Мятная любовь

– Напомни.

– Говорила, что завидуешь той девушке, которая станет моей женой, потому как тебе самой не суждено быть со мной, что умом ты прекрасно понимаешь о непреодолимом барьере: ты старше меня на шесть лет, и у тебя есть ребёнок. Помнишь?

– Помню, – согласилась Галка. – Я и сейчас готова повторить эти слова. И они не являются препятствием для наших встреч.

– А что ты сказала потом, помнишь?

– Нет.

– А мне весь наш разговор врезался в память.

– Повтори, – вяло произнесла Галка.

– Ты сказала, что за время моей службы всё в нашей жизни изменится. У меня появятся другие взгляды на жизнь, другие критерии на женщин, – напомнил Михаил и хотел было продолжить о том, как она назвала себя старухой, какой станет за время его службы, но вовремя спохватился, чтобы не обидеть её, потому что Галка оставалась по-прежнему красивой и неотразимой.

– И всё рассосётся само по себе, встанет на свои места. И мы оба будем с улыбкой вспоминать эти сладостные мгновения, – после некоторой заминки закончил Михаил.

– И что?

– Как, что? Своим высказыванием ты сама поставила точку в любовной истории. И ещё это значит, что ты была права. У меня действительно изменились взгляды на жизнь. Под водой человек мыслит другими категориями. Я понял, что с возрастом смысл жизни меняется, а, значит, меняется и цель. Смысл жизни – это всё то, что делает человека счастливым. А чтобы быть счастливым – нужно поставить перед собой цель и двигаться к ней, не взирая на трудности.

– Даже если придётся растоптать любовь преданной тебе женщины, – в сердцах дополнила Галка рассуждения Михаила.

Не произнося больше ни слова, она повернулась и отправилась в ванную комнату.

Её не было очень долго. Михаил нелепо топтался у дверей, подумывая покинуть квартиру, не попрощавшись. Наконец, Иноземцева вышла из ванной, молча подошла к нему, взяла за руку и повела в комнату.

– Присаживайся, – с нарочитой весёлостью приказала она.

Мишка с несвойственной ему покорностью присел за стол.

– Открой шампанскоё, – попросила Галка.

Михаил скрутил на горлышке металлическую сеточку, осторожно вынул пробку, налил шампанское в бокалы.

– За что пьём? – спросил он.

– За умолкнувший колокол любви, – неожиданно сказала Галка, сделав усилие над собой, чтобы снова не расплакаться. – Чтобы ты был счастлив…мой милый…

Два дня он предавался непростым размышлениям. Вспоминал и взвешивал каждое слово, высказанное им Галине Иноземцевой. Днём – лёжа на горячем прибрежном песке, вечером – в постели, уставившись в темноте в невидимую точку.

В памяти, как наяву, всплывали картины прошлых встреч с этой экстравагантной женщиной. Женщиной, которая открыла перед ним ворота во взрослую жизнь и превратила в мужчину. Вспоминал, какие пламенные чувства пылали в нём, когда он соприкасался с её трепетным обнажённым телом, и как потом, отдохнув несколько часов после бессонной шальной ночи, вновь испытывал в себе нестерпимое и безумное желание очутиться в жарких объятиях, ощутить всего себя внутри этого ненасытного содрогающегося тела.

Он по нескольку раз адавался вопросом: соскучился ли по ней за период разлуки? И каждый раз приходил к выводу: нет, не скучал и не соскучился.

