поднялась на четверть выше колен, обнажив красивые ноги.

Юрка смотрел на них и чувствовал, как кровь приливает к лицу. В памяти всплыло лицо Мессалины. Он тут же отвернулся, чтобы не выдать своего смущения.

– Молодец, не запорол ни одного размера, – одобрила работу Галка, выпрямляясь. – Можешь отвозить на склад.

– Угу, – буркнул Юрка.

– Ты со всеми так разговариваешь? – неожиданно спросила Галка.

– Как? – вырвалось у Юрки. Он повернулся к женщине и тут же встретился с её призывно горящими зелёными глазами.

– Недоброжелательно.

– Тебе показалось.

– Вовсе нет. Уже год мы вместе работаем, но я ни разу не слышала от тебя добрых слов. Всё только бур-бур, да бур-бур, будто я баба-яга какая-то.

– Ты сейчас к чему клонишь? – Юрка в упор посмотрел на Галку. – Чего добиваешься?

– Ничего не добиваюсь, – спокойно ответила Галка. – Просто ты хороший парень и нравишься мне, мы могли бы дружить, а не собачиться.

– У тебя, кроме меня, дружильщиков пруд пруди, я уже лишний, – дерзко высказался Юрка.

– Наслушался небылиц обо мне и поверил? – улыбнулась Галка. – Теперь понятно, почему ты избегаешь меня и грубишь всякий раз.

Юрке стало стыдно за свои слова, и он смягчился:

– Поздно уже дружбу заводить, в армию меня забирают.

– Дружить никогда не поздно, Юрочка. Когда твоя отправка?

– Двадцать седьмого.

– У-у, целых две недели впереди, – с растяжкой произнесла Галка. – За это время можно горы свернуть.

Юрка начал смутно понимать, на что намекает эта красивая женщина и почувствовал, как в голову ударила горячая кровь. Он верил и не верил своей догадке. На его лице явно отразилось замешательство, и Галка не могла его не заметить.

– Ты уже взрослый мужчина и всё понимаешь, – продолжила она с ласковой улыбкой на лице. – Приглашаю тебя в гости. Этот визит можно назвать проводами.

Кровь ещё сильнее застучала в висках. Юрка, растерявшись вконец, молчал. Мысли с лихорадочной быстротой носились в голове.

«Что, если она действительно говорит правду и у неё после мужа никого не было? Может, она влюбилась в меня, а я как последний идиот грублю ей, презираю».

– Я подумаю, – с трудом выдавил он. В горле пересохло, голос стал неузнаваем: был хриплый и предательски дрожал.

– Подумай, Юрочка, – улыбнулась Галка и направилась к конторке, соблазнительно покачивая бёдрами.

Юрка с опаской огляделся по сторонам. Вдруг кто-нибудь оказался поблизости и стал нечаянным свидетелем его разговора?

К счастью, никого рядом не было.

С гулко стучащим сердцем Юрка направился в душевую и через полчаса уже стоял на автобусной остановке.

Автобус в посёлок ходил два раза в час, очень часто случались срывы графика. В часы «пик», когда заканчивалась рабочая смена на заводе, на остановке скапливалось большое количество людей. Не всем было суждено попасть в автобус.

Юрка был тёртым калачом. Не было ещё ни одного случая, чтобы он остался на остановке. На этот раз ему удалось даже устроиться на заднем сиденье. Обогнув металлическую стойку у дверей, он плюхнулся в углу рядом с другом детства. Димка Арефьев был старше Юрки на один год и учился уже на втором курсе института.

– Какими судьбами? – спросил Юрка, протягивая руку для приветствия.

– Решил родителей навестить, – ответил Димка. – На праздники не смог приехать, сейчас вот вырвался на пару дней.

– А меня в армию забирают, – сообщил Юрка. – Двадцать седьмого ноября. Приезжай на проводы, буду рад.

– Обязательно буду, – ответил Димка.

Они давно не виделись и проболтали до конца поездки.

Конечная остановка автобуса была рядом с Юркиным домом. Друзья вышли из автобуса и некоторое время постояли у калитки.

– Подружку-то завёл? – спросил Димка, ткнув друга кулаком в бок.

– Нет, Димарь.

– Что так?

– Да одни шалавы вокруг трутся, – сплюнул Юрка. – Ни одной путёвой девчонки.

– Так уж и ни одной?

– Ну, есть некоторые, но они заняты.

