Loe raamatut: «Однажды в Афгане…»

… В тот день начальник разведки капитан Рощин вызвал к себе Алексея Кострова и поставил перед ним задачу.

– Вот здесь, Лёха, – он ткнул пальцем в обозначенный квадрат на карте, – творится что-то таинственное. В последнее время в этом районе не наблюдается даже перемещение местных жителей. Есть предположение, что «духи» задумали оборудовать укрепрайон. Не скрою, этим заинтересовались «наверху». Назавтра я заказал тебе «вертушку». Возьмешь бойцов, выполнишь облёт территории. Сделай снимков как можно больше, потом мы их дешифруем.

– Ясно, товарищ капитан, – привычно ответил Алексей и стал готовиться к вылету.

В Афганистане он находился больше года и вылет с досмотровой группой был для него делом привычным. Это лучше, чем идти в засаду на караван или на зачистку кишлака.

«Интересно, кого из лётчиков выделят на этот раз?» – подумал Алексей.

Он хорошо знал лётный состав и характеристики вертолётов. Лучшей кандидатурой был, конечно, Костя Канарин на МИ-8. Лётчик с понятием. Худший вариант – МИ-24 с кретином Васильченко. Но, как говорили тогда в Афгане, летчиков, как папу с мамой, не выбирают – что достанется.

Утром Алексей прибыл на аэродром, как и полагается, за полчаса до вылета. Ему назвали ведущий борт и он, матюгнувшись про себя, направился к Васильченко.

– Здорово, Андреич, – поприветствовал он командира двадцать четвёрки.

– Здоровее видали, – отрыгнул угрюмый Васильченко. – Залезай, поехали.

– Не спеши, командир, надо уточнить маршрут. Смотри сюда, – Алексей разложил карту.

– На пути две позиции ПВО «духов». Придётся задрать нос до 2500 метров вот на этих участках, – Костров показал позиции моджахедов. – Потом падаем на «бреющий» и идём по ущелью. Главная задача – разведка района. Если обнаружим транспорт – бьём только на обратном пути. Всё понял, Андреич?

– Не бери меня на «понял», понял? Молод ещё командовать.

Посопев с минуту, лётчик недовольно буркнул:

– Сегодня идём в одиночку – ведомого не дали. Понял, разведка?

Алексей промолчал. Задираться перед полётом не хотелось. Васильченко был тяжёлым человеком. Он никогда не хотел понимать, что требует от него командир разведгруппы. Для этого лётчика главное – «повозить» спецназ. «Повозить» без выкрутасов, без самодеятельности, без нарушений инструкций и наставлений. Алексей делал облёт территории с Васильченко не один раз и знал: спорить с капитаном бесполезно.

– Тёмный ты человек, Андреич, – миролюбиво высказался Костров. – У тебя на уме одни инструкции. Если их придерживаться – можно не отрываться от взлётной полосы весь срок.

– Не пытайся промывать мне мозги. Залазь на борт со своей бандой, пока я не передумал вас «повозить». Без ведомого могу и отказаться.

Алексей не стал учить капитана уму разуму и занял место в кабине пилота. Разведчики расположились у блистеров. Васильченко, определив курс, поднял вертолёт в воздух и начал движение. Думать о том, что лётчик позволит себе отклониться от маршрута, было напрасно. Васильченко не из тех лётчиков, которые в интересах разведки могут вильнуть немного вправо или влево, или же выполнить лишний манёвр. Он до ужаса боялся каких-либо обвинений в свой адрес.

Впереди располагалась первая позиция ПВО «духов», Васильченко стремительно набрал высоту.

– Что, Андреич, побздёхиваешь? – прокричал Алексей и, не дождавшись ответа, сказал себе под нос:

– Ну, и правильно, зачем лезть под огонь?

На предельной высоте трудно было что-либо разглядеть, и Алексей взял бинокль. По дороге мчался клубок пыли, Алексей взял его под наблюдение. Внезапно кабина озарилась ярко-серебристым светом.

– Твою мать! – выругался Костров и отбросил бинокль.

Первое, что пришло ему в голову – снаряды душманов каким-то непостижимым образом достигли борта. В следующий момент он понял, что ошибся. Параллельным курсом с такой же скоростью двигался большой светящийся шар. В кабине запахло гарью, стрелки приборов хаотично запрыгали, в шлемофоне послышался треск.

– Андреич, что за хренотень! – заорал Алексей. – Откуда появилась эта уродина?!