Воспоминание о Галке всплыло лишь однажды, и это воспоминание не было слишком ярким, чтобы стать причиной его неудержимого желания вновь овладеть ею. Мишка не мог объяснить одного: почему его прежняя страсть к этой изящной женщине без единого физического изъяна необъяснимо угасла, а её сумасшедший поцелуй в прихожей и вовсе показался ненужным и даже отвратительным. Отчего так? Что всё это означает? К нему даже пришла неожиданная мысль: а вдруг это связано с аварией на лодке, когда при пожаре произошла небольшая утечка радиации? Но он тут же отогнал прочь эту нелепую мысль. Полная чушь! Радиацинный фон в реакторном отсеке оставался в норме, никаких Ч.П. не последовало. Да и в вагоне поезда, когда молодая и озорная проводница, проиграв ему в карточного дурачка, исполняла свой карточный долг, впившись в его губы своими сочными губами, он испытал вовсе нешуточное возбуждение – его форменные суконные брюки тут же вздыбилсь, что не осталось незамеченным для проигравшей. Она громко рассмеялась и недвусмысленно посмотрела Мишке в глаза. Между ними, возможно, и произошло бы что-то вроде дорожного романа, если бы не случилось непредвиденное: одна из пассажирок вздумала рожать. Проводнице было уже не до интриг. А утром он вышел из поезда, помахав рукой озорной хозяйке вагона…

Только к концу второго дня он понял: вся причина в Надюхе Ласточкиной. Это она затмила его своим обаянием и красотой. В течение дружеской пирушки, не отдавая себе отчета, он очень часто устремлял свой взгляд на неё, прислушивался к её высказываниям, ловил её очаровательные улыбки.

В тот день у него была возможность противопоставить её Иноземцевой.

…Мишка долго лежал с закрытыми глазами, собираясь с мыслями, чтобы ответить Наде. Та сначала сидела рядышком, подставив солнцу спину для загара, ждала ответа. Потом встала и некоторое время прогуливалась вдоль берега.

Мишка периодически открывал глаза, наблюдал за девушкой.

«А ведь ответить я ей обязан, – подумалось ему. – Она имеет полное право на искренний ответ».

Он встал и решительно направился к Наде. Ответ для неё был готов. Краткий, без каких-либо подробностей: с Галкой покончено, всё что было между ними – осталось в прошлом. А что было в прошлом – пусть фантазирует на досуге, если ей захочется.

Надя стояла лицом к реке и, казалось, смотрела на противоположный берег.

– Что ты там рассматриваешь? – спросил Мишка, поровнявшись с ней.

– По-моему, дождь собирается, – ответила Надя будничным голосом, словно не задавала щекотливого вопроса и не ждала на него ответа.

Мишка устремил свой взгляд на горизонт и увидел потускневшее небо, покрытое латками кучевых облаков. Они двигались по направлению к их месту отдыха.

– Чепуха, не обращай внимания, это не дождевая туча – а всего лишь жиденькие облачка, – обнадёживающе заявил Мишка. – Пойдём, искупаемся?

Его рука, как бы незвначай, легла на плечо Надежды. Девушка скосила взгляд на руку, потом подняла глаза на лицо Мишки, и, сняв ладонь с плеча, произнесла:

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Далась тебе эта Иноземцева, – недовольно поморщился Мишка. – Ну, бродил я с ней до армии, провожал до дома, целовались несколько раз.

– И всё? – Надя резко обернулась к Мишке, вонзила в него свой острый пытливый взгляд.

«Глаза – будто два буравчика», – мелькнуло у Мишки в голове.

– Что ты хочешь ещё услышать? Как долго длился наш поцелуй и сладок ли был? – спросил он с усмешкой.

– Меня не интересуют подробности, – невозмутимо ответила Надя. – Я просто хочу знать: был ли ты с ней близок?

Мишка замялся, соображая, как лучше ответить: выложить правду или же соврать во имя сохранения прекрасных отношений?

«Никогда никому не ври!» – вспомнились слова, сказанные ему отцом в детском возрасте. В тот раз, нашкодничав и испугавшись отцовской порки ремнём, он соврал.

«Так что, Мишаня, нечего тут наводить тень на плетень, надо просто быть как Иисус Христос!»

– Был, – ответил он с вызовом, не отводя глаз от лица девушки. – Это что-то поменяет в наших отношениях?