– Значит, согревать душу письмецом будет некому, – сделал заключение Димка.

– Это лучше, чем оставить девчонку на гражданке.

– Почему?

– Не каждая способна ждать два года, – сказал Юрка.

– И это правда, – согласился Димка, пожимая руку на прощание.

***

Юрка уволился с работы и гулял уже больше недели. Друзья-призывники веселились, как могли. До отправки оставались считанные дни и парням хотелось объять необъятное.

Сашу Шарова провожали первым. Друг жил на другом конце города, и Юрка отправился к нему на автобусе. Выйдя на конечной остановке, он нос к носу столкнулся с Галкой.

– Гуляешь? – спросила она, заглянув в глаза Юрке со свойственной ей загадочной таинственностью.

– Гуляю, – ответил он, и впервые не отвел взгляда. – Три дня ещё осталось быть на гражданке.

– Никак, к Саше Шарову направляешься?

– Как догадалась? – удивился Юрка.

– Тут и догадываться не нужно, – улыбнулась Галка. – У Саньки сегодня проводы, он сам сказал мне, что ты значишься в списке приглашённых. Не прогуляться же ты приехал в этот район?

– Так ты… с Сашкой…значит? – растерявшись на миг, спросил Юрка.

– Ага, мы с Сашкой, – рассмеялась Галка, внимательно наблюдая за реакцией Громова. Потом, выдержав интригующую паузу, добавила:

– Двоюродные брат и сестра. А ты о чём подумал?

– Так, ничего, – смущённо насупился Юрка и почувствовал, как где-то внутри у него прокатилась волна облегчения, а к лицу прилила кровь.

– Приревновал, что ли? – Галка торжествовала. Она вдруг поняла, что совсем не безразлична этому ершистому парню, как ей представлялось ранее.

– Ещё чего, – пробурчал Юрка и почему-то потупил взгляд.

– Ладно, проехали, – сказала Галка. – Идём со мной.

– Куда? – вырвалось у Юрки.

– Ко мне домой, – Галка схватила его за руку и потащила за собой.

Юрка, словно телок на верёвочке, покорно зашагал за ней. Правда, пройдя несколько метров, он всё же освободился от руки бесцеремонной женщины и уже самостоятельно поплёлся рядом. А ещё через десяток шагов спросил:

– Для чего я тебе понадобился?

– Ага! Страшно очутиться наедине с одинокой женщиной? – язвительно спросила Галка. – Вдруг покусаю? Или зацелую до потери пульса?

– Ты говори, да не заговаривайся.

– А то что? – глаза Галки озорно блеснули.

– Просто не пойду с тобой, пока не скажешь, с какой целью ты меня тащишь?

– Ладно, не пугайся. У нашего Сашки посуды не хватает на всю компанию, да и солений кой-каких я ему пообещала. Одной-то пришлось бы несколько ходок делать, а с тобой мы за один раз управимся, – Галка взглянула с усмешкой в лицо Юрки. – Надеюсь, теперь не страшно?

Юрка промолчал, а Галка, не дождавшись ответа, принялась тараторить безостановочно и умолкла лишь у двери своего дома. За этот небольшой промежуток времени она успела рассказать столько интересного, о чём Юрка раньше не догадывался.

Галка жила в старом двухэтажном щитовом доме. Она открыла дверь и пропустила Юрку вперёд. Они очутились в мрачном коридоре, в котором стояли неприятные запахи. Пахло чем-то кислым и горелым одновременно. На верёвках, натянутых вдоль стены, висело постиранное бельё и с полдюжины детских пелёнок.

– Угнетает? – усмехнулась Галка, перехватив насторожённый взгляд Громова.

Юрка промолчал в очередной раз, не найдя подходящего ответа. Он впервые оказался в коммунальной квартире и поэтому был крайне удивлён её бытом.

Комната Гали Красиковой находилась в конце коридора. Вставив ключ в прорезь замка, она повернула его пару раз, потом толкнула дверь, сказала:

– Проходи, не стесняйся.

Юрка переступил порог и сделал шаг в сторону, пропуская Галку. К его удивлению, в комнате не чувствовалось никакого постороннего запаха. Было тепло и уютно, вокруг царил полный порядок.

– Вот здесь я и живу, – с гордостью произнесла Галка.

Юрка обвёл взглядом комнату. Никаких прибамбасов, всё простенько, чисто и уютно.