Васильченко не отвечал и впервые за всю лётную практику, вопреки инструкциям, принялся выписывать кренделя. Он бросал вертолёт то вправо, то влево, до предела задирал нос, рискуя обрубить винтом хвостовую балку. Но шар словно приклеился. Алексей почувствовал, как стали неметь руки, затем всё тело. И вдруг шар как будто ударился о невидимую стену, отскочил под прямым углом и исчез. Вертолёт затрясло, он получил запредельный крен и, вспыхнув, начал падать.

Алексея швырнуло в сторону, он потерял сознание.

Очнулся на склоне большого холма. Голова гудела и раскалывалась на части. Мышцы свело судорогой, пальцы рук едва шевелились. Потом снова был провал в памяти. Сколько прошло времени, прежде чем он очнулся вновь, определить было невозможно. На сей раз тело стало управляемым, Алексей с большим трудом поднялся на ноги. Оглянувшись по сторонам, увидел невдалеке разбросанные обломки МИ-24 и обгорелые до неузнаваемости человеческие останки.

«Они погибли, а я жив? Как такое могло произойти? – неторопливо образовалась первая вялая мысль.

С трудом передвигая ногами, Алексей пошёл по кругу. Тело было словно чужим, невыносимо болела голова. В черепную коробку, казалось, кто-то закачал жидкость и мозг, подобно мячу, свободно плавал в ней, ударяясь о стенки при каждом шаге. Алексей останавливался, делал передышку. Тело качалось из стороны в сторону, он шёл как пьяный. Руки непроизвольно охватили голову, создавалась иллюзорная надежда на облегчение мук.

«Отключился мозжечок, – посетила нелепая мысль и ещё одна, – А что, если этот кусок серого вещества никогда не включится?»

Он шёл и озирался по сторонам. Никого. Алексей понял, что остался один.

Светило солнце, блестел песок, ласково поддувал слабый ветерок, сочившийся с гор. Выбрав направление, Костров побрёл медленно по ущелью, придерживаясь русла пересохшей речки. Наступило некое забытьё, около получаса он передвигался, как робот. Постепенно боль утихла. Тропа, по которой двигался Костров, внезапно пропала. Её пересекал не то карьер, не то обычный овраг с крутыми каменистыми краями. Пришлось осторожно спускаться вниз.

Алексей с большим трудом преодолел препятствие и уже вскарабкался по противоположному склону наверх, как вдруг перед ним появились душманы. Их было пятеро, они стояли на краю обрыва. Не раздумывая, Алексей рванул за халат крайнего и вместе с ним скатился обратно вниз. На дне оврага завязалась борьба. Афганец оказался силён, ослабевшему Алексею потребовалось неимоверных усилий, чтобы прижать его к земле. Из сдавленного горла вырвался хрип. Костров сумел выхватить нож и нанёс «духу» удар в грудь. Тот дёрнулся и затих. Как только Алексей приподнялся – раздался выстрел. Пуля обожгла плечо.

– Вашу мать! – выругался Алексей и бросился за валун.

Следом брызнула автоматная очередь, и ещё одна пуля впилась в ногу. Алексей упал и потерял сознание.

Когда очнулся, был вечер. Он лежал поперёк мула со связанными руками. Группа из четырёх человек двигалась по узкому ущелью. Впереди, чуть согнувшись, шёл пожилой афганец. Через каждые сто метров он останавливался и оглядывался назад. Алексей не показывал признаков жизни и скрытно наблюдал за происходящим, чуть приоткрыв веки.

«Что-то уж долго тащат, – отметил он про себя. – Неужели до ближайшего кишлака так далеко? Если не убили сразу, значит, будут пытать. Придётся терпеть побои и адские боли. Выдержу ли я дикие истязания над собой? Наверно – да. Я просто обязан выдержать. Но при любом раскладе смерть неизбежна. Как она будет выглядеть? Пустят из меня кровь и намажут себе лица? Совершат намаз на крови неверного и бросят труп на съедение собакам? Нерадостная кончина, однако».

Размышления Кострова были прерваны гортанным выкриком пожилого афганца. Душман повернулся вполоборота и показывал рукой куда-то вниз. Присмотревшись внимательнее, насколько позволяло положение его тела, Алексей увидел на дороге машину, по очертаниям это была «Тойота». Его отвязали от мула и потащили по склону волоком. Острые камни вонзались в тело кинжальным остриём. Невольно вырвался глухой стон. Духи, тащившие его, остановились, поставили разведчика на ноги. Превозмогая боль, Алексей стал спускаться самостоятельно.