– Ты не сердись, – примирительно отозвалась Надежда. – Для меня это очень важно.

Наступило молчание. Мишка улёгся на песок, подложив руки под голову, и закрыл глаза.

Безмолвие длилось очень долго. В этой тягостной тишине было отчётливо слышно, как чмокают берег мелкие волны и шумит листва в верхушках черёмухи.

Всё это время Мишка лежал на спине, и размышлял о том, что может произойти после его признания. Раставаться с Надей ему, увы, не хотелось.

Приоткрыв глаза, он увидел Надежду, сидящую неподалёку от него. Девушка подобрала ноги к себе, уткнувшись подбородком в колени, и неотрывно смотрела куда-то вдаль.

Мишка не выдержал затянувшегося молчания первым, спросил:

– И долго ещё мы будем играть в молчанку? Я что, по-твоему, преступление совершил?

– Нет, конечно, – сразу оживилась Надя, словно с нетерпением ждала, когда Мишка заговорит. – Человек волен поступать так, как ему подсказывает внутренний голос, ну и совесть, конечно. Мы ведь с тобой в то время не встречались – как я могу осуждать тебя?

Потом, после небольшой паузы, по-прежнему не отводя взгляда от невидимой на горизонте точки, раздумчиво добавила:

– И даже если бы мы встречались – я, наверно, смогла бы простить тебя. И знаешь, почему?

Девушка повернулась к Мишке, на её лице блуждала загадачная улыбка.

– Почему?

– Потому что ты не солгал, сказал мне правду. И не изворачивался в своё опрадание. Это качество в человеке самое важное для меня. Между влюблёнными и настоящими друзьями никакой тайны стоять не должно.

– А мы с тобой кто? – спросил Мишка.

– Это не ко мне вопрос.

– А к кому?

– К самому себе. Вернёшься сегодня домой и спроси себя: кто я есть по отношению к Надежде Ласточкиной? – девушка громко рассмеялась. – И признайся так же честно, как это сделал совсем недавно.

– Хорошо, я так и поступлю, – сказал Мишка и в очередной раз глянул на небо – там произошли резкие изменения.

Пока они молчали, а затем выясняли отношения, облака сгустились. Сделалось сумрачно, подул ветер, на южном склоне горизонта появилась черная туча. Она двигалась очень быстро, сопровождаясь ослепительными вспышками пронзительной молнии.

Когда тёмная воздушная масса заволокла большую часть неба – послышался гром.

– Бежим! – крикнул Мишка, хватая спутницу за руку.

– Куда? – испуганно спросила Надежда.

– Тут недалеко есть укрытие!

С одеждой под мышкой они побежали на большой луг, на краю которого стоял пузатый стог свежего сена.

– Успели, – с радостью выдохнула Надя, прислонившись спиной к стогу.

– Ещё не успели, – поправил Мишка. – Надо нишу сделать – иначе всё равно промочит, сколько не вжимайся в сено.

Он встал на колени и энергично заработал руками, выдёргивая снизу одну охапку сухой травы за другой.

Совсем скоро в стоге образовалась большое углубление.

– Залазь скорее! – скомандовал Мишка, прижавшись к стенке убежища.

Надя не заставила себя ждать и в считанные секунды устроилась рядом с Мишкой. Их лица были совсем рядом, оба ощущали учащённое дыхание друг друга.

– Вот теперь успели, – подвёл итог Мишка. – Теперь нам никакой ливень не страшен.

– Интересно, надолго он зарядит? – задалась вопросом Надя, натягивая на себя халат.

– Гроза долгой не бывает, – тоном знатока ответил Мишка. – А ты, никак, домой собралась?

– Дождь закончится – и пошагаем в посёлок. Что тут в сырости-то делать?

– Костерок разведём, рыбки половим, уху сварим – романтика!

– Уху? – удивилась Надя. – Это прикол такой?

– Нет, всё без шуток, на полном серьёзе.

– Но я не видела у тебя ни удочки, ни котелка, ни картошки, в конце концов.

– Если ты не видела – это вовсе не означает, что этих вещей нет в наличии, – усмехнулся Мишка. – В моём закутке есть схрон, там хранится много чего интересного.

– Ты предлагаешь ужин на природе?

– Почему бы нет?

Не успел Мишка договорить, как раздался оглушительный гром.

– Ой, мамочки! – испуганно вскрикнула Надя и непроизвольно прижалась к Мишке.

В одно мгновение стало темно и тут же, почти без промедления очумело хлынул дождь, а всед за этим сверкнула ослепительная молния, высветив на секунду испуганное лицо девушки.

Надя ещё сильнее прижалась к Мишке, тело её вздрагивало при каждом раскате грома и при каждой вспышке молнии.

– Тебе не страшно? – шёпотом спросила она после длительной паузы.

– Ничуть, – с небрежностью в голосе ответил Мишка. – И тебе не нужно бояться. Ну, громыхнёт, ну, полыхнёт ослепительной вспышкой – ничего страшного.

– Умом я понимаю, что со мной ничего не произойдёт, а дрожь унять не получается.

– Глупышка, – произнёс Мишка с несвойственной ему нежностью и крепко сжал ладонь девушки. Другая его ладонь прошлась по её волосам.

Надежда напряглась, а потом совсем неожиданно и неумело уткнулась губами в губы Мишки и замерла на какое-то время, словно размышляла о дальнейших действиях. Затем, хватанув побольше воздуха в лёгкие, будто собираясь занырнуть в воду на большую глубину, принялась с неистовством целовать Мишку в щеки, в лоб, в шею, в грудь.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Мишка срывающимся голосом, чувствуя, как горячая волна возбуждения охватывает всё его тело.

Отстранившись на миг, он посмотрел на девушку. Глаза её были полуприкрыты, грудь, вздымаясь, натягивала сарафан так туго, что налившиеся соски казались двумя ростками необычайного растения, настойчиво пробивающимися через укрывной материал. Рука Мишки, словно под воздействием магнита, непроизвольно потянулась к одному из них. Он двумя пальцами слегка сжал набухший сосок и начал ласкать.

Дыхание Нади участилось, при сжатии соска её тело подергивалось.

– Мишечка, желанный мой… ненаглядный и долгожданный… – горячо шептала Надя, продолжая покрывать его поцелуями. – Я люблю тебя… Люблю так, как ты даже не можешь себе представить…Это судьба, что мы встретились с тобой здесь…

Сладостное чувство близости с любимым человеком бурлило и клокотало в ней, словно оживший вулкан, переполняло до предела и рвалось наружу от осознания того, что, наконец-то, её мечта сбылась, что пройдёт совсем немного времени и она постигнет тайну соития, о деталях которой раньше могла лишь смутно догадываться. От мысли, что она станет женщиной, ей было страшно и радостно одновременно.

А Мишка, наоборот, усилием воли пытался сдерживать своё вожделение. Он был уверен, что Надя девственница, и не мог решиться на то, чтобы стать у неё первым мужчиной.

– Миша, миленький, я хочу тебя… – прошептала девушка, будто прочитала мысли парня, её рука потянулась к его набухшему детородному органу.

Ощутив нежное проикосновение к своему всбунтовавшемуся члену, Мишка напрягся и издал слабый стон. Если его разум ещё пытался унять назревавшую в нём бурю, то тело, наоборот, противилось и подталкивало к скорейшей разрядке огромного потенциала, скопившегося в организме за два года.

Горячая ладонь Нади с трепетной нежностью гладила восставший член Мишки, двигаясь от головки к основанию, и стонала от незнакомых ей сладостных ощущений.

Борьба тела с разумом продолжалась недолго, рука Мишки принялась расстегивать пуговицы на халате девушки…

В одно мгновение Надя оказалась обнажённой, почувствовав, как руки Мишки с нежностью сжали её груди, затем одна рука скользнула вниз на живот, сделала медленный круг вокруг пупка и ушла на бедро. Задержавшись на нём ненадолго, ладонь продолжила путь к конечной цели и остановилась на пушистом бугорке между ног. От нежного прикосновения кончика указательного пальца к её крохотной жемчужинке тело Нади судорожно изогнулось, она сладостно простонала.

Мишка посмотрел в раскрытые глаза девушки и увидел в них испуг.

– Тебе страшно? – спросил он тихо, дрожа от нетерпения поскорее проникнуть внутрь приоткрытого лона.

– Немножко, – также тихо ответила Надя. – Я ужасно боюсь болей.

– Не бойся, глупенькая, я ничего плохого тебе не сделаю, – прошептал он ей на ухо, словно только и занимался лишением девушек девственности. – Я сделаю это нежно и осторожно.

Надя вновь обвила шею Мишки горячими руками, раздвинула ноги как можно шире, и еле слышно прошептала ему в лицо:

– Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, Мишечка, никто мне не нужен, кроме тебя…

Мишке ни разу не приходилось иметь дело с девственницей, и он не спешил с ходу пронзить своим могучим копьём минитюрное отверстие в плеве, зная, как болезненно для девушки может закончиться его агрессивное проникновение в вагину.

Его твёрдый, как камень, фаллос шёл к цели медленно, по миллиметру продвигаясь вперёд до тех пор, пока не растянул плоть девственности и не преодолел врождённое препятствие.

Надежда коротко вскрикнула, их тела на короткое время замерли, а затем начали двигаться навстречу друг другу, ускоряя темп. Возбуждение обоих было настолько велико, что их соитие длилось недолго – совсем скоро из уст Нади и Мишки одновременно вырвались пронзительные крики от непередаваемого сладострастного чувства…

***

Они долго лежали, не шевелясь, и молчали, вдыхая запахи сенной мяты.

«Мятная любовь, – пронеслась в голове Мишки несуразная мысль, вызвав улыбку на лице. – Точнее даже не мятная, а мятая».

За пределами их убежища продолжался дождь. Гром отгремел, молнии отсверкали, ливень закончился, перейдя в нудный монотонный дождь.

Размышляя о произошедшей близости с Надеждой и дальнейших отношениях с ней, он вдруг вспомнил Анечку Смолину, о дружбе с которой он мечтал в седьмом классе. Вот тогда, наверно, была настоящая любовь. От одного только её взгляда у него перехватывало в горле, бешено колотилось сердце, пропадал дар речи и немели конечности. Девочка снилась ему почти каждый день, он мучительно коротал часы до занятий в школе, а затем несся бегом, чтобы поскорее увидеть её.

В тот момент, когда перед ним возникло лицо этой красотки-одноклассницы, Мишка почувствовал нежное прикосновение руки Нади. Она принялась гладить ему плечо, грудь, потом поцеловала в щёку.

– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – прошептала она.

– О чём? – машинально спросил Мишка.

– О том, как вести себя со мной дальше. Ведь мы условились о ненастоящей любви, я помню. Об этом думаешь?

Мишка хотел ответить, что это действительно так, но в последнюю секунду передумал и промолчал.

– Так, – убеждённо произнесла Надя. – Можешь и не отвечать, я и без твоего ответа знаю, что это так.

После её слов наступила продолжительная пауза, затем Надежда снова заговорила тем же тихим рассудительным голосом:

– Ты, Мишечка, не переживай и не мучайся напрасно. Любишь ты меня или нет – это сейчас не важно. Главное, ты сделал для меня бесценный подарок, о котором я так мечтала, очень хотела, чтобы именно ты стал у меня первым мужчиной. Я очень долго ждала такого момента и вот – дождалась.

Надежда повернулась к Мишке лицом и продолжила, ласково водя кончиком указательного пальца по его лицу:

– И ты хотел моей близости, даже не пытайся отрицать. Я видела это желание в твоих глазах. Желание было огромным, глаза блестели, как у мартовского кота. Спасибо, что не оттолкнул меня, не прогнал…

– Как я мог удержаться, если ты набросилась на меня, как разъярённая медведица? – усмехнулся Мишка. – Я стал жертвой мятой любви, если хочешь знать.

– Какой? – спросила Надя.

– Мятой.

– Это как?

– Ты помяла всё моё тело, – шутливо проговорил Мишка, запустив свою пятерню в разбросанные волосы девушки. – Теперь оно неделю будет болеть.

– Бедненький мой парнишешька, отважный морячок Мишечка, – рассмеялась Надя и, поцеловав его в лоб, посчитала возможным излить перед Мишкой свои сокровенные чувства. Скопившиеся в ней переживания, которые нередко заканивались слезами, требовали целительного выхода. Сейчас, когда её руки могли вдоволь ласкать любимого человека, она решила рассказать ему всё, что с ней происходило за последнее время.

– Очутиться с тобой рядом, вот так, как сейчас, было моей заоблачной мечтой, – начала она своё признание. – Мама твердила, что мне не суждено быть с тобой, но моё сердце противилось её словам – твой образ проник в него очень глубоко. Я ничего не могла поделать с собой, как не пыталась. Ты приходил ко мне по ночам, я целовала тебя во сне, а утром, проснувшись, вновь восстанавливала в памяти ночную виртуальную встречу.

Надя приподняла голову и положила её на грудь Мишке, рука с трепетной нежностью несколько раз прошлась по пышной растительности и остановилась на том месте, где прослушивались толчки сердца. Оно билось тихо и ровно, успокоившись после бешеной гонки. Поразмыслив немного о чём-то, она глубоко вздохнула, продолжила:

– Когда я узнала, что ты уходишь на службу – во мне как будто что-то оборвалось. Возникло нестерпимое желание оказаться среди провожающих, я даже прощальную речь заготовила. Но… этого не случилось. И вот только сегодня сбылось то, о чём я мечтала. Я могу трогать тебя, обнимать, целовать. И ты, пожалуйста, не вини меня за безрассудство. Пусть оно будет для меня подарком за все мои переживания. Ты скоро вновь отправишься служить, и я хочу, чтобы ты запомнил мои искренние щедрые ласки.

Надя выговорилась, воцарилась звенящая тишина.

После короткой паузы она вдруг встрепенулась, приподнялась на локте и заговорщицки зашептала:

– А давай завтра опять придём сюда?

– И послезавтра тоже? – спросил Мишка, пряча лукавую улыбку.

– Нет, послезавтра, к сожалению, у меня рабочий день, – печальным голосом произнесла Надя. – Мой график «два через два».

– Но ведь вечер-то будет свободным?

– Разве что сходить в кино?

– А почему бы и нет? – спросил Мишка, склоняясь над лицом Надежды. – Ты ведь не будешь возражать, если мы войдём в кинозал, взявшись за руки?

– Ты это серьёзно? – удивилась Надежда.

– Вполне.

– Какой ты у меня…

– Какой?

– Смелый и решительный.

– Не зря же меня наградили медалью Ушакова, – с усмешкой произнёс Мишка. – Буду оправдывать доверие командования и в любовных делах.

– А ты ещё и язва, оказывается, – сказала Надя и наградила Мишку затяжным поцелуем.

Он вновь почувствовал, как его тело опять наполняется энергией безудержной страсти. Отдавая всего себя этой страсти, он резко повернулся и приподнялся над Надеждой…

Домой они вернулись поздним вечером. Путь до дома им освещала полная луна – символический союзник всех вблюблённых.